Николай II. Бремя самодержца. Документы, письма, дневники, фотографии Государственного архива Российской Федерации
Началась Февральская революция – мощные демонстрации в Петрограде, отказ местного гарнизона открыть огонь по восставшим. Председатель Государственной думы М. В. Родзянко телеграфировал в Ставку о том, что власть перешла в руки Временного комитета, который создала Дума. Встал вопрос об отречении Николая. Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев разослал телеграмму Родзянко всем главнокомандующим фронтами. Полученные ответы не оставляли сомнений – генералы не видели иного выхода кроме отречения царя. Среди тех, кто не сомневался в необходимости этого шага, был великий князь Николай Николаевич (младший). Он телеграфировал Николаю II: «Я как верноподданный считаю… необходимым коленопреклоненно молить Ваше императорское величество спасти Россию и Вашего наследника… Осенив себя крестным знаменем, передайте ему Ваше наследие. Другого выхода нет»[58].
Днем 2 марта 1917г. по распоряжению императора был составлен проект манифеста об отречении Николая II в пользу наследника-цесаревича Алексея при регентстве брата, великого князя Михаила Александровича. Однако затем Николай передумал. На его решение повлиял разговор с лейб-хирургом С. П. Федоровым. О содержании этого разговора стало известно из рассказа генерала А. И. Спиридовича, которому, по его словам, сообщил о нем летом 1918г. сам Федоров: «Свита волновалась: все хотели, чтобы Государь взял назад отречение. Федоров пошел к Государю, и вот, какой у них произошел разговор… На слова удивления по поводу отречения Государь сказал: „Вы знаете, Сергей Павлович, что я человек „terre-a-terre“[59] … Я, конечно, не смотрел на Распутина, как на святого, но то, что он нам предсказывал, обычно сбывалось. Он предсказывал, что если наследник проживет до 17 лет, то он совершенно выздоровеет. Правда ли это?“ Федоров ответил, что Алексей Николаевич, хотя и может прожить долго, но все же с научно-медицинской точки зрения он неизлечим. Тогда Николай стал говорить, как он будет жить с Алексеем после отречения. Федоров выразил сомнение, что новое правительство согласится на то, чтобы молодой царь оставался в семье отрекшегося императора. Скорее всего, предположил он, ему придется жить в семье регента – великого князя Михаила Александровича. Тогда, по словам Федорова, „Государь выразил крайнее удивление, что это может случиться и затем решительно заявил, что он никогда не отдаст своего сына в руки супруги великого князя[60], причем выразился о ней очень резко“. На этом разговор и кончился»[61]. В 10 часов вечера 2 марта 1917г. в Псков приехали депутаты Государственной думы В. В. Шульгин и А. И. Гучков. Николай II объявил им о своем решении отречься от престола за себя и своего сына в пользу младшего брата великого князя Михаила Александровича. Спустя месяц, уже находясь под арестом в Царском Селе, Николай на исповеди сказал настоятелю Феодоровского государева собора протоиерею Афанасию Беляеву: «И вот я один, без близкого советника, лишенный свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от престола и за себя, и за наследника сына. Я решил, что, если это нужно для блага Родины, я готов на все. Семью мне жаль!»[62]
Бремя власти, бремя самодержца для Николая II было позади. С горечью он подвел черту под эпохальным не только для него, но и всей страны, решением: «Нужно мое отречение. <…> во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. … Кругом измена и трусость, и обман!»[63]
На следующий день великий князь Михаил Александрович отказался «восприять верховную власть» до решения Учредительного собрания. Это стало концом 300-летней династии Романовых.
3 марта 1917г. поезд с отрекшимся императором направился в Ставку, в Могилев. 4 марта туда из Киева приехала мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Это была их последняя встреча. «Государь остался наедине с матерью в течение двух часов. Вдовствующая императрица никогда мне потом не рассказывала, о чем они говорили. Когда меня вызвали к ним, Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд, он же стоял неподвижно, глядя себе под ноги, и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему сказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность своего решения»,– вспоминал уже в эмиграции великий князь Александр Михайлович[64]. Сама императрица Мария Федоровна в письме королеве Греции Ольге Константиновне так описывала встречу с сыном в Могилеве: «Он был как настоящий мученик, склонившийся перед неотвратимым с огромным достоинством и неслыханным спокойствием. Только однажды, когда мы были одни, он не выдержал, и я одна только знаю, как он страдал и какое отчаяние было в его душе! Он ведь принес жертву во имя спасения своей страны, после того как командующие генералы телеграфировали ему и просили его об этом. Все они были одного мнения. Это единственное, что он мог сделать и он сделал это!»[65]
Уже экс-императором Николай вернулся 9 марта из Могилева в Царское Село, где в Александровском дворце под домашним арестом находились Александра Федоровна и дети. С этого дня начался отсчет той страшной трагедии, которая завершилась в Екатеринбурге. Все, кто видел Николая II и был рядом в эти скорбные полтора года, отмечали, с каким достоинством и христианским терпением он принимал бесконечные унижения, которым подвергали его и всю семью. И как тут не вспомнить слова Николая II, сказанные великому князю Александру Михайловичу: «„Я родился 6 мая, в день поминовения многострадального Иова. Я готов принять мою судьбу“. Это были его последние слова. Никакие предостережения не имели на него действия. Он шел к пропасти, полагая, что такова воля Бога»[66].
Весной 1917г. Николай надеялся, что сможет уехать с семьей в эмиграцию в Великобританию. Временное правительство дало согласие и начало вести переговоры с Лондоном. Однако его «дражайший кузен», английский король Георг V, «с самого начала полагал, что присутствие семьи Николая II было бы неудобно для королевской фамилии, поскольку оно может быть осуждено обществом и скомпрометирует положение короля и королевы»[67].
В начале марта была создана Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств (ЧСК). После многочисленных допросов она не смогла подтвердить никаких обвинений в адрес Николая II и Александры Федоровны. А. Ф. Керенский был вынужден признать, что в их действиях «не нашлось состава преступления». Однако, несмотря на выводы ЧСК, Петросовет рабочих и солдатских депутатов продолжал требовать предания Николая и Александры Федоровны суду. В таких обстоятельствах Временное правительство решило перевезти царя и его семью в далекий от Петрограда город Тобольск в Сибири.
В октябре 1917 г. власть в стране перешла в руки большевиков. Страну охватила Гражданская война. Режим содержания царской семьи под стражей был ужесточен. В мае 1918 г. их перевезли на Урал, в Екатеринбург, который к середине июля оказался под угрозой захвата белыми войсками.
О расстреле царской семьи написано немало. Опубликованы материалы следствий, проводившихся в ходе Гражданской войны в России, а также органами власти и официальными властями Российской Федерации после 1991г. Вышли в свет сборники архивных документов; большой комплекс исторических документов, связанных с убийством царской семьи, выложен на сайте Государственного архива Российской Федерации (https://statearchive.ru/docs.html). Поэтому, закрывая страницы истории земного пути последнего императора, в книге приведен лишь один документ, раскрывающий подробности кровавого, чудовищного по своей жестокости и цинизму злодеяния – записка коменданта Ипатьевского дома Я. М. Юровского. Расстрел отрекшегося императора Николая II ВЦИК признал «правильным», а Совет народных комиссаров «принял к сведению».
* * *Несмотря на революции и войны, личные документы Романовых, пережив многие архивные перипетии, прекрасно сохранились до наших дней. Они находятся на хранении в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ). Благодаря им у нас есть уникальная возможность погрузиться в события жизни последнего императора России. В издание включены документы из личных фондов членов Дома Романовых, большая часть которых приводится фрагментарно, а также материалы органов власти, связанные с убийством царской семьи. Ряд писем и записей дневников раннего периода жизни Николая II публикуется впервые.
Книга построена в хронологическом порядке. Даты документов указаны по старому стилю (юлианскому календарю), новый стиль (григорианский календарь) указан в ряде дневников Николая II, в письмах из заграничных путешествий; в переписке с европейскими родственниками и в документах советского периода, после перехода Советской России с 1 февраля 1918г. на западноевропейский календарь. Письма королевы Виктории, переписка Николая II и императрицы Александры Федоровны даны в переводе С. В. Житомирской в книге А. Мейлуноса и С. Мироненко «Николай и Александра. Любовь и трагедия» (М., 1998); переписка на английском языке кайзера Вильгельма II и императора Николая II, также хранящаяся в ГА РФ, приводится по книге «Вильгельм II. Мемуары. События и люди. 1878–1918» (М., 2007); дневники Николая II публикуются по подготовленному Государственным архивом РФ изданию «Дневники императора Николая II (1894–1918): в 3 томах» (М., 2011–2013); дневники императрицы Марии Федоровны в переводе с датского языка приводятся по изданию «Дневники императрицы Марии Федоровны (1914–1920, 1923 годы)». М., 2005.
О. Барковец
1868
Рождение первенца в семье цесаревича Александра Александровича. Крестины великого князя Николая Александровича
Дневник цесаревича Александра Александровича 6 (18) мая. [Царское Село].
Рождение нашего сына Николая
Минни[68] разбудила меня в начале 5[-го] часа, говоря, что у нее начинаются сильные боли и не дают ей спать; однако по временам она засыпала и потом опять просыпалась до 8ч[асов] утра. Наконец мы встали и отправились одеваться. Одевшись и выпив кофе, пошел скорее к моей душке, которая уже не могла окончить свой туалет, потому что боли делались чаще и чаще и сильнее. M-me Михайлова[69] пришла и помогала Минни вместе со мною переносить эти страдания. Я скорее написал Мамá[70] записку об этом, и Мамá[71] с Папá[72] приехали около 10 часов, и Мамá осталась, а Папá уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно сильно и даже кричала по временам. Около 12 ½ жена перешла в спальню и легла уже на кушетку, где все было приготовлено. Боли были все сильнее и сильнее, и Минни очень страдала. Папá вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец, в ½ 3 пришла последняя минута, и все страдания прекратились разом. Бог послал нам сына, которого мы назвали Николаем. Что за радость была, это нельзя себе представить, я бросился обнимать мою душку жену, которая разом повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал, как дитя, и так было легко на душе и приятно. Обнялись с Папá и Мамá от души. Маленького понесла Мамá в уго́льную[73] комнату, где пока приготовили для него все, что нужно. Я остался у Минни, пока все не пришло в порядок и пока не вымыли, а потом пришел В. Б. Бажанов[74] читать молитвы, и я держал моего маленького Николая на руках. После молитв пошел в другую комнату, где пришли все братья поздравлять меня. Мари[75], д. Карл[76] и д. Александр[77] пришли тоже. Я остался еще до 5 часов у Минни, и она немного заснула. Все разъехались, а я пошел к себе, где пришли меня поздравлять наши, Воронцов[78] и Игнатьев. Потом я начал писать бесчисленное множество телеграмм и немного поел. Вернувшись к моей душке, я остался уже у нее почти все время, и ее перенесли с кушетки на постель, чему она была очень рада и чувствовала себя очень хорошо. Мы с ней были так счастливы и так довольны, что нельзя себе представить. Мы благодарили Господа от всего сердца за эту милость и благодать, которую он нам послал.
Портрет Ники (великого князя Николая Александровича).
[1871]
Фотораф С. Л. Левицкий
Я продолжал писать еще депеши и получил уже вечером некоторые ответы. Мамá и Папá приехали еще раз около 9 часов. Мы пили чай и разговаривали с Минни до 11 часов, и я ходил несколько раз любоваться нашим маленьким ангелом, и его приносили тоже к Минни.
20 мая (1 июня).
Крестины нашего милого сына Николая
Встал в 8 часов и пошел к себе одеваться, а потом пил кофе, курил и занимался в кабинете. Потом пошел к Минни и к маленькому, которого приготовляли уже ехать в тот дворец. Я сам уже пошел одеваться в полную форму генерал[а] казач[ьего] в 10ч[асов], и потом смотрели с Минни из окошка весь поезд, в котором везли нашего маленького, в золотой карете и с конвоем линейных казаков. Простившись с моей душкой, я сам отправился в тот дворец. Царское нельзя было узнать, столько было народу на улицах и экипажей, что решительно проезду нет. В ½ 11 началась церемония, и мы все пошли в церковь. Я шел вместе с д. Карлом, а взойдя в церковь, вышел, когда начались крестины. Крестили Папá с т. Еленой[79], и кроме этого были восприемниками Мамá Луиза[80] и Fredy[81]. Во время крестин я сидел в комнатах Владимира[82], куда явился Юрий[83], который опоздал с большим поездом, нарочно заказанным, и поэтому пропасть народу опоздало к выходу. По окончании крестин я вернулся в церковь, где началась уже обедня. Служил митрополит Киевский[84]. Во время обедни Мамá поднесла маленького Николая к причастию, а мы с Папá поддерживали ее. Потом после литургии тем же порядком вернулись обратно, и когда маленького повезли домой, все отправились ко мне завтракать и поздравлять Минни. В карауле стоял 1 бат[альон] Преображенского полка и занял множество постов. Фамильный завтрак удался отлично, и все ели с аппетитом. Минни подарили Папá и Мамá великолепные перлы огромной величины. Когда все разъехались, я пошел принять полкового командира Московского 65[-го] пехотного полка с ротным командиром и фельдфебелем. Новорожденный получил этот полк, и я повел их показать их шефа.
Наследник цесаревич Александр Александрович с женой цесаревной Марией Федоровной и старшим сыном Ники (великим князем Николаем Александровичем). [1870]
Фотораф С. Л. Левицкий
1876–1880
Детство. Письма родителям. Любящий сын
Письма великого князя Николая Александровича родителям – цесаревичу Александру Александровичу и цесаревне Марии Федоровне. 31 мая 1876 г.
Милая Мамá, я тебя целую и Папá тоже. Я жалею, что Вы уехали. Вам там весело жить? Здоровы ли Вы? Мы все три здоровы[85]. Я, верно, думаю, как будете назад, тогда маленькая Ксения будет ходить. Прощайте, Папá и Мамá. Ники.
2 октября 1876 г. Получено в Ливадии. 7 октября
Милый Папá!
Я гулял вчера и встретил дядю Валдемара[86], поздравлял его с его сыном Кириллом[87]. Николай Васильевич[88] был у нас, я ему читал русскую историю и говорил ему французские басни. Ему это очень понравилось, и Джоржи[89] тоже ему басню сказал. Целую Тебя, Анпапá[90] и милую Анмамá[91] тоже. Ники.
12 октября 1880 г.
Милый Папá!
Мы очень скучаем без Вас, но когда мы учимся или играем, то нам становится веселее. Нам сделали биллиард, но так как борты не были эластичны, то их теперь поправляют и скоро пришлют к нам. У нас чудная гимнастика и мы лазим и играем там каждый день с M. Dupperet[92] и Mr. Heath[93]. Вчера мы много играли и возились с Петей[94]. На днях должен приехать Кира[95]. Вчера княгиня[96] завтракала с нами. После завтрака мы показали ей наши рисунки карандашом, биллиард и гимнастику. Потом, простившись, она уехала, а сегодня отправится к Вам в Крым. У нас в саду очень, очень много снегу и маленькие морозы уже начались. Вчера, когда мы работали в саду, пришел Кролик[97]. Mr. Heath, бросая снег, нечаянно попал прямо в него и сказал: «oh! prince, pardon»[98]. Скоро начнут приготовлять каток, уже настилают мостки.
2 ноября 1880 г.
Милый Папá.
Слов нет выразить мою радость и благодарность, когда вчера я получил Твое милое письмо. От всего сердца благодарю Мамá за ее чудное письмо, также за фиалки, у которых еще остался маленький запах. Нам ежедневно подают к завтраку и обеду Ваши вкусные яблоки, груши и виноград. Мы очень скучаем без Вас, без Ксении и Миши[99]. У нас уроки идут очень хорошо и все нами довольны. Почти каждую ночь я вижу Тебя или Мамá во сне. Однажды я видел, что я спрятался в сундуке Мамá для белья. Приехавши, я вышел из него, к общему удивлению всех. До скорого свидания, прощай. Я Тебя так целую, что если бы я был там, то Тебе было бы плохо; также – и Мамá, Анпапá, Ксению и Мишу. От всех поклон до земли всем. Ники
1882
Безмятежная жизнь в Гатчине и Петергофе1. Рождение сестры Ольги. Поездка в Москву на Всероссийскую промышленно-художественную выставку
Дневник цесаревича Николая Александровича
1 (13) января. Гатчина[100]
Утром пил шоколад; одевал л[ейб]-гв[ардии] Резервный мундир[101]; за завтраком с нами сидели Сандро[102] и Петя; ходили в сад с Папá: рубили, пилили и разводили большой костер, легли спать около ½ десятого.
13 (25) января
Встали в семь; читали; без двадцати минут восемь пили будний кофе[103]; учились; у Георгия были опыты из естественной истории; Папá, Мамá, Георгий и я принимали две депутации и двух человек особо; мне поднесли превосходно сделанную деревянную тарелку с надписью «Воронежские крестьяне Цесаревичу», с хлебом, солью и русским полотенцем; завтракали с нами князь и княгиня Оболенские и баронесса Раден[104]; работали в Зверинце; после обеда играли в Арсенале[105], затем я читал, и легли спать в 10-м часу.
20 апреля (2 мая)
Проснулись около семи; пили кофе; чистили птиц и учились; завтракали с Николай Карловичем Гирсом[106]; ловили неводом рыбу в Карпочном пруду[107] и поймали трех порядочных щук и массу мулявок[108]; работали с Папá и Мr. Heath на большом острове; после работы поймали неводом огромного карася в два с чем-то фунта; обедали в половине седьмого; играли в Арсенале; легли спать в половине десятого.
26 мая (7 июня). Петергоф
В семь часов проснулись; одевшись, пили молоко; играли в мяч; учились; завтракали: д. Миша[109], д. Сергей[110], д. Пиц[111], гр[аф] Перовский[112] и Боголюбов[113]; после завтрака меня стригли под гребенку; после урока брата выстригли тем же образом; гуляли с Папá и Фипсом[114] по Александрии, затем обошли весь Александровский парк и опять пришли в Александрию; пошли по берегу моря и возвратились домой; около пруда Папá срезал букет сирени; обедали в три четверти 6; танцевали от семи до 8; легли спать в десятом часу.
29 мая (10 июня)
Встали в семь; одевшись [пили] молоко; играли с Максим Карловичем Прейсом[115]; учились; Mамá нам подарила необходимые предметы для рыбной ловли; завтракал д. Пиц; так как Георгий очень шалил за завтраком, то его повели в кусты, сняли панталоны и высекли веткой (попоша, от этого странного обращения с ней, раскраснелась); катались с Папá и Мамá в коляске; гуляли в Английском парке; обедали в половине шестого; ловили рыбу; я поймал трех одинаковых щук; легли спать после четверти десятого.
1 (13) июня
Проснулись в семь; одевшись, пили молоко; играли; учились; пришедши к Мамá, нашли ее в постели и узнали, что у нас родилась маленькая сестра Ольга; завтракали только с Папá; были на благодарственном молебне; поехали с Папá к гр[афу] Воронцову[116], который упал из американки[117] и ушибся; катались с Папá в коляске и гуляли в Александрии; обедали; поймали 5 щук: я – три, а брат – две; Папá обедал в своем кабинете, а Мамá – в постели; легли тихо спать в десятом часу.
7 (19) июня
Встали в три четверти седьмого; одевшись, читали; пили молоко; играли в шары; в четверть девятого поехали с Гошем[118] и М. К. Прейсом на пристань; отвалили ровно в половине девятого на «Александрии»2; я окончил фрегат «Палладу»[119] и мы немного закусывали; пристав в Неве, мы в десять приехали в Эрмитаж; осматривали этрусские и греческие древние вазы; показывали это нам Е. Е. Замысловский[120] и Васильчиков[121]; были в зимнем саду и осматривали предметы времен Петра Великого и его изделия; проходили через картинную галерею; завтракали на «Александрии»; брали один урок; ездили с Папá, д. Пицом и Перовским в шарабане; гуляли пешком в Английском парке; видели возвращение конно-гренадеров с конного смотра; обедали в шесть; бегали на гигантских шагах 3 и в Лабиринте 4; играли в шары; легли спать около половины десятого.
11 (23) октября. Гатчина
Встали в семь; одевшись, пили молоко с кофем; чистили птиц; учились; завтракали: Оболенские; гуляли с Папá и Мамá в Зверинце; обедали; в Арсенале была маленькая лекция Миклухо-Маклая; он рассказывал о своем 12-летнем пребывании в Новой Гвинее и показывал свои рисунки; легли спать в ½ десятого.
7 (19) ноября
Проснулись в четверть восьмого; одевшись, пили кофе; усердно чистили птиц; красили картинки для Мамá; были на обедне; завтракали в Арсенале; играл придворный хор; я читал «Отрочество», а брат – «Детство» гр[афа] Толстого[122]; гуляли с Папá и Перовским; обедали в половине 6; легли спать в три четверти десятого.
4 (16) декабря
Катались на коньках; чистили скребками вчерашнюю часть при свете факела; возвратились с фальшфейерами; делали пирожки у Ксении; легли спать в десятом часу. С тех пор, как провели телефон из театров: Большого[123] и Мариинского, мы слушаем, а также и Папá и Мамá после их обеда, оперу; переговариваемся с смотрителем этого телефона или с другими лицами.
1883
Поездка в Москву на коронацию императора Александра III5. Поездка в Данию. Знакомство с принцессой Викторией
Дневник цесаревича Николая Александровича 25 февраля (9 марта). С.-Петербург
После двух первых уроков поехали с Григорием Григорьевичем[124] в университет; здесь профессор Иностранцев[125] показывал нам им найденные вещи каменного века у Ладожского озера; а профессор Прахов[126] – снятые им изображения с фресок XI и XII веков из церкви Св. Кирилла в Киеве.
1 (13) марта. Гатчина
В 3 часа переехали в милое Гатчино. Нашли маленьких попугаев в отличном здравии. Всю неделю говели.
16 (28) апреля
Папá и Мамá поехали в Петербург; гуляли с Ксенией и Мишей до завтрака; красили яйца с Мамá и д. Пицом*. Легли спать в ½ девятого. В 11 час. нас разбудили, чтобы идти к заутрени.
*) выкрасили 36 яиц.
8 (20) мая. Москва
Поезд тронулся в Москву в час ночи. Завтракали и обедали в вагоне. Рисовали. Приехали в Петровский[127] в половине седьмого.
9 (21) мая
Утром имели три урока. Я получил Баденскую ленту и звезду 6. Ездили осматривать лошадей и золотые кареты для въезда в Москву, назначенного на 10 число. Пробовали там же новые седла: я на Карабахе, брат на Гусаре.
10 (22) мая
Был торжественный въезд в Москву 7. Мы ехали на упомянутых вчера лошадях. Мамá сидела с Ксенией в золотой карете. Прикладывались к мощам и местным иконам в Успенском и Архангельском соборах. Были и в Благовещенском с[оборе]. Ночевали в Большом дворце в комнатах с окнами, обращенными к Спасу на Бору.
12 (24) мая
Поехали в следующие монастыри: Донской, Даниловский и Симоновский; в первом мы осмотрели церкви; во втором присутствовали на обедне; прикладывались к мощам св. Димитрия Александровича[128] и получили разные подарки от настоятеля; в третьем также осматривали древние церкви, иконы и сосуды; влезали на 44-саженную колокольню. Остальную часть дня провели по обыкновению. Видели змею (ужа).
15 (27) мая
Коронация.
В половине девятого все семейство двинулось в Успенский собор: т. Оля (королева)[129] и я под руку впереди, Георгий и Ксения также под руку и также иностранные принцы; Папá и Мамá под балдахином пришли в собор после; затем произошло само коронование и архиерейская служба. После был завтрак. Через час Папá и Мамá пошли в коронационной одежде в Грановитую палату на торжественный обед. Мы все глазели из тайника 8. Ура!! Ура!! Ура!!!!!!! Были в Преображенских м[ундирах].
