Предназначение

И в поступках властвую.
Свет в ночи, чтобы дикий страх
Уходил прочь, убегал назад.
Я скамеечка придорожная.
Ты устал идти, отдохни в пути.
Я с тебя сниму и омою грех,
На себя приму полчища всех бед.
Ветром теплым обласкаю я
И себя отдам, до конца любя.
А твоя судьба вперекор моей
Все торит пути, я не знаю где.

Любовь – улетевшая жар-птица

Отчаянье и боль…
Тоска взяла в тиски.
Нервы стянуты в излом.
Непонятых страстей надлом.

Жила я без обмана,
Жила по любви.
Всю душу, всю себя
От края и до дна
И все свои дела —
Все для тебя, все для тебя
Вершила и дарила.

Не смогла простить
Черноты и зла…
Айсберг льда возник,
Огромная холодная стена.
Непонимание плетью бьет меня.
Рубцы на сердце…
Жду добра и тепла.

Жизнь – суровая зима.
А я наивностью одной прикрыта.
Холод, нервы – все в комок,
Запутанный клубок.
Желание слезой умыться.
Чувства цепью скованы.
Обида камнем на сердце ложится.
Прощай, счастье —
Улетевшее жар-птицей.

Разрыв

Глубокие чувства,
И бездна тревоги,
И боль, и тоска,
И разрыв…
У каждого правда своя.
Плывут облака,
Столь прекрасны, легки.
Плывут облака в никуда.
А может, махнуть
На все рукой!
Не стой, уходи,
Я уже не с тобой.
Свобода твоя сковала меня.
Пойми, не держи, я уже не твоя.
Мне тесно так жить,
Мне так больно дышать.
Мне душно…
Хочу я тебя целовать!
Но боль презирая,
Желанье сломя,
Уйду в тишине навсегда!

Глазами очевидца

Последние дни марта теплом и обилием солнца нас не балуют. Погода непредсказуема. Солнце то появится, и нам кажется, вот оно настоящее тепло, то вдруг резко снова холод, снег. Зима не уступает, бьется за право своего присутствия до конца, до последнего заморозка, до последней сосульки, до последней снежинки. Снежинки… А снега еще много. И все же мы знаем, твердо знаем, лето грядет. И в нашем сознании уже цветут сады, дует ласковый ветер, и солнце повсюду. В нашем сознании… Так устроен человек, в этом наша человеческая суть. А совсем недавно мы пережили зиму. Именно пережили. Много чего мы узнали вновь, много с чем сумели справиться, преодолеть, осознать. Было введено понятие паспорта здоровья или цифровой куар-код. Каждый относится к этому по-своему. Во мне же это вызвало волну переживания, противоречия, неприятия. Помню, как пошла в магазин, а мне отказали в покупке. Стояла на улице и убеждала себя, что надо успокоиться. Решила зайти в музей отвлечься. Наш родной Городецкий краеведческий музей. Посмотрю, успокоюсь, поразмышляю. Не посмотрела. На дверях приглашение: «Добро пожаловать», огоньки радужные, а на стекле вывешено объявление, что вход только в масках и по куар-коду. Стою на крыльце музея растерянная. Видно, лицо у меня было очень эмоционально, что проходившая мимо старушка остановилась. Вся сгорбленная, в длиннющем пальто. Полы пальто мешали ее ходьбе, и она периодически наступала на них. Везет в санках много-много каких-то свертков, и все в целлофановых пакетах из «Пятерочки». А они шуршат от каждого ее шага, остановилась, смотрит на меня. Лицо не помню, а глаза мудрые, любящие и понимающие.

– Что проснулась, это хорошо, значит, будем живы!

И пошла потихоньку мимо под шуршание своих многочисленных целлофановых пакетов, передавая этими звуками как будто импульсы самой Вселенной. А я пошла на наш Городецкий вал прийти в равновесие и гармонию. В голове мысль:

– ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!

Так родилось «Во имя живое».

Во имя живое

Родились на древней земле Волжской,
Где святостью пропитана исконь.
В генах наших дух загадочный,
Неудержимый, вольный и живой!
И образ старой веры – правой, славной,
В сердцах людей хранимый до сих пор.

Здесь улочки домов бревенчатых, одноэтажных
Глазищами резных наличников зрят
На мир, надрывно мельтешащий,
Пытаясь суть и истину познать.

Древний Городец – седой и настоящий,
Проросший на оврагах и лесах,
Оберегаем валом рукотворным,
Где сосны богатырские стоят.
Корнищи узловаты, напряжены, что вены,