– На вершине горы была пещера и выжившие укрылись в ней. – он показал наверх, – Вода подобралась туда, залила пол, но нам уже вреда принести не могла.
А потом зарево погасло, поднялся пронизывающий ветер, тучи заволокли всё небо, и пошёл мокрый липкий снег. Несколько дней просидели мы в этой пещерке наполненной водой, как в ловушке. Ветер принёс пронизывающий влажный холод, пробирающий до самых костей, но не достаточный, чтобы вода замёрзла. Она лишь покрывалась тонкой ледяной корочкой, которая острыми краями резала наши лапы. Так мы и стояли все эти дни, прижавшись друг к другу, в попытке согреться, переступая с ноги на ногу, поднимая то одну окоченевшую лапу, то другую. Мокрые, замёрзшие и голодные.
Вскоре, у некоторых начали подворачиваться онемевшие конечности, и они просто падали в ледяную воду в изнеможении, уже не делая никаких попыток подняться. Мы пытались уговорить их встать, потерпеть ещё… Бог только знает, сколько времени ещё… Но они уже желали смерти, сдались и просто лежали, ожидая её прихода, и чувствуя, как жизнь покидает их тела. День проходил за днём, но солнце не выглядывало из-за туч. Ветер стал выть ещё сильнее, повалил колючий снег, ударил жуткий мороз и в считанные минуты сковал всю поверхность воды ледяным панцирем.
Чтобы не вмёрзнуть лапами в лёд, в поисках спасения, мы залезали на наших уже умерших братьев и сестёр, прыгали на спины друг другу, в наших душах воцарились ужас и паника, мы чуяли приближение нашей смерти в этой серой снежной мгле…
А потом пришло безмолвие. Ветер стих. Всё смолкло. Лишь хриплое дыхание из наших глоток нарушало эту звенящую тишину.
Ты когда-нибудь слышала такую пронзительную тишину, что казалось, будто ты оглохла?
На кицунэ нахлынули воспоминания: как в детстве другие юные прислужники госпожи Хаттори однажды закрыли одного маленького глупого лисёнка-Аой в большой бочке из-под солений на всю ночь. И тишина той ночи была невыносимо звенящей.
«Пожалуйста, не надо… Помогите… Выпустите меня… Кто-нибудь…»
Аой нервно вздохнула, стараясь отогнать от себя эти горькие воспоминания и скрыть от Акиры волнение и дрожь в теле, буркнула:
– Было дело.
Он кивнул ей и продолжил:
– Выжившие и обессиленные, мы выбрались наружу и сразу повалились в пушистый снег, сворачиваясь клубочками и отогревая дыханием свои больные лапы. Наконец-то мы могли поспать!
Акира и Аой стояли посреди уснувшей сильно поредевшей волчьей стаи. Их тела медленно укрывали хлопья снега, и волки всё больше сливались с бескрайним снежным пейзажем. Серые низкие тучи по-прежнему закрывали всё небо, и не понятно было утро сейчас, день или вечер.
– Отдохнув, – продолжил Акира, – мы решили двигаться на юг. Там всегда было теплее. И была большая вероятность того, что холод и лёд туда не добрались.
Голод нас гнал вперёд. Иногда попадались вмёрзшие в лёд трупы животных, и мы жадно отгрызали мёрзлые куски мяса. Затем отдыхали и снова шли. Кажется, это продолжалось бесконечно долго.
Наступал день, но солнце ни разу не выходило из-за туч. Затем ночь, но звёзды тоже не загорались на небосклоне. За всё это время мы не встретили ни одной живой души, ни одного животного. Но, думаю, даже если бы и встретили, то непременно бы растерзали и съели. Трупы больше не попадались, есть было нечего. Мы были голодны и злы. Потеря родных, близких и любимых так сильно опустошила нас, что мы почти перестали разговаривать друг с другом.
– Разговаривать? Вы умели разговаривать? – Аой удивлённо вскинула брови.
– Да, в начале времён все умели разговаривать: и птицы, и животные, и даже змеи.
– И вы могли говорить с людьми?
– Да, мы могли говорить с людьми, а люди с нами.
Мир вокруг них снова изменился. Непроглядный снежный буран внезапно заполонил все вокруг. Аой от неожиданности вскрикнула:
– Акира! Я ничего не вижу! Что это?
– Это когда я потерял всех своих близких. – ответил он, крепко держа её за руку и продолжая идти вперёд. – Буря началась внезапно. Снег, который она принесла с собой, заполонил всё вокруг. Сильный ветер раскидал нас в стороны, валил с ног, выл и свистел. Снежная мешанина забивала глаза, уши, нос и пасть. Я пытался звать остальных, и порой мне казалось, что слышу ответный вой матери, нёсся в ту сторону, но в следующее мгновение он доносился с другой стороны и я мчался уже туда.
Я метался в этой снежной мгле, как слепой волчонок, пока окончательно не выбился из сил и не упал в снег. Самым благоразумным выходом было отдохнуть и подождать пока погода прояснится, чтобы можно было найти остальных. Так я и решил поступить.
Проснулся я от урчания своего живота. Голод скручивал мне нутро. Буря успокоилась и передо мной снова лежала бесконечная снежная пустошь под низкими серыми тучами. Я завыл, в надежде, что моя стая ответит мне. Что они здесь, рядом, тоже спят под снежным одеялом и сейчас проснутся, встанут, ответят мне, и я увижу их… Тишина. Звенящая тишина…
Я стал вглядываться в белую равнину до рези в глазах, боясь проглядеть их. Их не было. Никого. Всюду, куда только хватало глаз, расстилалось бескрайнее снежное поле. Безжизненная холодная пустота.
Я пошёл на юг. Голод гнал меня, не давал стоять на месте. И да, меня грела надежда, что они просто во время бури продвинулись далеко вперёд и нужно просто нагнать их. Хотя разум твердил, что никаких следов нет и шанс встретить их очень мал, в сердце теплился огонёк и помогал мне, уже шатающемуся от голода и усталости, идти вперёд.
Не помню, сколько дней я шёл. Порезанные об лёд и уставшие лапы гудели, бока ввалились, и шерсть уже плохо согревала моё тело. Я чувствовал, что мой конец близок, сознание меркло, но этот маленький огонёк надежды в сердце продолжал гнать меня вперёд. Сознание всё чаще покидало меня. Я падал, приходил в себя, вставал и снова шёл. Мне казалось, что если лечь, то я уже не смогу подняться.
И тут я увидел его. Человека. Завёрнутый в какое-то подобие шубы из соломы, он тёмным пятном шёл по белоснежной равнине и волочил что-то за собой. Он был таким слабым, ни когтей, ни клыков, ни толстой шкуры для защиты. Я не мог поверить такому везению.
– Ты захотел съесть его? – усмехнулась Аой.
– Да. Убить и съесть его, чтобы жить самому. Чтобы иметь силы найти своих родных. Да, я неистово хотел убить его.
Но стоило мне только прикинуть, как удачнее к нему подкрасться, чтобы в несколько прыжков настигнуть, повалить и разорвать его, как вдруг я заметил ещё кое-кого.
– Кого?
– Владыку Севера. – Акира указал вдаль, и Аой среди снежных холмов увидела белого медведя.
Но не обычного, а огромного древнего гиганта. Видимо, ему пришлось пережить ещё худшие, чем волку времена, потому как его огромный хребет уже не могла скрыть белая шерсть, бока ввалились, а голова смотрелась несуразно большой по отношению к истощённому телу. Горящими глазами он неотрывно смотрел на человека и медленно подкрадывался к нему всё ближе и ближе.
– Оценив ситуацию, я понял, что не смогу первым настигнуть намеченную жертву. К тому же, пусть даже сильно ослабевший от голода, этот медведь всё равно был сильнее меня и мог с лёгкостью отобрать добычу. Тогда, я решился на отчаянный шаг. Это было почти самоубийство.
Аой посмотрела на Акиру. Тот улыбался и с горящими глазами смотрел на происходящее, полностью окунаясь в свои воспоминания и уже ничего не замечая вокруг, точно как тот медведь, который продолжал подкрадываться к человеку, совершенно не замечая волка, уже начавшего свою игру.
– Я должен был действовать очень осторожно, ведь у меня был только один шанс нанести медведю удар. Удар, который должен стать смертельным, но требовавший от меня всех моих последних сил…
Человек же, тем временем, продолжал идти по снежной пустыне, и совершенно не подозревая ни о чём. Что-то бурча себе под нос, он медленно тянул за собой волокуши, сделанные из веток и сухой травы.
Медведь уже вплотную подобрался к нему, прыгнул вперёд, встал на задние лапы и навис над добычей, намереваясь обрушиться на свою жертву всем телом. Человек от испуга упал и, не сводя глаз со зверя, начал лихорадочно пытаться что-то нашарить в своей поклаже.
– Больше нельзя было медлить ни секунды, я бросился вперёд. Охотник был так увлечён паникой своей жертвы, что даже не заметил, как сам превратился в добычу.
Моя пасть сомкнулась точно на его горле, но мне не хватило совсем немного сил, чтобы сломать ему шею влёт.
Медведь взревел и попытался сбить меня с себя ударами своей лапы. Его когти глубоко распороли мне бок. Чувствуя, что сознание вновь покидает меня, я с последним усилием выдрал ему горло и вместе с медведем повалился на снег. Прежде, чем тьма окутала меня, я видел, как остекленели его горящие глаза.
– Он не ушёл. – Аой показала на человека.
– Да. Люди странные. – Акира и кицунэ стояли и наблюдали, как мужчина, наконец, выудил из волокуш деревянную палку с прикреплённым к ней жилами острым узким обточенным камнем. Вероятно, это самодельное орудие служило ему копьём.
Поднявшись, он подошёл к медведю и заглянул в его остекленевшие глаза, осторожно ткнул его копьём. Убедившись, что тот мёртв, он легонько ткнул волка. Зверь вздрогнул и человек испуганно отскочил в сторону, но тот остался лежать и глаза его были закрыты.
Перемявшись с ноги на ногу, и что-то пробурчав себе под нос, он выудил из голенища своих самодельных меховых сапог такой же каменный, как и копьё, нож, подошёл к медведю и принялся потрошить его. Обвисшая шкура с лёгкостью отставала от худого тела, поэтому работа шла довольно скоро. Затем мужчина отрезал медведю передние лапы и уложил свои трофеи на волокуши. Ухватившись за концы жердин, он поволок свою добычу прочь.
Но неожиданно остановился и оглянулся на неподвижно лежащего волка. Перемявшись с ноги на ногу, человек снова что-то пробормотал себе под нос, развернулся и вернулся со своей ношей назад, к волку.
– Если бы ты не стоял рядом со мной, я решила бы, что он хочет освежевать и тебя. – Аой заворожённо следила за действиями мужчины.
Тот подошёл к волку, осторожно положил волокуши и снова взялся за копьё. Опять потыкал им неподвижное тело зверя и, не увидев никакой реакции, отложил своё оружие и подошёл ближе. Он осторожно погладил его, еле-еле касаясь шерсти рукой.