Иное утро

– Заткнись! – гаркнула она и мягко ударилась головой в дверь.

Нажать, надо немного нажать и дверь раскроется. А внутри ее ждет теплая кровать и умная система дома что держит температуру в чайнике на отметке желаемой для чая. Вот и все что ей сейчас нужно. Термостат, одеяло и крепкий пуэр с каркаде. Лучшее лекарство от похмелья. И много, по настоящему Много, сна. Сейчас она откроет дверь, войдет внутрь и эта, злополучная во всех смыслах, неделя закончится.

– Помочь? – сказал знакомый голос сзади.

Тимия рывком обернулась и увидела перед собой Макса. Старого, доброго Макса.

– Привет, – сказал он.

– Привет, ты…

– Я за курткой, не подумай. Тим, – мужчина в черном пиджаке попытался посмотреть за спину девушки, – ты домой попасть не можешь?

– Я? – надо было быстро думать. Она выглядит так же как и вчера, на ней его куртка и она вся грязная. Оправдания, нужны веские оправдания чтобы это не выглядело так как выглядит. А как оно выглядит? Так как должно. Алкоголичка только вернулась со своего ночного странствия и ее, уже бывший, начальник смотрит на нее с неодобрением. Нужно думать быстро. – Я за сигаретами отходила. Пачка кончилась с утра.

Уголки глаз мужчины разошлись в былое смутное доверие. Он на то и был начальником десять лет что до конца не доверял своим подчиненным, но если те находили хотя-бы смутное опровержение мешкам под глазами то он их прощал. Однако брал на заметку, ставил воображаемую галочку в воображаемом списке людей которым можно, или нельзя, “доверять”. Тимия находилась в зеленом лагере все пять лет. Ни одного раза не было так что он видел ее в неподобающем виде. Всегда заправленные в хвост волосы, всегда ровно выглаженная рубашка, и всегда хороший запах духов. Редкость для девушек сидящих 24/7 в тесной кабинке заваленной чертежами, но она была именно из таких. А сейчас что? Сейчас компания закрылась, сейчас ей можно побыть “собой”, ведь он не видел ее Ею. Хотел бы, но сегодня это был первый раз и встречи вне работы. Да и к нему бы могли возникнуть вопросы, ведь она свой адрес не сообщала, а он его узнал из личного дела еще два года назад. В своем списке “хороших” она пусть пока побудет отмечена карандашиком, ведь в ее списке, после такого вопиющего случая влезания в чужую жизнь, если бы она конечно узнала о таком, он был бы отмечен красной ручкой, несколько раз обведенным и заключенным в кружочек с пометкой “опасен”. Макс улыбнулся, ложь от нее явная, но знать правду им обоим не следует. Он здесь за курточкой, а дама не может попасть в дом.

– Я говорю тебе помочь может?

– А! – Тимия обернулась обратно и подергала ключ. – Да, нажать надо, а у меня сил нет после вчерашнего.

– Как же ты домой попала?

– Это допрос?

– Это предложение тебе подвинутся. – Макс мягко отвел девушку в сторону, та не сопротивлялась. – Сколько раз ты жаловалась в кофейне?

Тимия усмехнулась. И правда много. Когда наливаешь кофе с коллегами, а особенно с утра, единственная мысль это поныть, разделить свое горе с теми которым быть может и плевать, но они хотя-бы из вежливости, одобрительно покивают головой.

– Да. Верно. Нажми на него и проверни. Только ос…

Дверь раскрылась и в нос сразу ударил душнотворный запах дома. Столь забитый, но столь же и приятный.

– Вуаля! – Макс придержал дверь и проводил девушку рукой. – Проходите, леди.

Она переступила порог и сразу же скинула проч осточертевшие каблуки. Все таки идея идти пешком будучи пьяной была плоха. Подвыпившей. Впрочем, понятие определений не входит в то что произошло по пути. Впрочем, как она уже условилась для себя то был странный сон, быть может даже кошмар.

– Зайдешь? – сказала она.

– Если не против.

Куртка лишь предлог, и, быть может, для него появился вот этот шанс как то к ней подступится и она это понимает. Но пока что только пусть только зайдет, плохого случится не должно, а большего точно не произойдет. Сейчас начнется опять этот поиск работы, а он уж вытягивает из тебя силы покруче любого кошмара и отношений, в такой период, это крайне и крайне опрометчивый поступок для благоразумной девочки.

– Проходи. Я по быстрому сполосну куртку в душе и верну ее тебе.

– Да, хорошо, – сказал он снимая обувь. – А у тебя здесь неплохо. Почему раньше не звала?

– Раньше? – кричала она уже из ванны. – Времени, знаешь ли, не было. Ты меня работой с ног до головы закидывал.

– Да, прости, прости.

– Да и чего мне тут показывать?

Макс подошел к картине висящей в коридоре.

– Это кто нарисовал?

– А? – Тимия не то что не расслышала парня стоящего буквально у него за спиной хоть и за закрытой дверью, нет, она попросту не поняла про что он.

– Я про картину. Кто художник?

– Глянь в углу.

Девушка тщательно елозила мылом по спинке ткани. Вроде получилось неплохо, как минимум исчезли 80% всего красного напыления. Хорошо что она сползла по ней совсем быстро и мягко. Прислонись она еще сильней куртку бы пришлось выкинуть. А по бирке на задней стороне стало понятно что такого делать точно не желательно. Как Макс вообще умудрился дать пьяной бабе брендированную одежду? Да она стоит как ее три зарплаты. Ну, бывших зарплаты. Ей сильно свезет если…

– Ты уже нашла работу? – сказал он будто услышав ее мысли, но без особого на то энтузиазма. Так, мимоходом. Всю таки минималистичная картина двух жабок привлекала все внимание.

– Шутишь? Мы еще числимся в компании же.

– Ну так я про то что на будущее. Могу порекомендовать несколько хороших IT компаний.

– Ай-ти? Не, хватит с меня.

– Я бы и пару словечек обмо… это что блески?

– А? На картине?

– Ага.

– Да, это блески. Так что, – девушка вышла из ванны с сияющей новизной болоньевой курткой, – ты там про словечки говорил?

Макс вопросительно поднял бровь.

– Я думал ты прихорашиваешься.

Тимия всучила ему одежду в руки.

– Ты чем слушал? Да и для кого мне прихарашиваться? Для тебя?

– Может хотя-бы чаем угостишь? – сказал он улыбаясь, но девушка уже стала нагло выпроваживать подталкивая в спину. – Да понял я, понял.

Макс был уже за порогом, а злополучная куртка висела у него на руке. Остатки мыльных капель спадали на дорогостоящие туфли, но он смотрел вовсе не на них. Что-то все таки ёкнуло у него в груди от ее прикосновений. Даже пусть и таких наглых, даже пусть и грубых. Такой теплоты в ладонях он не чувствовал… сколько? Вроде двадцать. С последней его жены, и последней его любви. Тимия ему всегда нравилась и своей внешностью, и своим умом, иногда даже черным чувством юмора, но эти руки, эти прикосновения… Были другими. В них была жизнь которая ушла из сороколетнего проперженного холостяка.

– Извини, похмелье мучает, – сказала она закрывая двери, – давай завтра отзвонюсь?

– Поправляйся.

Ч5.