Ульяна: от судьбы уйдешь. Часть 2. Второй шанс

– Я же просила не приносить домой еду из кафе, – последовало очередное замечание.

– Здесь немного, – равнодушно пожала плечами Анжела. – Вас никто это есть не заставляет, а мне жюльен с креветками нравится больше, чем какие-то зразы.

– Темочка, садись за стол, доедай, – Дарья Филипповна переключилась на внука и пододвинула ему тарелку.

Мальчик послушно занял место на своем стуле.

– Зачем вы его перекармливаете, он ведь не так давно обедал? – нахмурилась молодая мать.

– Если в аппетит, пусть кушает.

– Сыночек, может, ты хочешь жюльен? Это очень вкусно, – Анжела поставила контейнер поближе к нему.

– Нет, – он отрицательно покачал головой.

– Правильно внучек! Незачем пичкать ребенка всякой гадостью, – свекровь погладила Тему по голове и убрала сомнительное, с ее точки зрения, блюдо в сторону. – Нет ничего лучше и полезнее домашней еды.

– Я больше не хочу, – мальчик положил ложку в тарелку.

– Иди, мой хороший, поиграй, – улыбнулась Анжела, довольная тем, что и совдеповская стряпня осталась практически нетронутая.

С супругом ее отношения складывались не лучшим образом. Жизнь с ним оказалась куда прозаичнее, чем она предполагала. Сначала его любовь к ней казалась такой неземной, вызывала восхищение и сожаление по поводу того, что сама она не способна на такие трепетные чувства. По сравнению с ним она слишком земная. Но испытание бедностью, которое сопровождало начало замужества, она не смогла выдержать с честью. С выражением о том, что с милым рай и в шалаше, она категорически не соглашалась, тем более что Василий так и не стал для нее по-настоящему родным и близким человеком. Временами он вызывал в ней даже раздражение своей излишней правильностью. Он казался ей слишком наивным, далеким от реальности, его было жалко, как ребенка, который мало смыслит в происходящем вокруг.

Кроме того, Анжела считала мужа слабаком и неудачником, неспособным содержать свою семью. Пока она не вышла на работу, жить приходилось туго-натуго затянув пояс. Он долго не мог найти постоянное место. Поначалу Панов перерезал им кислород, но потом оставил в покое. Сейчас Власов трудится сборщиком металлоконструкций, и это лучшее из всего, что было. Он пашет разнорабочим в цеху по распилу и сборке рольставней и зарабатывает меньше нее.

Как мужчина он ее и вовсе не привлекает. Поначалу после грубого Игоря и всех его мерзостей, Вася выглядел в ее глазах трогательным, милым и заботливым. Он никогда ее не оскорблял, смотрел с восхищением, делал все, что в его силах, чтобы выполнить любое ее желание. Но вскоре это уже воспринималось не как проявление любви, а как признак слабости. Она начала уклоняться от близости с ним, находила для этого всевозможные предлоги.

Сына Анжела очень любила, но к материнству оказалась не готова. Особенно маленьким он требовал много внимания, а новоиспеченная мать не выдерживала подобной нагрузки, и свое раздражение часто срывала на муже.

– Как меня достала эта нищета! – качала она на руках младенца и возмущалась. – Подгузников несчастных и тех не хватает. Я устала от этих грязных пеленок, только и делаю, что стираю да полы намываю.

– Милая, мама ведь тебе помогает, она взяла на себя уборку и готовку.

– Ты всегда на ее стороне, она настраивает тебя против меня.

– Это не так. Я люблю тебя!

– Надоела мне эта болтовня! На деле нужно доказывать свои чувства. Посмотри, в какой конуре мы живем! – она обвела рукой обстановку в их спальне, где и происходил диалог. – Я не хочу прожить здесь до старости. Но, судя по всему, меня вынесут отсюда лишь вперед ногами, потому что мой ненаглядный муженек не в состоянии обеспечить семью нормальными условиями.

Ссоры между супругами происходили все чаще. Обычно они носили односторонний характер. Анжела высказывала свои претензии, а Василий все молча выслушивал, иногда вставлял реплики, которые только вызывали новую волну негодования. А год назад она вновь сошлась с Пановым. Он пришел в кафе, где она работала. Воспоминания о его подлости в памяти хранились, но утратили прежнюю остроту, зато картинки прежних встреч, наполненных страстью, всплыли в голове, и она, едва увидев его, почувствовала волну возбуждения.

– Обслужила за столиком, будь хорошей девочкой, ублажи и в кроватке, – его манера общения за годы, что они не виделись, ничуть не изменилась. – Приходи ко мне после смены.

Пузатые беременные и зачуханные молодые мамаши его совершенно не привлекали, поэтому он не искал встреч с бывшей любовницей, тем более что нехватки в женском поле по-прежнему не испытывал, потом вспомнил и решил прощупать почву. Как только она к нему подошла, и он увидел блеск в голубых глазах, то сразу все понял.

– Разбежался! – она пыталась держать марку. – Я – замужняя женщина и не бегаю по мужикам.

Она прекрасно осознавала, что лжет, ей до безумия хотелось испытать полузабытое удовольствие, пусть вперемежку с грубостью. Васька, может, и любит ее, но он никогда так не прожигал ее глазами, будто уже овладел. А Игорь одним своим внешним видом сделал то, что Власову не удалось за годы совместной жизни.

– Тоже мне, Татьяна Ларина нашлась! – усмехнулся Панов. – Жду!

Он бросил на стол купюры, номинал которых превышала цену заказа вдвое. Конечно же, она после кафе сразу направилась к нему. Что сказать мужу, не думала, отмахнулась от размышлений на эту тему. В мыслях только успело промелькнуть, что сочинит какую-нибудь версию потом. На разговоры время не тратили, не столько потому, что ей нужно скорей вернуться домой, сколько из-за невозможности дольше сдерживать свое желание. Он был практически уверен в том, что она придет, потому не спешил уходить из своей холостяцкой квартиры.

С тех пор они виделись часто, обычно Анжела после смены в кафе ехала сначала к Игорю, затем уж в семейный очаг. Василий либо настолько глуп, что верил в ее рассказы, будто заведение перешло на график работы до последнего клиента, либо делал вид. В тонкости его реакции она не вникала. Но после того, как первый пыл свиданий с любовником прошел, она все чаще вспоминала о том, почему они расстались.

– Как же я презираю себя за то, что снова связалась с тобой! – Власова не смогла сдержаться от восклицания, пока одевалась после очередной встречи. – Сама себе противна!

– Давай только без самоедства обойдемся, – Панов сразу пресек ее попытку завести неугодный разговор. – Мне тоже приходится подстраиваться под твой жесткий график. Я привык заниматься сексом с женщиной, когда ее захочу, а тебя надо ждать, когда соизволишь явиться.

– Об этом я и говорю. Ты – мерзавец, меня ни в грош не ставишь.

– Можно подумать, что ты – святоша. Мы из одного теста, детка, потому и чпокаемся в кайф.

– Я больше не приду, – она полностью оделась и намеревалась уйти.

– Да куда ты денешься? Не меньше моего хочешь, – он подошел, резко привлек ее к себе и поцеловал, запустив руку под юбку.

Организм Анжелы помимо ее воли откликнулся, и она, к удовольствию Игоря, подалась к нему и ответила со всей присущей ей страстью. Власова поняла, что погрязла в нем по уши и не в силах противостоять собственным желаниям, по крайней мере, пока. Может быть, со временем она сможет порвать с ним раз и навсегда, но сейчас не в состоянии это сделать.

Глава 5

Рита все утро смотрела телевизор. Особенно ей нравились музыкальные передачи, отбирающие молодых, никому не известных исполнителей, из которых обещали сделать в дальнейшем настоящих звезд, популярных и востребованных. Они уже сейчас выглядели классно, такие стильные, с красивыми прическами и в модной одежде. А девушки щеголяли в отпадных туфлях на высоком каблуке. Это в глазах девочки являлось явным признаком успеха и привлекательности.

Она открыла свой шкаф, где хранилась вся ее одежда и поморщилась:

– Отстой!

Нижнее отделение было сплошь уставлено детскими туфельками, босоножками и кроссовками – все на плоской подошве. Пока мама что-то готовила на кухне, дочь пробралась в спальню родителей и добралась до обуви Ульяны.

– Как можно носить такое убожество! – возмутилась она вслух и пнула крайнюю пару туфель на устойчивом каблуке однотонного серого цвета. – Мои и то в сто раз лучше. Была бы я взрослой, давно бы уже купила себе все самое крутое. Бабки есть, а она носит дерьмо всякое. Придется самой выкручиваться.

Закрыв створки, Рита вернулась в свою комнату. Оглядевшись вокруг, взяла два небольших деревянных кубика от пазла, в которые уже давным-давно не играла, и вытащила из ящика с носками гольфы салатового цвета. Они как раз были в тон к сарафану с большой ярко-желтой звездой на груди, который она сегодня надела.

Поднимаясь по лестнице наверх, Ульяна увидела дочь, сбегающую вниз.

– Ты куда? – спросила она.

– Куда надо, – быстро ответила девочка, явно не намереваясь задерживаться для скучной беседы.

– Ты еще не завтракала, – остановила ее за руку Панова. – Я как раз шла, чтобы тебя позвать.

– Потом. Не хочу. И вообще, мне надо следить за фигурой.

– Ты еще ребенок, тебе это ни к чему.

– Ага, запущу себя и распухну.

Рита хотела было добавить «как ты», ей почему-то казалось, что в матери скопились все самые отрицательные качества, но потом посмотрела на ее худобу и замолчала. «Хоть какой-то плюс, – подумала она про себя. – Если бы знала о существовании косметики, могла бы привести себя в порядок. Выглядит, как мышь серая». Она все чаще говорила и мыслила шаблонами, услышанными по телевизору.