Русский вид. Волк

Лиза вздохнула тяжко, будто смиряясь с неизбежным.

– Даю, Катя… мужчинам, наверно, труднее верность хранить. У них и в природе такая роль – семян побольше раскидать, больше потомства оставить. Зато женщина есть сосуд принимающий, в нем малыш растет, и потому «сосуд» этот должен быть изначально чистеньким. Хотя и наливаться в него тоже должна не всякая дрянь.

Они снова рассмеялись, понимая друг друга. А потом Катя легко рассказала свою печальную историю с мужем. Лиза сразу же объяснила некоторые нюансы поведения Антона, успокоила насчет не наступившей за прошлый год беременности. После этого разговора на сердце у Кати стало гораздо спокойнее. С каждым днем она все больше раскрывалась с Хати, привязывалась к нему.

Ей нравился в нем веселый, жизнерадостный нрав, склонность решать щекотливые вопросы доверительным разговором, а не играть «в молчанку», решительность и одновременно гибкость характера. А еще Волк по-настоящему заботился о ней, и Кате это было особенно важно. Но один камень преткновения все-таки встретился на их совместном пути.

Глава 8. Воспоминания

Наступила середина июля – самая макушка лета. Гроза нагрянула из-за озера внезапно, и в этот вечер Ольга посоветовала ребятам остаться в поселке, а не плыть на другой берег под угрозой ливня. Так Хати впервые остался ночевать в комнате любимой девушки.

Под утро Катя, как обычно, проснулась от наплыва фантазий, которым не терпелось выплеснуться на клетчатые листы уже изрядно помятой тетради. Оставалось закончить последнюю главу романа о девушке из двадцать первого века, чудесным образом переместившейся в мир магического средневековья.

Набрав на ноутбуке слово "конец", Катя хотела еще разок пробежаться по основному тексту и проверить орфографию, а заодно отшлифовать некоторые спорные места, но глаза предательски закрывались, тогда она положила голову на плечо своей вытянутой на столе руки и задремала.

«Сейчас немного отдохну и продолжу редактировать. Первая в моей жизни большая сказочная история должна быть безупречна».

Хати проснулся от того, что рядом не ощущалось уже привычное тепло любимой. Увидев Катюшу, склонившуюся над столом, он немедленно поднялся и бережно перенес ее в постель, даже не разбудив.

«Да что же она такое печатает, измаялась вся, спать не может спокойно из-за своей книжки…» – он чуть ли не со злостью дернул «мышкой» и бросил яростный взгляд на загоревшийся экран ноутбука. Вскоре на лице Хати появилось крайне удивленное выражение, он сел на стул поудобнее и начал внимательно читать текст.

Сняв сапожки и закатав до колен свои узкие брючки, Катя весело шлепала босыми ногами по мелководью. И вдруг странное ощущение чьего-то присутствия заставило ее подозрительно оглядеться. На обрыве, прямо напротив нее стоял большой лохматый волк. Несколько мгновений Катя смотрела в его холодные желтоватые глаза, а потом зверь угрожающе зарычал и спрыгнул на берег вниз, сразу же оказавшись в двух шагах.

– О Боже! Спасите!

Она в ужасе отбежала подальше в воду и, прижав ладони к судорожно бьющемуся сердцу, не спускала взгляд с волка. А тот почему-то остановился, словно раздумав нападать, и как-то даже насмешливо фыркнул, встряхиваясь всем телом.

– Так ты еще и смеешься, глупое животное! – немедленно возмутилась Катя, – думаешь, я не узнала тебя, ты помог мне тогда, в лесу, потом крутился у нашей пекарни, а сейчас явился сюда напугать меня до полусмерти? Ничего не выйдет, дружочек! Я тебя не боюсь ни капли, так и заруби себе на серой морде.

Хати заинтересованно покрутил колесико мышки, чтобы перейти на другую страницу, а потом на следующую, и еще на одну, и еще…

– Когда ты так рычишь, мне хочется назвать тебя Веймаром, тот вечно не в настроении.

Волк взял кусочек сыра из ее рук и, словно в благодарность, лизнул ее теплую ладонь, а после улегся у ног Кати, положив голову на передние лапы.

– Вот какой ты у меня молодец, послушный мальчик!

Она погладила зверя по загривку, запустив пальчики в густой подшерсток.

– А еще ты очень красивый, тебе кто-нибудь такое говорил прежде? Нет? Ну, что ж, тогда я буду первой…

Катя тихо рассмеялась своей шутке, а Волк поднял большую голову и внимательно посмотрел на девушку, теперь в его взгляде таилась о самая настоящая человеческая тоска. Как тут не пуститься в откровенность.

– Знаешь, я рада, что ты пришел ко мне, правда, не очень понимаю, зачем тебе-то все эти встречи, но мне ты точно нужен, поэтому не бросай одну, ладно? Понимаешь, здесь все чужое, все другое, и я никак не могу привыкнуть, хоть и делаю вид, что все хорошо, а еще это предстоящее замужество… ну, какая из меня Баронесса де Лостан? И если честно, я бы очень хотела сбежать куда-нибудь подальше, я бы взяла тебя с тобой, будь я мужчиной, и мы бы путешествовали вместе… но, я всего лишь маленькая трусливая женщина и все это совершенно невозможно.

Меня сразу же вернут обратно, и Веймар будет в ярости. Он закроет меня в башне наверху и не выпустит гулять, а я умру, если не увижу больше реку, и лес, и луг, и тебя. Ты мой единственный друг в этом странном мире. Я верю, ты все понимаешь и сочувствуешь мне, иначе бы не приходил… А, может, ты тоже заколдован и тебе нужна моя помощь? Ах, если бы я знала, как тебе помочь, я бы все сделала для тебя…

Катя опустилась на колени рядом с волком и порывисто обхватила его лохматую шею. Ей показалось, что по телу зверя пробежала дрожь…

Хати забыл о том, где он сейчас находится, потерял счет времени, полностью погрузившись в переживания главных героев. Ему казалось, он слышит, как сама Катя читает главу за главой, становясь то радостной, то печальной.

– Где ты сейчас была? – зловещий хриплый голос прогремел почти над ухом, а сильные пальцы больно сжали руку чуть выше локтя.

– Куда ты ходила? К кому? Отвечай немедленно!

Она ахнула, уставившись в горящие глаза Веймара. Как же она не замечала раньше? Серые, с янтарными крапинами глаза ее верного спутника по лесным прогулкам. Это несомненно были глаза Веймара и… волка. Того самого, которому она доверяла свои самые сокровенные мысли и желания. И страх тотчас рассеялся, давая место искреннему негодованию.

– А сам ты уже набегался по лесу на четырех лапах? – дрожащим от волнения, но все-таки достаточно твердым голосом переспросила Катя.

Пальцы барона медленно разжались и отпустили ее руку.

– Ты… знаешь?

Катя с удовольствием уловила нотки смущения в его голосе.

– Надо еще разобраться, кто здесь кого приручил, Катрин, – как-то смиренно и тихо проговорил Веймар, – я ведь хотел только один раз напугать тебя, заставить сидеть внутри ограждения замка, ну, или прогуливаться где-то рядом в сопровождении слуг. Мне всегда было тревожно оставлять тебя одну, я так беспокоился, покидая тебя на весь день. И я решил, что увидев волка, ты не узнаешь его и… больше не станешь уходить далеко. А когда ты приласкала меня и заговорила, словно с человеком, я и сам забыл, зачем показался тебе посреди дня. Мне хотелось быть рядом. Всегда около тебя, чтобы защищать, оберегать от всего плохого, что могло бы угрожать тебе в этих местах.

– И в любой момент ты мог стать человеком?

– Но ведь тебе гораздо интереснее было гулять с волком, так? Ты даже жаловалась, что у тебя никогда не было щенка, а тебе хотелось бы иметь большую грозную собаку, которая бы тебя охраняла. Я решил доставить тебе это удовольствие и предложил себя… в виде волка.

На губах Веймара теперь играла уже знакомая самодовольная усмешка. И Катя вдруг поняла, что вся ее злость и обида тает, уступая место легкой досаде.

Следующая глава начиналась с описания любовной сцены. Очень чувственной и откровенной. Хати перечитал ее несколько раз, подавляя нестерпимое желание немедленно броситься к мирно спящей Кате и сейчас же воплотить в жизнь все, что она насочиняла. До мельчайшей подробности, сценарий-то под рукой.

Требовались лишь два участника и женщину звали Катериной. А вот мужчину… Хати едва мог сдержать гневное рычание. Его драгоценная Катя описывала какого-то милорда Веймара, владельца огромного поместья и всех окрестных деревень, к тому же способного превращаться в настоящего волка. В отличие от Хати… И с этим самым Веймаром героиня занималась любовью на широкой постели в богато обставленных покоях. Так вот о чем она мечтает на самом деле!

У Хати же был только маленький рыбацкий домик на берегу, лодка и сети, ну, и еще какие-то деньги на счету, про них говорил Коротков. Но уж точно – ни замка, ни слуг… Он бесшумно ходил кругами по комнате, поглядывая на смелую писательницу. Катя лежала на спине и была такая соблазнительная в задравшейся маечке, почти не скрывавшей грудь, в облегающих крохотных шортиках на круглой попке.

Дрожащими руками Хати укрыл ее одеялом, отчаянно борясь с искушением стащить с нее бесполезные тряпочки, а потом расцеловать белые плечики, гладенький животик и все, что находится ниже, а когда она станет готова, соединиться с ней так, чтобы она сразу открыла глаза и счастливо вздохнула.

Вместо заманчивого плана Хати надел штаны и поплелся в ванную комнату на первом этаже, от души надеясь, что Ольга еще не поднялась. У нее порой случались приступы бессонницы.

Вернувшись через десять минут обратно в спальню, он сразу же сел за письменный стол, раздраженно отодвинул ноутбук, взял ручку и начал выводить в рукописи ниже размашистого слова «конец» следующие слова:

– Скажи, Катя, зачем ты все это пишешь? Зачем так подробно рассказываешь на весь мир все самое личное, что у нас было? Я считаю, что это гадость. Я даже не знал, что ты такая бесстыжая. Хотя, погоди, вообще-то я понял, ты хочешь стать знаменитым автором, чтобы народ читал твои книжки и восхищался. Да, сказка хорошая, мне понравилось, честно. Но вот она закончилась. Слово «конец» ты сама написала. И что потом?

Уедешь в город, оставишь меня. Я сейчас только догадался – я тебе только для этой сказки и был нужен. Ты меня использовала. Была со мной, а в голове придумывала, что бы еще такого интересного написать. А на Ваню-дурака плевать. Ну и все… Ты же прекрасно знаешь, я не оборотень, не какой-то барон, у меня почти ничего нет?

Вдруг он почувствовал, как в груди у него что-то медленно сжимается, вызывая мучительную ноющую боль. Последний раз он испытывал подобное, когда Ханс Хелльбек признался, что его отстраняют от проекта Крафта по созданию «Русского вида», и они с Хати больше никогда не увидятся.

В ушах вдруг зазвучала немецкая речь. Но не та чеканно-холодная и ненавистная до ужаса, а другая, исполненная искреннего сочувствия и доброты. Так в говорил с ним доктор Хелльбек.

– Мне очень жаль, мальчик… Им всегда не нравились мои методы, они считают, что я слишком лоялен к тебе, а результата нет. Того результата, что им нужен. Представляешь, они хотели сделать из тебя берсерка. В двадцатом веке… Безумцы! А ведь я вижу отличный результат, мальчик. Самый лучший, который можно только представить, кажется, мне придется поплатиться за это жизнью.

– Убей меня, дай какой-нибудь препарат! Ты же обещал.

– Я обещал убить тебя, если ты и впрямь превратишься в животное, но ведь этого не произошло…