Язык и семиотика тела. Том 1. Тело и телесность в естественном языке и языке жестов

МОЗГИ 2 = ‘соматический объект, который находится в голове человека и основная функция которого – думать’, ср. предложение (80) Мозги плавятся от жары;

МОЗГИ 3 = ‘умственные способности некоторого человека или нескольких людей’, ср. предложения (81) У него хорошие мозги и (82) Сейчас у молодых ребят компьютерные мозги (А. Балабанов. Я снимаю не для вечности);

МОЗГИ 4 = ‘множество людей с такими способностями’, ср. сочетание утечка мозгов.

Таким образом, вокабула мозги состоит по меньшей мере из четырех лексем, часть которых имеет также метонимические употребления. В таких контекстах, как, например, (83), слово мозги обозначает ‘множество людей, имеющих высокие умственные способности’: (83) Россия – «нетто-донор» мировой экономики: помимо нефти из нее утекают лучшие мозги и капиталы (Известия. 14.01.2003).

Как мы видим, ни слово мозг, ни слово мозги не является именем семиотически парного объекта, хотя мозг – это биологически парный объект.

Введенное различие между биологической и семиотической парностью важно для практической лексикографии. Если соматический объект не является биологически парным, то вопрос о лексикографическом представлении его имени не стоит. А именно, мы поступаем с парой нос – носы в точности так же, как с парой стол – столы, то есть на вход подается существительное в единственном числе, а толкование имени во множественном числе отличается от толкования в единственном числе только числовой граммемой; случаи же семантически нестандартного множественного числа описываются отдельно.

Между тем если речь идет о семиотически парных объектах, то такое лексикографическое решение может заметно осложнить описание слова, поскольку смысловые различия между единственным и множественным числом в таких случаях гораздо более серьезные. Для обоснования выбора той или иной числовой формы в качестве входа вокабулы или лексемы лексикографу приходится в этих случаях опираться на какие-то другие, дополнительные критерии. В качестве одного из таких критериев для парных соматических объектов мы можем предложить считать основной форму того или иного числа в зависимости от (а) сравнительной оценки роли каждого из членов пары и самой пары в совершении действий, жизненно важных для человека, (б) сравнительной важности основных функций, закрепленных за парой в целом или за одним из членов пары, а также (в) частотности соответствующих языковых выражений. Например, легкие и почки, с одной стороны, и глаза, с другой стороны, являются хорошими кандидатами на имена вокабул, но по разным причинам. Как мы уже говорили, слова легкие и почки гораздо чаще встречаются в бытовой речи носителей русского языка, чем легкое и почка. Ни у одного из членов этих пар – ни у легкого, ни у почки – нет функций, отличных от функций пары в целом. Мы обычно говорим Человек дышит легкими (но не легким!); У него что-то с легкими (не с легким!); У него больные почки (даже в ситуации, когда больна одна почка!) и т. п.

Словоформа глаза в качестве входа выбирается по той причине, что она служит стандартным обозначением органа зрения, а также потому, что она может обозначать способность человека воспринимать информацию зрительно, ср. У него острые глаза. Эти характеристики значительно расширяют сферу употребления слова глаза по сравнению со сферой употребления слова глаз. Слово глаза в этом отношении близко к таким словам, как валенки, сапоги, ботинки, перчатки и т. п., разобранным в книге (Зализняк 1967). Все эти слова означают либо пару предметов, либо множество предметов, возможно, разрозненных. Ср. предложения (84) Ее глаза подобны морю (речь идет о паре глаз одного человека) и (85) Глаза всех собравшихся смотрели на нее (речь идет о глазах множества людей).

Кроме того, число вхождений словоформы глаза, по данным Национального корпуса русского языка, в три раза превышает число вхождений словоформы глаз[66 - Глаза (во всех падежных формах) – 2170 вхождений; глаз (во всех падежных формах) – 689 вхождений (данные получены из основного корпуса со снятой омонимией по состоянию на февраль 2017 года).].

С понятием «семиотическая парность соматического объекта» связаны несколько проблем. Разберем их по очереди.

Первая проблема касается области применимости данного признака и его связи с признаком «тип соматического объекта».

Соматические объекты далеко не всех типов могут быть семиотически парными. Известны семиотически парные части тела, части частей тела и органы. Кроме того, семиотически парными могут быть, например, челюсти (ср. верхняя челюсть, нижняя челюсть), скулы и некоторые другие единицы из класса костей, а также ноздри, ушные отверстия, то есть единицы из класса отверстий. Между тем нелепо было бы считать, что, например, объекты из классов жидкостей, газов, наростов (инородных телесных объектов) обладают свойством семиотической парности. Как мы видим, признак «семиотическая парность соматического объекта» тесно связан с признаком «тип соматического объекта».

Вторая проблема связана с возможным расширением понятия семиотической парности.

Отдельные части тела, органы и некоторые другие типы соматических объектов организуются в группы элементов, обладающих сходным внутренним устройством, функциями или действиями. Такую группу образуют, например, пальцы руки. В этой группе каждый из элементов имеет свои функции и свои языковые обозначения. Например, указательным пальцем и мизинцем можно на что-то показывать, мизинцем называют младшего сына в семье, большой палец является активным органом в жесте «Во!»[67 - Описание этого жеста см. в (СЯРЖ 2001, 100–101).], на безымянный палец правой руки надевают обручальное кольцо. Тем не менее все пальцы правой руки могут равноправным образом участвовать в одних и тех же действиях (держать небольшой предмет, хватать что-то, сжимать кулак и др.). Когда люди показывают рукой на что-то, пальцы сомкнуты, а не раздвинуты, как бы символизируя этим единство (говорят показывать рукой, но не *показывать пальцами руки).

Вспомним, что отдельные группы образуют также некоторые органы. Об этом говорят их названия, в которых отражены общие функции соответствующих органов, ср. органы пищеварения, половые органы, органы дыхания, артикуляционные органы. Между тем у каждого из органов дыхания, пищеварения и т. д. есть, разумеется, свои функции и назначения.

Организация соматических объектов в группы подчеркивается не только лексически (об этом, помимо слова органы, свидетельствуют также такие слова и словосочетания, как система, ср. пищеварительная система, дыхательная система, черты лица; внутренности; конечности; линии ладони и др.). На объединение соматических объектов могут указывать также морфологические элементы, например морфемы множественного числа (ср. ноги, пальцы и т. д.), и синтаксические единицы, ср. сочинительные группы типа Он мои глаза и уши (сочинение функционально однородных объектов) и биномы типа Руки-ноги переломаю!. Наконец, на объединение соматических объектов в группы указывают межфразовые единства, ср. разнообразные по лексическому составу и синтаксическим особенностям комплексные описания внешности или разновидностей телесного поведения (например, описание драки, походок, поведения за столом и т. п.). Такие организации единиц создают целостные группы семиотически однородных объектов. Понятие семиотической однородности можно рассматривать как обобщение понятия семиотической парности.

Третья проблема состоит в установлении соответствий между членами семиотической пары.

Для многих соматических объектов, связанных отношением семиотической парности, существенным является их местоположение в теле. Так, толкования имен этих объектов различаются только смыслом ‘местоположение’, и, казалось бы, таковы пары левая рука – правая рука, левая нога – правая нога и т. п. Однако семантика сочетаний левая рука и правая рука, а также семантика сочетаний левая нога и правая нога устроены более сложным образом. Дело в том, что в каждой из этих пар за именами левая рука (правая рука) и левая нога (правая нога) стоят определенные коннотации[68 - Это связано с различием в семантике слов правый и левый и их эквивалентов в ряде других языков, о чем много писали лингвисты. См. работы (Шайкевич 1959; Киселева 2001; Cienki 1999).]. Например, в русской культуре именно с левой рукой связана коннотация ‘легкость выполнения некоторого действия’. Мы говорим сделать что-то одной левой, но нельзя сказать *сделать что-то одной правой/только правой и т. д. А с левой ногой связана коннотация ‘плохое настроение’: когда хотят сказать, что у человека с начала дня плохое настроение, нередко используют выражение встать с левой ноги или встать не с той ноги.

Вместе с тем и у сочетаний правая рука и правая нога есть свои коннотации (языковые или культурные). Так, с сочетанием правая рука в русском языке связана коннотация ‘помощник’, ср. (86) Он – моя правая рука.

Класс жестов-рукопожатий состоит из единиц, выражающих уважение или почтение к собеседнику, демонстрирующих его значимость для жестикулирующего или передающих какие-то другие позитивные смыслы. Реализация этих жестов правой рукой вполне согласуется с выражаемыми смыслами.

В других культурах у левой (правой) руки и левой (правой) ноги могут быть совсем другие коннотации. В западноафриканских культурах и этносах, в частности в Гане, жесты левой руки табуированы (Kita, Essegbey 2001, 73–95), тогда как в русской и, шире, в европейской культуре это заведомо не так. В мусульманских культурах левая рука считается нечистой, что, видимо, связано с тем, что в Коране Сатана – левша, а потому этой рукой не принято давать или брать подарки (Али-Заде 2007). Известны случаи, когда принятие подарков от мусульман левой рукой приводило к конфликтам. В русской культуре за левой рукой таких коннотаций не закреплено. А в Гане запрещены указательные жесты не только левой рукой, но и ее отдельными ее пальцами (Kita, Essegbey 2001).

Знание культурных фактов дает возможность осуществлять разного рода операции над текстами, в частности давать правильную номинацию объектов, опуская избыточные элементы. Если человек знает, что свадебные подвязки в русской культуре принято надевать на правую ногу (и в этом отношении правая нога противопоставлена левой), то для него предложение Невеста надела на ногу свадебную подвязку интерпретируется однозначно как ‘на правую ногу’. Предложение же Невеста надела свадебную подвязку на правую ногу выглядит избыточным и потому по меньшей мере стилистически шероховатым[69 - См. (Самоедова 2015).].

К предыдущей проблеме примыкает проблема выявления и описания факторов и причин, обуславливающих неравноправность одного из двух семиотически парных объектов в пределах данной культуры.

Можно указать несколько факторов и причин, обуславливающих неравноправность одного из членов семиотической пары:

1 (биологический фактор)

Один из членов пары может быть выделенным по сравнению с другим в силу биологических особенностей человека. Так, наш мир ориентирован на правшей, людей, которые владеют правой рукой намного лучше и свободнее, чем левой. Правая рука в нашем обществе и в нашей культуре является немаркированной, а левая маркирована. Это проявляется, в частности, в том, что слово рука в некоторых контекстах интерпретируется именно как ‘правая рука’, см., например, (87) Он приветственно протянул ей руку (правую) или (88) Провожать тебя я выйду, Ты махнешь рукой (правой). Чаще всего контексты, где рука понимается как правая, это контексты различных действий. В них слово правый в норме не употребляется, а если оно все же употреблено, то это употребление всегда стилистически маркировано.

Разумеется, далеко не во всех контекстах слово рука понимается как ‘правая рука’. Контексты, в которых слово рука употребляется без прилагательных правый и левый, делятся на два класса. В одних случаях не определено, о какой руке идет речь, ср. предложение (89) Мне сказали, что у Миши что-то случилось с рукой. В других случаях понять, о какой руке идет речь, можно либо из знаний о мире, ср. предложение (90) У него на руке дорогие часы, либо из участия говорящего в актуальной ситуации, ср. высказывание (91) Что у тебя с рукой?, произнесенное в ситуации, когда говорящий видит, какая рука имеется в виду. Разграничение языковых контекстов, в которых определение правый при имени рука не употребляется, а смысл ‘правый’ тем не менее присутствует, и аналогичных контекстов, в которых смысл ‘правый’ отсутствует, является важной, интересной и еще не решенной лингвистической задачей.

Как известно, поведением человека, в частности его физическими действиями, управляют разного рода принципы. Многие из таких принципов и правил человеческого поведения объединяет стремление к эффективности достижения результата и общая интенция экономии при этом усилий. Однако сами принципы действуют не всегда согласованно.

В качестве примера укажем на один любопытный контекст, иллюстрирующий конфликт двух принципов, связанных с исполнением физических действий, включая жестовые. Это принцип физиологического удобства и принцип, который связывает действие человека с местоположением объекта действия в личном пространстве этого человека и который мы будем называть принципом местоположения объекта.

Чтобы читателю было понятнее, о чем идет речь, сформулируем эти принципы в явном виде[70 - Впервые эти принципы были сформулированы соответственно в (СЯРЖ 2001, 23–24) и (Kreydlin, Pereverzeva 2013, 155–165).].

Принцип физиологического удобства состоит в следующем: если человек хочет выполнить некоторое действие и в его распоряжении имеется несколько соматических объектов, априорно пригодных для его выполнения, то он выбирает для этого объект, самый удобный с физиологической точки зрения. Например, если человек исполняет жест закрыть глаза руками, он закрывает правой рукой правый глаз, а левой рукой – левый; иначе ему неудобно.

Принцип местоположения объекта гласит, что когда человек хочет выполнить некоторое физическое действие с определенным предметом, расположенным в непосредственной близости от него (то есть в его личном пространстве), и для этого использовать в качестве инструмента некоторые телесные объекты, то при прочих равных условиях он выбирает тот инструмент, который находится ближе всего к данному предмету.

Действие принципа местоположения объекта можно проиллюстрировать следующим примером. Представим себе, что один человек спрашивает другого: Где Петр Михайлович?, а второй отвечает указательным жестом головы, вскидывая ее вверх. Он делает это головой, а не рукой в силу принципа местоположения объекта (в данном случае – Петра Михайловича): голова находится ближе к верху, чем рука. Жест показывает, что Петр Михайлович находится наверху. Попутно заметим, что по нашим наблюдениям русские люди в подобных ситуациях пространственного дейксиса совершают указательный жест головой гораздо чаще, чем соответствующий жест рукой. Впрочем, жест головы характерен для мужского стиля поведения: он исполняется мужчинами, а также женщинами, которые следуют такому стилю в силу социальных или каких-то иных причин[71 - О мужских и женских жестах и моделях невербального поведения как о гендерных стилях мультимодальной коммуникации см. (Крейдлин 2005).].

Рассмотрим теперь предложение (92) Мальчик отодвинул стоящую на столе тарелку. Предположим, что мальчик, о котором идет речь, правша, то есть большинство мануальных действий он выполняет правой рукой, поскольку это для него физиологически удобно и потому естественно. Однако если тарелка находится слева от мальчика, то, скорее всего, он отодвинул ее левой рукой (правой рукой сделать это ему было бы физиологически неудобно). В данной ситуации принцип физиологического удобства не действует; приоритетным является расположение тарелки относительно тела мальчика. Таким образом, из данной фразы непонятно, какой рукой мальчик это сделал.

2 (языковой фактор)

Для некоторых семиотических пар один компонент пары выделен по сравнению с другим, и факт неравноправности компонентов часто находит отражение в структуре устойчивых выражений. Ср. приведенную выше идиому Он – моя правая рука: здесь слово правая нельзя ни опустить, ни заменить; оно конструктивно обязательно. Таким образом, в данном случае фактор, обуславливающий выделенность правой руки, языковой. Он состоит в конструктивной обязательности появления во фразе некоторой языковой единицы.

3 (культурный фактор)

В формулировке некоторых правил использования знаков и правил реализации знаковых действий существенно используется та или иная культурная информация. В качестве примера назовем правила ношения оружия, одежды или предметов культа, стандартные способы приветствий и прощаний, принятые в русской культуре, выражения благодарности или почтительного отношения к адресату, а также правила, регулирующие выполнение более сложных действий – проведения ритуала, церемонии, праздника, следование традициям или обычаям и многие другие знаковые формы поведения. Например, обручальные кольца у нас носят на правой руке (на безымянном пальце), так же передают свечу в храме и ставят ее правой рукой. Символические плевки совершают через левое плечо, а шпагу военные носят у левой ноги, чтобы ее легче было вынуть из ножен (действие принципа физиологического удобства, о котором шла речь выше)[72 - См. подробнее (Шмелев 2002).]. Все эти ситуации, связанные с единицами предметного знакового кода, и формы невербального знакового поведения напрямую соотносятся только с одним из членов соответствующей семиотической пары. В акте молитвы, осуществляемой в христианской церкви, верующие опускаются на оба колена, а торжественно предлагая женщине руку и сердце, мужчина обычно встает на правое колено. Во многих рыцарских турнирах выделенной оказывается правая рука, которая прикладывается к сердцу во время ритуальной клятвы вести поединки честно, а в обряде посвящения в рыцари выделенным является левое плечо юноши, на которое кладется меч.

Впрочем, для некоторых семиотически парных соматических объектов ни один из компонентов не является выделенным относительно другого. Так, по данным русского языка у глаз, ушей и ноздрей выделенных парных частей нет; во всяком случае, мы не знаем ни одного обычного, «непатологического» контекста, где бы правый глаз, правое ухо или правая ноздря были противопоставлены соответственно левому глазу, левому уху и левой ноздре.

§3. Признак «форма соматического объекта» и важнейшие противопоставления его значений

3.1. Геометрические и негеометрические значения признака «форма соматического объекта»

Не в каждом классе соматические объекты обладают формой. Так, части тела и части частей тела все имеют форму. Формой обладают также кости, мышцы и другие твердые соматические объекты. А телесные жидкости или газы, как вообще любые жидкости и газы, собственной формы не имеют.

С признаком «форма соматического объекта» связаны такие свойства объекта, как «кривизна», то есть является он прямым или кривым (ср. прямые ноги и кривые ноги), «объем», то есть является он плоским или объемным (ср. плоская грудь и полная грудь; плоскостопие), наличие у него углов и выступов (ср. горбатая спина, угловатые плечи), то есть «конфигурация контура». Признак формы, таким образом, является комплексным и имеет несколько аспектов, а потому его с самого начала можно было бы в соответствии с выделяемыми аспектами формы разложить на ряд более мелких признаков. Так, в лексике русского языка отражается такой аспект формы, как ее характеристика в тех или иных измерениях (плоскостях): в вертикальном (плоскость «верх – низ»), горизонтальном (плоскость «лево – право»), сагиттальном (плоскость «перед – зад») и других измерениях. Например, в сочетаниях согнутая спина и горбатая спина, а также в глаголах сутулиться и горбатиться [73 - Хотя глагол горбатиться используется не только в физическом смысле, его внутренняя форма отображает изогнутую форму тела.]отображается особая форма спины в сагиттальной плоскости, в сочетании кривая спина – ее форма в плоскости «лево – право», а в сочетании прямая спина – форма спины в обоих измерениях.

С языковой точки зрения важным делением значений признака «форма» является деление по способу представления этих значений. Различаются геометрические значения, или геометрические характеристики, формы (имеющие общий семантический компонент ‘Х имеет форму абстрактного геометрического тела/фигуры Y’, например, форму шара, круга, прямой и т. п.) и негеометрические значения[74 - В силу соглашения, принятого в гл. I, мы позволим себе иногда вместо сочетаний значение формы и характеристика формы говорить просто форма.].

Первые, как правило, выражаются в русском языке в сочетаниях существительных с прилагательными, ср. сочетания круглая голова, овальный череп, квадратные плечи, а вторым свойственно образовывать сравнительные или аппозитивные конструкции с названиями соматических объектов, ср. сочетания глаза как блюдца, ухо ракушкой. И геометрические, и негеометрические характеристики формы могут обозначаться прилагательными с формантами -образный, -видный, ср. яйцеобразная (или: яйцевидная) голова, трапецевидная мышца.

Среди геометрических значений формы выделяются такие стандартные значения, как ‘прямой’ (прямой нос), ‘круглый’ (круглая голова), ‘овальный’ (овальное лицо) или ‘квадратный’ (квадратные плечи). Эти значения, как правило, являются эталонными для соматических объектов – эталонными в том смысле, что такие значения соматические объекты должны принимать в норме. Например, в нормальной ситуации голова является круглой, а лицо – овальным.

Многие имена соматических объектов сопровождаются в предложениях прилагательными прямой и кривой, но в большом числе случаев эти прилагательные относятся по смыслу не к самому соматическому объекту, а к некоторой его части (или в другой, более «техничной» терминологии: синтаксическая сфера действия прилагательного часто не совпадает с его семантической сферой действия). Например, в сочетании прямой нос прямой является его часть, которая называется спинка, а в сочетании кривой рот кривизна характеризует губы (линию губ).

Прилагательные, обозначающие геометрические значения формы, в сочетаниях с названиями соматических объектов обладают рядом любопытных свойств. Их необычность проявляется по меньшей мере в двух отношениях.

Во-первых, прилагательные, обозначающие формы, часто получают нестандартную интерпретацию (стандартная интерпретация сочетания прилагательного, обозначающего геометрическое значение формы, например, круглый, с существительным Х – названием части тела выглядит как ‘Х в форме круга’). Например, сочетание квадратные плечи означает, что плечи образуют с рукой прямой угол; тем самым от идеальной квадратной формы здесь остается лишь информация об угле.

Во-вторых, нестандартными являются соотношения между именами геометрических значений формы. Особенно это становится заметным, если обратиться к примерам употреблений некоторых в прочих случаях антонимичных прилагательных. Например, сочетания прямой нос и кривой нос не являются антонимами, притом что в сочетаниях типа прямые зубы и кривые зубы, прямые ноги и кривые ноги или прямой забор и кривой забор они антонимичны. Действительно, нос мыслится как имеющий форму прямой линии, которая делит лицо на две симметричные части (косвенным подтверждением этому служат стилизованные изображения лица на детских рисунках, схемах или в используемых в интернет-коммуникации знаках-смайликах). Сочетания прямой нос и кривой нос оба фиксируют некоторое отклонение от этой линии, но в разных плоскостях, то есть эти сочетания отражают разные аспекты признака формы. Интересно, что представление о прямом носе создается у человека, который смотрит на лицо сбоку, а представление о кривом носе – у человека, который смотрит на лицо спереди. Кроме того, различными являются и сами кодируемые этими сочетаниями значения формы: прямой нос обозначает то, что часть носа образует прямую, не изогнутую линию (см. рис. 1), а кривой нос говорит об отклонении носа от прямой линии вправо или влево (см. рис. 2).