Фальшивые московские сказки

Призрак резко опустил голову и посмотрел на Дарью.

– Открывай антресоли и ищи своего мертвого орла, – приказала Салтыкова.

***

– Вы знаете, Томас, – Ксения Андреевна приложила руку к груди, – вот ощущения во время того сеанса, их было не сравнить ни с чем. Вы можете мне не верить, но это совершенно точно был эротический акт с демоном. Можете такое себе представить?

– Очень даже, – на полном серьезе ответил Томас Иванович.

– Нет, ну конечно, у меня… ха-ха, – Ксения Андреевна кокетливо накрутила прядь плохо прокрашенных светлых волос на палец, – было много мужчин, но такого, – она подалась вперед и прошептала томным голосом, – такого я…

В этот момент раздался оглушительный грохот. Ксения Андреевна подскочила на стуле, де Торквемада резко обернулся. Дверь на кухню распахнулась настежь сама по себе – то есть на самом деле по желанию де Торквемады – и источник шума стал понятен сразу же. С антресолей как из рога изобилия сыпались вещи: коробка, из которой выпали стоптанные сапоги, альбомы с фотографиями, складная детская коляска, пакет с пакетами, старое пальто, еще одно старое пальто, какие-то вещи, чемодан с негативами, аппарат для просмотра диафильмов, несколько коробок с этими самыми диафильмами, коробка с видеокассетами, старая магнитола, старый пылесос, который чуть не пробил дыру на второй этаж в квартиру двадцать пять, и как завершающий аккорд этого чудного представления, прямо на пылесос тяжким грузом упала наполовину съеденная молью енотовая шуба. Когда пыль осела, из-за всего этого появилась Дарья Николаевна.

– Он раньше так никогда не делал… – прошептала Серикова.

Де Торквемада внимательно посмотрел на Салтыкову, потом на призрака, который стоял рядом с ней и которого Томас Иванович, конечно же, прекрасно видел. И то, что Дарие удалось заколдовать это несчастное создание и заставить его выбросить все с антресолей, он тоже прекрасно понимал.

– Томас, я пойду, наверное, – Салтыкова чихнула и наморщила нос.

– Ксения, – де Торквемада повернулся к Сериковой, – полагаю, мне тоже пора. То, что мы видели, совершенно удивительно, я срочно должен созвониться с редакцией.

– Ах! – Ксения Андреевна всплеснула руками. – Но что же мне делать со всем этим…

– Томас, ну помоги женщине, – сказала Дарья Николаевна, – она же не сама этот пылесос будет наверх поднимать…

Салтыкова усмехнулась и выскользнула за дверь. За ней тянулся тонкий душок колдовства и аромат каких-то очень дорогих духов.

– Что же делать… – выдохнула Ксения Андреевна.

А Дарья Николаевна Салтыкова быстро спускалась по лестнице, сжимая в кармане толстовки тот самый предмет, который искал призрак – портсигар с изображением орла. На обратной стороне портсигара была памятная надпись: «Анатолию Сергеевичу Игнатову в день защиты докторской диссертации от жены. 13.06.1953 г.»

Москва, 1973 год

– Мы такое не принимаем, – товароведша брезгливо отодвинула от себя портсигар указательным пальцем, как будто перед ней было что-то ничтожное и отвратительное.

Анатолий Сергеевич Игнатов посмотрел на раскинувшего крылья орла на крышке портсигара, а потом поднял глаза на товароведшу. Лет на пятнадцать моложе Игнатова, красивая, ухоженная, пахнет импортными духами, на шее повязан яркий красный платок. Эффектная женщина. После развода с женой женщины Анатолия Сергеевича интересовали исключительно с теоретической точки зрения. Да и в последние годы брака тоже, что уж говорить.

– А кто принимает? – спросил Игнатов.

Товароведша бросила задумчивый взгляд ему за спину. Игнатов понимал, что она смотрит, есть кто-нибудь кроме них в комиссионке или нет. Никого не было – вторник десять утра, все порядочные люди на работе. Товароведша тоже на работе, а вот Анатолий Сергеевич в бессрочном неоплачиваемом отпуске, хотя формально работа у него есть. Да только на «формально» хлеба не купишь.

– В семь закрываемся, к заднему входу подойдите, – процедила товароведша. – Тихо только.

– Хорошо, – ответил Анатолий Сергеевич и убрал портсигар в карман.

Он не в первый раз продавал вещи и знал, что после работы товароведша заплатит ему из своего кармана половину стоимости портсигара, а потом перепродаст его в три раза дороже. Раз она предложила Игнатову такую встречу, значит покупатель у нее уже есть. Не заграничное платье, конечно, и не хрустальная люстра, но серебряный портсигар – тоже редкость, даже если на нем чужая гравировка.

Игнатов вышел из комиссионки и замер в нерешительности, как только за ним захлопнулась стеклянная дверь. А что ему делать? Куда идти? Впереди девять часов, которые нужно чем-то занять. Вернуться домой? Пустая захламленная квартира только напоминала Анатолию Сергеевичу, во что превратилась его жизнь, когда-то такая многообещающая. Он достал из кармана папиросы и закурил. Папиросы были самые дешевые, да и ради таких приходилось урезать дневной рацион. Вот тебе, Толя, задачка: сидеть на месте тошно, а если ходить, то захочется жрать, а жрать нечего, пока товароведша в красном платке не купит у него портсигар. Пойти в другую комиссионку? А смысл? Там можно и этого не получить. Продать с рук? Не умел Анатолий Сергеевич продавать с рук, не было у него таких навыков. Другие были, да не пригодились. Игнатов обернулся. Сквозь стекло на него смотрели холодные синие глаза товароведши. Красивая женщина, снова подумал Игнатов, но за все свои комиссионные грехи счастья ей точно не видать. Это было не проклятье, просто констатация факта. Игнатов побрел в сторону Проспекта Мира, ноги заплетались, от папирос во рту остался противный привкус. Он шел по знакомым улицам, слушал звуки проезжающих машин, ловил взгляды редких прохожих, но на самом деле он ничего этого не видел. Анатолий Сергеевич Игнатов вспоминал.

Москва, наши дни

Дарья Николаевна Салтыкова быстро спускалась по лестнице. Второй этаж, первый, а потом подвал, дверь в который распахнулась перед ней, чуть ли не сорвавшись с петель, а потом с таким же грохотом захлопнулась. Подвал Салтыкова присмотрела почти сразу: видно было, что им не пользовались, так что для того, чтобы сосредоточиться и прочитать заклинание, он подходил идеально. Да и Томас сразу не пронюхает, что именно она задумала. Дарья Николаевна положила перед собой портсигар, закрыла глаза и зашептала:

– Бог, который сотворил все вещи через святой имя, которое написано в семидесяти буквах. Каждая буква содержит одно из священных имен, которые здесь написаны: Ласкос, Хе, Ихе, Рипан, Иба, Абгис, Лус, Бафф, Плас, Хапа, Иоб, Иозакам, Орезеум, Короратор. Прошу открыть мне силу данной вещи. Насуе, Науда, Сан, Куса, Хаспасан, Каника, Коурес, Бусил, Нифрон, Курабнос, Настракал, Юртарук, Арбон, Арфуса, который есть могущество всего злого, приди и помоги мне, чтобы тобой моя работа была свершена. И добродетелью, которой мы обладаем, и через святое имя Адонаи, которого вы боитесь, вы окончательно нам подчинились[9 - Измененное заклинание из «Большого ключа Соломона».].

Салтыкова открыла глаза – над портсигаром сгущался дым. Вспышка, запах серы, дым рассеялся и…

– Вы по-моему сами себя перехитрили, – холодно сказал де Торквемада.

Он стоял напротив Дарьи, друг от друга их отделял тот самый портсигар.

– Да ладно… – выдохнула Салтыкова. – Раньше же работало…

– Сейчас тоже работает. С превеликим удовольствием открою вам историю данной вещи. Вы же вызывали демона, чтобы он ответил на ваш вопрос, – де Торквемада картинно поклонился, – демон явился на ваш зов. Я целиком и полностью к вашим услугам.

Салтыкова фыркнула.

– И давно вы бегаете по мелким поручениям?

– С позавчера, – ответил де Торквемада.

Два дня назад (позавчера)

Тут читателю, пожалуй, придется узнать, а возможно, просто напомнить о том, что произошло в мае того же года в дачном кооперативе «Сапфир». Томас Иванович и Дарья Николаевна так же приехали туда по поручению Гермеса Трисмегиста, чтобы расследовать аномальные явления. Началось все с изгнания ведьмы, а закончилось вызовом из ада серафима – падшего ангела высшего ранга. Чтобы Дарья Николаевна не отправилась в ад, де Торквемада изгнал из нее ведовской дар, так что после этого Салтыкова осталась, скажем так, почти обычным бессмертным существом. Дара Дарья Николаевна лишалась уже не в первый раз – в человеческую бытность именно де Торквемада ее дара и лишил, после чего Салтыкова загремела в Иоанно-Предтеченский монастырь до конца своих дней, но после смерти Гермес вернул ей способности. Сейчас он этого делать не собирался, и тут перед Салтыковой встала непростая дилемма. Дело в том, что ведовской дар бывает двух типов: врожденный, коим Дарья Николаевна и обладала, будучи одной из самых сильных ведьм своего века, и приобретенный, то есть полученный ведьмой в результате сделки с демоном. Врожденный дар позволял задействовать силы природы и при желании вызывать мелких демонов, а приобретенный дар предполагал исключительно действия при посредстве демонической силы. Врожденный дар Салтыкова вернуть себе не могла, но дабы не остаться костюмершей в «Сверхнатуральном» или в чем-то там еще, что заменит это шоу, пришлось пойти на компромисс. И как справедливо заметил Гермес Трисмегист, Трижды великий, один знакомый демон у Салтыковой был.

Хоть мертвые, хоть бессмертные, хоть проклятые на веки вечные, но даже им нужно где-то жить. Дарья Николаевна Салтыкова и Томас Хуанович Торквемада (по паспорту) обитали в жилом комплексе на Новослободской в двух соседних квартирах. Кстати говоря, комплекс этот считался более престижным, чем «Сталинский-7», так что Марина Исаенко, наверняка, умерла бы от зависти. Впрочем, сейчас не об этом. Вернувшись со встречи с Гермесом и припарковавшись в подземном гараже – за рулем, конечно же, была Дарья – они поднялись на свой этаж.

– Придется поговорить, – сказал де Торквемада в лифте.

Со времен «Сапфира» они разговаривали мало, и совершенно не из-за того, что де Торквемада лишил Дарью ее дара.

– Видимо, – парировала Салтыкова.

По обычаю отправились в квартиру Салтыковой, на ту самую кухню, которую де Торквемада воспроизвел в квартире Птицыных в «Сталинском-7», только на этот раз настоящую: идеальная чистота, белый цвет и минимализм. Дарья заварила себе чай, де Торквемаде, расщедрившись, налила кофе.

– Без дара Гермес вас сживет со свету, Дария, – темные глаза де Торквемады внимательно смотрели на нее.

– Я в курсе, – ответила Салтыкова.

– Тогда почему вы не хотите, чтобы я его вам вернул?

– А просто так вы его вернуть можете? – Салтыкова положила локти на стол и подалась вперед.

– Хотел бы, но это против правил.

Правила, действительно, существовали, в этом де Торквемада не обманывал. Бесполезно пытаться понять, кто и когда эти правила установил, но они просто были, и нарушить их было невозможно.

– Зато отбирать дар вы можете совершенно безвозмездно.