Клянусь Аллахом, господин мой добрый,
Что не был я разбойником, что вором
Я тоже не был, лучший из людей.
Решенье злого рока погубило
Меня и отдало меня во власть
Забот, тревог и нищеты глубокой.
Не я, а Бог пустил стрелу из лука,
Которая на голове моей
Вмиг раздробила царский мой венец.
Отдав мне кошелек, кавалерист тоже уехал. Я же прежде всего завернул в тряпку отрубленную руку и положил ее себе за пазуху. Лицо у меня осунулось и щеки побледнели вследствие страданий. Придя в Каах и не помня себя, я бросился на постель. Жена, заметив, как я изменился в лице, сказала мне:
– Что с тобой? Отчего ты так переменился?
– У меня голова болит, и мне нездоровится, – отвечал я.
Услыхав это, она испугалась и, тревожась за меня, сказала:
– Ах, не терзай ты моего сердца, о мой господин! Сядь! Подними голову и скажи мне, что случилось сегодня с тобой. По твоему лицу я читаю, что что-то произошло.
– Лучше не говори со мной, – отвечал я.
Она заплакала.
– Кажется, что я надоела уже тебе, – сказала она, – так как я вижу, что сегодня ты стал совсем другим.
Она еще сильнее заплакала и продолжала расспрашивать меня, но я ничего не отвечал, пока не начало смеркаться, и она поставила передо мною ужин, но я не стал есть его из боязни, что она увидит, что я ем левой рукой, и отвечал ей, что я не хочу есть.
– Ну, скажи мне, – снова начала она просить меня, – что с тобою случилось сегодня, и почему ты такой бледный и расстроенный?
– Я когда-нибудь расскажу тебе, – отвечал я.
– Выпей, – сказала она, пододвигая ко мне вино. – Вино подкрепит тебя, и расскажи мне свою историю.
– Если уж этому суждено быть, – отвечал я, – то дай мне выпить твоими руками.
Она наполнила чашу и выпила, и затем снова наполнила и подала мне, а я, взяв чашу левой рукой, со слезами на глазах сказал следующие стихи:
Когда Творец желает человеку,
Который слухом одарен, и зрением,
И разумом, путь правый указать,
Он разум, слух и зренье отшибает
На время у него для указанья
Неверности судьбы, затем
Он возвращает прежний вид ему;
Должно то испытанье послужить
Ему уроком для дальнейшей жизни.
Сказав это, я снова заплакал, а она, услыхав, громко вскрикнула и сказала:
– О чем ты плачешь? Ты сжигаешь мне сердце! И зачем взял ты чашу левой рукой?
– На правой руке у меня чирей, – отвечал я.
– Ну, покажи мне, – продолжала она, – я проколю его.
– Еще теперь рано прокалывать его, – отвечал я, – и не расспрашивай меня, потому что я его не покажу.
Я выпил чашу, а она снова наполнила ее и продолжала подливать вина до тех пор, пока я не опьянел и не заснул на том же месте, на котором сидел, вследствие чего она увидала, что у меня нет кисти правой руки, а обыскав меня, она нашла кошелек с двадцатью червонцами.
Трудно выразить, как она огорчилась, увидав все это; всю ночь провела она в страшной тревоге. Утром, проснувшись, я увидал, что она приготовила мне кушанье из четырех кур, которое и поставила передо мною. После этого она дала мне выпить вина. Я же, поев и выпив, положил кошелек и хотел уйти, но она сказала мне:
– Куда ты хочешь уходить?
– Туда, где я мог бы успокоить тревогу, гнетущую мое сердце, – отвечал я.
– Не уходи, а лучше сядь.
Я сел, а она сказала мне:
– Неужели любовь твоя ко мне была так сильна, что ты потратил на меня все свое состояние и потерял даже руку? Поэтому я беру тебя в свидетели против себя, и пусть Сам Аллах будет свидетелем, что я никогда не брошу тебя, и ты увидишь, как я сумею быть верна своему слову.
Вслед за этим она послала за свидетелями, которыми и сказала:
– Напишите контракт моего брака с этим молодым человеком и включите в него, что приданое мною получено.
Они исполнили ее желание, после чего она сказала:
– Будьте свидетелями, что все мое богатство, находящееся в этом сундуке, и все мои мамелюки и рабыни принадлежат этому молодому человеку.
Вследствие этого они заявили, что свидетельствуют о ее желании, а я принял имущество, и они ушли, получив плату за свои труды. Она же, взяв меня за руку, повела в кладовую, где, открыв большой сундук, сказала:
– Посмотри, что в этом сундуке!
Я заглянул в сундук и увидал, что он полон платков.
– Это твоя собственность, – сказала она. – Все это я получила от тебя. Каждый раз, как ты оставлял мне платок с завернутыми пятьюдесятью червонцами, я развертывала их и бросала в этот сундук. Бери свою собственность, потому что Господь возвратил ее тебе, и ты теперь богатый человек. Судьба нанесла тебе удар, лишив тебя правой руки, и в этом я не могу помочь тебе. Если б я даже пожертвовала для тебя своею жизнью, то все-таки твое великодушие превзошло бы мое. Так прими же свое достояние, – прибавила она.
Я принял сундук со своими деньгами, к которым она прибавила деньги и из своего сундука. Сердце мое возликовало, всякая тревога успокоилась, и я, подойдя, поцеловал ее, а чтобы развеселиться, выпил с ней вина.
– Ты пожертвовал всем своим богатством и своей правой рукой из-за любви ко мне, – сказала она, – как же мне вознаградить тебя? Клянусь Аллахом, если б я отдала за тебя жизнь свою, то это было бы слишком мало, и ты не был бы удовлетворен.
После этого она написала бумагу, которой передавала мне все свое имущество: драгоценности, дома, земли, мамелюков и рабынь, – и всю ночь горевала обо мне, узнав, каким образом я потерял руку.
После этого мы прожили менее месяца, в продолжение которого она начала прихварывать все сильнее и сильнее и, наконец, совсем заболела, а по прошествии пятидесяти дней переселилась в иной мир. Я сделал похороны и предал тело ее земле, нанял читальщиков для чтения Корана и, раздав значительную сумму бедным, вернулся с кладбища и нашел, что жена моя была очень богата. У нее были дома, земли и, между прочим, склады кунжута, часть которого я продал тебе, и до сих пор не мог свести с тобой счетов только потому, что был занят продажей оставшегося у меня остального кунжута, плату за который я до сих пор еще не получил. Теперь же мне хочется, чтобы ты не возражал мне против того, что я скажу тебе. Я ел у тебя и оставляю тебе деньги, полученные за кунжут, бывший до сих пор у тебя в руках. Так вот почему и ем левой рукой.
– Ты отнесся ко мне милостиво и великодушно, – отвечал я.
– Едем со мною ко мне на родину, – сказал он мне тогда, – так как я накупил товара в Каире и Александрии. Хочешь отправиться со мною?