Ли и Хэйвин

Глава 9

Поезд неторопливо набирал ход.

Я украдкой посматривала на неожиданного попутчика, в то время как его пронзительно зелёные глаза бесстыдно рассматривали моё лицо.

– Что вы здесь делаете, Господин? – прервала я молчание.

– Не называй меня так, какой я господин? – попутчик взъерошил тёмные волосы. – А ты что здесь делаешь, сборщица риса?

– я первая задала вопрос. Неужели… выгнали из дома?

Тонгу ухмыльнулся. И эта улыбка говорила сама за себя, такого, как он не выгоняют, такие уходят сами. Но зачем? Кому в здравом уме захочется покидать такую жизнь и отправляться на тяжёлые работы?

– Мой папаша любит меня до беспамятства, и если бы он знал, что я здесь, то этот поезд уже бы ехал в другую сторону. Тут другое дело. А ты, дай угадаю, едешь туда из-за… – Тонгу приложил к подбородку длинные пальцы, и деланно задумался. Морщинка, что залегла на переносице придавала ему вид строгий и серьёзный, – не знаю… денег?

– Да, – честно ответила я.

– У тебя очень серьёзные проблемы с деньгами? Ты готова умереть ради них? – он вальяжно расположился на скамейке, закинув ногу на ногу, и расспрашивал меня так будто бы все и без того знает и понимает.

– Я… я не собираюсь умирать.

– Но ведь ещё никто не вернулся с Серебряных гор. Ни одна живая душа! Ты слышала про это?

– Может мне, повезёт.

Тонгу сложил бровки домиком и покачал головой.

– Я тоже надеюсь на удачу.

В купе повисло молчание. То самое молчание, которое, нужно прервать, чтобы собеседник не подумал, что ты самый скучный человек на свете. Но ничего умного в голову не приходило. Тонгу снова завернулся в плащ и закрыл глаза, а мне ничего не оставалось, как уставиться в окно. Как и другие окна в поезде, оно было заколочено, но заколочено наспех, некоторые дощечки отвалились, другие разрушились, и через эти образовавшиеся большие щели можно было легко разглядывать местность, что мы проезжали.

Перед нами проплывали одинокие деревья, ветхие домики, и бесконечные поля. Первые ещё сонные жители выходили встречать рассвет солнца и многие оборачивались вслед поезду, будто бы провожали нас.

Я попыталась заснуть, но мысли уносили меня к дому. Хотелось представить родных, чем они занимаются, как проводят этот первый день без меня, что говорит мать, но в голове было пусто. Я словно уже не могла вспомнить их лица, имена, голоса.

– Зачем вы так поступили с Ви? – задала я мучавший меня вопрос, не думаю, что будет лучшее время, чтобы задать его. – Она думает, что вы ее друзья, что вы примите ее в свою компанию.

– Она дерзкая, смешная и хорошенькая, но как тебе сказать? – Тонгу открыл глаза и мечтательно посмотрел в потолок. – Будь она чуть, не знаю, чуть более утончённой. Понимаешь? Я не со зла с ней так поступил, это был просто спор.

– Разве ради спора можно унижать че…

– Да, – перебил меня Тонгу, – именно так. Спор – это честь. Это очень важно для меня. Понимаешь? Я не трогал её и пальцем, не вынуждал, она сама этого хотела, но в последний момент разрыдалась. И все испортила.

Тонгу засмеялся, обнажив ряд белых зубов. Не знаю, как выглядела я, но он был похож на Хэйвина, которого по ошибке усадили в грязный сарай. И так казалось, что все происходит не со мной, а присутствие Тонгу ещё больше заставляло усомниться в том, что это не сон и я даже пару раз украдкой ущипнула себя за руку.

– Знаю, – сказала я и отвела глаза. Ли, веди себя нормально! Хватит искоса смотреть на его тёмные растрёпанные волосы, на его руки с чёткими венами, на бледную шею… – а ты знаешь, к кому попадёшь? – голос предательски хрипел. – Я еду к Хэйвину нашей провинции, господину Хаймуну.

– Не думаю, что дадут право выбора, но если будет, – Тонгу на мгновение задумался, – я бы хотел попасть к Ташири. Знаешь его?

– Н… нет.

– Нет? – усмехнулся Тонгу. – Это Хэйвин покровитель военных, самый главный по борьбе с Тьмой. Ты была на параде? Он был примерно пять зим назад.

– Четыре. Четыре зимы назад.

– Да, точно четыре. И ты не запомнила его? Он нёс факел. Нет, не помнишь?

Я покачала головой.

– Нет.

– Значит, ты его не видела. Однажды, увидев не забудешь. Это истинная сила, мощь и власть, заключённая в одном существе, – и Тонгу задумавшись, вновь отвернулся к окну.

Взошло жаркое летнее солнце, дарящее земле тепло. И за окном все изменилось: деревья стали ниже и уродливее, вместо привычной зелени чаще стали попадаться полупустынные участки. Редкие дома, попадавшиеся нам по пути, сильно отличались от тех, что были в нашей деревне: стены этих домов были сделаны из чего-то красного, часто они были разрушены или имели большие трещины, окна были совсем маленькие, у многих участков не было крыш и заборов. На полях вместо привычного риса росли корнеплоды. Желудок невольно сжался от голода и издал протяжный вой.

– Извини, – прошептала я краснея.

– Похоже, пришла пора подкрепиться, – со смехом сказал Тонгу и начал раскладывать на маленьком столике припасы, которые достал из большой сумки.

Я много раз видела на рынке такую еду, но никогда не пробовала: копчённые крошечные куропатки с аппетитной коричневой корочкой, сладкий томлённый в масле картофель, лепёшки двух видов, сладости на мёду. Аромат дурманил и невольно рот наполнился слюной.

– Ты не будешь? – спросил Тонгу, медленно отламывая тонкими пальцами кусочек птицы. – Мы приедем только к завтрашнему утру.

– Не хочу, – соврала я.

– Правда? Хотел предложить тебе подкрепиться со мной. Если захочешь – бери, я столько не съем, и на такой жаре все быстро испортиться.

– Я не голодна. И у меня тоже есть с собой еда.

Тонгу пожал плечами, а я прижала к себе маленькую сумку, в которой было три кислых яблока подарок Бю, две серые лепёшки и фляжка с водой. Все это мне надо попридержать до утра, чтобы, когда прибуду на гору, у меня остались силы.

Тонгу ел быстро, но так аккуратно и изящно, что я не могла отвести взгляд.

– А теперь, немного чая. По особому рецепту, – одним движением Тонгу достал две кружки и разлил в них ароматный чай

– Нет, не нужно…

– Это просто чай, мы же должны выпить за знакомство? – он вложил горячую кружку мне в руки. – Это особенный чай. Давай выпьем, маленькая сборщица риса, чтобы нам довелось увидеться в добром здравии!

– Хорошо, – пролепетала я и выпила залпом.

Тёплая жидкость, обволокла тело, по венам заструилась горячая кровь и в груди что-то ёкнуло.

– Я же говорил, что чай с секретом. Это травы, которые отец заказывает из столицы. Их обязательно нужно заесть.

– Но у меня тут… – я начала открывать сумку.

– Нет, нет – перебил Тонгу, – своё есть нельзя. Обязательно чужое.

Я не могла больше отказываться и положила в рот целую горсть сладких орехов. Стало намного лучше.

– Ешь, пока кто-нибудь ещё не зашёл.

– А могут быть другие? – спросила я, пытаясь не поперхнуться.

– Конечно, нам предстоит проехать не одну станцию. Думаю попутчиков прибавиться.

И словно в подтверждение этих слов мы остановился. Никто не зашёл, но поезд в какой-то момент слегка качнулся.

– Присоединили ещё вагоны, – объяснил Тонгу.

Станция, на которой мы остановились, была мало похоже на стоянку. Мы остановились где-то в поле, и только покосившийся каменный столб с большими тикающими часами, пара скамеек и табличка, криво приколоченная к остаткам кирпичной стены, давали понять, что это станция.

– Про… Про… Провинц… Провинция Фа…

– Провинция Фай-Ве, – не выдержал Тонгу и прочёл за меня. – Ты здесь бывала?

– Нет. Я никогда, – на мгновение вспомнились розовые деревья, – никогда не выезжала из деревни.

– Отец рассказывал, что когда-то это была цветущая провинция. Сейчас это просто безжизненные земли с вечно голодными крестьянами. Это ждёт и нас, – Тонгу покачал головой и внимательно осмотрел станцию через щели.

– Не правда. Мы ещё долго будем цвести! – ответила я словами нашего префекта. Он выступала в деревне в прошлую зиму, и долго говорил о том, что именно в наших силах сделать нашу провинцию лучше и богаче. – У нас есть шахты и рисовые поля…

– Здесь тоже когда-то были рисовые поля до горизонта, и кипела жизнь, – оборвал меня Тонгу. – А потом земля истощилась, и превратилось в красную пустыню.

– Ты должно быть рад, – пробурчала я, – когда и у нас поля иссохнут, всем придётся работать на шахтах твоего отца, умирая за гроши под завалами.

– И вправду говорят, что бедняки неблагодарные, – хмыкнул Тонгу, – мой отец платит, что может. Шахта может закрыться и тогда, такие, как вы просто помрут с голода.

– Шахта иссекает?

– Все конечно, сборщица риса. И запасы руды не бесконечны. Все уходит туда, на Серебряные горы. И нам с тобой выпал шанс увидеть куда.

– Это правильно, они защищают нас от Тьмы, – поезд снова тронулся и я вздрогнула. – Эта наша жертва. Во имя спасителей.

Тонгу пристально посмотрел на меня, и на его переносице залегла глубокая морщинка. Сердце моё ушло в пятки, я что обидела или расстроила его? Зачем же я так сказала…

– Когда-то и люди могли защищаться от Тьмы, – сухо ответил Тонгу. – Знаешь, когда я учился в академии, нам не показывали, как бороться с Тьмой, нас учили, как можно быстрее сообщить об этом Хэйвинам. Я поэтому и ушёл – это было не военное дело, а какой-то курс, как вызывать Хэйвинов на подмогу.

– Тьма почти уничтожила нас.

– Почти, а Хэйвины, кажется, доведут это дело до конца. А, – он вдруг встрепенулся и хитро улыбнулся, – не будем о грустном. Нам следует больше веселиться и отдыхать!

От сытного обеда меня разморило, и я едва держалась, чтобы не заснуть.

Виды за окном снова изменились, красная пустыня кончилась, на смену ей пришли сады с невысокими деревьями, то тут, то там попадались пастбища, на которых пасся скот. Мы проезжали одну станцию за другой, лишь изредка перебрасываясь несколькими словами.

На одной из особенно многолюдных станций к нам присоединилась девушка в плаще. Тёмная тень от капюшона закрывала практически все ее лицо, и я успела разглядеть лишь смуглую кожу и тёмные вьющиеся волосы.

Я кивнула Тонгу, чтобы он начал с ней разговор, но он не понял: подмигнул мне в ответ и отчего-то широко улыбнулся. Я закатила глаза и покачала головой, и ещё раз кивнула ему, в ответ он ещё шире улыбнулся и пожал плечами. За его улыбку можно многое простить, но только не такую тупость. Придётся брать дело в свои руки.

– Привет… Тоже на Серебряные горы едешь? – глупый вопрос, куда она ещё может ехать на этом поезде. – Я – Ли, а он – Тонгу. Мы из провинции Сал-Ват. А ты?

Девушка скользнула по нам одним глазом, тем, что не был сокрыт плащом и отвернулась. И снова в купе воцарилось молчание. Между тем за окном деревья становились все выше, и редкие насаждения превращались в густой лес, сквозь который проглядывались резные башенки каменных домов. Станции, на которых останавливался поезд, теперь были все многолюднее и чуднее. Особенно мне запомнилась станция, где на всех стенах были расписные изображения Хэйвинов в самых причудливых позах: Хэйвин поигрывающий мышцами, Хэйвин в крови, разящий мечом скорпионов, Хэйвин протягивающий руки к неотёсанным и уродливым людям.

– А что это за станция?

Тонгу сощурил глаза:

– Хэйвин, его разберёт. Не знаю точно, возможно это провинция Цай-Фу… но я не уверен.

– Какие красивые изображения Хэйвинов.

– Ты не видела храмы Небесных покровителей в столице! Вот где настоящая красота! Чем ближе к столице, тем Хэйвинов любят сильнее…

Из угла раздался короткий грубый смешок.

– Что-то не то сказал? – Тонгу изогнул бровь, – в этих краях люди и вправду обожают…

– Не позорься, – хрипло протянула девушка, – не следует говорить о том, чего ты не знаешь.

Я думала Тонгу обидеться, или скажет какую-то едкость в ответ, но он был на удивление спокоен.

– Расскажи нам, то чего мы не знаем, – лишь сказал он.

– Боюсь напугать твою подружку, – просипела наша попутчица.

– Тогда не надо, – легко согласился Тонгу. – Расскажешь мне потом.

День понемногу клонился к закату, теперь мы могли наблюдать за сиянием больших городов, чьи огни видели вдали.

Уже стемнело, когда поезд остановился снова.

Наша немногословная попутчица уже спала, чуть завалившись на бок. Я грызла яблоко, сок, которых разъедал кожу губ. Тонгу перекатывал в руках моё кислое угощение и внимательно смотрел в окно.

– Эй, сборщица риса, не спи, – он коснулся моей руки, – смотри, как красиво.

А я не могла повернуть голову. Какое мне было дело до того, что там за окном, когда тут я кожей чувствую тепло его тела.

С трудом я заставила себя отвернуться и не пожалела, это было воистину великолепно: станция, где мы стояли, была сделана из белого камня, который под тусклым светом больших свечей, словно лучился изнутри. Крышу станции на своих плечах держали две мужские фигуры из серого камня. За станцией горели разноцветные огни, казалось, мы видим целое море, наполненное светящейся рыбкой. Разноцветные бумажные фонарики игриво вздрагивали на ветру, создавая ощущение радости, а позолота, на стенах, на скамьях, на фигурах мужчин блестела и искрилась.

– Это столица? – шёпотом спросила я.

– Нет, но один из её пригородов, сейчас мы отъедем от станции, и вдали ты увидишь невероятное свечение. Это столица. Запомни это место, дальше городов и станций не будет, насколько мне известно, – голос Тонгу дрогнул, – дальше только Серебряные Горы.

Поезд качнулся, и засопел. Мы вновь набирали ход, и тут дверь с громким хрустом отварилась и в купе зашли… нет, ввалились двое.

– Осторожнее! – первым поднялся молодой невысокий парень, кокетливым движением он убрал с лица серую, словно седую прядь и лучезарно улыбаясь, помог встать своей спутнице, – тут вообще-то ценный груз! Ты в порядке дорогуша?

– Спасибо, братец! Ого, сколько тут вас. Один, два, три, – голос девушки, был на редкость тонок и пискляв, – О! в этот раз много барашек ведут на заклание.

– И вы одни из них, – подала голос проснувшаяся незнакомка из угла.

– И то верно, – согласилась новенькая.

– Посмотри на эти счастливые лица, сестра! – блондин распахнул руки, будто бы собирался всех обнять. – Вы же мои дорогие в первый раз? Такие радостные!

Они прошли к нам и сели друг напротив друга, так же, как сидели мы с Тонгу.

– Будем знакомиться! – пропищала девушка, – я Рюмин.

– Это ты была Рюмин, сестрёнка, а теперь ты просто крошка Рю.

– Ах, да! Была Рюмин, а теперь вот просто Рю, – девушка подала руку для приветствия. – А он – Юри, мой брат. И заноза в заднице, два в одном так сказать.

– Привет, – в унисон ответили я и Тонгу.

Кожа новоприбывшей была настолько бледной, что сквозь неё просвечивались тонкие ниточки-сосуды. А на руке у девушки я увидела едва заметный рисунок, несколько переплетённых красных линий, которые она поспешила спрятать под пышным рукавом.

– Ты, как всегда невероятно льстишь мне, сестра. А как зовут вас сладкая парочка? – Юри повернулся к Тонгу и скользнул взглядом по фигуре парня, задержавшись на оголённой шее.

– Я – Тонгу, а она – Ли, – Тонгу, кажется, и сам заметил странный взгляд Юри и чуть отодвинулся от него.

– Ох, какая компания, а ты чудачка в тёмном углу, так и будешь молчать? – Юри отвёл томный взгляд от Тонгу и переключился на незнакомку.

– Тебе какое дело?

– Да никакое, в общем-то, просто налаживаем связь. Кто знает, может быть, ты станешь большим человеком на Серебряных горах, а больших людей надо знать по именам.

Рю неожиданно прыснула, прервав брата.

– Рюшка-кукушка тихо, – Юри шутливо пригрозил сестре.

– Может и стану, только зачем мне тебя знать? – незнакомка чуть подалась вперёд, так что свет от проносящихся мимо фонарей осветил открытую часть ее красивого лица. – Не думаю, что такой, как ты может стать кем-то полезным.

– Фи-фи-фи, как не красиво, – Рю надула пухлые губки и скорчила рожицу, – мы, между прочим, можем быть очень полезны для вас! Вам можно сказать повезло, что вы встретили нас!

– И чем же? – спросил Тонгу.

– Например, тем, что уже были на Серебряных горах! – ответил Юри.

– Я дважды! – пискляво воскликнула Рю. – Надеюсь, и в третий раз удастся сбежать!

– Не может быть! – незнакомка в углу чуть подалась вперёд, – и почему вы опять здесь?

– И зачем, нам говорить это человеку, которого мы не знаем? – сказал Юри.

– Мы даже не видим твоего лица! – вскрикнула Рю. – Убери капюшон!

Незнакомка вздрогнула и глубже спряталась в угол.

– Отстаньте от неё, – выступил Тонгу. – Видите, она не хочет.

– А ты не лезь, симпотяжка, – протянул Ро. – Покажи личико, красотка!

– Тебе же самому не понравиться, – усмехнулась незнакомка в углу. – Без этого никак?

– Никак!

– Смотри, – девушка вздохнула и откинула капюшон.

Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. А Тонгу очень некрасиво присвистнул.

Половина прекрасного лица девушки была изуродована, сожжена, и, кажется, с ней это несчастье случилось недавно. На коже красовались розовые рытвины, затягивающейся кожи, что превращалась в рубцы. На обожжённой стороне не было волос и уха, а слепой глаз заволокло белой пеленой.

– Фу-у-у, да ты совсем не красивая, – протянул Юри.

– Не говори глупости, – оборвал его Тонгу.

– Не надо меня защищать, – хмыкнула девушка. – Так как вы сбежали от Хэйвинов? Подпольщики?

– А что? Я разве говорила, что сбежала от Хэйвинов? – Рю округлила и без того большие глаза, – я сказала, что сбежала с Серебряных гор. Дважды! От Хэйвинов можно уйти, только если не дойти до Хэйвинов. Я сбегала прямо из вагона прыгала и все. Жаль охрана у них сейчас стала лучше, – девушка понизила голос, – один прямо сейчас стоит за дверью. Наш личный охранник.

– Хэйвин вас дери, – ругнулась девушка, – эта информация и гроша выеденного не стоит. Я точно так же, как и вы не могу выйти отсюда, – она снова накинула капюшон и отвернулась.

– Ой, что спросила то и отвечаю. Зато, благодаря моей хитрости теперь мы все знакомы! Так, как вас угораздило оказаться здесь? – спросила нас Рю.

– Мы с одной провинции… – начала я.

– Оказались в одном поезде, вот и все, – закончил Тонгу.

– А что вас привело сюда? – не унималась Рю. Она все время улыбалась, казалось, что ее ничего не волнует и не тревожит, но между тем, я замечала, как ее глаза внимательно цепляют важные детали, как она прислушивается, чуть наклонив голову. В какой-то момент её улыбка стала совсем уж фальшивой, наигранной, и за этой маской где-то глубоко скрывались настоящие чувства.

– Это не важно, – сказали я и Тонгу хором.

– Так мило, – Юри не отводил взгляда от Тонгу, – а вы давно… вместе?

Хоть они и были похожи, а все же отличались друг от друга. Если Рю была похожа на куклу, восковую, бездушную, таких я видела в магазинчиках на базаре, то Юри был наоборот слишком живой, суетливый. Он держался расслаблено, и даже как-то сонливо, давал первое слово сестре, но чувствовалось, кто главный в этом дуэте.