7 лучших историй для мальчиков

– Приятный край, нечего сказать! – отозвался майор.

– Утешьтесь, дорогой Паганель, – сказал Гленарван: – ведь вам все же остаются горы.

– О сэр! Горы эти и невысоки и неинтересны. Да к тому же они уже изучены.

– Изучены? – удивился Гленарван.

– Да. Как всегда, мне не везет. Там, на Канарских островах, все было уже сделано Гумбольдтом, а здесь меня опередил один геолог, господин Шарль Сен-Клер-Девиль.

– Неужели?

– Увы, это так! – жалобно ответил Паганель. – Этот ученый был на борту французского корвета «Решительный», когда тот стоял у островов Зеленого Мыса. И вот Сен-Клер воспользовался своим пребыванием здесь, чтобы подняться на самую интересную из вершин архипелага, а именно – на вулкан острова Фого. Скажи те же на милость, что мне остается делать после него?

– Это действительно прискорбно, – промолвил Элен. – Что же вы, господин Паганель, думаете предпринять?

Паганель несколько минут пребывал в молчании.

– Право, вам надо было высадиться на Мадейре, хоть там и нет больше вина, – заметил Гленарван.

Ученый секретарь Парижского географического общества по-прежнему молчал. – Я бы подождал еще, – заявил майор совершенно тем же тоном, каким он мог сказать: «Я не стал бы ждать».

– Дорогой Гленарван, – прервал наконец молчание Паганель, – где вы думаете сделать следующую остановку?

– О, не раньше чем в Консепсионе.

– Черт возьми! Это меня чрезвычайно отдаляет о Индии!

– Да нет же: как только вы обогнете мыс Горн, вы начнете к ней приближаться…

– Это-то я знаю.

– К тому же, – продолжал Гленарван самым серьезным тоном, – не все ли равно, попадете ли вы в Ост– или Вест-Индию?

– А знаете, сэр, – воскликнул Паганель, – ведь этот довод никогда не пришел бы мне в голову!

– А что касается золотой медали, дорогой Паганель, – продолжал Гленарван, – то ее можно заслужить в любой стране. Всюду можно работать, производить изыскания, делать открытия: и в горных цепях Кордильер и в горах Тибета.

– Но как же быть с моим исследованием реки Яру-Дзангбо-Чу?

– Ну что ж, вы ее замените Рио-Колорадо. Ведь эта большая река очень мало известна. Географы заставляют ее протекать по карте довольно-таки произвольным путем.

– Я это знаю, дорогой. Встречаются ошибки в несколько градусов. Я нисколько не сомневаюсь в том, что обратись я к Географическому обществу с просьбой послать меня в Патагонию, оно так же охотно командировало бы меня туда, как и в Индию. Но эта мысль не пришла мне в голову.

– По вашей обычной рассеянности…

– А не отправиться ли вам вместе с нами, господин Паганель? – спросила ученого Элен самым любезным тоном.

– Сударыня, а мое поручение?..

– Предупреждаю вас, что мы пройдем Магеллановым проливом, – объявил Гленарван.

– Сэр, вы искуситель!

– Добавляю, что мы побываем в порте Голода.

– Порт Голода! – воскликнул атакованный со всех сторон француз. – Да ведь это же порт, знаменитый в географических летописях!

– Примите еще то во внимание, господин Паганель, – продолжала Элен, – что ваше участие в этой экспедиции поставит имя Франции рядом с именем Шотландии.

– Да, конечно!

– Географ может принести пользу нашей экспедиции, а что может быть прекраснее, чем поставить науку на службу человечеству!

– Вот это хорошо сказано!

– Поверьте мне: повинуйтесь, как это сделали мы, воле случая. Случай послал нам этот документ, и мы двинулись в путь. Случай же привел вас на борт «Дункана», ну и не покидайте его.

– Сказать вам, друзья мои, что я думаю? – промолвил Паганель. – Так вот: вам очень хочется, чтобы я остался.

– И вам самому, Паганель, смертельно хочется остаться, – заявил Гленарван.

– Верно! – воскликнул ученый-географ. – Но я боялся быть навязчивым.

Глава IX

Пролив Магеллана

Все на яхте обрадовались, узнав о решении Паганеля. Юный Роберт с такой пылкостью бросился ему на шею, что почтенный секретарь Географического общества едва удержался на ногах.

– Бойкий мальчуган! – сказал Паганель. – Я обучу его географии.

А так как Джон Манглс брался сделать из Роберта моряка, Гленарван – человека мужественного, майор – хладнокровного, Элен – доброго и великодушного, а Мэри Грант – благодарного таким учителям, то, очевидно, юному Гранту предстояло стать незаурядным человеком.

«Дункан», быстро закончив погрузку угля, покинул эти унылые места. Уклонившись к западу, он попал в течение, проходившее у берегов Бразилии, а 7 сентября при сильном северном ветре пересек экватор и очутился в Южном полушарии.

Переход совершался без затруднений. Все верили успех экспедиции. Количество шансов найти капитан Гранта, казалось, с каждым днем увеличивалось. Одним из наиболее уверенных в успехе был капитан «Дункана». Объяснялось это главным образом его горячим желанием, чтобы мисс Мэри утешилась и была счастлива. Джон Манглс особенно интересовался этой молодой девушкой и так удачно скрывал свои чувства, что все на «Дункане», кроме Мэри Грант и его самого, заметили их. Что же касается ученого-географа, то, вероятно, он был самым счастливым человеком во всем Южном полушарии. Он по целым дням изучал географические карты, разложенные на столе в кают-компании. Из-за этого у него происходили ежедневные споры с мистером Олбинетом, которому он мешал накрывать на стол. И надо сказать, что в этих спорах на стороне Паганеля были все пассажиры яхты, за исключением майора – тот относился к географии с обычным своим равнодушием, в особенности же в обеденное время. Кроме своих географических изысканий, Паганель занялся и кое-чем другим. Он раскопал у помощника капитана ящик с книгами и, найдя среди них несколько испанских, решил изучать язык Сервантеса. Этого языка, надо заметить, никто на яхте не знал. Знание испанского должно было облегчить нашему географу изучение Чилийского побережья. Благодаря своим лингвистическим способностям Паганель надеялся свободно говорить на этом новом для него языке ко времени прихода яхты в Консепсион. Поэтому он с ожесточением изучал испанский язык и беспрестанно бормотал непонятные слова.

В свободное время он еще умудрялся заниматься с Робертом: рассказывал ему о берегах, к которым «Дункан» так быстро приближался.

10 сентября, когда яхта находилась под 5°37? широты и 31°15? долготы, новые приятели Паганеля узнали нечто, о чем, вероятно, не подозревают и более образованные люди. Паганель излагал им историю Америки. Дойдя до великих мореплавателей, по пути которых следовал «Дункан», он заговорил о Христофоре Колумбе и закончил утверждением, что великий генуэзец так и умер, не подозревая, что он открыл Новый Свет.

Тут вся аудитория громко запротестовала, но Паганель стоял на своем.

– Это совершенно достоверно, – объявил он. – Я отнюдь не хочу умалять славу Колумба, но факт остается фактом. В конце пятнадцатого века все помыслы людей были направлены к тому, чтобы облегчить сношения с Азией и западными путями выйти к востоку. Одним словом, стремились найти кратчайший путь в «страну пряностей». Это и пытался осуществить Колумб. Он предпринял целых четыре путешествия, приставал к Америке у берегов Куманы, Гондураса, Москитного берега, Никарагуа, Верагуа, Коста-Рики и Панамы, причем все эти земли считал японскими и китайскими. И он умер, не подозревая о существовании огромного материка, увы, даже не унаследовавшего его имени.

– Я готов поверить вам, дорогой Паганель, – отозвался Гленарван. – Но позвольте мне удивиться и задать вам вопрос: кто же из мореплавателей правильно понял открытие Колумба?

– Его последователи, начиная с Охеда, который сопровождал Колумба в его путешествиях, затем Винсент Пинсон, Америго Веспуччи, Мендоса, Бастидас, Кабраль, Солис, Бальбоа. Эти мореплаватели проплыли вдоль восточных берегов Америки, отмечая на карте их границы: триста шестьдесят лет назад их несло к югу то самое течение, которое теперь несет и нас с вами. Представьте, друзья мои, мы пересекли экватор как раз в том месте, где пересек его Пинсон в последний год пятнадцатого века, и мы приближаемся к тому самому восьмому градусу южной широты, под которым Пинсон высадился тогда у берегов Бразилии. Годом позже португалец Кабраль спустился южнее – до порта Сегуро. Затем мореплаватель Веспуччи во время своей третьей экспедиции, в 1502 году, продвинулся еще дальше на юг. В 1508 году Винсент Пинсон и Солис соединились для совместного обследования американских берегов, и в 1514 году Солис открыл устье реки Ла-Платы и там же был съеден туземцами. Вследствие гибели Солиса честь первым обогнуть новый материк выпала Магеллану. Этот великий мореплаватель в 1519 году направился к Америке с пятью судами. Он проплыл вдоль берегов Патагонии, открыл порт Желанный, а также и порт святого Юлиана, где долго простоял. Затем, открыв под пятьдесят вторым градусом широты тот пролив Одиннадцати Тысяч Дев, который со временем получил его имя, Магеллан вышел в Тихий океан. Ах, какую радость он должен был почувствовать, как забилось от волнения его сердце, когда перед его глазами, сверкая под лучами солнца, раскинулось новое море!