Лорд Дарси. Убийства и магия

Далее, древние бритты знали все тайные способы умилостивить их: подкупить или управлять ими – называйте как хотите. Этим, похоже, занимается Братство друидов – внутренний круг Общества. Во всяком случае, так они говорят членам меньшего посвящения. По большей части все они принадлежат к так называемой Родне, то есть являются шотландцами, ирландцами, валлийцами, бретонцами, оркнейцами, жителями острова Мэн. Так сказать, чистокровными кельтами. Иногда они принимают в свой круг лиц англосаксонского, норманнского или франкского происхождения. Прочим не стоит даже просить о приеме.

Не надо считать их врагами отечества, милорд. Они поборники державы. Мы предназначены для того, чтобы править всем миром. Королю Британских островов предопределено стать правителем Империи, которая охватит весь земной шар. Что же касается самого короля? Он – протектор, защита от колдовства, таинственный амулет, не позволяющий ордам злых духов захватить власть и непоправимо испортить жизнь всем и каждому. Король не позволяет разгуляться штормам, предотвращает землетрясения, не допускает в стране распространения поветрий и моров, то есть защищает подданных от всякого зла. Таким образом, они стоят за короля и за отчизну, милорд, но не совсем так, как мы с вами.

– Интересно, – задумчивым тоном произнес лорд Дарси. – А как они объясняют те бури и заморозки, которые реально обрушиваются на Британию?

– А вот в этом они винят его величество, – проговорил сэр Томас. – Если суверен поступает неправильно, то есть, иными словами, не следует старой вере и обычаям друидизма, тогда злые духи могут проникнуть в страну.

– И один из этих обычаев требует, чтобы его величество расстался с жизнью в тот момент, когда у Братства сложится такое желание?

– Это не совсем справедливо, милорд, – возразил сэр Томас. – Не когда у Братства сложится такое желание, но только при наступлении опасности. Или на каждый седьмой год правления, в зависимости от того, что случится раньше.

– А как насчет других жертвоприношений?

Сэр Томас нахмурился.

– Насколько мне известно, пока человеческих жертв не было. Однако на каждой их сходке производится ритуальное умерщвление какого-нибудь животного. Причем выбор его зависит от времени года и цели сборища.

– Что полностью противозаконно, – заметил лорд Дарси.

– Действительно, – согласился сэр Томас. – Мои отчеты и досье поступают к его милости архиепископу. Как только мы соберем все необходимые свидетельства, можно будет единым взмахом арестовать все Братство – чтобы остановить распространение этой пагубной доктрины.

– Вы говорите с пылом, сэр Томас.

– Да. Суеверие, милорд, является причиной смятения в головах представителей низших классов общества. И ведь они каждый день видят возможности, открывающиеся перед магами, пользующимися научными методиками, и тем не менее верят всяким глупостям, потому что путают суеверие с наукой. Вот поэтому у нас полно бродячих волшебников, черных магов, сборищ колдунов и колдуний и всех прочих проявлений этого преступного содружества. Заболевший человек, вместо того чтобы пойти к подлинному целителю, идет к ведьме, которая может залепить рану заплесневелым хлебом, бурча при этом под нос какую-то ерунду, или напоить сердечника отваром наперстянки или какой-нибудь другой травы, также не имеющей никакой символической связи с его заболеванием. Ох, говорю вам, милорд, подобную практику следует искоренить!

Теоретик магии оставил свою полную ироничной скуки манеру.

«Ситуация его явно раздражает», – решил лорд Дарси. Лицензированные целители, конечно же, иногда пользовались различными травами и зельями, однако делали это, с научной точностью следуя Законам магии, ибо по большей части полагались на Возложение рук, символ своего целительского искусства. Человек сам брал в руки собственную судьбу, доверяя свое здоровье не кому-то, а облеченному в священный сан целителю, или же уносил свои хвори и недуги к лицу, с церковью не связанному.

– Сэр Томас, я не испытываю никаких сомнений в том, что Общество необходимо искоренить целиком и полностью, – произнес лорд Дарси. – Но если вы не намереваетесь в самое ближайшее время известить его величество короля о том, что время удара настало, боюсь, что я не могу ждать, пока вы не наполните свою сеть. Я разыскиваю убийцу лорда Камбертона.

Сэр Томас поднялся на ноги и, запустив руки в карманы, задумчиво осмотрел висевший на стене гобелен.

– Не перестаю удивляться этому с того часа, как узнал о смерти лорда Камбертона.

– Чему?

– Применению краски, милорд… полагаю, это была вайда?

– Она самая.

– Это прямое указание на Общество. Некоторые члены Внутреннего круга обладают Талантом, не имея образования и умения правильно применять его, но тем не менее обладают им. А на всем свете нет ничего более горестного, милорд, чем оставшийся в пренебрежении Талант. Такое отношение к нему преступно!

Лорд Дарси кивнул в знак согласия. Он понимал причину гнева сэра Томаса. Сам теоретик не обладал этим высшим даром в сколько-нибудь заметной степени. Он занимался теоретическими выкладками; намеченные им исследования выполняли другие люди. Он предлагал эксперименты; осуществляли их обученные своему делу маги. Тем не менее сэр Томас страстно хотел исполнять собственные задумки самостоятельно. Так что видеть, как другие извращенно пользуются тем, чего у него нет, подумал лорд Дарси, действительно мучительно и обидно… особенно такому человеку, как сэр Томас Лезе.

– Плохо то, – продолжил сэр Томас, – что я ничем не могу вам помочь. Я не слышал ни о каких планах убийства лорда Камбертона. Я не представляю себе никакой причины, которая могла заставить Общество желать его смерти. Что, конечно, не означает, что таковая не имеет права существовать.

– Значит, он не занимался расследованием деятельности Общества?

– Нет, насколько я знаю. Конечно, он мог заниматься расследованием частной деятельности кого-то, связанного с Обществом.

Лорд Дарси задумчиво изучал табак, тлевший в чашке его трубки.

– И эта гипотетическая персона воспользовалась ресурсами Общества, чтобы избавить себя от разоблачения, которым мог ей грозить лорд Камбертон? – предположил он.

– Такое возможно, – согласился сэр Томас. – Но эта предполагаемая персона должна занимать достаточно высокое положение во Внутреннем круге. И даже в таком случае я сомневаюсь, чтобы они могли пойти на убийство по приватным соображениям.

– Не обязательно по приватным. Предположим, что Камбертон обнаружил в городе польского агента, не зная, что тот связан с Обществом. Что тогда?

– Такое тоже возможно, – повторил сэр Томас. Отвернувшись от гобелена, он посмотрел на лорда Дарси. – В таком случае этот неведомый агент и его подручные действительно могли разделаться с лордом Камбертоном. Однако эта идея ничем нам не поможет, милорд. После многих месяцев работы я по-прежнему не могу утверждать, что во Внутренний круг проник польский агент. Более того, из семи членов Внутреннего круга я все еще не могу уверенно идентифицировать по меньшей мере троих.

– Они вам неизвестны?

– В некоторой степени. Все участники собраний облачены в белые балахоны с капюшонами, похожими на монашеский обиход, но члены Внутреннего круга носят зеленые балахоны с капюшонами, полностью закрывающими лицо, имеющими спереди пару прорезей для глаз. Считается, что никто не знает их истинные личности. Я точно вычислил четверых и почти уверен в личности пятого.

– Тогда почему вы сказали, что не можете определить по меньшей мере троих из них? Откуда такая неопределенность?

Сэр Томас улыбнулся.

– Они умные люди, милорд. Семеро из них всегда справляют обряды, хотя их больше. Возможно, даже дюжина. Однако на любом сборище их всегда семеро, и всегда в зеленых балахонах, а остальные в белых. Они меняются между собой, чтобы не принадлежащие к Внутреннему кругу считали, что мастер Такой-то также не принадлежит к нему, потому что его видели на собраниях в обыкновенном белом обиходе.

– Значит, на собраниях никогда не присутствует весь состав общества, – проговорил лорд Дарси. – Иначе процесс обсуждения выдал бы все намерение.

– Именно так, милорд. Нас извещают о дате, времени и месте следующего собрания.

– А где же они обыкновенно происходят?

– В лесах, милорд. Поблизости насчитывается несколько вполне подходящих кущ. Полная безопасность. Вокруг места собраний расставлены караулы, готовые поднять тревогу, если появится стража. A простой народ и не приблизится к этому лесу, и ни слова не скажет королевским офицерам: они до смерти боятся Общества.

– Вы упомянули, что их всегда семеро. Почему, хотелось бы знать?

– И вновь суеверия, милорд, – скептически хмыкнул сэр Томас. – Семерка для них – мистическое число. A ведь даже любой ученик мага скажет, что универсальное символическое значение имеет только пятерка.

– То есть, – проговорил лорд Дарси, – мы имеем дело с неосознанным стремлением избежать пятеричности.

– Именно так, милорд. Пятиугольных кристаллов не существует. В природе нет и додекаэдра, правильного многогранника с двенадцатью пятиугольными сторонами. Не стану досаждать вам чистой математикой, но если верны мои последние теоремы, гипотетические основные кирпичики построения материальной вселенной – какими бы они ни оказались – не могут быть кратными пяти. Составленная из кратных пяти элементов вселенная не смогла бы просуществовать и малую долю секунды.

Он улыбнулся.

– Но, конечно же, подобные материальные кирпичики, если они существуют, должны навеки остаться гипотетическими, так как они настолько малы, что их невозможно рассмотреть в самый мощный микроскоп. Как и увидеть математическую точку на математической кривой. Они являются математическими абстракциями, с которыми очень удобно работать, однако реальное существование их в высшей степени сомнительно.

– Понятно. Но тогда живые создания…

– Живые создания проявляют пятеричность. Морская звезда. Многие цветки. Пальцы на руках и ногах человека. Пятерка представляет собой очень мощное число, с которым можно работать, милорд, что доказывает использование пентакля или пентаграммы во многих отраслях тавматургии. Свои достоинства имеет также шестерка; слово «гекс», «ведьма», происходит от названия шестиугольника, гексагон, a это печать Соломона. Но так происходит благодаря распространению шестиугольника в природе, живой и неживой. Снежинки, пчелиные соты и так далее. У шестерки нет той силы, которой наделена пятерка. Семерка, однако, почти бесполезна, применение ее настолько ограниченно, что польза от нее приближается к нулю. Ее применение в Книге Апокалипсиса святого Иоанна Богослова представляет собой вербальную символогию, которая… – Он умолк и с сухой улыбкой произнес: – Простите меня, милорд. В последнее время я стал замечать за собой, что начинаю склоняться к преподаванию, когда забываюсь.

– Ничего страшного, мне было интересно, – проговорил лорд Дарси. – А не мог ли лорд Камбертон стать жертвой некоего противоестественного жертвоприношения?

– Ну… не… знаю… – неторопливо и задумчиво проговорил сэр Томас. Нахмурившись, он на мгновение погрузился в размышления, а потом продолжил: – Вполне возможно. Однако это заставляет предположить, что сам лорд Камбертон был членом Внутреннего круга.

– Почему?

– Потому что он должен по собственному желанию пойти на смерть. Иначе жертвоприношение не совершится. И, конечно, можете не сомневаться – была предпринята подстрекаемая польскими агентами попытка отменить это правило в отношении короля, однако она не нашла большого числа сторонников. Большинство членов Общества, милорд, составляют сбившиеся с пути фанатики, однако они вполне искренни в своих заблуждениях. Изменить догмат не так просто, как, должно быть, полагает король Казимир IX. Если бы его славянскому величеству сообщили, что брак, к которому невесту принуждают под дулом пистолета, будет представлять подлинное таинство, он не поверил бы, что кто-то способен серьезно воспринимать такую ересь. И тем не менее он как будто бы предполагает, что адептов друидизма можно без особых усилий заставить поверить в нечто другое. Его славянское величество далеко не дурак, однако не видит совершенно очевидных вещей.

– Итак, вы полагаете возможным, – спросил лорд Дарси, – что Камбертон был одним из членов Внутреннего круга?

– Я не слишком верю в эту возможность, милорд, однако вполне ее допускаю. Быть может, вам стоит изучить мои письменные отчеты. Они хранятся у милорда архиепископа.

– Прекрасная идея, сэр Томас, – проговорил лорд Дарси, поднимаясь из кресла. – Я хочу получить от вас список членов Общества, а также подозреваемых вами в членстве.

Он бросил взгляд на наручные часы. До назначенной встречи с близкими родственниками покойного герцога Кентского оставалось два с половиной часа. Достаточно.

– Сюда, ваша светлость. Их милости и сэр Эндрю немедленно примут вас, – проговорил ливрейный лакей, провожавший лорда Дарси по длинному коридору к комнате, в которой его ждали родные покойного герцога.

Лорд Дарси уже был представлен герцогу, его супруге и сыну. С его дочерью, леди Анной, и с братом герцогини, сэром Эндрю Кэмпбелл-Макдональдом, он пока не был знаком.

Покойный де Кент считался человеком добродушным, строгим, в известной степени обделенным чувством юмора, сторонником соблюдения нравственных правил, однако вовсе не жестким и не бескомпромиссным. Герцог заслуженно пользовался уважением и почтением на всей территории Империи и особенно в собственном герцогстве.

Маргарет, герцогиня Кентская, была на двадцать лет моложе своего мужа; она вышла за герцога в 1944 году в возрасте двадцати одного года. Единственная дочь и второй ребенок покойного сэра Остина Кэмпбелл-Макдональда, женщина живая, остроумная, умная, интеллигентная, по-прежнему очень красивая, в течение последних двух десятилетий представляла собой огонек действия и жизни, светивший на тихом и спокойном фоне жизни ее мужа. Ей нравились веселые приемы, хорошие вина и вкусная еда. Также она любила танцы и верховую езду. Среди немногих прочих женщин она состояла в знаменитом лондонском игорном клубе «Уорденс».

Тем не менее ее не коснулась даже тень какого-нибудь скандала. Герцогиня умело избегала любых ситуаций, которые могли бы бросить хотя бы тень подозрения в аморальном поведении или проступке на нее саму или на ее семейство.

От этого союза родилось двое детей: сын, девятнадцатилетний лорд Квентин, наследник титула. Дочь, шестнадцатилетняя леди Анна, еще не окончила школу, однако согласно тому, что слышал о ней лорд Дарси, уже стала красавицей. Оба отпрыска унаследовали от матери живость характера и благоразумие.

Судя по слухам, брат герцогини Кентской, сэр Эндрю, был общительным, обаятельным и остроумным человеком; двадцать пять лет своей жизни он провел в Новой Англии, северном континенте Нового Света, но пять лет назад, на пороге шестидесятилетия, вернулся в Англию.

Вдовствующая герцогиня занимала крытое парчой кресло. Седина еще не коснулась золотой рыжины волос этой симпатичной дамы, а возраст лишь подчеркнул зрелость фигуры, но не утяжелил ее. Выражение лица свидетельствовало о тщательно скрываемой боли, однако глаза оставались ясными.

Сын ее, лорд Квентин, высокий, стройный и хмурый, стоял возле матери. Он был бесспорным наследником герцогского престола и как должное принимал такие любезные обращения, как «ваша милость» и «милорд герцог», хотя мог приступить к правлению только после того, как его статус подтвердит сам король.

На небольшом, но почтительном удалении от них стоял сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд.

Лорд Дарси поклонился присутствующим.

– Ваша милость, сэр Эндрю, мне крайне жаль, что приходится снова встречаться в подобных обстоятельствах. Как вам известно, я всегда уважал почившего герцога.

– Вы очень любезны, милорд, – проговорила вдовствующая герцогиня.

– И еще более меня огорчает то, – продолжил лорд Дарси, – что я вынужден выступать здесь в качестве официального лица вместо того, чтобы ограничить свое присутствие выражением соболезнования по поводу кончины его милости.

Юный лорд Квентин кашлянул.

– Извинения излишни, милорд. Мы понимаем ваши обязанности.

– Благодарю, ваша милость. В таком случае я начну со следующего вопроса: когда вы в последний раз видели лорда Камбертона живым?

– Примерно три недели назад, – ответил лорд Квентин. – В конце апреля. Он уезжал в отпуск в Шотландию.

Вдовствующая герцогиня кивнула.

– В субботу. То есть двадцать пятого числа.

– Правильно, – согласился молодой герцог. – Двадцать пятого апреля. И после этого никто из нас его не видел. Живым. Я опознавал тело для капитана гвардии.

– Понятно. А известно ли кому-нибудь из вас о какой угодно причине, способной заставить кого-либо из окружающих покуситься на жизнь лорда Камбертона?

Лорд Квентин моргнул. Но пока он собирался с мыслями, его мать произнесла:

– Конечно, нет. Лорд Камбертон был хорошим человеком.

Лицо лорда Квентина прояснилось.

– Разумеется. Я не знаю причины, способной заставить кого-то злоумышлять против него.

– Если позволите, милорды, – заметил сэр Эндрю, – лорд Камбертон, полагаю, предал многих злодеев милосердию королевского правосудия. Я собственными ушами неоднократно слышал, как ему угрожали приговоренные к тюремному заключению люди, чьи преступления он раскрыл. Разве не может какой-нибудь освободившийся преступник исполнить свою угрозу?

– Вероятно, – согласился лорд Дарси. Он уже беседовал с Бертрамом относительно такой возможности, как и положено при расследовании обстоятельств смерти офицера службы королевского правосудия. – Подобное объяснение весьма возможно. Однако я все же обязан исследовать все варианты.

– Не предполагаете ли вы, милорд, – холодным тоном проговорила вдовствующая герцогиня, – что в этом ужасном преступлении мог соучаствовать и представитель дома Кентов?

– Я ничего не предполагаю, ваша милость, – ответил лорд Дарси. – Мое дело не предполагать, а обнаруживать факты. И когда эти факты окажутся на всеобщем обозрении, никакой необходимости в предположениях или инсинуациях уже не будет. Правда, какой ни окажется истина, всегда укажет в нужном направлении.

– Конечно, – смягчилась герцогиня. – Простите меня, милорд, я перенервничала.

– Да, вы должны простить мою сестру, милорд, – присоединился к ходатайству сэр Эндрю. – Ее нервы не в лучшем состоянии.

– Эндрю, я сама способна постоять за себя, – произнесла вдовствующая герцогиня, на мгновение прикрыв глаза. – Однако мой брат прав, лорд Дарси, – добавила она. – В последнее время мне очень не по себе.

– Молю о прощении, ваша милость, – тихо проговорил лорд Дарси. – Я не испытываю никакого желания расстраивать вас в столь трудное время. Дальнейшие расспросы пока излишни. Будем считать, что мои официальные обязанности на данный момент исчерпаны. Могу ли я чем-то помочь вам лично?

Она вновь прикрыла глаза.

– В данный момент ничем, милорд, хотя подобное предложение с вашей стороны весьма любезно. Квентин?

– Ничем в данный момент, – повторил за матерью лорд Квентин. – Однако не сомневайтесь, я непременно извещу вас, если в вашей помощи возникнет необходимость.

– В таком случае, ваша милость, позвольте мне с вашего разрешения откланяться. Еще раз примите мои извинения!

Уже в длинном коридоре, на пути к огромной двери в сопровождении сенешаля, перед лордом Дарси вдруг появилась молодая девушка, вышедшая из ближайшей двери. Он узнал ее моментально, настолько несомненным оказалось сходство с матерью.

– Лорд Дарси? – спросила она звонким молодым голосом. – Я леди Анна.

Девушка протянула руку.

Лорд Дарси поклонился с легкой улыбкой. Целовать руки юным леди ныне считалось делом несколько старомодным, и, очевидно, леди Анна в свои шестнадцать лет явно считала себя достаточно взрослой и хотела это продемонстрировать.

Однако, взяв руку девушки, Дарси понял, что ошибся. Прикоснувшись губами к тыльной стороне ее ладони, он произнес:

– Я польщен, миледи, – и ловко перехватил незаметно поданный ему сложенный листок бумаги.

– Простите, что не вышла поприветствовать вас, милорд, – произнесла она непринужденным тоном. – Но мне нездоровится. Ужасно болит голова.

– Все хорошо, миледи. Уверен, что вам скоро полегчает.

– Благодарю, милорд. До новой встречи.

Девушка прошествовала мимо него. Лорд Дарси, не оглядываясь, направился дальше, не сомневаясь, что один из троих представителей кентского рода, выглянув из двери, следил за его встречей с леди Анной.

И только оказавшись за главными воротами герцогского дворца, он развернул записку.

В ней было написано:

«Милорд, я должна поговорить с вами. Ждите меня в Кафедральном соборе возле раки святого Томаса в шесть вечера».

И подпись: «Анна Кентская».

В полшестого лорд Дарси в предоставленных ему комнатах архиепископского дворца выслушивал отчет мастера Шона.

– Как вы просили, милорд, мы с мастером Тимоти проверили замки, засовы и задвижки на дверях и окнах лавки краснодеревщика. Хорошие на них наложены заклятья, милорд: надежной, компетентной работы. Конечно, я смог бы открыть любой из этих замков, но на это способен только хорошо знающий свое дело мастер. Простой вор не смог бы это сделать, как и маг-любитель.

– И в каком они состоянии? – поинтересовался лорд Дарси.

– Насколько мы с мастером Тимоти смогли установить, ни одно из заклятий не было взломано. Конечно, нельзя считать, что никто не пытался это сделать. Если добрый мастер замочник может отпереть и запереть, не оставив следа, любой замок, то и хороший маг может так же без следа снять и вновь поставить эти заклятья. Но на это способна только птица очень высокого полета, милорд.

– Действительно. – Лорд Дарси, казалось, погрузился в раздумья. – А вы не проверяли, на самом ли деле ли в регистре Гильдии числится мастер Тимоти?

Тот улыбнулся.

– Первым же делом, милорд. Согласно регистру Гильдии магов, во всем Кентербери есть только один человек, обладающий квалификацией, достаточной для того, чтобы выполнить такую работу, разумеется, кроме меня самого.

– Без этого исключения никуда, мой добрый Шон, – с улыбкой произнес лорд Дарси. – Только один? Тогда это, очевидно…

– Именно так, милорд. Мастер Тимоти собственной персоной.

Лорд Дарси удовлетворенно кивнул и вытряхнул остаток табака из своей трубки.

– Очень хорошо. Встретимся попозже. У меня есть кое-какая работа. Нам нужны факты.

– И где же вы собираетесь их искать, милорд?

– В церкви, мастер Шон, в церкви.

Его светлость немедленно вышел, и мастер Шон проводил Дарси задумчивым взглядом. Что хотел сказать этими словами его лордство?

– Должно быть, милорд решил помолиться Всевышнему, – пробурчал мастер Шон себе под нос лишь наполовину в порядке шутки, – чтобы Он указал ему на преступника.

Кафедральный собор был почти пуст, лишь две женщины молились возле богато украшенной самоцветами раки святого Томаса Беккета. Несколько человек расположились и около других усыпальниц. Несмотря на проникавшие внутрь лучи предзакатного солнца, в древнем храме было сумрачно, солнечный свет почти горизонтально освещал стены храма, оставляя пол в относительной темноте.

Святой Томас оставался популярным, хотя идеи, из-за которых он конфликтовал с королем и погиб восемь веков назад, окончательно ушли в прошлое. Даже вопрос, насколько осознанно Генрих II, первый король династии Плантагенетов, был виновен в смерти архиепископа Томаса, интересовал теперь только историков, хотя, возможно, так навсегда и остался неразрешенным. Ричард Львиное Сердце, едва не погибший при осаде Шалю от попавшего в него арбалетного болта, всегда старался оправдать своего отца, хотя и сражался со старым Генрихом до самой его смерти. Молодой король Артур, «добрый король Артур», которого народная легенда так часто путала с Артуром из Камелота, также по возможности старался обелить деда. Но теперь все это ничего уже не значило. Потомки Артура, включая нынешнего Джона IV, правили основанной им Империей.

Генрих II заслужил свое собственное место в истории, так же как Томас свое – на небесах.

Подойдя к усыпальнице, лорд Дарси заметил, что это леди Анна преклоняет колени рядом с другой женщиной. Он остановился в нескольких ярдах от них и стал ждать. Наконец девушка закончила молитву и поднялась на ноги; оглянувшись по сторонам, она заметила лорда Дарси и направилась прямо к нему.

– Спасибо, что пришли, милорд, – негромко проговорила она. – Мне жаль, что пришлось назначить вам встречу подобным образом. Родные не советовали мне встречаться с вами, потому что считают меня глупой, склонной к почитанию героев девчонкой. Но на самом деле это не так, хотя я искренне восхищаюсь вами.

Она смотрела на него серьезными серыми глазами.