Новгородская земля, Санкт-Петербург и Швеция в XVII–XVIII вв.: Сборник статей к 100-летию со дня рождения Игоря Павловича Шаскольского

Юнаков Н. Л. Северная война: Кампания 1708–1709 гг. // Труды Императорского русского военно-исторического общества. СПб., 1909. Т. IV.

References

Baiov A. K., Yunakov N. L. Predisloviye k “Dnevniku” [Preface to “The Journal”]. In Trudy imperatorskogo russkogo voenno-istoricheskogo obshchestva. Vol. IV. St Petersburg, 1909. In Russian.

Baranov P. A. et al. Istoriya Rossii. 7

Form. Moskow: VentanaGraf, 2013. In Russian.

Bogdanovich M. I. Zamechatel’neyshie pokhody Petra Velikogo i Suvorova [The most remarkable military campaigns of Peter the Great and Suvorov]. St Petersburg, 1846. In Russian.

Buturlin D. P. Voyennaya istoriya pokhodov rossiyan v XVIII stoletii [The military history of the Russians’ campaigns in the 18

century]. Vol. 3. Part 1. St Petersburg, 1821. In Russian.

Danilov A. L., Kosulina L. G. Istoria Rossii. Konets XVI – X VIII vekа. 7 klass [The History of Russia. Late 16

– 18

century. 7

form]. Moscow: Prosveshchenie, 2015. In Russian.

Dnevnik prebyvania tsaria v Voronezhe [The Journal of the Tzar’s Stay in Voronezh]. In Trudy imperatorskogo russkogo voenno-istoricheskogo obshchestva: Vol. IV. St Petersburg, 1909. In Russian.

Feofan Prokopovich. Istoria imperatora Petra Velikogo [History of the Emperor Peter the Great]. First edition. St Petersburg, 1773. In Russian.

Feofan Prokopovich. Istoria imperatora Petra Velikogo [History of the Emperor Peter the Great]. Second edition. Moscow: Tipografia kompanii tipograficheskoi, 1788. In Russian.

Golikov I. I. Deiania Petra Velikogo, mudrogo preobrazitelia Rossii, sobrannye iz dostovernykh istochnikov i raspolozhennye po godam [The deeds of Peter the Great, the wise reformer of Russia, collected from the reliable sources and organised by the years]. Part III. Moscow: Universitetskаia Tipographia, u N. Novikova, 1788. In Russian.

Golikov I. I. Deiania Petra Velikogo, mudrogo preobrazitelia Rossii, sobrannye iz dostovernykh istochnikov i raspolozhennye po godam [The Deeds of Peter the Great, the Wise Reformer of Russia, Collected from the Reliable Sources and Organised by the Years]. Vol. 4. Moscow: Tipographiya Nikolaya Stepanova, 1838. In Russian.

Golikov I. I. Dopolnenie k Deianiam Petra Velikogo, soderzhashchee polnoe opisanie slavnoi Poltavskoi pobedy i predshestvovavshie izmeny Mazepy [Supplements to the deeds of Peter the Great comprising a complete description of the glorious Poltava victory and the previous treasons of Mazepa]. Vol. XV. Moscow: Universitetskаia Tipographia, 1795. In Russian.

[H?yssen H. F. von]. Zhurnal gosudaria Petra I s 1709 po 1710, sochinennyi baronom Gizenom [The journal of His Majesty Peter I in 1709–1710, composed by baron von H?yssen]. In Sobranie raznykh zapisok i sochineniy sluzhashchikh k dostavleniu polnogo svedenia o zhizni i deianiach gosudaria imperatora Petra Velikogo. Part 8. St Petersburg, 1788. In Russian.

Kaznacheev A. Vypiska iz moikh vospominaniy [An extract from my memoirs]. In Russkiy Arkhiv. Vol. 1. 1871 (col. 183–186). Moscow. In Russian.

Kartsov A. P. Voenno-istoricheskii obzor Severnoi voiny [A military-historical review of the Great Northern War]. St Petersburg: Tipographia voenno-uchebnykh zavedenii, 1851. In Russian.

Kiselev A. F., Popov V. P. Istoria Rossii. XVII–XVIII veka [The History of Russia. 17

–18

centuries]. Moscow: Drofa, 2013. In Russian.

Kolosova E. V. K probleme traditsii drevnerusskoi istoricheskoi povesti v literature XVIII veka i ee sviazi s Novym vremenem [The Problem of the Old Russian historical narrative in the 18

century literature]. In Old Russian literature and its connections with the Modern age. Collected papers. Moscow: Nauka, 1967. P. 288–316. In Russian.

Krotov P. A. Bitva pri Poltave. K 300-letnei godovshchine [Battle of Poltava. For the 300 years anniversary]. St Petersburg: Istoricheskaia illustratsia, 2009. In Russian.

Krotov P. A. Bitva pod Poltavoi. Nachalo Velikoi Rossii [Battle near Poltava. The Beginning of new Russia]. St Petersburg: Spas, 2014. In Russian.

Moltusov V. A. Poltavskaia bitva: uroki voennoi istorii [Battle of Poltava. Lessons of military history]. Moscow: Kuchkovo pole, 2009. In Russian.

Pavlovskii I. F. Bitva pod Poltavoi 27-go iunia 1709 goda i ee pamiatniki [Battle of Poltava on 27 june 1709 and its monuments]. Reprint edition, 1908. Khar’kov, 2009. In Russian.

Pis’ma i bumagi Petra Velikogo [Letters and documents of Peter the Great]. Vol. 9. N 1. Moscow; Leningrad: Nauka, 1950. In Russian.

Pliukhanova M. “Istoria iunosti” Petra u P. N. Krekshina [Peter’s “youth story” by P. N. Krekshin]. In Uchenye zapiski Tartuskogo universiteta. 1981. N 513. P. 17–39. In Russian.

Rostunov I. I. (ed.) Istoria Severnoi voiny. 1700–1721 gg. [The History of the Great Northern War. 1700–1721]. Moscow, Nauka, 1987. In Russian.

Iunakov N. L. Severnaia voina. Kampania 1708–1709 gg. [The Great Northern War. Campaign of 1708–1709]. In Trudy imperatorskogo russkogo voenno-istoricheskogo obshchestva: Vol. IV. St Petersburg, 1909. In Russian.

Один год из истории кораблестроительной верфи в Новой Ладоге: Расходная книга государевой денежной казны 1711–1712 гг

Т. А. Базарова

Создание Балтийского флота началось в первые годы Северной войны (1700–1721), когда в Приладожье было основано несколько небольших верфей. Построенные на них парусные и парусно-гребные суда предназначались для действий против шведов на Ладожском озере и Балтийском море. Струги сооружали в Великом Новгороде и Пскове, а также на реке Луге. В 1702 г. на Ладожском озере появилась Сясьская (действовала до 1706 г.), а в следующем году – Олонецкая верфь[109 - Шаскольский И. П. 1) Лодейнопольская верфь: (К 250-летию со времени основания) // Морской и речной флот. 1953. № 2. С. 29–30; 2) Возвращение Россией берегов Невы – в ыхода к Балтийскому морю // Вопросы истории. 1986. № 9. С. 51. В XVIII в. бытовали и другие названия Олонецкой верфи – Свирская и Лодейнопольская.]. После завоевания выхода в Балтийское море военные суда стали строить и в устье Волхова.

С XV в. при впадении реки в Ладожское озеро на полуострове Медведец стоял Николо-Медведский монастырь. Он служил местом отдыха для путешественников и ориентиром для купцов, следовавших с товарами по Волхову и Ладоге. К середине XVII в. монастырь пришел в упадок и был приписан к Саввино-Сторожевскому монастырю. В 1704 г. по указу Петра I обитель упразднили, а ее немногочисленную братию перевели в Иоанновский монастырь в Старой Ладоге[110 - Берташ А. В., Векслер А. Ф. Новая Ладога. СПб., 2004. С. 18–19.]. Возле Николо-Медведского монастыря началось строительство небольшой крепости, рядом с которой образовался посад.

Небольшое поселение стали называть Новой Ладогой. Согласно «Гистории Свейской войны», в сентябре 1704 г. Петр I по пути на Олонецкую верфь ненадолго задержался в крепости: «<…> был в Новой Ладоге, которой город вновь поселить велено жителми Старой Ладоги, на самом Ладожском озере, где впадает во оное озеро река Волхов, которое место его величество присмотрел сам за полезное быть х комерции»[111 - Гистория Свейской войны: (Поденная записка Петра Великого) / Сост. Т. С. Майкова. М., 2004. Вып. 1. С. 249.]. В декабре 1704 г. на зимовку в Новой Ладоге под командой поручика Питера Пламона были оставлены два буера и два шмака лодейнопольской постройки[112 - МИРФ. СПб., 1865. Ч. I. С. 47.].

В 1708 г. ладожский комендант Г. Ф. Муравьев получил указ возводить новую крепость по чертежу артиллериста Карла Талсона – квадратную в плане и с бастионами по углам[113 - Берташ А. В., Векслер А. Ф. Новая Ладога. С. 19.]. 10 июля 1708 г. возглавлявший Петербургское адмиралтейство А. В. Кикин доложил Петру I: «В Новой Ладоге крепость по указу делать начали»[114 - МИРФ. Ч. I. С. 161.]. Основные строительные работы, очевидно, закончили за один сезон, поскольку в следующем году в адмиралтейских документах уже упоминалась «новопостроенная» крепость в Новой Ладоге[115 - РГАВМФ. Ф. 176 (Адмиралтейская канцелярия). Оп. 1. Д. 37. Л. 35 об.].

Небольшой форт стал важным перевалочным пунктом между Санкт-Петербургом и Новгородом. В него из Центральной России по Волхову и сухим путем привозили продовольствие, оружие, боеприпасы, а также строительные материалы. Затем их грузили на суда и по Ладожскому озеру доставляли в Санкт-Петербург, Шлиссельбург или на Олонецкую верфь. Данные функции фортеция сохранила и после окончания Северной войны. В 1729 г. генерал-лейтенант Б. К. Миних передал Правительствующему Сенату на рассмотрение и утверждение новый штат крепостей. В список укреплений, предназначенных для защиты Ингерманландии и Карелии, входила и Новоладожская крепость. Миних сформулировал ее задачу: «…ради прикрытия коммуникаций из России провиантом, материалами и аммунициею, и с прочим в С.?Петербург и Кронштадт»[116 - Ласковский Ф. Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Ч. III: Опыт исследования инженерного искусства после императора Петра I до императрицы Екатерины II. СПб., 1865. С. 9–11.].

В Петровскую эпоху в Новой Ладоге велось строительство различных военных судов. Точная дата закладки верфи «на островках» близ устья Волхова не установлена. Самые ранние упоминания о кораблестроении в Новой Ладоге относятся к 1705 г. 20 июня олонецкий комендант Иван Яковлевич Яковлев доложил ингерманландскому губернатору А. Д. Меншикову, что построенные на верфи в Селецком Рядке суда доставлены в Новую Ладогу и присланный из Лодейного Поля мастер установил на них мачты[117 - МИРФ. Ч. I. С. 83–84. Верфь в Селицком (Селецком) Рядке на Волхове была заложена в 1704 г.]. К 1708 г., когда на Новоладожской верфи намеревались заложить два 50-пушечных линейных корабля, в устье Волхова уже существовало налаженное судостроительное производство. 19 июля 1708 г. царь указал использовать при строительстве заготовленный бомбардиром лейб-гвардии Преображенского полка Л. А. Верещагиным в окрестностях верфи дубовый лес. Тогда же из Санкт-Петербурга в устье Волхова выехали корабельный мастер Ричард Броун и корабельный ученик Гаврила Авдеевич Меншиков. С Олонецкой верфи «к тому строению» вызвали дворянина Гаврила Григорова, старого подьячего Харитона Десятого, молодого подьячего, 100 плотников, 20 кузнецов, кузнечного подмастерья и 200 работных людей[118 - Там же. С. 161.]. 9 августа А. В. Кикин пообещал государю, что Р. Броун «на сей неделе» заложит первый корабль[119 - Там же. 26 октября 1708 г. Ф. М. Скляев сообщил царю, что в Новой Ладоге заложен и строится один корабль (Там же. С. 173).]. К строительству второго приступили в начале 1709 г.[120 - Еще два линейных корабля заложили на Олонецкой верфи.]

Царь торопил мастеров, требуя завершить строительство судов на Олонецкой и Новоладожской верфях к концу 1709 г.: «<…> в нынешней осени привесть их к С.?Петербургу, хотя не сделав на них верхних палуб»[121 - МИРФ. Ч. I. С. 186.]. Для того чтобы ускорить постройку, на верфях увеличили число мастеровых и работных людей[122 - В 1708 г. «по письму государеву» было намечено отправить в Ладогу 318 «плотников добрых» со своим инструментом из Ярославля, Костромы, Галича, Вологды, Кинешмы, Твери, Углича, Мологи, Романова, Шуи, Юрьевца-Польского. Однако на верфь выслали только 250 человек (МИРФ. СПб., 1866. Ч. III. С. 243).]. В сентябре 1709 г. в Новой Ладоге трудилось 270 плотников и 40 кузнецов[123 - МИРФ. Ч. I. С. 195. На Олонецкой верфи работали 200 плотников и 40 кузнецов. Мастер Р. Бенгт просил значительно увеличить число мастеровых: плотников до 470 человек, а кузнецов до 60 (Там же).]. Впрочем, Р. Броун сообщил, что остановка работ вызвана не нехваткой мастеровых на верфи («и всегда не было у него 160 человек плотников»), а отсутствием корабельного леса[124 - Там же.]. А. В. Кикин, который летом 1709 г. проинспектировал приладожские верфи, тоже пожаловался государю на проблемы с заготовкой дубового леса, возникшие из-за недостатка работных людей и подвод[125 - Там же. С. 188.]. В распоряжение Л. А. Верещагина немедленно направили 500 работников. Однако обнаружилось, что он «не может будто сыскать таких годных дерев в лесу»[126 - Там же. С. 193.]. По-видимому, к концу года основные работы удалось закончить, и сто плотников из Новой Ладоги отправили в Лодейное Поле для изготовления камелей[127 - Там же. С. 202. Камели – парные понтоны, которые использовались для уменьшения осадки корабля и проводки его по мелководью.]. 28 февраля 1710 г. комиссар на Олонецкой верфи И. А. Тормасов написал генерал-адмиралу Ф. М. Апраксину, что у Броуна «работников 200 человек, а плотничной работы они ничего не работают, а только очищают у кораблей снег и щепы, и на оное дело, чаю, будет довольно и 100 человек»[128 - МИРФ. Ч. I. С. 202.].

Вечером 23 июня 1710 г. первый линейный корабль Балтийского флота вошел в Санкт-Петербург. На его борт поднялся Петр I, прибывший в тот же день из-под Выборга[129 - ПиБ. М., 1956. Т. 10. № 3837. С. 209; Примеч. к № 3837. С. 634; Походный журнал 1710 г. СПб., 1854. С. 15. 24 июня Петр I поделился с Ф. М. Апраксиным своими первыми впечатлениями о корабле: «…зело изрядно сделан» (ПиБ. Т. 10. № 3837. С. 209). Впрочем, вскоре стали видны и недоделки. Через месяц государь указал А. В. Кики-ну, что на адмиральском корабле «<…> много не обрел, что потребно, а именно большого катла, аконницы ни единой, столяра и плотника та-кож ни одного, ниже доски сухой для забранья шхоту; також ни стола, ни стула <…>» (Там же. № 3953. С. 309).]. В честь взятой русскими войсками шведской крепости новоладожское судно назвали «Выборгом».

В июле в Финский залив вошел и второй корабль, нареченный «Ригой». В том же году на верфи в Новой Ладоге корабельный мастер Ф. С. Салтыков и Г. А. Меншиков заложили две 18-пушечные шнявы, которые войдут в состав Балтийского флота под именами «Диана» и «Наталья»[130 - Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. СПб., 1872. С. 142–143. 16 апреля 1711 г. А. В. Кикин доложил Петру I, что в июне шнявы будут спущены на воду (МИРФ. Ч. I. С. 239).]. По-видимому, именно о них 1 августа 1711 г. корабельный мастер Ф. М. Скляев докладывал государю: «А что в Ладоге делаютца 2 шнау, и ис тех одна в нынешном августе или в сентябре отделаетца совсем к спуску»[131 - ПиБ. 1712 г. Т. 12. Вып. 2. Примеч. к № 4780. С. 470. 6 июня 1711 г. корабельный мастер Ф. С. Салтыков по указу А. Д. Меншикова покинул Новую Ладогу. Хотя корпуса и мачты были готовы, предстояли еще значительные отделочные работы. А. В. Кикин просил светлейшего князя прислать мастера корабельного и резного дела Василия Шпака, сомневаясь, что корабельный ученик Г. А. Меншиков сможет их закончить (Архив СПбИИ РАН. Ф. 83 (Походная канцелярия А. Д. Меншикова). Оп. 1. Д. 4416. Л. 1). Тем не менее новоладожские шнявы достраивал Гаврила Авдеевич.].

Однако спуск на воду пришлось отложить. 3 сентября А. В. Кикин в письме из Санкт-Петербурга Ф. М. Апраксину упомянул, что «шнявы в Новой Ладоге, хотя они и готовы, только нынешнею осенью ни которыми делы за мелкостию воды привесть их сюды невозможно, понеже при Шлиссельбурге 6 футов, а при Ладоге 5 футов воды»[132 - МИРФ. Ч. I. С. 253.]. 10 сентября Кикин сообщил об этом и А. Д. Меншикову[133 - Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. Оп. 1. Д. 4616. Л. 1. Это письмо с неточной датой – 11 сентября – опубликовано: МИРФ. Ч. I. С. 254.].

На Олонецкой верфи работами руководил И. А. Тормасов, а в Новой Ладоге – А. И. Стромилов, который в 1708 г. принял дела и денежную казну «у прежнего дворянина Гаврила Григорова»[134 - РГАВМФ. Ф. 176. Оп. 1. Д. 37. Л. 74.]. 6 июня 1709 г. А. В. Кикин отправил Тормасову инструкцию по организации работ на вверенной ему верфи с наказом «чинить как верному и честному человеку, усматривая к лучшему, дабы служба ваша была к пользе царского величества»[135 - МИРФ. Ч. I. С. 184–185.]. Позднее аналогичное распоряжение получили Стромилов и комиссар Приказа адмиралтейских дел А. Д. Кушелев[136 - РГАВМФ. Ф. 176. Оп. 1. Д. 37. Л. 118 – 119 об.]. Они были обязаны обеспечивать явку рабочих и мастеровых людей «в работные дни на работу», получать у мастеров росписи необходимых припасов и «исправлять без умедления», принимать и передавать эти припасы с расписками. Мастеровых и работных людей надлежало использовать только для адмиралтейских дел и на заготовке корабельных лесов. Набирать денщиков из работных людей разрешалось комиссару, корабельному мастеру, лекарю и подьячим[137 - МИРФ. Ч. I. С. 184–185.].

Инструкция также предписывала комиссару «жить <…> во всяком согласии» с корабельным мастером и «чинить вычеты мастеровым людем с общаго с ним совету»[138 - Там же. С. 184.]. Однако отсутствие четкого разделения полномочий приводило к недопониманию и конфликтам между мастерами корабельных дел и комиссарами. Например, мастера неохотно отпускали по просьбам А. И. Стромилова и И. А. Тормасова работных людей для хозяйственных нужд верфи. Летом 1709 г. Стромилов пожаловался в Адмиралтейство, что Р. Броун и Г. А. Меншиков не позволили ему выполнить полученное из Санкт-Петербурга распоряжение – «прибить у карабелного строения лист» с инструкциями. Он также посетовал: «И мы о сем говорили мастеру и Гавриле Овдеевичю, и оне за моею рукою листа ставить не дали, и по статьям ничего мы не делаем, и о том имеем опасение немалое»[139 - РГАВМФ. Ф. 176. Оп. 1. Д. 37. Л. 116 об.].

Комиссары отвечали за выплату денежного жалованья, выдачу провианта мастеровым, а также составляли списки сбежавших с верфей плотников и кузнецов, которые пересылали в Санкт-Петербург[140 - См., напр.: Там же. Л. 291 об. – 292.]. Организация розыска в задачи комиссаров не входила. Адмиралтейская канцелярия отправляла распоряжения комендантам городов, откуда были присланы на работы мастеровые, найти и немедленно выслать беглецов обратно или прислать замену. Вне компетенции комиссаров также оставалось расследование совершённых мастеровыми и работными людьми уголовных преступлений. Так, в ночь на 6 июня 1709 г. вернувшийся в казарму после посещения кабака в расположенной на правом берегу Волхова деревне Березье костромской плотник Тимофей Яковлев в казарме «зарубил топором плотника ж Алексея Ларионова до смерти». «Смертоубивца» доставили в приказную избу, допросили и заключили под стражу. Расспросные речи и извет вместе с отпиской А. И. Стромилов отправил в Санкт-Петербург Ф. М. Апраксину[141 - Там же. Л. 135 об.]. 15 июня Адмиралтейская канцелярия распорядилась «учинить розыск» по данному делу ладожскому коменданту Г. Ф. Муравьеву[142 - Там же. Л. 138, 140.].

Работных и мастеровых людей присылали в Новую Ладогу по разнарядке на трехмесячную смену. Специально оговаривалось, что плотникам надлежало иметь топоры или покупать их на собственные деньги. На Новоладожской верфи трудились плотники из Олонца, Вологды, Ростова, Углича, Костромы, Твери, Ярославля и других городов (с 500 крестьянских дворов снаряжался один плотник)[143 - МИРФ. Ч. III. С. 243.]. Вместе с прибывшими на трехмесячную смену корабли также строили записные мастеровые люди разных специальностей[144 - Служащие Адмиралтейства были занесены в специальную книгу, поэтому назывались «записными». Они освобождались от денежных сборов и повинностей и были обязаны трудиться на казенных объектах. «Незаписные» – это мастеровые люди, работавшие в течение определенного срока.]. В расходной книге 1711–1712 гг. также упоминаются и направленные адмиралтейским начальством из Санкт-Петербурга в Новую Ладогу плотники-переведенцы[145 - Еще в 1705 г. Петр I указал выслать в Санкт-Петербург «на адмиралтейский двор безсрочно» 500 плотников из Вологды, Ростова и Шуи (МИРФ. Ч. III. С. 240). Указом от 18 августа 1710 г. для обеспечения мастеровыми строительных работ, которые вели Адмиралтейство и Городовая канцелярия, переселить в Санкт-Петербург надлежало 4720 мастеровых различных специальностей (Там же. С. 245–246). Согласно табелю А. П. Кушелева, в начале ноября 1711 г. губернии прислали «на вечное житье» к Петербургскому адмиралтейству 1465 человек (Архив СПбИИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 4718. Л. 1–4. Созданная на основе табеля таблица опубликована: МИРФ. Ч. III. С. 250).].