Искушение

Селия снова замотала головой. Всё это время она избегала встречаться с Люмьером взглядом, словно ребёнок, пытающийся найти оправдание своим плохим оценкам в школе.

– Нет, она… она ещё не готова. Пусть она не вульгарна, но и не слишком выдающаяся. Такую рукопись мисс Вейл ни за что не примет.

– В таком случае у нас остаётся лишь один издатель. Если и в этом человеке вы сумеете узреть дьявола, вам придётся выбирать меньшее из двух зол.

Селия сникла. Люмьер сдвинул брови и нагнулся к ней.

– Или же вы хотите разорвать нашу договорённость прямо сейчас?

Она в ужасе вскинула на него взгляд полный отчаяния, явно даже не помышляя о том, что он сказал.

– Вы абсолютно правы в одном, князь, – мне нужно будет выбрать. И я отнесусь к этому выбору со всей ответственностью, с холодной головой. Только… не покидайте меня сейчас!

Люмьер на пару мгновений прикрыл глаза, лоб его прочертила складка, а когда открыл, улыбнулся Селии обезоруживающе, но с едва различимой горечью.

– Да будет так.

Глава 3

Кто бы ни был ответственен за подобную иронию, но следующий день ознаменовался очередным письмом. На этот раз оно содержало в себе приглашение «многоуважаемого мистера Рогана Кроуфорда» и его «во всех смыслах замечательной жены мисс Селии Кроуфорд» на приём к барону де Мору, Френсису де Мору.

– Это ещё что за «во всех смыслах замечательной жены»? – пробормотала уязвленная Селия.

– Полагаю, это стандартная формулировка используется для всех жён без исключения, – полунасмешливо-полуутешительно произнёс Люмьер. – Всё же не каждая супружеская пара может похвастать тем, что и муж, и жена занимают определённое положение в сферах творчества. Выделить кого-то одного значило бы оскорбить всех тех, кто не делает вообще ничего.

– Вы посмеиваетесь, однако и вы приглашены на этот приём, д’Экзиле, – усмехнулся Роган и протянул ему точно такой же конверт.

– C’est absurde ![5 - Нонсенс! (фр.)] – Люмьер с видимым раздражением взял его и разорвал без всякого почтения. – Как я могу быть приглашён к вашему барону, будучи гостем из страны, с которой ваша страна почти всегда была на ножах?

– Это называется «дипломатия», друг мой, – рассмеялся Роган. – А может, через вас барону де Мору поручено узнать об истинном положении в империи, кто знает. А вообще мне кажется, что вы просто ищете любой предлог, чтобы не поехать.

Селия невольно улыбнулась, и Роган почувствовал себя ободрённым: это было первое дружественное проявление с её стороны со времени их ссоры. Люмьеру же не было дело ни до каких проявлений вообще.

– Нет-нет, здесь какая-то ошибка, – упрямо произнёс он и небрежно кинул конверт на стол. – Я не собираюсь становится причиной очередной войны, уж увольте.

«Очередной?» – подумала Селия и непонимающе посмотрела на него.

– Позволю себе заметить, Ваша светлость, – подал голос Розье, – что отказ от приглашения такого ранга может внушить местной власти определённые подозрения. А эти подозрения в свою очередь также могут привести к серьёзным последствиям.

– По-крайней мере, ваша репутация в глазах общества точно пострадает, если вы откажетесь: прослывёте ксенофобом вообще и англофобом в частности, – озабоченно добавил Роган.

– Я слышал, что на подобных приёмах подают отличные угощения.

Люмьер резко посмотрел на Розье, чуть ли не испепеляя его взглядом. Камердинер невозмутимо повёл плечом, но его ответный взгляд ничуть не уступал княжескому в зловещести. Селия вздрогнула – ей на мгновение показалось, что во взгляде этом читался волчий голод.

– Следи за языком, – процедил князь, отворачиваясь. – И не вздумай сказать нечто подобное на приёме у барона – ещё решат, что любезные Кроуфорды морят голодом своих гостей.

– То есть, вы передумали, д’Экзиле? – удивился Роган. – Обычно вас не так просто переубедить.

Селия перечитала приглашение и тут заметила кое-что интересное:

– Вы заметили, здесь сказано, что на приём приглашены «любимцы лондонского бомонда, чтобы обеспечить самое лучшее развлечение»? Могут ли это быть «Парад дю Дестан»?

Роган заглянул ей через плечо, опасаясь, как она воспримет этакую вольность, но Селия не была против и даже показала ему на цитируемое место.

– Вполне возможно, – сказал он, ощущая неимоверное облегчение и с нежностью посмотрев на жену. – Интересно узнать, как там поживает наша маленькая хозяйка театра после того, как мистер Галлахер обеспечил ей сотрясение мозга.

Селия горячо кивнула.

– Раз они будут на этом приёме, значит, всё с ней должно быть в порядке, – Люмьер махнул рукой слегка пренебрежительно. – Людей её типа не так-то просто выбить из седла.

– Вот и спросим у неё завтра, – весело заключила Селия. – О, и ещё нужно сообщить о приглашении Мине. Как думаешь, Роган, она захочет поехать с нами?

От того, что Селия обратилась лично к нему, Роган совсем растаял.

– В последние дни она стала более нелюдимой, – заметил Люмьер. – Полагаю, вам придётся приложить некоторые усилия, чтобы вытянуть её на этот приём.

Селия заверила, что возьмёт это на себя. Но вопреки её ожиданиям, уговоры дались ей непросто: по какой-то причине Вильгельмина заупрямилась так, будто её звали не на приём к барону, а на медвежью травлю особой кровавости. Кончилось это тем, что Селия довела до отчаяния себя и до переутомления Вильгельмину, и ей пришлось оставить её в покое.

– Никак не могу её уговорить! – посетовала она, спустившись в гостиную добрых полтора часа спустя.

Роган всё ещё испытывал эйфорию от того, что их с Селией конфликт разрешился, и оттого несчастный вид жены привёл его в какой-то сакральный ужас.

– Может, в таком случае не тревожить её? – предположил он, усаживая Селию.

– Но что она будет делать здесь в полном одиночестве?

– Отдыхать от вашего любвеобильного общества, к примеру.

Селия с укором посмотрела на Люмьера, но тот и бровью не повёл.

– Ничего не понимаю, – вздохнула она. – Отчего она впала в такую апатию, ведь ещё на прошлой неделе всё было хорошо…

Ко всеобщему удивлению, наутро следующего дня Вильгельмина изменила своё решение, смущённо попросив прощения за доставленные нервные хлопоты, но что именно заставило её передумать, она так и не призналась, хотя румянец, заливший при этом её щёки, был весьма красноречив. Селия почти не сомневалась в том, что Вильгельмину уговорил Люмьер, несмотря на то, что сам наравне с Роганом призывал не давить на неё. В один момент Селию развеселила мысль, что Люмьер захотел иметь товарища по несчастью, так как сам не горел желанием ехать на этот приём, и с тех пор посматривала на князя с лёгкой насмешкой.

Вечером же все четверо, а также (к неудовольствию Селии) княжеский камердинер Розье, отправились к барону де Мору, каждый в разном настроении. Роган ожидал приёма в лёгком волнении, до сих пор неуверенный в том, что действительно получил приглашение такого уровня, будучи простым – хоть и известным – художником. Селия же, которой доводилось бывать на высокоранговых приёмах когда-то давно, ещё в девичестве, с родителями, ожидала этого с предвкушением, по всей видимости, уже забыв и простив безличную формулировку, которой её наградили в письме. Люмьер явно надел на этот приём свой самый лучший костюм – броню с острейшими иглами, и было очевидно, что любого, кто осмелится заговорить с ним сегодня, ждёт прискорбная участь. Что до Вильгельмины, та казалась безучастной к происходящему, но безучастность эта, как подметила Селия, вполглаза следившая за ней всю дорогу, была напускной. Казалось, она также предвкушала этот вечер, но по несколько иным причинам, нежели Селия, скрытыми от глаз.

Великолепие приёма барона Френсиса де Мора буквально кричало о том, что повод для него должен был быть довольно серьёзным. Гости были в ажиотаже и пытались вызнать друг у друга, что же за повод это может быть, но безуспешно, так что когда появился сам барон, все уже сгорали от любопытства. Френсис де Мор оказался статным, но невысоким мужчиной средних лет, немногим старше тридцати, с элегантными усами, из-под которых не переставала сверкать счастливая улыбка. Весь сияющий вид его почти не оставил у Селии сомнений, а через минуту после приветственной речи, её догадка подтвердилась: двумя вечерами ранее у барона де Мора родился наследник. Как только гости об этом услышали, по залу тут же прокатился вздох умиления со стороны женщин, и одобрительное ворчание со стороны мужчин.