Личности в истории

Мир, в котором жили, живут и будут жить люди не стоит на месте – он развивается, эволюционирует. И движет им сила, стоящая вне времени и порожденных им форм и эта сила всегда рядом с нами и только ждет момента, когда кто-нибудь осмелится распахнуть окно и заглянуть в вечность. И в открытое окно, подобно струе свежего воздуха, врываются новые энергии, и «идеи начинают носиться в воздухе». И открывается канал, связывающий через вечность точки поворота прошлого, настоящего и будущего, совершаются удивительные таинства «узнавания» Истины и воскрешаются к жизни импульсы прежних времен. И «хорошо забытое старое» облекается в новые, соответствующие времени формы, а отчаянные мечты и идеи, чей срок воплощения еще не пришел – устремляются в будущее. И это удивительное время «открытых дверей» называется эпохой Возрождения.

Авиценна

И в это время приходят люди – первопроходцы, люди – Вестники, у которых хватает мужества и силы не только отворить окно в вечность, но и открыться ей, принять, прожить и осознать идеи, приходящие оттуда. А потом воплотить их в формы, которые сможет узнать и применить конкретная эпоха. И отдать плоды свои на растерзание миру, выдержав ответный удар его старых привычек, догм и установок, не желающих сдавать свои позиции без боя. И для того, чтобы пройти этот Путь – Путь совершенного Знания и совершенного Действия, Вестнику Возрождения необходимы непоколебимая вера и любовь к Истине, великий Дух, и сильная личность, подчиненная его воле.

Преданность, мудрость, воля, отвага, железная дисциплина, яркая индивидуальность и колоссальная работоспособность – вот неполный перечень качеств, присущих Гениям Возрождения. Их задача – возродить Истину, опираясь на опыт прошлого и собственные познания, и передать ее грядущему в виде следов, которые неподвластны времени, ведь именно по этим следам Гения узнает человечество.

* * *

Авиценна. На семинаре, посвященном эпохе Возрождения, моя душа мгновенно откликнулась на это имя, выбрав его из десятка других, не менее великих имен. Произошел момент узнавания чего-то родного и захотелось «вспомнить» откуда это удивительная тяга и попытаться немного больше узнать о человеке, вызвавшем ее. И я погрузилась в чтение «Канона врачебной науки» и жизнеописания Авиценны, но неоформившееся воспоминание души не давало покоя. И только спустя довольно продолжительное время я наконец вспомнила, что все началось в детстве с почтовой марки с портретом Авиценны и с отрывочных сведений о его «нетрадиционных» методах лечения травами. И стех пор образ Ибн Сины ассоциировался у меня с тайной целительства, с благородными, седобородыми и синеглазыми долгожителями и с заснеженными пиками величественных и прекрасных гор.

И когда я читала биографические и научные труды Авиценны и посвященные его жизни и деятельности исследования, я искала и не находила ту ниточку, которая тянулась из прошлого, и позволила бы мне прожить и прочувствовать удивительную тайну этой великой личности. Но, как известно, «ищущий да обрящет». И ко мне «пришли» стихи и философские труды Ибн Сины, и наступил, наконец, долгожданный момент «резонанса», и я смогла чуть-чуть прикоснуться к волшебству. И тогда биография Авиценны предстала передо мной совсем в ином свете. А предыдущее «несоответствие» объснилось тем, что у каждого великого ученого и мыслителя всегда есть «внешний», доступный пласт проявленных форм и стоящее над ним истинное и волшебное Знание. И нет такой отдельной книги, главы или страницы, где это тайное стало бы явным и понятным. Его приходится собирать по крупицам, и эти крупицы складываются в узор Пути великого человека на Земле, как отражение и прообраз Пути Познания и Поиска Истины, идущего из Вечности в Вечность.

* * *

Кто же такой Авиценна? «Князь философов», «Князь врачей», упомянутый Данте в «Божественной комедии» наряду с Птолемеем, Евклидом, Галеном, Гиппократом; выдающийся астроном, физик, математик, геолог, филолог, поэт, музыкант, воин, мистик…. Или, быть может, личность подобного размаха стоит охарактеризовать одним, но очень емким и глубоким понятием – Вестник – как тот, кто стремится к постижению высшей Истины и ищет модели и формы ее воплощения на Земле.

Великий Путь Познания не начинается с рождением Вестника и не заканчивается с его уходом, и не может быть осознан нами, ибо он принадлежит Сокровенному. Но у нас есть удивительная возможность прикоснуться к таинству через исследование и сопереживание земного этапа Пути гения. Земной Путь человека…. Каждый из нас идет по нему, каждый из нас должен вспомнить и подтвердить потенциал и предназначение, с которыми он пришел в этот мир, а потом, пройдя через сомнения, кризисы и испытания, шагнуть дальше. Великий человек проживает те же этапы, вдохновляя других и прогладывая им путь. Ярким примером тому служит жизнь Авиценны.

Абу Али ибн Сина жил тысячу лет назад. Для истории это немалый срок. Много воды утекло с тех пор, много творений и судеб уничтожено или предано забвению. Но неумолимое время не только донесло до нас в целости большую часть трудов Авиценны, но и сохранило подробное описание его жизни. Значит мудрость великого ученого актуальна сейчас, значит его жизненный путь может стать маяком для ищущих Истину в настоящей эпохе. Творческий путь Ибн Сины увековечился в его автобиографии (что удивительно, поскольку для средневекового Востока написание автобиографий было нехарактерно), жизнеописании, составленном его другом и учеником и, конечно, в легендах и притчах Востока.

Земной путь Абу Али Ибн Сины (примечательно, что в переводе с таджикского «Сина» – означает «сверлильщик жемчужин») начался в 980 году н. э. окрестностях Бухары. Согласно легенде первый младенческий крик Авиценны раздался на восходе солнца, когда на небе померкла последняя звезда и птицы огласили землю радостным пением. Говорится, что его мать Ситара (переводится с таджикского как «Звезда») была в то время дома одна и, увидев пробегавшую мимо кошку, испугалась и накрыла новорожденного тазом. Авиценна не оставил свой первый опыт без внимания и отразил его в автобиографии: «Я видел свет, а потом опять настала тьма». Необычайная осознанность, чувствительность и наблюдательность Авиценны, проявившаяся в столь юном возрасте, имела место и впредь, что нашло отклик в других легендах и притчах. Вот одна из них. Однажды под кошму, на которой во время занятий в начальной мусульманской школе «мантаб» сидел маленький Авиценна, ребята подложили лист бумаги. Привычно усевшись на свое место, Авиценна задумался и стал удивленно смотреть то вверх, то вниз. Потом проговорил: «Интересно, по-моему, сегодня потолок нашего медресе стал немножечко ниже или наоборот пол стал повыше». И все, услышав эти слова, очень удивились.

Удивительная любознательность и способность подмечать малейшие нюансы не прошла с возрастом, а переросла впоследствии в пытливый ум, ведомый великим духом Исследования. И это помогло Авиценне в юном возрасте пропустить через себя и осознать колоссальный научный и философский материал и трансформировать его в ключи поиска, систематизации и открытий.

Даже великим душам, приходящим в мир, сначала необходимо пройти нелегкий этап поиска и осознания своего Предназначения и форм его проживания в конкретной исторической эпохе. Учиться на Земле – значит вспоминать, пробуждать скрытые знания разума и сердца. На этом этапе Пути юный Авиценна проявил необычайную целеустремленность, упорство и работоспособность. Закончив в возрасте 10 лет начальную мусульманскую школу, он получает высокий титул шейха, которого удостаивался тот, кто знал наизусть Коран, и приступает к изучению различных наук. К 12 годам Ибн Сина уже сам начинает обучать детей, что не мешает ему принимать участие в их играх. Однажды один из учеников Авиценны спросил его: «Ты такой знаток наук, неужели тебе приятно играть с глупыми детьми?» На что юный мудрец ответил: «У всякого возраста свой закон, а закон детства – это игра». Математику, логику, музыку и философию Авиценна осваивает под руководством философа Натили. И вскоре оказывается, что юный ученик уже не нуждается в седобородом наставнике, поскольку лучше его разбирается в трудах Евклида и Птолемея, глубже понимает логику, предлагает принципиально новые решения задач и доказательства теорем и погружается в такие глубины осмысления материала, которые не доступны его учителю. И тогда Натили признает свою несостоятельность и убеждает отца Авиценны ни в коем случае не прерывать обучение сына и не занимать его ничем иным, кроме наук.

Об этом этапе своего ученичества Авиценна пишет: «Я самостоятельно занялся изучением книг, а встававшие передо мной вопросы докладывал учителю…..Я по святил себя чтению в продолжении полутора лет. В то время я недосыпал ни одной ночи, да и в течении дня не занимался ничем иным кроме наук…Когда я чувствовал, что слабею, я выпивал для подкрепления кубок вина и опять брался за чтение..» Для прояснения смысла особенно трудных вопросов, Авиценна обращался за помощью к высшему: «…совершал обряды молитвы и просил Создателя всего сущего, чтобы мне открылось закрытое и облегчилось трудное……подробности занимавших меня вопросов снились мне… Засыпая, я чувствовал, что и во сне мой ум бредил изучаемым предметом и, просыпаясь, я видел, что некоторые вопросы разъяснились». И только полностью укрепившись в знании логики, математики и естественных наук, Ибн Сина углубляется в метафизику. Цель и глубинный смысл аристотелевской «Метафизики» никак не давались юному Авиценне, он читал этот труд 40 раз (символично, не правда ли) и даже выучил его наизусть. Но, как известно, «стучите – и вам откроют»; и однажды на городском базаре Ибн Сина столкнулся с докучливым книготорговцем, который чуть ли не насильно всучил ему книгу, «случайно» оказавшуюся долгожданным ключом. Называлась эта книга «Комментарии к метафизике» знаменитого врача и философа Аль Фараби.

В это же время Авиценна «…обратился к медицинской науке и занялся изучением книг по медицине. Так как медицина – не трудная наука, то в короткое время мое искусство в этой области достигло таких пределов, что многие из известнейших врачей того времени учились у меня медицинским знаниям. Занялся я также практикой врачевания и врата исцеления и опыта распахнулись передо мной так, что и описать нельзя… А было мне в то время 16 лет». В это время, прослышав о славе чудо-врача, к Авиценне обращаются придворные медики опасно заболевшего правителя Бухары. Ибн Сина исцеляет его и в награду получает доступ в богатейшую библиотеку эмира, где не только хранились древние, редкие и очень ценные рукописи, но и существовал каталог по различным разделам наук. Авиценна пишет: «Я прочел эти книги, извлек из них пользу и понял значение каждого человека в его науке.» Вскоре эта библиотека сгорела, и Ибн Сина стал живым хранилищем бесценных знаний.

Существует народная притча, возможно, порожденная этими событиями. В ней говорится, что однажды на базаре в одном из городов Северной Африке, Авиценна услышал как глашатай зазывал всех посетить чудо – «Вращающийся Купол» – библиотеку, основанную Фишагурсом (Пифагором). Она открывалась один раз в год на три часа. Авиценна рассудил, что трех часов для изучения многочисленных редких рукописей явно недостаточно и стал готовится к тому, чтобы остаться в библиотеке на целый год. Говорится, что весь год он упражнялся в воздержании от воды и еды, и вот в назначенный день, прихватив с собой несколько бугирсаки (сдобные колобки, обжаренные в масле миндаля; считалось, что одного колобка хватает на 40 дней), он отправился в библиотеку. И целый год при свете керосиновой лампы он изучал различные науки, в том числе и магическую «симию», и весьма в них преуспел. Через год с бородой до земли он вышел из своего заточения и, опробовав на практике волшебные заклинания, спас город от злого дива, целый год поедавшего мирных жителей. Такова легенда…

Примечательно, что Авиценна практически не пользовался услугами земных наставников и все премудрости наук постигал самостоятельно. В более позднем обширном философском труде «Указания и наставления» Ибн Сина подведет итог своим философским исканиям юности: «…Среди людей может быть и такой человек, который поймет большинство вещей по догадке, очень мало нуждаясь в учителе. Возможно найти такого редкого человека, который если захочет, то поймет без учителя все науки подряд от начала и до конца в течение одного часа, потому что он связан с действующим умом так хорошо, что ему не надо думать, словно ему откуда-то подсказывают, и в самом деле это так. Такой человек должен быть источником учения для человечества, и это не странно. Мы сами видели такого рода человека. Он изучил вещи мышлением и трудом, но при наличии силы догадки он не нуждался во многих трудах, и догадки его о многих вещах соответствовали тому, что было написано в книгах. Таким образом, ему не надо было читать много книг. Этот человек в возрасте 18–19 лет усовершенствовался в науках: философии, логике, физике, метафизике, геометрии, астрономии, музыке, медицине и прочих сложных науках до такой степени, что не встречал себе подобного. Он в последующие годы оставался на этом уровне знаний и ничего к его знаниям не прибавилось…» Свои первые научные труды Авиценна пишет уже в 18–19 лет. К ним, согласно некоторым источникам, относится «Даниш-намэ» – «Книга Знаний» – энциклопедический труд, охватывающий различные области познания (логику, философию, математику, физику, метафизику). К этому времени относится также переписка и полемика с видным ученым, знаменитым историком, астрономом и естествоиспытателем – Бируни.

Так проходил этап накопления, осмысления и систематизации мудрости предшествующих поколений. И в этот ранний период творческого пути судьба благоприятствовала юному искателю Истины, избавив от необходимости зарабатывать на хлеб (Авиценна жил на средства отца) и предоставив возможность все свое время отдавать научным поискам и медицинской практике. Но пришло время нового трудного и плодотворного периода эмпирического поиска, воплощения и отдачи. Пережив смерть отца, падение государства Саманидов и завоевание Бухары султаном Махмудом и преследуемый тираном, в возрасте 19 лет Авиценна уезжает в столицу Хорезма Гургендж и уже больше никогда не возвращается на родину. И начинается этап бесконечных скитаний, но нет дыма без огня и, как говорится в восточной пословице, «Не от долгой жизни зреет ум, но от частых путешествий». И вот, что интересно: практически все города Средней Азии и Ирана (Бухара, Гургедж, Гурган, Рей, Хамадан, Исфахан), куда волею судьбы попадал Авиценна, были крупными торговыми, культурными и научными центрами того времени, где творческая мысль была относительно свободна от догм официального ислама. Библиотеки, больницы, научные собрания, просвещенные правители, поэты, художники, музыканты, любознательные ученики, все это способствовало творческому росту ученого, философа и врача. Так, Гургендж славился Академией, которую основал просвещенный и деятельный правитель Шах Мамун ибн Мамун. Он говорил: «Мой помысел – книга и чтение ее, возлюбленная и любование ею, благородный человек и забота о нем». Во главе Академии стоял гениальный ученый Бируни. Интересно, что в Европе в то время еще не знали произведений великих мыслителей древней Греции и Рима от Гераклита до Галена. В Гургендже все это было доступно для Авиценны. Здесь он встречает любимого друга и учителя – Масихи, христианского философа-несторианина. Несториане вели борьбу против византийской знати и вынуждены были бежать в страны Средней Азии, Индию и Китай; в Гундиша-пуре основали медицинскую академию, что в IV–VII веке послужило импульсом к развитию медицины на Востоке. Несториане перевели на арабский язык сочинения древних мыслителей и врачей Запада. С трудами Гиппократа и Галена Европа впоследствии познакомилась именно благодаря этим переводам.

Семь лет провел Авиценна в Гургендже, общаясь с ученой и культурной элитой, исцеляя больных, составляя трактаты, пока вновь не протрубил рог Судьбы. Шах Мамун получает послание от султана Махмуда с требованием выслать ему ко двору весь ученый свет академии. Мамун, который относился к ученым с уважением, предоставил им право выбора. Авиценна, не желая служить тирану, вынужден покинуть Гургендж. Переодевшись в одежду дервишей, он и его друг и учитель Масихи через Каракумские пески направляются в Иран. В пустыне их настигла буря, путь был утерян, путников мучила жажда и неопределенность. Масихи не вынес тяжелых лишений и умер… Пустыня. Символ смерти, разрушения и бессмысленности существования. Испытания тела и духа, неотъемлемый этап Пути, необходимость переосмысления пройденного и поиска новых сил и вдохновения… Авиценна с огромным трудом находит выход и попадает в Нишапур. И здесь произошла легендарная встреча Ибн Сины с философом, мистиком, шафиитским суфием Абу Саидом Мейхенейским (Старцем), которая стала своеобразным даром судьбы, новым благословенным импульсом к дальнейшей жизни. Говорится, что когда Авиценна вошел в дом Старца, тот ранее никогда не встречавший Ибн Сину, сразу узнал его и произнес: «Пришел знаток хикмата (перипататической философии)». В непрерывных философских беседах и научных диспутах провели три дня гениальный ученый и великий мистик. Известным в то время законам физики Саид противопоставлял мистические чудеса (гвозди самопроизвольно забивались в стену, светильник самовозгорался, вода сама наливалась из кувшина). Например, когда Авиценна рассказывал о законе всемирного тяготения, Саид подбросил пиалу в воздух, где она и осталась висеть, и спросил: «Почему же она не падает, ведь на нее действует сила притяжения?» На что Авиценна ответил, что не падает она, удерживаемая могучей волей Абу Саида. После этого Ибн Сина еще не раз беседовал с Саидом, выезжал с ним к святым местам и становился свидетелем различных чудес.

И эти встречи, несомненно, расширили границы мировоззрения Авиценны и, быть может, послужили ключом к осознанию того, что, по словам американского астронавта Э. Митчелла, «нет противоестественных или сверхъестественных явлений – есть лишь большие пробелы в наших знаниях о природе»: «Счастьем умудренных и примечательных людей является то, что они сами переживают такие состояния и неоднократно наблюдают их в других людях, откуда и рождается опыт, подтверждающий происхождение странных, но вместе с тем имеющих место достоверных фактов. Этот опыт вызывает у них желание объяснить их причину». Впоследствии, в предсмертном труде «Указания и наставления» Авиценна попытался объединить науку и мистицизм и дать сверхъестественному естественнонаучное объяснение: «Знай, что в природе имеют место удивительные явления и что, как в высших активных сферах, так и в низших пассивных силах происходят целые совокупности удивительных явлений… Удивительные явления, которые протекают в мире природы, имеют три источника. Первый – это упомянутые душевные силы; второй – свойства первоэлементов, например, свойство магнита притягивать железо присущей ему силой; третий – небесные силы, вступающие во взаимодействие с природой земных сил, отличающихся по положению, или с силами земных душ, отличающихся соответствующими действительными пространственными положениями, влекущими за собой свершения удивительных явлений. Колдовство имеет отношение к первому источнику, чудотворство, волшебство и фокусничество – ко второму, а ясновидение – к третьему источнику». Используя различные аналогии, великий ученый проводит параллели между привычным, известным и удивительным, непознанным. Например: мистик может долго обходиться без еды – удивительно, но ведь и больной какое-то время не нуждается в еде; мистик может совершать действия, выходящие за общепринятые рамки человеческих возможностей, но и обычный человек в страхе, гневе и радости (т. е. как мы бы сейчас сказали, в состоянии аффекта) тоже способен «прыгнуть выше собственной головы»; мистик проходит через удивительные переживания наяву, но и простому человеку подчас снятся волшебные сны. Авиценна также обращает внимание на то, что каждому человеку от рождения присуща сила, ограниченная неким пределом, но в течении жизни человек использует ее десятую часть и причина тому – неправильные мысли, чувства и действия. Тот же, кто становится способным полностью реализовать свой потенциал, в глазах обычных людей предстает чудотворцем…. Все это необычайно актуально сейчас, когда перед каждым человеком встает необходимость осознать свою планку максимум и попытаться приблизиться к ней.

Покинув Нишапур, Авиценна вновь пускается в странствия. Гурган, Рей, Хамадан, Исфахан… Надим эмира, в чьи обязанности входило составлять эмиру приятное общество и занимать его интересными разговорами, личный врач, сопровождающий правителя в военных походах, государственный деятель – визир (министр финансов) и параллельно – великий мыслитель, врач, ученый, философ, поэт, учитель…

Колоссальная работоспособность – неотъемлемый атрибут гения. Распорядок дня Авиценны говорит сам за себя: с рассветом Ибн Сина садился за труды, утром принимал больных, которые всегда толпами собирались у ворот его пристанища, ожидая совета и помощи; днем исполнял обязанности визира, занимался с учениками, встречался с учеными, читал лекции, (не следует также забывать обязательные пиры при дворе эмира), до поздней ночи снова творил. В биографии описывается случай, наглядно характеризующий феноменальную работоспособность Авиценны. Однажды группа ученых, ознакомившись с трактатом по логике, послала к Ибн Сине гонца со списком вопросов и просьбой разъяснить им непонятные места. Гонец прибыл на закате солнца. Авиценна немедленно прочитал вопросы и велел принести ему бумаги, которую он разложил в 5 стопок по 10 листов в каждой. Под утро все листы были заполнены и переданы гонцу, чему тот был невероятно удивлен. «И этот случай стал притчей во языцех». Говорится, что при написании научных и философских трудов Авиценна не пользовался никакими рукописными источниками, весь колоссальный объем информации он черпал из собственной памяти и в каждом своем сочинении не ограничивался обобщением или разработкой того, что было известно до него, а осуществлял принципиально новые исследования. Конечно, в беспрерывном поиске Истины Авиценна обращался и к трудам других авторов, но как! Об этом в биографии пишет его ученик: «Я не видел, чтобы попадавшуюся ему новую книгу он просматривал всю подряд. Он отыскивал в ней трудные места и сложные проблемы и обращал внимание на то, что говорит о них автор, определяя этим степень его учености и проницательности». Интересны и поучительны также истории о том, как Авиценна приобщился к филологии и астрономии. Однажды у эмира обсуждались вопросы филологии. В присутствии видного филолога того времени Абу ал-Мансура Авиценна высказался по одному вопросу. На что Мансур заметил: «Ты врач и недостаточно читал книг о языке, чтобы твои слова могли удовлетворить нас». Это сподвигло Авиценну на трехгодичное исследование всех известных к тому времени филологических источников и написание собственного трактата (несомненно, что эти три года Ибн Сина не только изучал филологию, но продолжал лечить и проводить глубокие исследования в других областях). Когда труд был завершен, Авиценна наказал переплести его и поцарапать кожу на переплете, чтобы книга приобрела потрепанный вид, а потом представить Мансуру как древнюю рукопись, найденную в песках. Шейх Мансур просмотрел сей труд, и многое в нем привело его в затруднение, и тогда Авиценна разъяснил ему темные места, цитируя наизусть выдержки из всех известных языковых трактатов, в том числе и из произведений самого Мансура. Тогда величие замысла открылось Мансуру, и он принес Авиценне свои извинения… Необходимость корректировки календаря, составленного Птолемеем, привела к тому, что около девяти лет Авиценна посвятил практической астрономии, построил обсерваторию и изобрел новые астрономические инструменты, составив их подробное описание и инструкции по использованию…

Много времени, преимущественно ночные часы, Авиценна уделял занятию с учениками. Трудные, порой неразрешимые проблемы, которые ставили перед Авиценной природа, судьба и ученики, вдохновляли гениального мыслителя на новый поиск. Вопросы учеников побуждали Авиценну к написанию новых трактатов и книг, посвященных самым разным областям науки. Говорят, что при формировании групп учащихся Авиценна обращал внимание на количество учеников в группе, их взаиморасположение во время занятий и знак Зодиака каждого ученика. Это создавало необходимую энергетическую связь между учениками, помогая быстро усваивать огромный материал и способствуя гармоничному развитию. Примечательно, что этот метод нашел свое применение и принес ощутимые плоды и в наши дни…

И так день за днем, год за годом в непрерывных исканиях великий мыслитель продвигался все дальше и дальше по тернистому и прекрасному бесконечному Пути Познания Истины. Но порой осознание ограниченности познающего разума и глубокое смирение пред величием тайны мироздания охватывало ученого….

«Сердце жадно спешило пройти этот путь,
Все понять и в глубины вещей заглянуть.
Мудрость – тысяча солнц, – мне в дороге светила,
Сердцевины достиг, но не познана суть…

Море слов сокровенного смысла полно,
Этот смысл я читать научился давно.
Но когда размышляю о тайнах Вселенной,
Понимаю, что мне их прочесть не дано…»

Человек, «ведомый божественными знамениями по пути тяжелых испытаний», неминуемо проходит через кризисы. В переводе с греческого krisis означает «перемена», «выбор», «поворотный пункт». Согласно историческим свидетельствам, духовный кризис Авиценны был инициирован четырьмя месяцами, проведенными в заточении в крепости. Неопределенность будущего способствовала переосмыслению прошлого, своеобразной остановке времени и обращению к высшей мудрости и ценностям иных миров. Этот период запечатлелся в удивительных символических, подобных мифам произведениях, абсолютно не укладывающихся в привычный научный стиль творчества Авиценны. К сожалению, до наших дней дошли только три рассказа, да и то не в оригинале, а в пересказе. Но даже сами названия этих рассказов олицетворяют живой дух, символ и миф: «Живой – сын Бодрствующего», «О Птицах», «О Саламане и Абсале». Они повествуют о пробуждении души к себе самой, к своим истинным корням, к миру ангелов, о возвращении к истокам, о мистическом путешествии к Царю Востока и, конечно же, являются отражением собственных мистических переживаний и духовного поворота в жизни Авиценны. Выйдя из крепости, Ибн Сина еще более десяти лет жил и продолжал исследования в различных областях человеческого знания. И в этот период им были написаны самые глубокие философские труды: «Книга Исцеления», трактат «О душе», «Указания и наставления».

Последние годы жизни Авиценна провел в Хамадане, страдая тяжелой болезнью…Великий человек являет собой пример не только осознанной жизни, но и осознанного ухода из нее… Ибн Сина знал о приближающемся конце: «Врач, который находится во мне, бессилен уврачевать мое тело. Лечение отныне бесполезно», – и был готов к нему. Говорится, что незадолго до смерти он «… омылся, покаялся, раздал имущество бедным, исправил свои прегрешения перед теми, кого обидел, и отпустил на волю рабов. Он хранил Коран в памяти и читал его полностью каждые три дня». Авиценна покинул этот мир в возрасте 53 лет в полном сознании и его последними словами были:

«Мы умираем и с собой уносим лишь одно:
Сознание, что мы ничего не узнали….
Всевышний дал иным познанье,
Других на гибель осудил,
Но я от доли испытанья
Себя избавить попросил.
К тебе теперь я возвращаюсь, —
Мое раскаянье прими, —
А тем, кто долго жил, не каясь,
В груди сердца переверни.
Кто, как не ты, страданья снимет?
К кому еще взывать с мольбой?
Моя душа прощенье примет
И вечно свяжется с тобой.
С ресниц моих жемчужной нитью
Потоки слез на грудь сбегут…»

Авиценна вошел в историю как великий философ, после которого, по словам М. Афнана, «не было ни одного философа, который не оказался бы под влиянием его идей», и как великий врач. Его «Канон врачебной науки» многие века служил основой преподавания медицины в крупнейших университетах мира и фактически стал мостом, через который высокоразвитая медицина Востока стала достоянием Запада. Но великий гений Авиценны не только оставил миру огромное наследие научных открытий, он обозначил вехи, по которым десять веков шли по Пути Познания передовые умы человечества. И в наши дни импульс творческого духа ученого не утратил своей мощи. С античных времен законы природы считались отражением божественной силы на Земле, и целью научного поиска была мудрость, понимание природного порядка и существование в гармонии с ним. Исследовательский путь Авиценны является ярким тому примером, особенно актуальным сейчас, когда современная наука уже вполне осознала разрушительную силу знаний, используемых для господства и управления природой. И сейчас науке крайне необходимо вернуться к истокам и научиться видеть общее в частном и вечное в преходящем. И когда ученый мир захлестнет волна объединения и проведения параллелей в многообразии накопленных фактов, когда каждый станет «стремиться к постижению высшей истины, не требуя ничего взамен», тогда станет возможным качественный скачок на новый междисциплинарный уровень и на подготовленную почву придут новые гении, несущие импульс грядущего Возрождения.

* * *

Зачем приходит Гений? Тому немало причин. Но одна из них, бесспорно, в том, чтобы пробудить и возродить в душах людских священную тягу к поиску Истины и воспламенить своим примером тех, кто стремиться путем познания навстречу собственной сути.

Николай Кузанский

Антон Мусулин

Истоки

Николай Кузанский – один из крупнейших философов эпохи Возрождения. Время жизни и деятельности философа соответствует периоду перехода от средневековья к новому времени. Как и все переходные эпохи истории человечества, та, в которой он жил, была противоречивой и сложной. Шла борьба старого с новым, догматических взглядов – с возрожденческими идеями, которые опирались, прежде всего, на античное наследие.

Философские интересы Кузанского были необычайно обширны и разносторонни. В своих произведениях он цитирует Пифагора, Демокрита, Платона, Аристотеля, Прокла и Боэция – философов, которые повлияли на его гуманистическую ориентацию и, конечно, на математические идеи и символы, пронизывающие его сочинения. Он – неоплатоник, подобно большинству гуманистов XV века.

Один из основных принципов своей философии – принцип «все во всем» – он принимает от Анаксагора. На его представления о бесконечности мира повлияли также учения Демокрита и Эпикура.