Когда просыпаются орхидеи
– Похоже, – пробормотал Келтран, – вам всё же стоит задуматься об усмирении…
Малврае обожгла его злым взглядом, и жрец потупился.
– Не учите меня, как обращаться с рабом! – прорычала она, чувствуя, как в груди закипает злость и одновременно с этим – стыд. Проклятый дэв смеет ей дерзить при посторонних. Мелкий паук учит, как ей обходиться с рабом при самом рабе. Немыслимо! Их бы обоих высечь! – Стойте здесь, – велела она Келтрану, – я сейчас вернусь.
Малврае схватила Алактира за его золотой амулет и потянула в коридор. Когда они вышли из столовой, она заперла дверь и с силой толкнула дэва к стене, упираясь рукой ему в грудь.
– Когда я приказываю – ты слушаешься! Ты выполняешь всё, что я скажу, если не хочешь быть прилюдно выпорот! Тебе ясно?!
Синие глаза недобро сощурились.
– Этот альв прав, я не обучен рабству. Что делать, когда один приказ противоречит другому?
– Госпожа! – рыкнула Мэл.
– Госпожа, – сквозь зубы прошептал дэв.
– Слушаться нового приказа, очевидно! Что здесь непонятного?!
– Слушаюсь. Остаюсь здесь. Госпожа.
С минуту они сверлили друг друга острыми взглядами. Мэл задавалась вопросом – почему и правда не высекла его при Келтране? Стоило высечь. До крови. До слез и мольбы о пощаде. Как же хотелось сделать ему больно! Малврае снова рыкнула, натыкаясь взглядом на солнечный амулет дэва, который почему-то все еще оставался на нём… И правда, почему? Птичке пора забыть о воле и о своём прошлом. У птички теперь другая жизнь. Мэл резко сдернула амулет с его шеи. Цепь лопнула, рассыпая звенья по полу, следом полетела и сама побрякушка.
– Нет! – вскрикнул дэв, но было поздно. Малврае с хрустом раздавила его драгоценность каблуком своего высокого сапога. Тонкий золотистый метал погнулся, солнечный камень выскочил из оправы и укатился прочь, пропадая в тени коридора. – Нет…
Алактир дернулся было за ним, но Мэл сильнее надавила рукой ему на грудь.
– Забудь. Ты больше не паладин. Ты – раб. Мой безвольный слуга. Ты больше никогда не ослушаешься меня. Иначе, следующее, что я раздавлю…
Мысль, быстрая и колкая, как острие ритуального ножа, ковырнула разум. Матушка велела не спускать с Келтрана глаз!
Когда Малврае ворвалась в гостиную, комната была пуста. Сердце замерло на пороге удара. Она заметалась по гостиной, пока не заметила, наконец, открытую дверь террасы, и тонкую фигуру жреца за шифоновой шторкой.
– Вы… здесь.
Келтран удивленно обернулся, когда Мэл поспешно вышла к нему.
– Да. Вы не против? Мне потребовалось немного свежего воздуха…
Малврае бросила быстрый взгляд в сторону ворот. Портной уже отбыл? Едва ли матушка выводила бы его через главный вход, но все же… Келтран поймал ее беспокойный взгляд и виновато потупился.
– Вы все-таки кого-то ждёте… – прошептал он, печально вздыхая. – Извините. Мне стоило дождаться возращения лакея… Ваша госпожа-мать права, я очень грубо обошелся с правилами приличия. Признаюсь, я поторопился намеренно… Но у меня есть оправдание. Я очень хотел увидеться с вами.
Малврае глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться, облокотилась на перила. Приятно холодные. Очень захотелось прижаться к ним горячим лбом, но Мэл сдержалась. Она едва не оплошала перед матерью из-за паршивца дэва… Остается надеяться, что Келтран не увидел ничего лишнего. Нет, не должен был.
– Если бы ваш приход доставил серьёзные неудобства, матриарх выпроводила бы вас сразу.
– Что ж, тогда я спокоен.
Они помолчали, слушая свист подгорного ветра, задувающего в пещеры, и разглядывая магические фонари неспящей Юдоли. Потом жрец вдруг спросил:
– Вы бы хотели, чтобы я стал вашим?
Вопрос был неожиданно прямым и обескураживающим. Как ответить? Правду? Полуправду? Уклончиво?
– Это будут решать матриархи, – сказала Мэл, выбрав сдержанность.
Келтран порывисто обернулся к ней, сжав пальцами кованые перила, словно бы тем самым удерживая себя от чего-то необдуманного.
– Это так. Но мне важно, что думаете вы. Я не хочу быть… нежеланным.
Мэл растерянно смотрела на жреца, не зная, что сказать. Откровенно говоря, она еще ни разу не задумывалась о гареме мужей… Слишком много нового. Первый раб, первое сватовство, матушкины великие планы… Нужно держать лицо.
– Я вас понял. – Релинар мягко улыбнулся, по-своему истолковав ее молчание. – Не будем торопиться. Быть может… нам стоит видеться чаще. Чтобы я стал для вас… чтобы я мог понравиться вам…
– Возможно… да… – О, Богиня, все ли мужчины такие? С ними никогда не знаешь, что сказать.
Келтран спрятал руки за спиной.
– Что ж. Благодарю вас за вечер, госпожа Малврае. Если позволите, я откланяюсь.
– Не останетесь на ужин?
– Не стану так обременять вас.
– Леди Бризанна будет в гневе.
– Кажется, она уже в гневе. Гневом больше, гневом меньше…
Мэл неожиданно для себя улыбнулась.
– А вы смелы…
Релинар изящно поклонился, паучьи глаза лукаво сощурились:
– Я буду еще смелее… если вам это нравится.
***
Матушка сидела в кресле, закинув ногу на ногу. Она нетерпеливо покусывала кончик указательного пальца, глядя перед собой и о чём-то размышляя. Мэл стояла перед ней, сама не своя от тревоги. Все ли она сделала правильно? Чем сейчас недовольна ее госпожа-мать? Своей наследницей или чем-то иным?
– Значит, отказался от ужина… занятно, – наконец пробормотала леди Бризанна. – Что ж, ладно. Мы что-нибудь с этим сделаем.
Малврае облизнула пересохшие губы, не до конца понимая, что именно хочет сделать матриарх. Один вопрос бился в ее голове летучей мышкой, пойманной в силок, но Мэл сдерживалась, как могла.
Я все сделала правильно, матушка? Глупый детский вопрос!
– Скажи мне, – негромко заговорила матриарх, – все прошло хорошо? Как ты оценишь?
– Хм… Келтран был явно увлечен мной. Не заметила, чтобы ему хотелось исследовать дом. И он не задавал никаких подозрительных вопросов.
Леди Бризанна сощурилась.
– Он не отлучался от тебя? Не пропадал из виду?
Холодок лизнул ладони. Мэл нервно сжала пальцы, машинально бросив взгляд себе за спину – в ту сторону, где весь вечер маячил ее раб. К счастью, дэва с ними не было. Единственного свидетеля того, что разок она всё же отвлеклась от гостя, поддавшись приступу злости.
– Дитя?
– Нет, госпожа, – встрепенулась Мэл.
Говорить не обязательно. Ничего дурного не произошло. Было, впрочем, очень даже неплохо… Пожалуй, предложение Келтрана о том, чтобы видеться чаще, стоит рассмотреть детальнее. Малврае улыбнулась своим мыслям, матушка тоже улыбнулась – вероятно, своим.
– Что ж. Всё случится скоро. Твоя сестра отправится к наземнику, мы получим железное войско… Готовься, дитя. И готовь своего дэва. Белокрылый глашатай Пастыря станет вестником нашей войны. Иронично, не находишь?
Глава 5. В ее власти
Алактир небрежно покрутил в руке длинный меч, расставил ноги и легко закинул лезвие на полусогнутую руку. Клинок уютно разместился в колыбели его локтей, когда как острие устремилось Мэл в лицо, опасно поблескивая в лиловом свете фонарей тренировочного зала. Взгляд синих глаз был решительным и непреклонным.
Значит, агрессивная защита. Вот же упрямый белокрылый демон…
Малврае медленно обходила его полукругом, поигрывая двумя короткими клинками. Острие хищно следовало за ней, как готовая к атаке змея. Мэл оскалилась змее в ответ.
– Стойка «ключ». Крайняя точка – в уколе, – прокомментировал Дуррад.
Наставник предостерегал ее от того, чтобы выдавать дэву полуторный клинок. Первый тренировочный бой показал, что это его основной вид оружия. Старая асгеантская школа длинного меча как раз основывалась на работе с тяжелыми клинками, и Алактир, по словам Дуррада, владел этой школой в высокой мере. Вручить дэву полуторник значило обеспечить ему преимущество в бою и усложнить задачу себе. К счастью, Мэл любила задачки посложней, когда дело касалось боя. Как с двумя короткими клинками подступиться к этому длиннорукому рыцарю смерти? Хитрость. Остается лишь хитрость.
– Ты – трус, – бросила она, презрительно кривя губы. – Только трус или глупец мог угодить в рабство, обладая твоими навыками.
Дэв молчал, неотрывно наблюдая за каждым ее движением. Казалось, острие полуторника стало его третьим глазом, продолжением тела. Корпус статичен, двигаются лишь ноги, шагая легко и пружинисто особой поступью, похожей на солдатский танец.
– Асгеантский квадрат, – снова прокомментировал Дуррад.
Мэл бросила быстрый недовольный взгляд на наставника, стоящего за пределами тренировочной площадки, заложив руки за спину. Командир верных с особым интересом наблюдал за движениями ее раба. Впрочем, лучшего мечника Дома можно понять – не часто темным в рабство попадается такой филигранный образчик совершенно иной военной школы.
Нужно выбить его из равновесия.
– Ты и сейчас трусишь, – фыркнула она, делая обманный выпад. Дэв не повелся, так и не вышел из своего асгеантский квадрата. Какая выдержка… – Боишься уколоть госпожу, потому что потом тебя ждёт наказание.
– Это называется «здравый смысл», – отчеканил Алактир, твердея лицом. – Госпожа.
– Ты же понимаешь, что рано или поздно я заставлю тебя биться по-настоящему? Ты – моя собственность. Я могу приказать тебе двигаться, и ты задвигаешься, хочешь того или нет. Мы ведь еще не пробовали так… – Она приподняла руку с меткой госпожи – лиловые всполохи магической вязи пробежались по ней от ладони, сжимающей клинок, до локтя и выше, щекоча плечо под закатанным рукавом рубашки. – Может быть, самое время?
Дэв скрипнул зубами, выказывая, наконец, настоящие эмоции. С того момента, как она вдребезги разбила его драгоценный амулет, раб был холодно-зол и как будто едва удерживался от того, чтобы не сказать что-то колкое и тем самым не нарваться на наказание. Малврае откровенно забавлялась, прощупывая грани его терпения.
– Ах, нет, ты не трус… ты все-таки глупец. Как колдун заманил тебя в ловушку, птичка? Хитростью? Что-то пообещал, и ты повёлся?
Птичка вдруг рыкнула, молниеносным движением занося клинок над головой и готовясь обрушить его на голову противнице. Мэл ускорилась, кинулась вперед, метя клинками ему в живот, но проклятый дэв снова ушёл в защиту. Сталь лязгнула о сталь, отдача толкнула Малврае назад, и она едва удержалась на ногах.
Дуррад всегда говорил, что бой – это подвижные шахматы, в которых побеждает не самый могучий ум, а самый быстрый. Не забывай о технике и стратегии, и в то же время будь стремителен, решай споро, думай смело. Алактир, невзирая на крупное тело и крылья, был весьма быстрым, легко обращаясь с тяжелым клинком.
Пришлось отступать, снова занимать дистанцию. Мэл кружила вокруг дэва, как быстрая змейка в ожидании момента для укуса. С шипением она отскакивала назад всякий раз, когда вроде бы появившаяся брешь в защите закрывалась вовремя подставленным лезвием. Лязг!
Не достаточно.
В какой-то момент бесконечного кружения Мэл пошатнулась и отступила. Забегалась. Устала. Ноги подкашивались. Дыхание, частое и изможденное, заставляло грудь вздыматься неровными толчками. Она отошла к краю арены, нащупала рукой ограждение и оперлась на него. Дэв не торопился приближаться, снова замер в защитной стойке, настороженно наблюдая за противницей. Дуррад не торопился объявлять конец боя, также пристально следя за ней.
– Кстати… хотела спросить, – устало пробормотала Малврае, криво усмехаясь. – Видела, как ты ползал на полу в коридоре… Так и не нашел осколки своей побрякушки?
Алактир стиснул зубы. Желваки на скулах бугрились, обозначая предел терпения. Теперь нужно было его перешагнуть.
– Не грусти. – Мэл навалилась локтями на перила ограждения, как бы невзначай упираясь в порог ногой. – Я прикажу мастеру изготовить тебе кое-что другое… ошейник, например? Золотой, с аметистами и гравировкой моего имени. Тебе пойдет. Птичка.
Есть!
Рев Алактира, неожиданно грубый, звериный, заставил задрожать стеклянный купол, и едва не лишил Мэл с трудом добытого преимущества. Когда этот дурак рванул к ней, намереваясь насадить на острие клинка, Малврае подобралась, оттолкнулась опорной ногой и выбросила вперед руку, рассыпая в лицо дэва сноп лиловых искр. Он замешкался, и тогда она ловко нырнула ему за спину, полоснув клинком прямо по чувствительным крыльям. Дэв снова взревел, в этот раз – от боли. Срезанные золотистые кончики осыпались им под ноги вместе с тяжёлыми каплями крови божественного.
Алактир круто развернулся, но Мэл не позволила ему атаковать, нанося удар за ударом, бросок за броском. Усталости не было. Азарт, игра, боевой раж! Клинки легко крутились в воздухе, порхая, как два диковинных крыла. Пока два настоящих вдруг не сомкнулись на ней, подобно гигантским ладоням. Хлоп!
Мэл отшатнулась, оглушенная и ошарашенная, мельком увидела лицо самого дэва – не менее удивленное, чем её. Он снова взмахнул крыльями, будто желая взлететь, и почти сделал это, если бы в последний момент Малврае не зацепилась за пояс его новеньких штанов. Ткань лопнула под пальцами, и Мэл рухнула на пол, тут же перекатываясь. К счастью, этого манёвра хватило, чтобы сбить хитрой птичке траекторию – вместо того, чтобы взмыть к куполу, дэв мазнул одним крылом пол, вторым неудачно зацепился за висящие под потолком фонари, и в конце концов рухнул в центр зала, словно подбитый нетопырь.
Сейчас!
Мэл сорвалась с места, в два прыжка оказываясь рядом – быстрее, чем дэв смог бы дотянуться до вылетевшего из рук меча, и с третьим прыжком оседлала своего раба, придавливая к полу. Два ее скрещенных клинка вонзились остриями в пол по обе стороны от беззащитного птичьего горлышка, взяв его в «ножницы».
Малврае склонилась к лицу дэва и не без удовольствия в рычащем от азарта голосе констатировала:
– Мер-р-ртв.
Она почти слышала, как колотится сердце Алактира, чувствовала под собой, как его тело вздрагивает от частых неровных вздохов. Птичка поймана. В ее власти. Ощущая себя хищным зверем, Малврае Алеанурден наклонилась еще, чтобы принюхаться.
Наверняка, он пахнет кровью и страхом, как и любая дичь…
– Мертв, – отрезал Дуррад. Стук его приближающихся каблуков вывел ее из животного транса.
Все-таки, победа опьяняет… Мэл помотала головой, сбрасывая наваждение, приняла руку наставника и встала с поверженного дэва. Усмехнулась, глядя на него сверху вниз.
– Приведи себя в порядок, мертвец.
Пока Малврае, довольная собой, стояла в стороне, вытирая вспотевшую шею и грудь платком, а дэв исполнял ее приказ в другом конце зала, к ней снова подошёл Дуррад.
– Госпожа. – Он поклонился. – Позволите высказаться?
Госпожа качнула головой, позволяя.
– Дэв хороший воин. Но из него не выйдет защитник.
– Почему? – Малврае нахмурилась. – Ты сам хвалишь его навыки. Да и я готова признать…
– Положение раба оскорбляет его. Наземники живут по иным порядкам. В них нет смирения. У них другая вера. Любой укол в сторону его положения может вывести его из себя. Вы сами вскрыли это сегодня. Выведенный из себя боец – мёртвый боец.
Непреложная истина. Дуррад учил этому и Мэл – не воспринимать насмешки в бою. Ограждаться от них. По ее разрешению наставник применял самые подлые манёвры, дабы закалить ее в поединке. Но дэв… Малврае была так захвачена азартом боя, что не заметила главного – она легко вывела его из себя, надавив лишь на самые очевидные слабости и болевые точки. Схлестнись он с кем-то из тёмных, с тем же Келтраном, который тоже видел его слабость… Мэл задумчиво повертела в руках платок, потом бросила его на скамью.
Дуррад прав, пока ее раб не научится смирению из него не выйдет достойного защитника. Такого, каким был сам Дуррад для ее матери – холодного, как сталь его же клинка.
Прежде, чем переодеться и пойти исполнять наказ матушки, полученный на утренней молитве, Мэл лично отвела дэва в хозяйские покои и усадила на его рабскую тахту, всем своим серьёзным видом показывая, что сейчас случится очень важный разговор. Алактир настороженно и в то же время выжидательно смотрел на неё.
– Ты дерзкий и непокорный, – начала она строго. – Если ты не смиришься со своим положением, то не сможешь быть мне защитником. Любой сколь-нибудь умелый враг воспользуется твоей слабостью, и ты сорвёшься. Выйдешь из себя. Чтобы стать верным, ты должен смириться. Выжечь слабости. Закалить дух. Ты понимаешь меня?
Дэв недовольно поджал губы, шумно выдохнул через нос.
– Ты… вы не думаете, что я не хочу быть вам верным? Ни верным, ни рабом, ни игрушкой. Очевидно, что я не подхожу на эту роль.
Мэл удивленно хмыкнула, скрещивая руки на груди. Какая глупость! Настолько возмутительная, что почти смешная.
– А у тебя есть выбор? Упрямый идиот. Если не станешь моим верным, то у тебя только два пути – смерть на жертвенном ложе или хозяйская постель.
Дэв помрачнел и уставился куда-то сквозь неё, сжав лежащие на коленях руки в кулаки.
– Ты не привлекаешь меня, как постельная игрушка. – Мэл поддела пальцами прядь его золотистых волос. – Хотя ты довольно красив…
Алактир дернулся, оскорбленно уставившись на неё. Опять этот дерзкий взгляд! Стиснув зубы, Малврае схватила его за волосы и больно дернула, заставляя запрокинуть голову. Пусть смотрит прямо ей в глаза, раз так хочет, но на ее условиях.
– Но и убивать тебя было бы расточительно. Ты хороший боец, хоть и тупица. Потому… если хочешь выжить и не облизывать мне ноги всю оставшуюся жизнь, смирись со своим положением. Стань закаленным клинком подле меня. Стань верным. Я даю тебе исключительное право – выбрать свою участь. Редкий раб может похвастаться таким. Ты должен благодарить меня, а не скалиться. – Мэл больно сдавила его подбородок, наклоняясь ближе, лицом к лицу, а потом добавила, тише и тверже: – У тебя есть время до вечера. Обдумай хорошенько свой ответ.
Уходя, Мэл проявила еще большее милосердие – не стала заковывать его в эти унизительные рабские цепи. Возможно, матушка не одобрила бы этого… но Малврае вдруг представила, что бы испытала сама, будь столь же сильно унижена и зла. Едва ли она смогла бы проявить благоразумие, если бы к прочим унижениям добавили еще и цепи. Клятва хозяина гласила – наказывать и поощрять. Пускай же ее акт милосердия станет поощрением за хороший поединок.
***
– Мэл! То есть, госпожа Малврае… – Хестин вскочил из позы для медитации, когда она вошла в зал для магических тренировок. – Что-то случилось?
Смешной мальчишка. Когда его заберут в Академию, Мэл будет очень скучать по этой прыткой темноглазой ящерке.
– Нет. Матриарх приказала мне позаниматься с тобой вместо неё.
Хестин открыл было рот, явно желая спросить, чем же занята матушка, но вовремя сдержался. Умный мальчик. Мэл все равно не сказала бы, а за излишнее любопытство пришлось бы наказать, чего не хотелось. Только не Хестина. Будь на его месте Иллиам… Но нет. Сейчас ее младшая сестричка вместе с матушкой обсуждают детали ее будущей миссии, конечно же, не посвящая в них никого другого, даже Мэл. Важный элемент секретности.
– Госпожа?.. – Хестин осторожно подошёл к ней, пряча руки за спиной и неловко покусывая губы. – Могу ли я… – Он сделал паузу, а потом громко вздохнул и протараторил: – Можно обращаться к вам, как раньше, когда мы наедине?
Ох уж этот невинный взгляд новорожденной химеры…
– Хорошо. – Хестин радостно хлопнул в ладоши. – Но не говори госпоже-матери. И сдерживай себя при всех. Иначе мне придется наказать тебя. При всех.
– Да! Ура! Да! То есть… не хочу быть наказанным… Я буду сдерживаться!
– Надеюсь. А теперь займемся делом.
Магия Хестина была мощной, но хаотичной, следовательно, требовала контроля – внутреннего, а иногда и внешнего. Леди Бризанна говорила, что эта черта досталась ему от прапрабабки, как и тяга к изобретательству. На фоне остальных детей матушки, он был воистину одаренным юношей. Даже Мэл, первеница и наследница, не обладала таким выдающимся магическим талантом. Но для женщин Юдоли талант в магии был не столь важен, а вот мужчинам обладание сильным и развитым даром могло дать в обществе вес.
– Концентрируйся! – командовала она, напряжённо наблюдая за тем, как Хестин творит один энергетический импульс за другим.
Во все стороны в пределах защитного барьера стреляли лиловые искры, поток внутреннего источника магии бился в хрупком мальчике, как бьется только-только вскрытый подземный родник, норовя раскроить породу в других более слабых местах. Ее брату нельзя быть слабым, иначе магия, его собственная сила, разорвет его изнутри.
– Еще немного… Ты должен продержаться…
Лицо мальчика покрылось испариной. Он закрыл глаза, изо всех сил сдерживая между до красна раскаленных ладоней сотворенный им магический шар. Сгусток энергии прямиком из божественного плана был похож на шарик из хрупкого стекла, в котором яростно бились разозлённые искры-пчелы. Тренировка на выдержку. Хестин должен был сдержать их усилием воли. Не позволить пчёлам разбить шар и разлететься по округе. А Мэл должна была питать защитный купол на случай, если мальчику всё же не удастся. Увы, чаще всего ему не удавалось, однако…
– Дурацкая… глупая… магия! – Хестин зарычал, и внезапно развёл ладони… чтобы спустя вздох с силой сжать ими сгусток. Шар вспыхнул изнутри, поджигая всех «пчёл», и рассыпался магической пылью.
Малврае удивленно присвистнула:
– Очень хорошо!
Мальчик утёр вспотевшее лицо рукавом рубашки и изящно поклонился.
После тренировки они ушли поглубже в сад, в укромный уголок, которого было не видно из многочисленных окон особняка. Хестин ел стащенные с кухни засахаренные орхидеи, Малврае делала вид, что ничего не замечает.
– Скоро я буду готов, – мальчик грустно вздохнул, закидывая в рот очередной лепесток, – матушка говорит, что первые ступени я уже почти освоил. Значит в следующий сезон смогу попробовать поступить в Академию… Не хочу. Хочу, как Дуррад. Учиться мечу, защищать тебя и матушку.
Хестин нахохлился и подтянул колени к груди, обхватывая их худыми руками. Маленькая ложь маленького мальчика. Мэл обняла его за плечи.
– Нет. Ты просто не хочешь покидать дом. – Хестин еще больше сжался под ее рукой. – Слишком сильно привязался к семье. Так нельзя. Тебе нужно окрепнуть. Слишком сильная любовь – это слабость. Кто-то может воспользоваться твоей слабостью. Особенно в Академии.
– Знаю… – тихо пробормотал он.
– Мы были слишком добры к тебе. Я и матушка. Это наша вина.
– Нет! Я справлюсь. Правда! У меня нет слабостей! То есть… – мальчик грустно посмотрел на последний засахаренный лепесток в своей ладони, – не будет.
Малврае не удержалась от улыбки. Нет, всё-таки ей будет его не хватать.
– А ещё… Я кое-что сделал для тебя. – Хестин вытащил из внутреннего кармана своего черного камзольчика серебряную шкатулку размером с детскую ладошку. – Вышло совсем не то, что я хотел… но хотя бы красиво.
Он смущенно передал шкатулку Мэл. Она повертела ее в руках в поисках замочка, но нашла только иголку на задней стороне.
– Это брошь, – пояснил мальчик. – Прикрепи ее к себе, приложи руку и произнеси в уме руну призыва.
Малврае прицепила шкатулку на рубашку в области сердца, прижалась к ней пальцами и вообразила необходимую руну. Брошка раскрылась, обнажая маленький черный камушек, из которого потоком хлынула магическая волна. Волна легла ей на плечи, заструилась по спине, щекоча сквозь одежду, ударилась о землю у ног и превратилась в длинный плащ из черных перьев. Перышки мерцали, как самоцветы на каменном небе Юдоли.
– Крылья дэва материальные и не материальные одновременно. Он может убирать их в межпланарный карман, когда хочет. Я сделал много копий из его пера, осквернил их и соединил с той стороной. Плащ может появляться и исчезать по твоему желанию. А еще у него есть капюшон! Смотри!
Хестин начертил в воздухе овал, щелкнул пальцами, и на месте рисунка появилось зеркало. Иллюзорное, но достаточно осязаемое, чтобы Мэл могла разглядеть своё отражение. Она подцепила пальцами капюшон и накинула его на голову.
Глубокий, с длинным козырьком, похожим на клюв наземной птицы. Перья росли от козырька к основанию, чуть топорщились кончиками, подобно иглам дикобраза. Хищно, опасно. Ей нравилось.
– Очень красиво… – Мэл провела пальцами по тугим перышкам, ощутив легкое покалывания от присутствия магии.
Хестин грустно хмыкнул.
– Да… красиво… но бесполезно. Я хотел сделать тебе черные крылья по образцу крыльев дэва, но вышло, вот…
Малврае с улыбкой щелкнула брата по носу.
– Вышел прекрасный плащ. Плащ древнего героя. Такой бы с гордостью носила сама Баладай.
Хестин уткнулся лицом в колени, пряча смущенную улыбку, и пробубнил:
– Тебе правда нравится?
– Да. Очень. Я выйду в нём на матушкину коронацию.
