Пробуждение Тьмы

– А если ведьма не пройдет тест, что тогда? – спросила Регина, затаив дыхание.

Керидвена смолкла и окатила ее ледяным взором.

– Только Трибунал решит судьбу того, кто душой и сердцем не чист.

Регина невольно ощутила на шее липкие щупальца из своего кошмара и крепко призадумалась, так ли она чиста внутри, как ей хочется думать.

– Жизнь ковена подчинена жестким правилам, – продолжила старейшина. – Согласно первому правилу, вступая в ковен, ты отказываешься от жизни среди людей. Попав сюда, ты более не должна ступать на человеческую землю и иметь контакты с людьми.

Это что за новости? У Регины вырвался возглас возмущения:

– Но что плохого в цивилизации? Поход в кино или Старбакс навредит вселенскому балансу?

Керидвена снова уселась за стол, замком сцепила пальцы и пояснила:

– Ты пока не способна этого понять, Регина, но это нормально. Тебе придется привыкнуть, что мы – другие, и нам не место среди остальных людей. Мы существуем там, где концентрация силы очень высока, где природа не осквернена человеком и где можем спокойно заниматься колдовством, никем не порицаемые. Все мы помним темные кровавые времена, когда гонения ведьм были обычным делом и приносили с собой немало смертей. Помимо того, чтобы научиться понимать природу, слышать ее и чувствовать ее нужды, ведьма вынуждена отказаться от остального мирского шума – он лишь мешает. Чтобы соблазна не возникало, Трибунал приказал ограничивать наших воспитанниц от внешнего мира, но никто здесь на это не жалуется, уверяю. Ну, почти никто.

Бровь Керидвены раздраженно дернулась, а губы сжались в тонкую презрительную линию. Интересно, кого она имела в виду?

– Значит… Значит, я больше никогда не выйду к людям? – обреченно спросила Регина. – Даже в магазин или выпить кофе?

Керидвена отрицательно покачала головой.

– Нам это и не требуется – ковен существует автономно: у нас есть одежда, еда, свое хозяйство и даже развлечения, и все это мы производим сами. Не думай, что в свободное от обучения время ты будешь сидеть без дела.

«Это становится похожим на каторгу», подумалось Регине. Каждое слово ведьмы глубже вгоняло ее в депрессию.

– Все эти правила мы унаследовали от наших предков и следуем им не одно столетие, – пояснила Керидвена, жестом руки пытаясь успокоить огорченную Регину. – Понимаю, это кажется тебе диким после стольких лет, прожитых в развитом, цивилизованном мире. Но в нем нет волшебства. И чтобы ты лучше поняла мои слова, я хочу, чтобы мы немного прогулялись.

Тут Керидвена встала и поманила Регину за собой. Та растерянно поднялась и неохотно последовала за ведьмой. Вдвоем они спустились по узкой винтовой лестнице в холл, вышли из замка с противоположной стороны, где перед ними простерся огромный зеленый лес, так далеко, насколько хватало глаз. По узкой тропинке через зеленый луг Керидвена вела девушку вперед, в самую чащу. Регина испуганно озиралась, вспоминая недавние рассказы главы ковена о лесных тварях и злобных фэйри.

– А разве нам не опасно тут находиться? – выдавила она, боязливо ступая по земле.

– Со мной тебе ничего не грозит, – обнадежила Керидвена, раздвигая перед собой длинные ветви заботливо, осторожно, боясь повредить или сломать тонкие сплетения. Когда они зашли достаточно глубоко, ведьма остановилась и спросила: – Закрой глаза и скажи: что ты чувствуешь здесь?

Регина не понимала, чего именно ведьма от нее хочет, но послушно зажмурилась, отводя все свербящие мысли и чувства на задний план. Поначалу до слуха Регины доносилась лишь голосистая перекличка птиц, шум ветра в листве, да треск древесной коры. И только полностью расслабившись, Регина уловила какие-то тонкие вибрации – то лес вдруг заговорил с ней на особом, доселе неведомом языке. Внутрь проникала неосязаемая энергия. Она наполняла каждую частичку ее тела, обволакивала сознание и словно дурманила чарами призрачных фей, как в детских сказках, что читала ей на ночь мать. Волосы девушки колыхались на волнах прохладного ветра, а между пальцами потрескивало электричество. Тело напиталось природной силой и стало чувствительно ко всему, что происходило вокруг: она слышала, как вдалеке бежал молодой олень; как высоко в кронах деревьев вили свое гнездо малиновки; как росла под ногами трава, пробивая дорогу к свету. Лес этот был волшебным, как в старых кельтских преданиях, и Регина не удивилась бы, встретив маленький народец, шныряющий средь камней. Девушка вдохнула полной грудью и распахнула глаза.

– Знаю, ты почувствовала, – кивнула Керидвена и улыбнулась ей. – Сила, что пока дремлет в тебе, откликается на зов чащи.

Регина даже не нашла слов, чтобы описать свои ощущения – так они были необычны и волнующи. На минуту они затмили горечь обиды и разочарования, а на душе, хотя бы ненадолго, просветлело.

– Великий Дух живет во всем. – Керидвена обвела рукой лес. – В древних камнях, что видели еще королей; в шумящих ледяных водах; в деревьях, что перешептываются, когда мы не видим. Он живет и в пении птиц на заре, и в стрекоте цикад в сумерках. И мы обязаны чтить его, оберегать, как самое ценное, что было принесено нам в дар. Это второе правило.

Регина никогда не задумывалась о значении природы, но отлично помнила, как трепетно к ней относилась мать, с любовью взращивая цветы в саду, собирая осенью урожай, молясь духу Кернунносу[4 - Кернуннос (гал-лат. Cernunnos) – древнее кельтское божество, также именуемое как «Рогатый Бог». Является объектом поклонения в ведьмовской культуре викка и в наши дни.] перед сном, как божеству, в существование которого действительно верила.

– Помни, – продолжила женщина, подходя ближе к девушке. – Ведьма может делать, что пожелает, но каждый ее поступок подчинен третьему правилу: не навреди. Все то плохое, что может совершить ведьма, после обязательно вернется ей троекратно.

Регина согласно кивнула, принимая переданные ей заветы. Но один вопрос, давно беспокоивший девушку, против воли вырвался наружу:

– Именно это правило нарушила моя мать?

На мгновение Керидвена смолкла, а потом отвела взгляд. Регина почувствовала, что своим вопросом расстроила ее, и поняла, что ответа снова не получит.

– Нам пора возвращаться в замок, – коротко изрекла глава ковена и, откинув ладонью копну кудрявых волос за спину, направилась прочь из леса.

Регина угрюмо посмотрела ей вслед и пошла за ведьмой, хотя покидать волшебный лес теперь не хотелось. Тайна прошлого матери не давала девушке покоя.

Что же так упрямо скрывала Керидвена?

***

Как бы симпатично ни обрисовала старейшина новую жизнь Регины, непривычная обстановка давила на нее своей серой холодностью. Все в ней сжималось в комок при одной только мысли о доме, теплой постели и улыбке матери. Раздражение, возникшее после разговора с Керидвеной, сверлило Регину изнутри. Не хотят рассказывать о Гвендолин? Отлично, тогда придется заставить их силой и выразить свой протест.

С самого возвращения в комнату Регина отказывалась выходить куда-то кроме уборной, еды не принимала. Каждое последующее утро, когда она оставалась бревном лежать в постели, Кэссиди учтиво приносила ей поднос с завтраком, но всякий раз девушка оставляла еду стыть на столе. Не сказать, что это было легко: желудок сворачивался в трубочку и издавал пугающие звуки, буквально кричал об изнуряющем чувстве голода, но девушка изо всех сил старалась ему не внимать.

– Ну, хотя бы воды попей, не дури, – шипела на нее соседка, оставляя стакан с водой на прикроватной тумбочке, и лишь по ночам Регина украдкой осушала его.

Так продолжалось три дня. Регина боялась посмотреть на себя в зеркало, да и сил к нему подойти не было – настолько она извела себя голодовкой. Однако ни разу за все три забастовочных дня глава ковена ее не навестила. Что ж, игра будет продолжаться, пока та не явится к ней. Или пока Регина не испустит дух.

На четвертое утро Кэссиди пришла к ней, по обыкновению притащив серебряный поднос с завтраком и питьем. На сей раз девушка раздраженно брякнула подносом о стол, чуть не разбив стеклянный графин с прохладным морсом, нависла над лежавшей Региной и рявкнула:

– Так, мне надоело таскать для тебя персональные завтраки, обеды и ужины, Регина, я твоей личной официанткой не нанималась! Прекрати страдать ерундой и поешь уже наконец.

Кэссиди тяжело дышала, нависнув над ней, впилась в нее глазами – Регина чувствовала осуждающий взгляд даже сквозь одеяло. Не дожидаясь, пока постель воспламенится от праведного гнева соседки, Регина медленно вынырнула из одеяльных доспехов и села, опершись о спинку кровати.

– Я и кусочка в рот не возьму, пока кто-нибудь не расскажет мне о матери.

Кэссиди провела ладонью по лбу, устало вздохнула и плюхнулась рядом с Региной.

– Тогда ты уморишь себя голодом, потому что никто не расскажет правды, – огорчила ее Кэссиди. – Ну же, хватит истязать себя, это делу не поможет.

– А что поможет? – спросила Регина бесцветным голосом. Живот крутило от колик, во рту пересохло, отчего язык ворочался с трудом.

Кэссиди помедлила немного, а затем тихо сказала:

– Боюсь, настоящую правду знает только твоя мать, но даже ее уста теперь закрыты.

Регина повернула к соседке голову и с мольбой проговорила:

– Я хочу увидеть ее.

Кэссиди уставилась на девушку в растерянности.

– Но она ведь тебя и не вспомнит! Что тебе даст эта встреча, кроме боли?

– Я хочу убедиться. И ты поможешь мне в этом.

Кэссиди нахмурила брови и недоверчиво прищурила зеленые глаза.