История моей семьи в XX веке

И.: Чья она? С чьей стороны?

Р.: Баба Аня это мама Прасковьи Игнатьевны Гарасихиной, вот – Катюшкина Анна Дмитриевна. А?! Баба Маня ты имеешь в виду?

И.: Да, баба Маня, точно.

Респондент: Баба Маня это мама Нины Васильевны, да Мария Павловна Куликова-Андрианова.

И.: А побольше про вопрос верующих коммунистов волнует.

Р.: Ну, там как, все дети, в силу того, что старший брат у них был совсем такой… и Морозовские стачки, и милиционер первый Орехово-Зуево, дети все изначально росли нацеленные в этих коммунистических традициях, в борьбе за светлое будущее для всех на свете. И, несмотря на то, что они там по жизни не достигли каких-то больших высот, то есть ну в массе своей были инженерами, кто-то там остался на фабрике работать, ну в основном-то переехали в Москву и, здесь отучившись, в основном, были инженерами. Но, тем не менее, практически все на своих предприятиях были партийными лидерами, кто-то покрупнее, кто-то помельче. Когда они собирались все вместе, это было всё время мини партийный съезд ЦК КПСС: достаточно резкие по характеру (особенно сёстры) они часто перебирали друг другу косточки, кто принял правильное решение, кто неправильное. А из детства у них была такая байка: самая младшая сестра Елена ещё до революции, когда старшего брата Ивана пришли арестовывать урядники (ну как бы поскольку, в принципе, ждали, что рано или поздно придут), то брат оружие своё спрятал в печку, у него был пистолет и какие-то там листовки что ли… Ну, в общем, оружие и запрещенную литературу он спрятал в печку, за чугунок засунул подальше. И старшие-то дети понимали, что надо молчать и тихонечко просто дождаться, когда злые дяди уйдут, а самая младшая двухлетняя Лена, сидя на печке, естественно этого не понимала, а она видела, то есть она ночью проснулась и видела, куда брат всё прячет и сдала старшего брата с потрохами!

И.: Так, а это сестра бабы Мани получается?

Респондент: Да, это самая младшая сестра бабы Мани. За что того и посадили чудненько.

И.: А это какой год был?

Р.: Это был, наверное, 1915 где-то так, 1914 или 1915-ый.

И.: Так, а стачку не он устраивал?

Р.: Он. Он один из организаторов Морозовской стачки.

И.: То есть он сначала после или перед отсидел?

Респондент: После. Мне кажется Морозовская стачка какого там… 1910 или 1912-ого года

И.: И когда вышел, стал милиционером? Нет, сначала ткачом, потом милиционером?

Р.: Ну, там… Да, там же была гражданская война. Пришла советская власть в 1917 году. Соответственно в 1918 году организовали милицию и он был назначен первым комиссаром милиции Орехово-Зуевской. То есть он фактически организовывал Орехово-Зуевскую милицию. В городе Орехово-Зуево есть музей Ивана Павловича Куликова. Он небольшой, но имеется такой. Вот. И, соответственно, по-моему, в девятнадцатом году, вот это я точно не помню, в девятнадцатом или двадцатом году (в источнике, связанном с историей Орехово-Зуево, смерть Куликова И. П. датируется 10-ым октября 1918 года), когда шла гражданская война, он со своим взводом милиционеров участвовал в рейде против белогвардейцев и они попали в окружение, ну соответственно отстреливался до последнего, то есть люди ушли, он их прикрывал и так и погиб.

И.: Так. А вот про Высоцких, на тему Польши.

Респондент: Там я почти ничего не знаю потому, что дедушка так достаточно скупо рассказывал, всё-таки в основном его рассказы происходили, когда это ещё была советская власть. В 70-е, конец 70-х начало 80-х, и, в общем, тогда было не модно рассказывать о том, что у тебя в предках дворяне.

И.: Ну вот просто меня-то как раз вопрос ещё, ну лично меня интересует, слияния крестьянства с дворянством. Лично во мне, ну и в тебе.

Р.: Ну, у нас получилось достаточно забавно: вот Ольга Петровна, твоя бабушка, немало времени шутила на тему: была такая песня в советские времена «он сын трудового народа, она генеральская дочь». Вот в их жизни получилось именно так, Валерий Фридрихович – сын трудового народа, а она, конечно не генеральская, а полковничья, но, тем не менее, офицерская дочь, дворянская. Там слияние происходило достаточно просто, потому как, тот самый Высоцкий, который обедневший польский шляхтич он, по сути своей, кроме того, что у него дворянское происхождение, от крестьян, от зажиточных крестьян той деревни, в которую он пришёл жить, практически ничем не отличался. То есть, польские шляхтичи – это же самые бедные дворяне, у которых нет совей земли, нет своих замков, у которых есть дом, какой-то надел, и, соответственно, старшие сыновья наследуют вот этот вот кусочек земли, который сами же и обрабатывают со своими жёнами, а младшие сыновья уходят в поисках лучшей доли. Ну вот, этот дошёл до России и основал новый русский род. То есть, как бы к нам с тобой это уже почти не относится, польской крови уже… она давно разбавлена всяким разным.

И.: А со стороны папы, с образованием там что было? То есть там кто-нибудь образование вообще получал до братьев Фёдоровичей?

Р.: Там их родители, которые Фёдор (вспоминает) Фёдор Иванович, Мария Ивановна, они, мне кажется, были без образования. А вот которые родители Надежды Васильевны, твоей прабабушки, там эти Елецкие священники, это же очень образованные люди, то есть это семинария, там с образованием было всё хорошо, ну по тем временам.

И.: Что за истории про сглаз?

Р.: Ну… бабушка Надя умела снимать сглаз и с тебя, в частности, тоже снимала, когда ты был маленький. Был у нас такой эпизод, когда мы с тобой туда приехали (как бы в это можно верить, можно не верить, тем ни менее), тебе было два года. Как все бабушки, Людмила Семёновна достаточно активно хвасталась маленьким внучком, и, видимо, тебя кто-то вольно или невольно сглазил, и был у нас такой тяжёлый период, когда ты в течение целого дня просто непрерывно плакал. То есть вот вроде у тебя ничего не болело, ты ни на что не жаловался, просто плакал и плакал, плакал и плакал. В конце концов, бабушка Надя пришла, что-то над тобой руками поводила, поколдовала, сказала, что есть у неё ощущение, что тебя сглазили, провела там небольшой ритуал с участием спичек и святой воды, просто побрызгала тебя этой водой и плакать перестал. И всё наладилось. Можно верить, можно не верить. Вот. Кстати говоря, со стороны Ольги Петровны, мама Прасковьи Игнатьевны, Анна Дмитриевна Катюшкина, была достаточно известной знахаркой в городе Ленинграде. Тоже обладала какими-то способностями, но она была скорее такой, типа травницей что ли. То есть, она очень хорошо лечила все болезни травами, но при этом нашёптывала какие-то молитвы-обереги, ну, в общем, народ к ней тянулся. Особенно до войны. После войны уже практически перестали в это верить, ну и она потом была уже пожилая и всё-таки блокада на ней сказалась, жизнь в блокадном Ленинграде. А жили они, кстати говоря, в Ленинграде недалеко от Аничкова моста. Я как-то, когда мы с бабушкой Паней ездили в Ленинград, когда я ещё маленькая была, дошли до их дома, а вот пару лет назад я туда ездила, уже нету этого дома. Снесли.

И.: А баба Нина же потом, после Фридриха, ещё замуж выходила.

Р.: Баба Нина да. С Фридрихом они развелись дети ещё были довольно маленькие. Он из-за того, что (ну мы так думаем) всё-таки 3 контузии, наверное, сильные достаточно головные боли были, может просто на психике сказалось, он довольно много пил и Нина Васильевна с ним развелась. Он умер в 1972 году, в декабре 1972 года, меня он видел. То есть меня ему привозили показывать летом 1972 года новорожденную. Через огонь везли, дедушка любит рассказывать эту историю, дедушка Валера. Лето 1972 года было очень жарким, вокруг Москвы пожары были сильные и даже окна занавешивали мокрыми пелёнками, чтобы гарь не шла в квартиру. И они, когда ехали на электричке из Москвы в Орехово-Зуево, леса горели с двух сторон, то есть вот электричка шла сквозь огонь фактически. И Нина Васильевна, ну собственно также как и Фридрих Сергеевич жили в казарме, как, в общем, многие работники ткацких фабрик по тем временам и, собственно, меня в эту казарму-то привезли к Нине Васильевне, но в коридоре встретился Фридрих Сергеевич и Валерий Фридрихович похвастался новорожденной дочкой, так что я дедушку видела: я об этом не помню, я его не помню, но дедушку я видела. Вот. В 1972 году он умер, а в семьдесят, наверно, четвёртом году Нина Васильевна вышла второй раз замуж, тоже за ветерана ВОВ. Он был инвалид ВОВ, у него одной ноги не было наполовину, на второй ноге не было половину ступни, танкистом служил. И звали его Александр Павлович Фомин. Достаточно долго прожили вместе, он не работал, в силу своей инвалидности, хотя был очень большим умельцем.

И.: А почему она за него вышла?

Р.: Ну, Андрюш, наверное, потому, что одной женщине было тяжело, дети выросли, занялись своей жизнью.

Братья Ольги Петровны, соответственно Сергей Петрович и Владимир Петрович тоже прожили достаточно интересную жизнь. Владимир Петрович был очень умный. Ну, очень нестандартно мыслящий товарищ: он за десять лет, прошедших с момента окончания средней школы, умудрился поступить и чуть-чуть поучиться в семи институтах. Ему очень нравилось сдавать экзамены. Он поступал со всеми своими друзьями. В том числе учился в военно-медицинской академии, в морском училище в Ленинграде, но ничего не закончил. То есть он поступал, год учился, ну или полтора, потом уходил и поступал куда-нибудь ещё. В конце концов, женился, родил сына, дядю Рому, но с женой у них не сложилось, они развелись и он уехал в республику Якутию, где работал дальнобойщиком. Там женился ещё раз, родил ещё одного сына, дядю Петю. И трагически погиб. В одной из драк его пырнули ножом, ему неудачно зашили рану, началось воспаление, и он умер. В больнице. Вот.

Сергей Петрович пошёл по стопам отца, окончил лётное училище, служил на дальнем Востоке, где он собственно женился на Виктории Гавриловне, где у него родился сын, дядя Эдик. Потом они, как все семьи военнослужащих, довольно долго путешествовали, переезжая с одной части в другую, в конце концов, наверное, последние пятнадцать лет служили в городе Иваново.

И.: Почему я чуваш, если мой дед из Ярославля?

Р.: Потому что (замялась)…

И.: Та же Ульяновская область, она не Чувашия.

Р.: Она соседствует с Чувашией, но там, если я правильно помню историю этой ветки, дед был, ну отец твоего деда, твой прадед, он был из Ярославля, а мама в Ярославль приехала из Чувашии, которая вот Мария Ивановна. То есть она была чувашкой. И соответственно они, когда поженились там, через какое-то время вернулись сюда, к её родственникам… не знаю, не вернулись, переехали к её родственникам. В советские времена это было не то что принято, ребёнок мог выбирать национальность. Они решили выбрать национальность за своих детей, поэтому они по очереди: первый у них родился русским, второй родившийся ребёнок стал чувашом. Это они так решили, соответственно, у них из восьми детей четыре было русских, четыре чуваша. Твой дедушка, Николай Фёдорович, он оказался чувашом. Вот. А папа, соответственно, Сергей Николаевич, когда получал паспорт, у него тоже получилось, что папа – чуваш, мама – русская, по паспорту. Вот. У него спросили, какую национальность он хочет в паспорте. Папа сказал, что поскольку он по-чувашски не знает ни слова, и вообще как бы среди знакомых и родственников чувашей-то практически нет, то он будет русским. Поэтому в тебе есть толика чувашской крови, но тоже не намного больше, чем польской. Ну, собственно есть какая-то толика и татарской крови, поскольку у Прасковьи Игнатьевны рязанские корни, а там татаро-монголы, как известно, прошли огнём и мечом, и не только.

И.: У Прасковьи Игнатьевны с чьей стороны: Игната или Анны?

Р.: От Игната. Они собственно оба рязанские, но у Анны Дмитриевны всё-таки большая часть жизни прошла в Ленинграде, и родственников больше было в Ленинграде, а у Игната, у него практически вся родня и в советские времена жила в Пронске и его окрестностях. Мы в частности ездили, когда я и Марина были маленькие, нас Прасковья Игнатьевна часто достаточно возила в Рязань к своим рязанским родственникам погостить. У неё одна из двоюродных сестёр была председатель колхоза и знатная трактористка. Звали её Татьяна. Отчество я, естественно, не знаю, не помню, фамилии тоже. Такая была орденоносная трактористка, то есть когда там были всякие советские праздники, она надевала свой пиджак, у неё орденов трудовых было столько же, сколько у деды Пети военных. Вот. А одна из тёток имела такую очень непростую судьбу. Мы к ней тоже ездили в гости. Тёя Настя. У неё трое сыновей и муж, все погибли на фронте в ВОВ. Ушёл сначала муж, потом по очереди трое сыновей и все погибли. Тоже вот осталась после войны одна. Ну, так довольно неплохо вела своё самостоятельное хозяйство. Вот. Ездили ещё к тёте Вере. Та в Пронске жила. Тоже двоюродная сестра. В общем, там довольно много родственников. Ну, много родственников и в Ленинграде, поскольку вот у Петра Ивановича собственно почти вся родня за исключением одного из братьев, который увлёкся космическими технологиями и всю жизнь проработал в звёздном городке и дети его, кстати говоря, тоже. Да, один из братьев деды Пети, он после войны окончил не знаю какой институт, физтех по-моему. Не знаю. И работал в звёздном городке, вот в космической этой отрасли.

И.: В Королёве?

Р.: Да. Соответственно его дети, Иван, Александр и Игорь тоже. И его внуки, вот: Лиля, Ледик. Ледик сейчас в строительство ушёл, а по молодости лет тоже там в звёздном. То есть вот Лиля и Ледик это дети Александра. У Ивана тоже двое детей, но они так в звёздном и живут, там в Королёве, не знаю, я их не видела ни разу. А ветвь Игоря, к сожалению, они все умерли. Дочка была одна, она в молодости умерла, тоже трагическая была история.

И.: А в Москву-то как попали?

Р.: Кто? Пётр Иванович с Прасковьей Игнатьевной?

И.: Да.

Р.: Петра Ивановича перевели служить в генштаб. В каком-то лётном училище он работал в Питере, потом его перевели в Москву, он преподавал здесь в лётном училище, потом его отправили в Ригу, они, по-моему, 5 лет там прослужили, там тоже преподавал. А после Риги его вернули в Москву и он последние годы служил в генштабе. Соответственно жили они сначала на бауманской, вот Ольга Петровна там и родилась в офицерском общежитии, а после рождения Ольги Петровны им дали комнату в коммуналке здесь, на углу Первомайской и 15-ой Парковой, где они двадцать лет и прожили. А сюда переехали так: Прасковья Игнатьевна к тому моменту уже достаточно немолодая и, в общем, с разными болезнями женщина написала письмо Ворошилову, от части перечисляя заслуги своего мужа, от части прикладывая свои медицинские справки с тем, что вот, они немало сил и времени отдали служению отечества и, наверное, когда люди имеют трёх взрослых детей жить впятером в одной комнате в коммуналке полковнику генштаба это неправильно. И им дали вот эту квартиру.

И.: А со стороны деда, там всю жизнь практически в казарме прожили Морозовской что ли?

Р.: Да. Когда я родилась, они ещё жили все в казарме. А потом первую квартиру получила бабы Нинина мама, Мария Павловна. Квартиру дали маленькую достаточно, в старом доме, и она туда переехала с Галей и дедом, а баба Нина осталась жить в казарме.

И.: То есть она бабушку отправила с детьми?

Р.: Да, да. Вот. А соответственно, когда в семьдесят четвёртом году она вышла замуж за Александра Павловича Фомина, ему, как ветерану войны, и ей, как ветерану труда и тоже войны, дали опять же комнату в коммуналке недалеко от станции Крутое и там они прожили наверное лет пять, если не семь, после чего, всё за те же заслуги получили однокомнатную квартиру уже в таком, хорошем доме, недалеко от центра Орехово-Зуево. Вот. И там они жили, Александр Павлович там и умер. Потом баба Нина забрала свою маму к себе, ну дед уже естественно переехал сюда, здесь женился, а Галя жила вот в квартире бабушки. Потом, когда баба Маня тоже умерла, у них получилась маленькая достаточно «двушка» и довольно большая однокомнатная квартира. Они её продали, купили «трёшку» там же, в Орехово-Зуево, а потом, так как Галя тоже всю жизнь проработала в «Курортпроекте» и, в общем, с возрастом стало достаточно тяжело ездить полтора часа в одну сторону на электричке, то в какой-то момент они продали там квартиру трёхкомнатную и купили в Купавне «двушку», где сейчас и живут.

И.: А с заработком вообще как было? Нормально?

Р.: С заработком было по-разному, скажем так. (Долгая пауза) В дореволюционные времена, поскольку все были достаточно трудолюбивые, Высоцкие жили получше, со стороны дедушки жили похуже, но, тем не менее, тоже неплохо в общем-то. А в советские времена, наверное, скорее наоборот получилось, что Высоцкие жили… ну тоже понимаешь, всё-таки пока молодые были, жили не очень хорошо, а потом когда деда Петя стал уже офицером в больших званиях после войны, офицеры же хорошо получали, то есть нормально было. А эти, которые Юрьевы-ткачи так они там тоже были… Баба Нина была зам. начальника цеха, хоть у неё всего семь классов образования, недоученный техникум, но тем не менее. Сорок лет стажа, сам понимаешь, не кот начхал. Вот. А соответственно, когда Валерий Фридрихович с Ольгой Петровной поженились, они как все молодые инженеры жили не очень хорошо. У них как преимущество было жильё, но, тем не менее, в мои детские годы вывоз на юг (нас каждый год вывозили на полтора месяца с Маришкой на юг) – сначала занимают, потом отдают по полгода, но, тем не менее, дети вот на юге. То есть они по очереди обычно: две недели бабушка, две недели папа, две недели мама с нами были.

И.: Ну ладно, это советский период. А вот вопрос с 90-ми? Как решался в семье вообще?

Р.: В 90-е годы было по-разному. На самом деле получилось, что дедушка… Во-первых, бабушка, которая Оля, она по должности дедушку-то всегда (заминается) она-то доучилась в институте, дед-то так и не доучился. Ну (продолжительное) именно по финансовым обстоятельствам получилось же, что я у них родилась – они оба учились, и дед соответственно ушёл из института, чтобы иметь больше времени на подработки. А бабушка-то доучилась, и по должностям она долгое время была выше, чем дед, соответственно и зарплата была получше. Но дед при этом достаточно много делал всяких разных дополнительных работ, дополнительные проекты за дополнительные деньги, ну и в сумме получалось. В общем, к девяностым годам получалось неплохо, там был достаточно тяжёлый период, когда как раз Маришка заканчивала школу, ты родился, когда у них просто было плохо с деньгами. Это какой, девяносто второй, девяносто третий год, очень плохо было с деньгами, «Курортпроект» разваливался, а так как они оба там работали, то получилось, что вот… То есть у них не было денег даже Маришке на выпускное платье. Ей выпускное платье и туфли покупали мы с твоим папой. Папа как раз на тот момент работал в фирме, продающей немецкие кухни, здесь в России, или итальянские что ли, у нас всё было хорошо с деньгами, мы оба работали, я ещё и училась и папа хорошо так, конечно, зарабатывал. Вот.