Морские досуги №2

Ну, в общем-то, все завершилось хорошо. Отсидели, каждый свое. К сессии допустились (надо отдать должное нашим преподавателям, отнеслись с пониманием. Когда бегали сдавать зачеты к сессии и преподаватели узнавали за что мы сидели на губе – смеялись и сразу ставили зачеты). Сессию сдали. В отпуск поехали (а отпуск для курсанта это святое).

На кап. 1 ранга Тура я и тогда не обижался, а теперь и подавно. Благодаря отсидке приобрел хорошего друга Эльдара. Мы до сих пор вместе, и я его считаю вторым крестным отцом своей дочери (мусульманина!..), первый крестный – Юрка Литвинов, он её и в церкви крестил.

Кстати, хотим с Ильдаром собрать всех арестантов с нашей камеры. Гунара Дрейска адрес есть. Я у него в Риге был в гостях, вместе с женой, уже лейтенантом в 1987 году. А вот Юру надо найти. Как думаете, можно где-то в архиве найти регистрационную книгу Севастопольской гауптвахты за 1985 год? Или еще что посоветуете? Может какие-то запросы в архивы?

Ну вот и все.

Ребенок мой благополучно вырос, уже скоро 25 лет, закончила юридический факультет одного из московских ВУЗов, работает в одном из Федеральных агенств. Живу я в Москве. С Эльдаром Калимулиным работаю в одной компании (Я под его чутким руководством – он "в законе", ведь на 2 суток больше отсидел!). Записку об аресте, кстати, я храню:

P.S. Второй и уже последний раз я сидел на губе уже офицером. Капитан-лейтенантом в славной базе в бухте Павловского. Был начкаром на губе и у меня сбежал арестованный матрос, а конвойный, плесень подкильная, стрелять не стал. Может это и к лучшему – стрелять в человека непросто, и сейчас этот матрос где-то живет и радуется. Сейчас вот думаю, как классно, что конвойный не стрелял (почти как у Высоцкого: "Но был один, который не стрелял…"). Пусть его… Зато греха на душе моей нет. Мне не жалко, отсидел 10 суток (объявил нач. Гарнизона). (Кстати, помню комендант гарнизона был майор, недавно к нам переведенный из Германии. Пытался он меня заставить заниматься строевыми с матросами. Я несколько часов ими покомандовал, а он смотрит из своего окна на 2 этаже. Ну я тогда и сочинил строевую песню на мотив "Три танкиста…". Помню, что-то там такое: "Над губою тучи ходят хмуро, комендант в окно свое глядит, всём известно в мире – пуля-дура, Без разбора в цель она летит!.." Ну и ещё что-то в таком же ключе – про губу, коменданта, порядки и вообще. Заставил матросов выучить наизусть. И на другой день начал их гонять со строевой песней. Сначала комендант не понял, видимо слов не разобрал – подумал, что мы поем: "Три танкиста, три веселых друга…", даже похвалил за инициативу. Потом вслушался, и больше я строевыми не командовал. Спал в камере.). А матросика так и не нашли. Он был с Украины, а уже тогда началось отделение самостийной Нэньки. Как потом удалось узнать, у него все было подготовлено – гражданка, продукты, деньги, билеты и он благополучно убыл на Родину. В те времена просто отправляли личное дело в военкомат по месту жительства (я имею в виду сбежавших матросов из ранее братских союзных республик, а теперь республик ближнего зарубежья) и все. Ну и ладно. Обидно только то, что где-то месяца через три офицерам отменили дисциплинарное наказание арестом на гауптвахте. Так что я был одним из последних могикан.

Опанасенко Сергей Владиславович.

Родился в 1963 году. В детстве хотел стать танкистом, моряком и пограничником. Позже увлекся романтикой строительства БайкалоАмурской магистрали и даже окончил Ворошиловградский строительный техникум транспортного строительства. Но тяга к морю пересилила прочие, и он успешно закончил Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Служил на атомных ПЛ в Приморье. Уволился в 2003 году. Капитан 2 ранга запаса.

https://www.litres.ru/sergey-opanasenko/

Сергей Балакин

Правдивая история Нагле-Брехта фон Дриссеншухера, героя рейха

I

Это была поистине аннальная речь, поскольку впоследствии она вошла в анналы высокопарнографии орального искусства Третьего Рейха.

– Дойче матрозен унд офицерен! – визгливый тенор гросс-адмирала Вольфинда Кальсонбрюхера, усиленный и трансформированный репердуктором «Телефукен», раскатисто рокотал над портовой площадью Фюрерхафена. – На вас выпала свыше, – он многозначительно ткнул пальцем в небо, – глубочайшая… нет, высочайшая честь восславить своими самоотверженными подвигами неколебимое могущество великого Фатерлянда! Ваша беспримерная доблесть, беззаветная храбрость и беспощадная буйность…

Измученный нарзаном и абстинентным синдромом шаланден-фюрер Дриссеншухер слушал гросс-адмирала в пол-уха и смотрел на него в полглаза, но с полуслова понял: хреновый ему предстоит поход!

Тем временем толстый Кальсонбрюхер, носивший титул главкома морских сил всех Индий, Америк и рек Сибири, продолжал:

– Ваш чудо-корабль неспроста назван в честь великого пса-рыцаря Блинденахера – того самого, что во времена кайзера Гороха разгромил неразумных хазар в морском бою на Чудском озере. Вам предстоит приумножить подвиги славного предка и отсечь змеиные головы врагов Рейха разящим мечом Нибелунгов! Зиг хайль! Слава экипажу карманного линкора «Адмирал Блинденахер»!!!

Звонкое эхо позволило себе не согласиться с оратором.

Выписка из истории болезни. Нагле-Брехт фон Дриссеншухер, член НСП(б) с 1917 года. Из потомственных арийцев. Характер средневзвешенный нордический. Аморально неустойчив. Непримирим к врагам Рейха, неукротим в борьбе за идеи и неисправим в личной жизни. Страдает профессиональными морскими болезнями: манией преследования, трюмной клаустрофобией и хронической торпедофилией.

Фон Дриссеншухер был крепко пропит… пропитан морем и обласкан славой. В своей жизни кем он только ни был: штурманом, гетманом, шкипером, капером, опером… Он ловил треску, кильку, террористов, коммунистов, раков в Скагерраке, а когда ловить стало нечего, нанялся боцманматом на стоявший в порту эсминец. В Кригсмарине его ждала блестящая кригс-карьера. В тридцать девятом он отличился в неравном бою с польским тральщиком, а во время «странной войны» совершил много странных подвигов, за что был удостоен дубового креста с железными листьями. А также именного «парабеллума» с надписью: «Мочи их всех!». Шаланден-фюрера Дриссеншухера прочили в командиры флотилии «М&Ж-ботов», однако его подвело пристрастие к «грюн шлангу», то есть «зелёному змию». Из-за чрезмерного увлечения горячительными напитками бедного Нагле-Брехта разжаловали сначала в шнапс-капитаны, а затем – в вакхмистры. Лишь когда в морском штабе начали готовить операцию по разгрому англосаксонской плавучей гидры в Южной Атлантике, героя нашего рассказа экстренно восстановили в звании и назначили командиром гальюнно-отстойной службы новейшего карманного линкора «Адмирал Блинденахер».

После вдохновляющего напутствия гросс-адмирала неопохмелённый экипаж угрюмо поднялся с бодуна на корабль. Уже через два часа карманный линкор вышел в море в сопровождении двух охранителей, трёх блокадопрорывателей, четырёх очковтирателей и одного сетебонозаградителя. Эскадре предстояло скрытно пройти мимо патрулей Джона Буля с его бультерьерами, временно раствориться в туманах и просторах Атлантики, а затем материализоваться в постоянную головную боль и острую сердечную недостаточность для врагов Рейха. Чтобы ввести неприятеля в заблуждение, недоумение и полное офигевание, карманный линкор замаскировали под парагвайский ледокол «Дон Педро III», для чего на нём установили фальшивую дымовую трубу, а на корме соорудили бутафорскую арену для корриды.

Командир карманного линкора унтер-адмирал-цур-зее Герхард-Рок Поппенбах говорил, что «наш рейдыр» проскочит сквозь дыры в блокадных силах, как рюмка холодной водки через лужёную глотку боцмана Шлюхта. Нагле-Брехту сравнение не понравилось: он знал, что боцман Шлюхт из рюмок водку не пьёт.

Плавание началось прескверно. Уже на траверзе маяка Факенбоген на лысину Дриссеншухера нагадили бакланы, он выхватил «парабеллум» и сбил пару штук. Одна из «штук» случайно угодила в «У-бот» с прямым пятизначным номером, который с тех пор отключён или находится вне зоны действия «волчьей стаи».

Удручённый Нагле-Брехт поскользнулся и впал в депрессию. Ему вспомнился родной Швайнемайнебург, звонкие трели вальдшнепов и раммштайнов, клумбы с розенкранцами, гамбургеры с ромштексами и белокурая бестия – грудастая дас ист фантастиш фройляйн Грехен… Временами Дриссеншухера, вопреки его статусу героя, обуревала ярко выраженная ностальгия по прошлому и аллергия по настоящему…

– Дранг нах вестерн, 12 румбов! – шёпотом скомандовал унтер-адмирал Поппенбах, и ведомый им карманный линкор вместе со своей ржавой свитой, сохраняя полное безмолвие, нырнул в глубокую ночную мглу. М-м-м… Глупо надеясь обвести противника вокруг безымянного пальца, карманный флотоводец с помощью тумана, радиообмана, светомаскировки, покровительственной окраски, дымовых и чумовых шашек попытался прокрасться мимо вражьего патруля. Тру-ля-ля!.. Коварные англосаксы уже были в курсе о курсе «дранг нах…», в то время как рыцари Кригсмарине не догадывались, что облучены радаром, обручены со смертью и обречены на скорую гибель. Адмиралы «туманного Альбиона» самозабвенно плели свои сети, строили козни, расставляли ловушки и капканы.

II

Третьи сутки за немецким отрядом гнались вашингтонские крейсера, эсминцы-семёрки, ливерпульские четвёрки, техасские рейнджеры, сталинские соколы и неуловимые мстители. Желая запутать преследователей, герои Рейха петляли, ныряли, посыпали кильватерную струю стиральным порошком, заметали следы глубинными бомбами и злили неприятеля радиомычанием. Созданный германским гением «Адмирал Блинденахер» превосходил противников пронырливостью и изворотливостью. Кроме того, грозный корабль имел повышенную остойчивость, заносчивость, живучесть, плавучесть, прыгучесть, бегучесть, колючесть и кусачесть.

Тем не менее кольцо вокруг немецкого рейдыра сжималось. Эскадра адмирала Рожерхама заходила с норд-оста, а флотилия коммодора Дрючинга – с фор-марса. Стая легавых эсминцев преследовала карманный линкор, чуя его национал-социалистический дух за 40 вёрст (примерно 20 миль). За ней, как похоронная команда, ковыляли тральщики, катера-добивальщики, суда-могильщики и прочие килекторы.

Наконец, час «Ч» настал. Развернулись артустановки, загрохотали 16-дюймовки, захохотали пом-помы, там-тамы, бум-бумы и хип-хопы, заговорили эрликоны, заголосили клерикалы, завопили сирены и мурены. Противники словно с якорной цепи сорвались – во все стороны полетели осколки, опилки, ошмётки, огрызки и окурки. Из пробоин вырывались огонь, дым, кровь, пот и слёзы.

На квартердеке британского крейсера «Йорк-Дебошир» царил кавардак. Лейтенант Нэлливай обнаружил недостачу 12-фунтовой пушки, которую накануне один воррент-офицер с выгодой продал в порту за 20 фунтов (на то он и воррент). Сэр Нэлливай рвал и метал, и рваный металл превращал его коллег в калек.

По кораблю пронёсся слух, что немецкий снаряд разрушил судовую церковь, судовой паб и судовой ломбард. Из церкви пожар перекинулся в зал судового суда. Огонь потушили, но все заведённые на членов экипажа уголовные дела сгорели… «Правь, Британия, морями!» – восторженно заорал находившийся под следствием и под кайфом расчёт носовой башни. Но, пыхнув и выстрелив в упор, он впопыхах не закрыл затвор. Последствия были ужасны: башню снесло, крыша съехала, понты отвалились, винты застопорились. Вместо драйва вышел полный дрейф… Бедный «Йорик»! Огонь проник в его пороховые погреба, и крейсер, словно необъезженный мустанг, встал на дыбы, а затем нырнул в воду, как дельфин. Лишь густое облако смачного английского мата долго клубилось над местом гибели несчастного корабля…

Но это ещё не всё. Эскадренный миноносец «Интерпид» пытался делать хорошую мину при плохой игре. Однако хорошая мина прошла мимо. Он хотел выпустить ещё одну, но пошёл ко дну. Ну и ну…

На карманном линкоре каждый потопленный корабль зарвавшегося и оттого взрывавшегося противника провожали необузданным весельем – криками, тостами, рейнвейном, тирольскими напевами, куплетами ненормативного фольклора и плясками декоративного фольксштурма. Апофеозом ликования стало ритуальное линчевание на юте заранее припасённого еврея.

Тем временем к соединению адмирала Рожерхама подошло подкрепление. Это были супер-пупер-дредноут «Ройял Спирит» и криволинейный крейсер «Принс Даун». Для немецкого карманного линкора наступили критические дни. Особенно после того, как два британских тысячефунтовых снаряда сделали ему «армор-пирсинг», то есть «панцер-дуршлаген». Зеемайстеры ответным залпом осушили фляжки с «Егермейстером», надеясь, что их противник умрёт от зависти. Но их надежды были тщетны.

Унтер-адмирал Поппенбах пытался вызвать по телефону ФЛАК-капитана фона Груббе, но телефон только фонил и хрипел. А возможно, фонил и хрипел сам фон Груббе. Грубо выругавшись, командир приказал боцману Шлюхту спускаться вниз и забивать баки деревянными чаками.

В облаках на горизонте промелькнула тень. Храбро вылезшему на палубу с «Лейкой» и блокнотом Дриссеншухеру почудилось, будто это летучий голландец. Но всё оказалось хуже: это были летучие американцы. Как водится, янки начали бросать бомбы налево и направо, в своих и чужих. Им вообще всё было по барабану, саксофону, банджо и чикагскому пианино. И хотя карманный линкор получил три прямых попадания, в то время как криволинейный «Принс Даун» – одиннадцать, немцев такой счёт вряд ли утешил. Контуженный взрывом Дриссеншухер лишился «Лейки», майки, монокля, левого глаза и чувства собственного достоинства вместе с самим достоинством. Были сбиты гафели и трюфели, в трюме тлели трюмсели, ныли бюргеры, искрили кабели… Лишь злые, как крюгеры, дембели поучали люмпенов, швыряя в них бугели и нагели.

Командир «Адмирала Блинденахера» осознал, что дело идёт к концу. У линкора прохудились накладные карманы, через их прорехи фонтаном хлестала вода. Залило кингстоны, параваны и кабестаны. Вышли из строя коллекторы, дефлекторы, пеленгаторы и дегенераторы. Пропульсивная установка больше не пропульсировала. Разбитые дальномеры что-то мерили, но им не верили, а из прицелов не осталось ни одного целого. Унтер-адмирал Поппенбах бегал по палубам и с помпой под мышкой ободрял экипаж. У обречённых моряков оставался последний шнапс. Когда и он кончился, им раздали спасательные жилеты и смирительные рубашки. Тайно засланный в логово врага Штирлиц вылез из угольного бункера, смыл грим и запел «Варяга».

Туша карманного линкора, словно жареный кабан на вертеле, перевернулась вверх распоротым брюхом, из которого извергались проклятья вперемешку со звуками германского гимна. Отчётливо запахло жареной печёнкой. Корабль помахал напоследок ахтерштевнем и скрылся в пучине. Пучина вспучилась, поперхнулась, но всё же поглотила жертву. Не спасся никто – только барахтавшегося на поверхности Штирлица подобрала вынырнувшая из глубины счастливая «Щука»…

Дорого (вери экспенсив!) обошлась англичанам эта виктори. Полгода Королевский флот зализывал раны – корабли проходили докование, килевание, кренгование, латание обшивки и затыкание дыр. Кто «Ривер» чистил весь избитый, кто ствол у «Бофорса» менял…

Превращённый заокеанскими «дурзьями» в дуршлаг, обугленный, но непобеждённый «Принс Даун» с трудом дополз до спасительного залива Фёрт-оф-Кайф, где выбросился на берег. Его командир кэптен Слив Спам был худ, как Худ, и бледен, как леди. На палубу вышел, а палубы нет… Добравшись до берега вплавь, он в ближайшей таверне заказал порцию фиш-энд-чипс и 18 стаканов виски.

Три недели «Владычица морей» оплакивала павших героев и падших дезертиров…

III

Когда душа Нагле-Брехта фон Дриссеншухера – мокрая, скукоженная, испачканная мазутом, алкоголем, никотином и грязными помыслами – предстала перед апостолом Петром, тот уделил ему не больше тридцати секунд. Мгновенно оценив всевидящим оком коэффициент греховности новопреставившегося, он направил его на службу в 33-е кочегарное отделение Главка термодинамического исполнения наказаний лютеранского департамента ада. В круг обязанностей нового работника входило поддержание постоянной температуры кипения в котлах с машинным маслом и нечистотами, в коих, между прочим, варились души его непосредственных начальников, в том числе гросс-адмирала Кальсонбрюхера.

Бывший шаланден-фюрер работает штатным адским кочегаром-сантехником по сей день. И будет работать вечно.

Балакин Сергей Анатольевич

Родился в 1957 г. в Москве, с 1963 г. живёт в Химках. В 1979 г. окончил механический факультет Московского института инженеров железнодорожного транспорта, в 1985-м – факультет художников печати Университета рабкоров им. М.И.Ульяновой. Работал инженером, старшим научным сотрудником, затем редактором в журналах «Моделист-конструктор», «Морская коллекция», «Морская кампания», «Морской сборник», «!Оcean» и других. Автор трёх десятков книг, брошюр, многочисленных статей и иллюстраций по истории флота и кораблестроения, а также романа в жанре саркастической альтернативной истории «Союз Трёх Императоров» http://www.morkniga.ru/p833064.html).

Стихи автора можно прочитать здесь: http://www.stihi.ru/avtor/morkol Рисунки и немного живописи: http://himkiart.ru/picture_m.php?pap=balakin&jj=0

Сергей Акиндинов

Мнемоника

Из цикла «Голландия!!!»