Кембриджская история капитализма. Том 1. Подъём капитализма: от древних истоков до 1848 года

Рынок, финансы и организация бизнеса

Торговля, как внутренняя в пределах города, так и торговля с внешним миром, греческим и не греческим, имела первостепенное значение для экономики Древней Греции. Особой чертой греческого города было существование двух институтов: агоры, или внутреннего рынка, и эмпориона, т. е. рынка, ориентированного на внешнюю торговлю (Bresson 2000: 263–307). Агора была рынком, куда каждый мог принести свою продукцию и свободно ее продать под защитой закона. В древнегреческих городах налоги были сравнительно невысокими, примерно 10 % на сельскохозяйственную продукцию. Это означает, что у крестьян и других производителей был стимул доставлять на рынок намного больше продукции, чем на Ближнем Востоке, где налоги были значительно выше. Греческие рынки обеспечивали более чем удобный выход для случайных излишков; они также давали стимул производителям сконцентрироваться на поставке конкретной продукции для конкретных рынков. Это означало, что с течением времени, хотя из соображений безопасности в изменчивом мире производство основных продуктов питания на фермах никогда не прекращалось, имела место реорганизация продукции с целью ее продажи на рынке. Когда-то популярное представление о греческом сельском хозяйстве, пораженном рутиной и неэффективностью и ориентированном только на самодостаточность, должно быть полностью забыто. Греческие фермеры прекрасно знали, как с выгодой использовать возможности рынка.

То, что было верно в границах города-государства, было тем более верно в отношении международной торговли. Международная торговля была чрезвычайно деятельна и играла ключевую роль в жизни городов. Она была важна также в установлении международного разделения труда. Уже в конце архаического периода (800–480 год до н. э.), а все больше и больше в классический период, растущее греческое население в самой Греции не могло прокормиться продуктами местного производства. Центр греческого мира (материковая и эгейская Греция) массово импортировал зерно из «новых миров», которые были созданы греческими колонистами в предыдущие столетия. Афины знамениты в этом отношении, так как их население во второй половине IV века зависело от импортных поставок зерна, которое составляло от двух третей до трех четвертей в общем объеме (Whitby 1998). Однако большинство других городов-государств южной материковой и эгейской Греции также массово ввозили зерно из Южной Италии, с Сицилии, из Кирены (Bresson 2011), Египта и черноморских районов. Для оплаты этого импорта греческие города продавали ценные товары, такие как масло, вино, ремесленные изделия и предметы роскоши, или платили серебром, которое добывали в больших количествах.

Демографический рост в Древней Греции был бы невозможен без этой сети торговых партнеров, которые продавали зерно, а также необработанные металлы и ткани. Доступ к «дешевому» импортному зерну (поскольку Греция никогда не смогла бы вырастить такое огромное количество зерна или других товаров, которые импортировала) также позволил Греции специализироваться на производстве высококачественной продукции. Будучи далекой от существования в форме закрытого общества, ориентированного исключительно на удовлетворение самых насущных потребностей своего населения, Древняя Греция приняла участие в первой «мировой экономике», основанной на торговле с дальними странами. Торговля с дальними странами существовала и до этого во множестве контекстов. Например, в ассирийской колонии Канеш в Анатолии в начале II тысячелетия до н. э.: олово и ценные шерстяные ткани ввозились из Ассирии в Анатолию, а золото и серебро вывозились в обратном направлении (Veenhof 1997: 338–339, Veenhof and Eidem 2008: 82–90). Дорогостоящие товары все еще были приоритетным предметом торговли с дальними странами в Месопотамии I тысячелетия до н. э. (Graslin-Thome 2009).

Специфика греческого мира заключалась в том, что благодаря морскому транспорту и высокоразвитой торговой сети торговля с дальними странами шла не только дорогостоящими вещами, но и оптовыми партиями потребительских товаров. Инициатива производства зерна (кроме Египта, который представлял собой другой мир, даже после того, как греки получили власть над этой страной в 332 году до н. э.), выбор производства всегда были в руках фермеров, вне зависимости от их социального положения. Кроме того, инициатива торговых путешествий всегда принадлежала частным лицам, хотя иногда города могли выступить в качестве частных покупателей, стремясь получить лучшую часть существовавших на международном рынке товаров. Однако даже в этом случае фактическая перевозка товаров всегда оставалась в руках частных лиц. Но торговцам был нужен как капитал, так и защищающая их правовая система. Греция и в этом отношении была удивительно прогрессивна.

Роль рынка в древнегреческой (и древнеримской) экономике по-прежнему вызывает среди ученых самые горячие споры. Вопрос о рынке самом по себе связан с вопросом о торговле с дальними странами, хотя вообще это разные вопросы. Разумеется, торговля с дальними странами представляется одной из самых очевидных форм успеха античной экономики. В самом деле, сейчас, по всей видимости, все согласны с тем, что в начавшемся в древнегреческом мире (и, как следствие греческого прорыва, во всем Средиземноморье) дальнем торговом обмене наблюдался устойчивый и значительный рост. Этот факт, даже при определенных недостатках, присущих способу косвенной оценки объемов торговли, раз и навсегда может быть доказан статистическими данными о кораблекрушениях в Средиземноморье с архаического периода до конца периода эллинизма (см. рис. 3.1 выше). Покупаться и продаваться могло все, от основных продуктов питания, таких как зерно, вино и масло, до более утонченных предметов, таких как керамика, мебель, оружие, одежда, духи и книги, а также необработанные материалы или полуфабрикаты, такие как железо, медь и свинцовые слитки, шерсть, древесина и мрамор. Свидетельства этой торговли на дальние расстояния, как в форме кораблекрушений, так и в виде археологических находок на суше и в письменных источниках, сейчас имеются в огромном количестве, и отрицать их значимость больше невозможно.

Это не означает, что древний мир Средиземноморья был рынком совершенным или единым, который можно сравнить с современным рынком. В самом деле, несмотря на торговлю с дальними странами, существование которой нельзя отрицать, очевидно также присутствие региональной специфики (о периоде эллинизма см.: Reger 2011). Что касается Рима, то спор об интеграции рынка развивается в основном в связи с величиной торговых оборотов и уровнем благосостояния участников торговли (Wilson et al. 2012). Следует также отметить, что, кроме затрат, связанных с уровнем развития технологий в то время, существенное различие между древним Средиземноморьем и сегодняшним миром заключается в том, что значительная часть товаров попадала на рынок в результате политических ограничений: так было, например, при персидских сатрапах или эллинистических царях, когда они продавали или иногда отдавали (что было еще хуже для рыночного равновесия) на международный рынок зерно, собранное ими в качестве дани. Конечно же, это сильно влияло на деятельность производителей, которые были включены в рыночную систему города-государства. То же самое происходило при массовом порабощении иностранных, как правило, «варварских» племен. Это оказывало мощное разрушительное действие на возможный «рынок труда».

Фундаментальным нововведением древнегреческого мира было создание нового денежного инструмента: отчеканенного ценного металла (Howgego 1990, 1995: 1-18; Kroll 2012; Meadows 2008; Schaps 2004). Кроме технической стороны этой системы и базовых требований, необходимых для ее введения (наличия обильных источников ценных металлов в области Эгейского моря), трансформация денег из необработанного серебра (которые использовались на Ближнем Востоке и в Греции до введения отчеканенных денег) в монеты означала радикальную трансформацию роли денег в общественных отношениях. В месопотамской и в целом в восточносредиземноморской традиции деньги были сугубо личной собственностью. Это был товар, избираемый партнерами в сделке, и его точный состав определялся главными участниками сделки. В этом отношении государство вело себя точно так же, как и любой храм, банкир или землевладелец. В греческом же мире отчеканенные деньги означали, что город присутствовал во всех сделках, что все сделки касались города и потенциально всех его жителей. Заключение сделок в городе означало использование только той валюты, которую город наделил статусом законного платежного средства. Таким образом, сфера дорогих сделок находилась под контролем города. Эти сделки теперь были социализированы: вместо объекта чистого сопоставления сил частных лиц они стали частью сети взаимного обмена, которая определяла греческий город (о позднеклассическом и эллинистическом периодах см.: Bresson 2005a). Именно это имел в виду Платон, когда в «Государстве» (2 зб9с-371е) определил греческий город как сообщество, члены которого постоянно заключали сделки друг с другом к обоюдной выгоде (Bloom 1991: 46–48).

Таким образом, в зависимости от региона с конца архаического или с классического периода и позже монеты стали основной формой денег в греческом городе. Чеканка монет началась с электрума, искусственного сплава золота и серебра, на западе Малой Азии во второй половине VII века до н. э. Эта интегрированная денежная система стала уникальным и радикальным нововведением в мире того времени (Bresson 2009). Позже, в первой половине VI века до н. э., возникли первые случаи употребления чистого золота и чистого серебра. Эти два ценных металла преобладали в наиболее важных сделках (где использовались тяжелые серебряные или даже золотые монеты). Более легкие серебряные монеты, и даже бронзовые монеты с фидуциарной стоимостью, впервые введенные во второй половине V века, использовались даже в самых мелких сделках. Этот гибкий инструмент дал возможность инвестировать, например в торговлю или иной коммерческий бизнес (очень прибыльную деятельность в случае успешного путешествия).

В широком контексте скорость обращения капитала позволила финансировать любую деловую операцию. Так было в границах города, а также за его пределами, поскольку монеты с международным признанием стоимости (греки называли их «греческими деньгами») позволяли осуществлять быстрый и удобный перенос стоимости. Не подлежит также сомнению, что деньги в форме монет были инструментом государственного строительства и нового режима сбора налогов (von Reden 2007: 58–83; 2010: 18–47).

Кроме того, кредиты, выдаваемые напрямую отдельными людьми, группами «друзей», банками или святилищами, эффективно способствовали деловой активности (Chankowski 2011; Cohen 1992: 111–189; Gabrielsen 2005; Millett 1991: 109–217). Греческие города-государства в обычном порядке занимали средства, как внутри, так и вне своих границ (Migeotte 1984). Следует подчеркнуть, однако, что торговли долговыми инструментами не было ни в отношении частного, ни в отношении государственного долга (Andreau 2006). В этом, конечно же, заключается поразительное отличие от Европы Нового времени (Brewer 1989).

Исследователи деловых партнерств в мире греческих городов раньше сетовали на примитивность этих деловых партнерств. Отсутствие капиталистической фирмы, с ее развитой организационно-правовой формой, партнерством с ограниченной ответственностью и юридическим лицом предприятия, могло служить достаточным доказательством отсталости античной экономики. Те же самые замечания обыкновенно делались об отсутствии бухгалтерской системы двойной записи – единственной системы, с помощью которой можно измерить прибыльность капитала.

Действительно, современного типа капиталистической фирмы не существовало в Античности, ни в Греции, ни позднее в Риме. Нам даже следует отметить, что, будучи очень далеки от попыток создания постоянных организаций, предприниматели прилагали все усилия к разбиению своих предприятий на независимые друг от друга части. Например, вместо создания крупных коммерческих фирм партнеры соглашались сотрудничать только на основе единовременного предприятия. В нем могло участвовать множество инвесторов и один или несколько активных партнеров (торговцев и судовладельцев). Но они собирались вместе для одного путешествия и одного предприятия. После того как прибыль была разделена, обязательства, созданные контрактом, аннулировались. Для существования структуры подобного вида могло быть множество причин.

По знаменитому определению Коуза, капиталистическая фирма, в первую очередь, определяется как альтернатива координации производства и распределения через внешние рынки (Coase 1937). Однако, парадоксально и в отличие от средневекового мира, обращение к рынку в Античности было настолько простым, что не усматривалось необходимости в строительстве постоянных фирм в строгом смысле этого слова. Инвесторы могли заключить договор с рядом различных предприятий и таким образом минимизировать риски и максимизировать прибыль, наилучшим для себя образом выбирая объекты для инвестиций. Поскольку эти сделки можно было рассматривать как последовательность отдельных сделок, рассчитать доход на вложенный капитал было просто. Здесь не возникало необходимости в сложных бухгалтерских расчетах, которые были обязательны для средневековых торговых фирм, в первую очередь, потому, что только при условии точного бухгалтерского учета было возможно распределение прибыли между партнерами фирмы. Однако любопытно также, что они не представляли собой концентрированных форм организации, которые можно наблюдать уже в начале II тысячелетия до н. э. в ассирийской колонии Канеш (Veenhof 1997; Veenhof and Eidem 2008: 90–93). Греческий бизнес действовал в совсем других институциональных рамках, был географически более разнообразен, но при этом имел сравнительно хорошие правовые гарантии и его организация была менее концентрированной и более фрагментированной, однако поэтому и более гибкой.

Если мы хотим найти «фирмы» в Античности (хотя и часто только с одним собственником), то это сделать несложно. Их следует искать в основном (но не исключительно) в сельской местности, где на крупных фермах работали рабы. Внутри фермы рынок переставал существовать и рабы должны были подчиняться приказам, как солдаты в армии. Действительно, рынок создавал условия для существования фирмы, так как, с одной стороны, здание фермы, орудия и работников можно было купить на рынке, а с другой стороны, ферма производила продукцию для рынка. Инвестиционный капитал можно было взять в долг, что делало ферму абсолютно «капиталистическим» предприятием. Однако на повседневной основе, и это является ключевым отличием от современного капиталистического мира, фермер не обращался к рынку. Будучи далек от него, он делал все возможное для того, чтобы к нему не обращаться. Притом что кредит является центральным явлением в деятельности современной капиталистической фирмы (будучи необходимым для покупки сырья или инвестиций, требуемых данным контрактом), он не играл никакой роли в производственной деятельности античной фирмы, где фермер или его агент изо всех сил старались произвести на ферме все что только можно (например, семена, орудия, продукты, тягловый скот и т. д.) и максимизировать денежный доход от продажи урожая (Bresson and Bresson 2004). Именно поэтому бухгалтерия не развилась так, как в позднее Средневековье или Новое время. В греческом мире, однако, возникла изощренная бухгалтерская система одинарной записи, как можно видеть на примере крупных поместий в Египте Птолемеев или на Делосе, для управления крупными и сложными финансовыми операциями святилища Аполлона.

Рабство и другие формы принудительного труда

Рабство также является совершенной иллюстрацией специфического вида ограничения, которое античное государство накладывало на рынок. Образ рабства долгое время связывался с отсталыми и неуклюжими формами экономики. Ничто не могло бы быть столь далеко от истины. В действительности, практиковавшаяся в Древней Греции форма рабства, традиционно называемая системой рабского труда[14 - Англ. «chattel-slavery», т. е. человек рассматривался как движимое имущество – «chattel». – Прим. пер.], была не только совместима с ориентированной на рынок экономикой и интенсивным ростом, но только в связи с ней имела смысл.

По общему признанию, в материковой Греции в течение некоторого времени существовали различные формы принудительного труда. Первым его видом (хронологически первым в реальном применении) был труд крестьянских общин, которые должны были работать на земле своего господина (Garlan 1988: 85-106). Это была форма коллективной зависимости, как и в хорошо известном случае спартанских илотов (Hodkinson 2008). Этих крестьян нельзя было продать на рынке. Но их зависимость переходила по наследству. Это была система, в течение долгого времени преобладавшая в Южной Греции, в традиционных городах Спарты и Крита. Эти города характеризовались слабой связью с рынком, среди прочего в связи со своим желанием (в разной степени) отгородиться от международной торговли. Однако этой традиционной модели противостояли города, организованные по афинской модели, при которой каждый город объединял свою территорию, собирал вместе свои ресурсы и создавал ниши внутренних рынков. В этих городах основу труда составлял труд рабов, которых покупали и продавали на международном рынке, в то время как любая форма рабства для местного населения была запрещена. Чаще всего рабы поступали с негреческих, «варварских» территорий вокруг Эгейского моря или дальше от него (Garlan 1988: 45–55). Очевидным образом, эта система сохранялась благодаря фактору силы – в основе которого лежала эффективная военная организация свободного населения, ядро которого составляли граждане. Доля рабов в общем населении всегда была предметом дискуссий. Точно известно одно: в самых развитых греческих городах классического и эллинистического периодов рабство было массовым явлением. Рабы были заняты во всех возможных видах деятельности, как это можно видеть на примере Афин (Fisher 2003: 34–78). Они работали в сельском хозяйстве как на семейных фермах, так и (в большем количестве) в хозяйствах, которые специализировались на массовом производстве, ориентированном на рынок (особенно в изготовлении масла и вина, где требовалось много рабочей силы). То же самое относится к добыче полезных ископаемых (которое, учитывая производственные условия того времени, было сопряжено с многочисленными человеческими жертвами), а также к укладке камня и всем формам ремесла, от керамики до текстиля и изготовления оружия. Рабы также могли использоваться в качестве секретарей, учителей и управляющих, женщин обычно принуждали к проституции. Свободные работники также присутствовали во многих областях и трудились бок о бок с рабами, что можно было наблюдать на общественных стройках (Feyel 2006). Однако не должно быть сомнений в том, что после архаического периода – по крайней мере в самых развитых греческих городах, богатых капиталом и торговыми сетями, – основная часть общего объема продукции как в сельском хозяйстве, так и в ремеслах производилась рабами.