Дочь глубин
– Отставить, мистер Твен, – приказал Хьюитт.
«Вот так, значит? – подумала я. – И это все, на что ты способен, Хьюитт?»
– Да, – передразнил мой похититель, – отставить, мистер Твен.
Хьюитт прищурился:
– Калеб Саут, я узнал твой голос. Не делай этого.
Калеб чертыхнулся. Похоже, он тоже недолюбливает Хьюитта.
Мы доплыли до понтона, и пара грубых рук подхватила меня и втянула на борт.
– Дейв, – резким тоном сказал мой похититель, – держи иглу наготове, пока я буду подниматься из воды.
Ну здорово. Меня похитили двое злодеев по имени Калеб и Дейв. Интересно, в их выпускном альбоме Лэнд Инститьют им предрекали карьеру владельцев семейных ресторанов или, может, магазинов «Все для садоводов»?
Я все еще не могла пошевелить конечностями, но пальцы ног слегка закололо. Действие токсина заканчивалось. Я попыталась что-то сказать, но лишь нечленораздельно забулькала.
Калеб Саут взобрался на понтон и подтянул меня к себе, чтобы я снова загораживала его от Джема. Дейв убежал на корму и начал возиться с мотором.
– Дейв, скорее! – гаркнул Калеб.
– Я пытаюсь, – проворчал Дейв. – Та идиотка попала в мотор.
Замечательно. Хоть бы он взорвался прямо ему в лицо.
– Калеб, послушай меня! – позвал с яхты доктор Хьюитт. – Это безумие!
– Да, я помню твои лекции, – голос Калеба тоже сочился ядом, как игла его шприца. – Наши планы безумны, бла-бла-бла. Но «Аронакс» на плаву, а Гардинг-Пенкроф больше нет – так, может, это ты был безумцем, раз ушел от нас, а?
Я не знала, что такое «Аронакс», но от одного этого слова, острого и тяжелого, как нож мясника, меня передернуло. Но стоит уже порадоваться, что я могу дрожать. Я попыталась повернуть голову, и она качнулась вбок, как на шарнире. Еще час-другой – и я дам им сдачи.
– Ваша новая игрушка совершенно бесполезна, – возразил Хьюитт. – Даккар – вот кто имеет значение.
– Игрушка?! – возмутился Калеб.
– После того, – продолжил Хьюитт, – что вы сделали этим утром с академией, с братом Аны, она стала бесценной.
Мне не нравилось, как он обо мне говорит – будто я какая-то ценная вещь, а не человек. Не хватает, чтобы он начал торговаться: еще предложит разрубить меня пополам, чтобы никому не было обидно.
Я чувствовала на своем горле дрожащие пальцы Калеба. Он нервничал, и с упирающейся мне в сонную артерию иголкой мне это очень не нравилось.
Дейв на корме понтона издал триумфальное: «Ха!»
Мотор зафырчал, и понтон, разгоняясь, сдвинулся.
– Прощай, доктор Хьюитт! – крикнул Калеб. – Ты был хреновым учителем.
Что ж, даже если Хьюитт не сообщник учеников Лэнд Инститьют, пользы мне от этого не было никакой. У меня оставался лишь один вариант. Я громко забулькала, стараясь привлечь внимание Калеба.
Он сжал пальцы на моей шее:
– Что такое, Даккар?
Я продолжала нечленораздельно что-то лепетать, чтобы он подумал, будто мне нужно сказать ему нечто важное, и почувствовала, как он наклоняется. Любопытство – неотъемлемая черта человеческой натуры. Я терпеливо ждала подходящего момента и угла его наклона и, когда все совпало, воспользовалась единственным доступным мне оружием: со всей силы откинула голову назад – и услышала желанный хруст ломающегося носа Калеба.
Он закричал и ослабил хватку, всего на мгновение, но этого было достаточно. Влажные пальцы заскользили по моему горлу, я увернулась от его руки с ядом и безвольным мешком плюхнулась за борт.
Я успела сделать вдох, прежде чем моя голова погрузилась под воду. Руки и ноги были как переваренная лапша, но полная грудь воздуха вытолкнула меня на поверхность, и я успела услышать шипение лейденского пистолета и короткий вскрик Дейва.
Обозленный Калеб нырнул за мной. Две пули, выпущенные из М4А1 Джема, отскочили от его гидрокостюма. Калеб схватил меня за волосы и потащил за собой к быстро уплывающему понтону.
– Мне сказали доставить тебя живой, – сказал он, – но в крайнем случае…
Краем глаза я увидела, как он поднимает свободную руку. Из кольца на его среднем пальце выдвинулась крошечная иголка, и мне вспомнился игрушечный шокер, которым Дев доводил меня в детстве. Мне не хотелось, чтобы эта мысль стала последней в моей жизни.
Джем снова выстрелил. Пуля отскочила от закрытого капюшоном лба Калеба и плюхнулась в воду в паре дюймов от моего уха.
– Прекратить стрельбу! – крикнул Хьюитт.
Я пыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Калеб ухмыльнулся. Дорожки крови из ноздрей сделали его похожим на моржа с его огромными клыками.
– От тебя слишком много проблем, – решил он и замахнулся, чтобы всадить в меня свой ядовитый шокер…
Но помощь пришла с неожиданной стороны. Из моря совсем рядом с нами выпрыгнуло что-то большое и серое и врезалось в Калеба со всей мощью шестисотфунтового дельфина-афалины.
Поднятая волна накрыла меня с головой, и соленая вода обожгла нос. Отчаянно дергая непослушными конечностями, я пыталась вынырнуть. Дельфин поднырнул под меня и начал осторожно всплывать, а я уцепилась руками в его спинной плавник с приметной черной полосой.
Мы вынырнули. Мое первое слово прозвучало как что-то среднее между хрипом и всхлипом:
– Сократ?
Я не представляла, как он меня нашел, как узнал, что мне нужна помощь, но в его знакомой трескотне и писке мне ясно послышалось: «Я пытался тебя предупредить, глупый человек».
Я прижалась лицом к его гладкому теплому лбу и заплакала.
Глава 11
Мы не дали Калебу утонуть.
Если бы мы голосовали, сомневаюсь, что результат был бы в его пользу, но доктор Хьюитт настоял, чтобы мы вытащили его из воды, после чего Кия и Дрю уволокли его куда-то для допроса.
Остальных нападавших мы разоружили, связали стяжками и погрузили на понтон. Доктор Хьюитт заверил нас, что рано или поздно их подберут: если им повезет – береговая охрана, если нет – их однокашники.
– Лэнд Инститьют не терпит неудач, – сказал он. – Нужно спешить.
Тиа Ромеро обескураженно уставилась на него:
– Сэр, на нас напали. У нас есть раненые. Нам самим нужно вызвать береговую охрану.
Хьюитт посмотрел на нее с жалостью:
– Власти не в силах нам помочь, староста. Мы только подвергнем их опасности. Заканчивайте установку обновлений и запускайте двигатели. Пока «Аронакс» нас не нагнала.
Тиа неохотно убежала выполнять указания.
У Факультета косаток было забот невпроворот: Медоу, Элоиза, Купер и Робби Бар пострадали от мини-гарпунов. Франклин счел их раны неопасными, но их все равно требовалось зашивать.
– Это явный перебор, – ворчал он, рассматривая шестидюймовый снаряд. – Если хочешь вырубить человека, зачем его еще и дырявить?
У меня не было ответа. Хотя меня не удивил тот факт, что вариант лейденского пистолета причинял Лэнд Инститьют боль сверх необходимого.
Остальные ребята отделались ерундой. Франклин настаивал, чтобы я отправилась в лазарет, где он, проведя несколько тестов, смог бы удостовериться, что в моем организме действительно не осталось яда. Я заверила его, что со мной все хорошо, но он мне не поверил – как и Нелинья с Эстер. Но сейчас мне меньше всего хотелось лежать подключенной к мониторам в крошечной каюте в трюме. Мне нужен был свежий воздух и море. Нужно было видеть Сократа, плывущего рядом с яхтой и весело трещащего. После всего случившегося сегодня похищение стало последней каплей, и меня трясло от шока, ужаса, стыда и ярости. Яд морской змеи был не единственной токсичной субстанцией, которую я старалась вывести из своего организма.
Головоногие суетились вокруг, заканчивая установку предложенных доктором Хьюиттом альттек-обновлений. Излучатель помех будет глушить радары и гидролокаторы, проекционные модули на корпусе обеспечат нас динамической маскировкой. Стоя у перил, я не видела никакой разницы в облике корабля, но головоногие были в восторге и с придыханием, будто обсуждали магические заклинания, перечисляли друг другу характеристики и параметры.
– Ты можешь в это поверить? – улыбнулась мне Нелинья, проходя мимо. Электрошок после неудачного выстрела Дрю совершенно не сказался на ее активности, скорее наоборот – будто подзарядил ее батареи. Но когда я не ответила, ее улыбка угасла и она положила руку мне на плечо. – Ты точно в порядке, малыш?
Но тут ее однокурсница Кей крикнула: «Ничего себе! Только взгляните на скорость реакции этой фазированной оптики!» И Нелинью как ветром сдуло. Она чудесная, чуткая подруга, но когда речь заходит о новой интересной технике, приходится мириться со вторым местом в списке ее приоритетов.
В считаные минуты «Варуна» помчалась на запад. Сократ легко держал скорость, и мы с ним постоянно разговаривали как могли, но наша беседа, как обычно, состояла из одних вопросов без ответов.
Как он меня нашел? Понимает ли он, что Дева больше нет? Он не мог мне ответить.
Точнее, не так. Я достаточно знаю об уровне развития и общения дельфинов, чтобы не сомневаться, что он-то как раз мог рассказать мне очень многое: дельфиний язык намного сложнее и глубже всех человеческих языков. Это я его не понимаю.
– Спасибо, – сказала я, для наглядности повторив свои слова на языке жестов. – Я бы хотела тебя отблагодарить.
Он улыбнулся мне своей дельфиньей улыбкой, будто говорил: «Отблагодаришь кальмарами».
– Меня обставил дельфин, – раздался позади меня голос. Джеминай Твен, хмурясь, стоял, привалившись к кабестану и скрестив руки на груди. В его темных волосах блестели крупинки морской соли. – Мне поручили тебя защищать, – сказал он. – Прости меня.
Меня так и подмывало огрызнуться: «Я не нуждаюсь в защитниках». Но он выглядел таким несчастным, что я прикусила язык и вместо этого сказала:
– Не вини себя, Майлз Моралес.
Джем тихо хохотнул:
– Если бы это было так легко сделать. – Он потянул себя за воротник, будто тот его душил.
Я мало что о нем знаю. После ссоры с Нелиньей в подготовительном году я решила не иметь с ним ничего общего – насколько это будет возможно. Но ему наверняка тоже приходилось нелегко в Гардинг-Пенкроф. Если я правильно понимаю, он единственный из «Святых последнего дня» в академии. Почему черный мормон из удаленной от побережья Юты решил связать свою жизнь с морем? Я никогда не спрашивала, но теперь надеялась, что нам выпадет шанс познакомиться поближе – не потому, что он мне нравился или должен был нравиться, а потому, что мы однокурсники. Сегодня мне напомнили, что любой в моей жизни может исчезнуть из нее в любой момент.
– Что ты увидел на планшете доктора Хьюитта? – спросила я.
Он нахмурился:
– Темный силуэт под водой. Вроде огромного наконечника стрелы.
– «Аронакс», – предположила я. – Подводная лодка?
Джем обозрел горизонт:
– Если так, то я ни о чем подобном не слышал. И если это с нее атаковали ГП, а теперь она ищет нас… – Он не договорил.
Даже со всеми нашими штурмовыми винтовками, электрошоковыми пистолетами и героическим дельфином «Варуна» не сможет ничего противопоставить судну, способному уничтожить участок калифорнийского побережья площадью в квадратную милю. Если обращаться к властям, на чем настаивал Хьюитт, было бесполезно, нам остается лишь делать ноги и прятаться. Но напрашивается неприятный вопрос: где?
К нам подошла Эстер в сопровождении Топа и с мертвым кальмаром в руке и без лишних слов вручила его мне. На ощупь кальмар был одновременно теплым и ледяным – и безумно мерзким.
– Нашла в морозильнике и поставила греться в микроволновке на шестьдесят пять секунд. Дольше не рискнула, чтоб он не стал совсем резиновый. Хотя это ж кальмар, о чем я говорю, – выпалила она на одном дыхании, не глядя мне в глаза. Она хотела сделать мне приятное, зная, что я захочу чем-то угостить Сократа.
Многие так называемые эксперты утверждают, будто аутисты не способны к сопереживанию, но порой я задумывалась: а они вообще хоть раз общались с реальными аутистами? Когда мы только познакомились, я не понимала, почему Эстер никогда не пыталась подбодрить нас словами, если мы были чем-то расстроены. Ее поведение представлялось мне сложной головоломкой из перемешанных слов и сигналов, но стоило мне ее разгадать – и я поняла, что у нее просто немного иная манера поведения. Желая помочь, она предпочтет сделать что-то приятное или объяснить, что не так и как это исправить. В действительности она одна из самых сочувствующих людей из всех, кого я знаю.
Топ сел у моих ног и, завиляв хвостом, трогательно посмотрел на меня: «Я такой хороший мальчик. Я едва не загрыз кое-кого насмерть».
– Он получил уже кучу лакомств, – заверила меня Эстер. – Кальмар для Сократа.
– Хорошо, что не для меня, – вставил Джем.
– Это была шутка, – на полном серьезе сказала Эстер. – Я поняла.
– Спасибо, – сказала я ей, – это отличная идея.
Я бросила кальмара Сократу, и он тут же исчез в его глотке. Жаль, я не могу спуститься к нему и покормить с рук, но наша – и, соответственно, его – скорость этого не позволяет. Я знаю, что ему ничего не стоит ее держать, – но как долго он будет нас сопровождать? У дельфинов есть свои дела.
– Если он устанет, он может отдохнуть на борту, – сказала Эстер.
У меня ушла секунда, чтобы осмыслить ее слова.
– В смысле «на борту»?
– Ты видела капитанскую каюту? У Гардинг-Пенкроф всегда были друзья среди дельфинов. Это как с Топом. – Эстер почесала ему за ухом. – В Гардинг-Пенкроф всегда был Топ. То есть пока ее не разрушили.
Я не совсем поняла, что она имела в виду, говоря, что в Гардинг-Пенкроф всегда были Топ и дельфины, но упоминание уничтоженной академии заставило ее занервничать, и она, забарабанив пальцами по бедрам, повысила голос:
– ВООБЩЕ-ТО Я ПРИШЛА ЗА ВАМИ.
– Я… Ладно. Что случилось? – спросила я, не уверенная, что хочу узнать ответ.
– Доктор Хьюитт зовет вас обоих на переднюю палубу, – сказала Эстер. – Ему нехорошо. Я не специалист, но, похоже, у него диабет и еще какое-то дополнительное заболевание.
Мы с Джемом переглянулись. Известие, что Хьюитт болен, меня не удивило: сколько я его знала, он всегда выглядел… не очень. Я доверяла познаниям Эстер, хотя она и не отличалась чуткостью. Однажды она прямо на обеде заявила во всеуслышание, что мои периодические боли могут быть связаны с недостатком витамина В1. Для справки: она оказалась права.
– Ладно, – повторила я. – Он поэтому нас зовет? Потому что болен?
– Нет, – помотала головой Эстер. – Мне просто пришло это в голову, и я об этом сказала. Он зовет вас, потому что пленник заговорил. – Она взглянула на свои ладони. – А еще на мне слизь кальмара. Я пойду помою руки, потому что это представляется мне правильным решением.
Глава 12
Калеб Саут сидел на металлическом раскладном стуле, его руки были связаны стяжками за спиной, лодыжки пристегнуты к ножкам стула.
Я надеялась, что мой гнев на него облачит меня в непробиваемые доспехи, но я так устала, что они скорее напоминали изношенную пижаму, раздираемую и растягиваемую горем и шоком в бесформенное тряпье.
На Калебе все еще был гидрокостюм, но маску и капюшон сняли, явив лицо с близко посаженными карими глазами и копну светлых волос, слегка зеленоватых от хлорина. Его сломанный нос приятно опух, на верхней губе запеклась кровь.
Его развернули лицом к западу, вынудив щуриться против солнца всякий раз, когда он поднимал глаза на доктора Хьюитта. Дрю и Кия, вооруженные своими новенькими лейденскими пистолетами, стояли по бокам от него. Кия, судя по мрачному выражению лица, еще не забыла, как ее поджарили током. Позади доктора Хьюитта стояла Линьцзы Хуанг, одна из косаток.
Меня ее присутствие обрадовало. Значит, доктор Хьюитт следовал стандартным протоколам, обязывающим косаток участвовать во всех важных переговорах. Они были не только школьными медиками, но также нашими летописцами и свидетелями, совестью академии. Рядом с ними все обычно вели себя прилично. Не то чтобы я думала, что мои однокурсники станут выбивать у пленника показания, но после всего пережитого у всех нервы были на пределе. Любой мог сорваться.
Для того, кому недавно сломали нос и в кого врезался дельфин, Калеб выглядел неплохо. Единственной формой пытки, которой его подвергли, были коронная для Гардинг-Пенкроф насмешка в виде детских надувных нарукавников, ярко-желтых с розовыми уточками, вокруг его бицепсов и надувной круг той же расцветки на поясе. Так наши старшекурсники обходились с мелкотой с подготовительного курса, проваливших их задания: они заставляли их ходить с этими розовыми уточками целый день. Многие после такого позора так и не оправились. Не знаю, что эти нарукавники и круг делали на яхте, но я очень им удивилась.
При виде меня Калеб нахмурился, но от едких комментариев удержался. Должно быть, уточки его уже морально сломили.
Хьюитт наклонился к пленнику.
– Мистер Саут, повторите для мисс… повторите для старосты Даккар, что вы мне сказали.
Калеб глумливо ухмыльнулся:
– Эта лодка пойдет ко дну.
– Я не об этом, – устало проговорил Хьюитт. – Другое, что вы мне сказали.
– «Аронакс» скоро будет здесь.
– Ваша подводная лодка, – сказала я, вспоминая наш разговор с Джемом.
Калеб обрывисто хохотнул:
– Это то же самое, что назвать «Ламборджини» машиной эконом-класса. Но да, гений, это наша подводная лодка. У вас остался максимум час. Они прислали нас, чтобы взять тебя живой… – Он сплюнул корочкой засохшей крови с верхней губы. – Но раз у нас не вышло и мы ничего не передали, то займутся всем сами. Разнесут эту железку на кусочки, а затем удостоверятся, что всех ликвидировали.
Ликвидировали.
В мои внутренности будто впились ледяные когти. Это так экипаж «Аронакс», перед тем как уничтожить нашу академию, говорил о нас с Девом – будто мы персонажи какого-то шутера?
Мне хотелось залепить ему пощечину, но я сдержалась. Присутствие Линьцзы оказывало успокаивающее действие: «Мы не такие. Мы не опустимся до их уровня».
– Зачем вы на нас напали? – спросила я Калеба. – Зачем я вам? И зачем посылать на задание кучку учеников, неспособных с ним справиться?
Он с отвращением покачал головой:
– Тебе просто повезло с этим дурацким дельфином. У ЛИ нет привычки нянчиться со своими учениками, как у ГП. Уничтожение вашей академии… – Его губы растянулись в окровавленной улыбке. – Это был проект старшекурсников, и, как мне кажется, мы в нем преуспели.
Дрю шагнул к нему, вскинув рукоять лейденского пистолета, но Джем остановил его суровым взглядом.
От Калеба это не укрылось, и он не скрыл насмешки:
– А что касается того, зачем ты нам, Ана Даккар… Ты правда ничего не знаешь? – Он взглянул на доктора Хьюитта. – Значит, профессор не открыл вам правды о ГП. Вы хоть до этого дня тренировались с лейденскими пистолетами? Вы вообще знали об их существовании?
Ответом ему стало наше неловкое молчание.
– Так я и думал, – кивнул Калеб. – В ЛИ мы не боимся пользоваться нашими знаниями. Сколько проблем в мире вы, трусы, решили бы, если бы только поделились!
Джем из-за моей спины спросил:
– Чем мы должны были с вами поделиться?
– У вас было два года, – с горечью и даже с ноткой сожаления произнес Калеб. – Мы могли бы объединиться. Могли бы договориться.
Я не знала – это корабль качнулся или меня повело от шока. Два года назад умерли мои родители. Два года Хьюитт боялся нападения. И, по словам Калеба, у Гардинг-Пенкроф было два года, чтобы договориться.
Я повернулась к доктору Хьюитту:
– Что произошло два года назад?
Его взгляд был еще печальнее, чем у Топа, когда он клянчил собачье печенье:
– Скоро мы об этом поговорим, дорогая. Обещаю.
Калеб фыркнул:
– Ты же не настолько глупа, чтобы верить обещаниям Хьюитта? Он нам тоже всего наобещал, когда еще работал в ЛИ.
Хьюитт с силой сжал кулаки:
– Достаточно, мистер Саут.
– Профессор, почему бы вам не рассказать им, над чем вы работали в ЛИ, когда я был на первом курсе? – предложил Калеб. – До того, как у вас сдали нервы. Расскажите им, кто придумал «Аронакс».
У меня зазвенело в голове, как от еще одной светошумовой гранаты.
Джем судорожно вдохнул:
– Профессор, о чем он говорит?
Хьюитт не выглядел пристыженным – скорее раздраженным.
– В ЛИ я занимался многим из того, чем нельзя гордиться, староста Твен, прежде чем понял, на что они способны. – Он перевел сердитый взгляд на пленника. – И сегодня, мистер Саут, Лэнд Инститьют показала, что им никогда и ни при каких условиях нельзя доверять передовые технологии. Вы уничтожили великое учреждение.
– Великое учреждение?! Вы защищали наследие преступника! – Калеб заерзал, заскрипев надувным кругом. – Может, уже убьете меня – и дело с концом? В этой штуке жутко неудобно.
Дрю и Кия холодно смотрели на доктора Хьюитта. Даже Линьцзы выглядела потрясенной. Может, как и я, они тоже до этого дня не знали, что доктор Хьюитт в прошлом работал в Лэнд Инститьют. Но что еще хуже, доктор Хьюитт придумал «Аронакс», помог создать то самое оружие, которое уничтожило нашу академию и убило моего брата.
– Мы не убиваем пленных, – объявил Хьюитт. – Дрю, Кия, выбросите его за борт.
Надменное выражение на лице Калеба дало трещину:
– Погодите…
– Сэр, – возразила Линьцзы.
– С ним все будет в порядке, – заверил ее Хьюитт. – На нем компенсатор плавучести, гидрокостюм и нарукавники. Охрана, выполнять.
Похоже, Дрю и Кия предпочли бы выбросить за борт самого Хьюитта, но, покосившись на Джеминая Твена, две акулы отвязали трепыхающегося и сыплющего ругательствами Калеба от стула и, подтащив его к левому борту, швырнули в море.
В последний раз я увидела своего несостоявшегося похитителя болтающимся на поднятых яхтой волнах отплевывающимся от воды и кричащим гадости в адрес Гардинг-Пенкроф. С такими легкими его быстро подберут. Да и эти розовые уточки на нарукавниках и надувном круге будут видны чуть ли не из самого Сан-Леандро.
– Мисс Хуанг, – сказал Хьюитт, – отправляйтесь на мостик. Держать курс на запад на максимальной скорости.
Линьцзы смущенно переступила с ноги на ногу:
– Сэр, мы имеем право…
– И вы получите объяснение, – пообещал Хьюитт. – Но все по порядку. Проверьте еще раз маскировочные модули и излучатель помех. Пусть косатки просканируют весь корабль на наличие «жучков». Нам необходимо оторваться от «Аронакса». – Он повернулся ко мне: – А вы, Ана Даккар, пойдете со мной. Пора вам задать нам направление.
Глава 13
По дороге я поймала за руку Нелинью и потащила ее за собой.
Я нуждалась в дружеском плече, пусть даже ей придется терпеть Джема. У меня голова шла кругом от… ну, от всего. Мне очень не понравились предупреждения Калеба. Я не понимала, с чего доктор Хьюитт думал, будто от меня все зависит. Зачем он постоянно меня выделяет? Сколько тайн он хранит? И правда ли Джеминай Твен способен меня защитить?
В конце коридора Хьюитт открыл дверь в капитанскую каюту. Я никогда здесь не была, и ее размеры меня поразили: у левой стены стояла большая кровать, окна выходили на нос, в центре был большой круглый стол, а справа…
Я ахнула:
– Сократ!
Вся правая стена каюты представляла собой открытый аквариум с морской водой. Плексигласовая стена около пяти метров длиной и полутора высотой сверху слегка загибалась внутрь, чтобы вода не выплескивалась во время качки. Аквариум был маловат для полноценной жизни, но в нем было достаточно места, чтобы дельфин мог развернуться, не касаясь стен. По бокам его были металлические дверцы наподобие тех, что устанавливают в дверях для собак, только намного больше. Я не очень понимаю принцип работы аквариума, но отходящие от него трубы наверняка соединялись с морем, позволяя Сократу заплывать внутрь и выплывать наружу, когда ему вздумается.
Сократ высунул голову из-за края плексигласа, оказавшись на уровне моих глаз, и довольно застрекотал. Я обняла его и поцеловала в нос. И поняла, что улыбаюсь впервые с уничтожения академии.
– Я не понимаю, – сказала я, – как ты вообще нас нашел?
Хьюитт ответил за него:
– Ваш друг дельфин хорошо знаком с этой яхтой. ГП годами поддерживала дружеские отношения со многими из его семьи. Вы назвали его Сократом?
– Я… Да. – Я хотела объяснить, что мы с Девом плавали с ним каждое утро, но эти воспоминания сейчас были сродни хождению босиком по осколкам стекла.
– Очень ему подходит, – оценил Хьюитт. – Так вот, Сократ знает, что при желании у него на «Варуне» есть личная койка. А теперь подойдите сюда, мисс Даккар. Взгляните.
Опять эта «мисс». Так они и добиваются своего: снова и снова намеренно «ошибаются», надеясь, что ты устанешь их поправлять.
