Скоморошины

Известия Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии. T. LXI, Труды этнографического отдела, кн. IХ. М., 1889, вып. 1., с. 123–138.

258

Деятельность этих божеств почти тождественна; представления о них у крестьян обыкновенно смешиваются, разнятся друг от друга лишь ростом: лесовики самые большие, моховики самые маленькие.

259

Считаю долгом отметить, что упомянутое обращение к лесовику самими крестьянами называется молитвой. Дело в том, что население в обращении своем к духам, населяющим природу, делает резкое различие между молитвой и заговором, который называется просто «слова». Последний имеет обязательную силу: заговор, произнесенный без ошибок, обязывает к совершению или несовершению известных действий духа, к которому заговор относится. Молитва имеет лишь просительное значение. К таким относится и воззвание к лесовику. Оно не обязывает лесовика ничем: он волен или неволен исполнить просьбу просителя. Этого отделения заговора от молитвы, установленного самими крестьянами, я буду придерживаться и в дальнейшем изложении.

260

«Олонецкий Сборн.», вып. 1886 г.

261

В. Ребров не делает различия между заговором и молитвой.

262

Что касается названия Чудь, то позволю себе заметить, в виду сказочного значения, которое ей придается очень часто самим народом, что в данном случае это название племени некогда здесь жившего, быть может, имеет за собой историческое основание. Известно, что кроме названия Эстов Чудью и финских насельников Заволочья – заволоцкой Чудью – этим названием означается еще финское племя Вепсов (Wepsalaiset), населяющих частью Новгородскую губернию, частью Олонецкую, в Вытегорском уезде, на юг от Онежского озера, на истоках реки Ояти. Это и в настоящее время довольно многочисленное племя (около 20 000 душ), быть может, некогда заселяло и весь современный Пудожский уезд и было вытеснено новыми пришельцами, быть может, так же финского или русского происхождения.

263

Не безынтересен следующий факт, сообщенный мне П.М. Богаевским, касающийся собственно Сарапульских Вотяков, но могущий до известной степени подтвердить только что высказанное мною предположение: Когда Вотяки устраивают поминки, они уверены, что покойники их присутствуют на пиршестве; после пиршества Вотяки приглашают их гулять, в баню и т. д. Вовремяпоминальногопиршества каждый из присутствующих живых родственников находится под особым покровительством одного из умерших предков, следовательно, они полагают, что присутствующих родственников-покойников столько, сколько родственников живых принимают участие в пиршестве. Верование, которое может до известной степени осветить верование пудожских крестьян о соотношении числа дворовых с числом членов семьи.

264

Этнографическое обозрение, XXIX–XXX. М., 1896, № 2–3, с. 149–164,183–191.

265

Есть, впрочем, одно неясное упоминание об «овинщике». (27, Вязем. у. Смол. г.).

266

«Кроме домового, при каждом доме есть дворовой, который ухаживает за всем, находящимся на дворе».

267

Иногда домовой является одетым в непривычный для него костюм, который он получил, очевидно, вполне случайно, а именно – черный фрак, лаковые ботинки и черную шляпу.

268

«Два брата разделились: один переселился на новое жилище. Вскоре после этого соседи заметили,» что из прежнего дома выскочил заяц, ударился бежать по «порядку» и пропал на новом жилище. Это был, по их мнению, хозяин-домовой. Брат, который остался на старом месте, скоро овдовел и переселился к брату, уже отделенному».

269

Каким способом, неизвестно.

270

Или дышит теплым воздухом на спящего, как мне известно.

271

Каким образом, указано выше.

272

Для домового, наваливающегося на спящих, мне известно, между прочим, название «постен».

273

Ср. Ковалевский. Происх. семьи и собственности, 58 стр.