Литературный журнал «Будни»

Сергей подошёл к трюмо, придирчиво осмотрел себя. Рубашка немного помятая. Ладно, сойдёт. Главное, носки свежие надел.

Из кухни шёл приятный аромат жареной картошки и грибов. Сергей на цыпочках подошёл к кухонной двери и, чтобы не отвлекать Светлану, слегка выглянул. Он думал, что же ей сказать такое приятное, чтобы поднять настроение. Но тут Светлана сняла сковородку с плиты и – бух, уронила содержимое на пол. Сергей быстро юркнул в комнату, сделав вид, что никуда не выходил оттуда. Светлана ойкнула.

– Что-то случилось? – спросил Сергей.

– Нет, ничего! – бодрым голосом ответила девушка.

Она не знала, что делать. Так разволновалась, что уронила картошку из сковороды на пол. Она посмотрела на дверь. Кажется, Сергей ничего не видел. Она быстро лопаткой собрала с пола картошку в фарфоровую миску, сверху посыпала зеленью. Пятно на полу протёрла тряпкой: «Так, ничего не заметно».

Сергей сидел и внутренне смеялся. Ему почему-то было смешно. Но не подал виду, когда Светлана торжественно внесла миску с картошкой и поставила на столик.

– Пахнет вкусно! – сказал Сергей.

– Я старалась, – скромно ответила Светлана.

– Светочка, а что это? – он указал на небольшой кусочек луковой шелухи, попавшей в миску, очевидно, с пола.

– Это? Это… это я иногда добавляю для запаха и цвета. Знаешь, луковая шелуха даёт блюду приятный золотистый цвет. Такой, знаешь ли, нюанс.

– Да? Интересный нюанс.

– Бабушка научила, – соврала Света. – Я сейчас тарелки принесу.

– Не надо, не уходи, – сказал Сергей проникновенно. – Когда я вижу тебя, мне даже есть не хочется.

– Но как же…

– Знаешь, я буду читать тебе стихи. Ты любишь поэзию?

– Да, конечно.

И Сергей стал читать. Света во все глаза смотрела на него.

А есть ему всё-таки хотелось. Но картошку он точно не будет есть. Он уже прочитал несколько произведений, когда дошёл до Гейне:

За столиком чайным в гостиной
Спор о любви зашёл.

– Серёж, может, тогда чаю? У меня вкусные кексы есть, а?

Сергей кивнул и продолжал громко, чтобы и на кухне было слышно. Когда он дошёл до строк:

– Любовь – это страсть роковая! —
Графиня произнесла
И чашку горячего чая
Барону, вздохнув, подала, —

тут вошла Светлана с чаем.

– Как кстати, – сказал Сергей. – Прямо как у Гейне.

– Это так романтично! – вздохнула Светлана. Она не очень любила поэзию, но ради любимого парня готова была слушать всё.

– А какое твоё любимое стихотворение? Какого поэта? – спросил Сергей.

Светлана стала лихорадочно вспоминать поэтов. Пушкин, Лермонтов, Некрасов – всё не то. Из современных бы. Но, как нарочно, ничего не вспоминалось.

Сергей запивал кексы чаем с лимоном.

– Я Лермонтова люблю, – сказала Светлана.

– А что именно? – не унимался любитель поэзии.

– Это… «Смерть поэта».

Светлане было стыдно, но она ничего другого не могла вспомнить.

– Сильное произведение, – кивнул Сергей с набитым ртом.

– Да, очень эмоциональное. А ты стихи сам пишешь? – она подняла свои голубые глаза на Сергея.

– Да, иногда, – немного сконфузился молодой человек.

– А почитаешь мне?

– Как-нибудь в другой раз, ладно?

Он взял её за руку и пристально посмотрел в глаза. Но тут, как нарочно, зазвонил телефон, и Сергею пришлось отвечать.

– Что? Срочно? Куда? – глаза его округлились.

Света с тревогой смотрела на него.

– Что-то случилось? – спросила девушка.

– Да, знаешь ли, в общаге чуть пожар не случился. И прямо в нашей комнате. Надо срочно бежать. Извини, так приятно было сидеть с тобой в уютной атмосфере, но…

– Конечно, я понимаю. Ничего, я ещё раз могу картошку поджарить, если хочешь.

Но Сергей уже открыл дверь. Помахав на прощание рукой, он побежал по лестнице.

– Хороший парень, – вздохнула Светлана. – Постеснялся картошку есть. А сколько стихов знает!

Она долго размышляла, оценивая своего нового знакомого, а потом решила позвонить своей подруге Рите.

– Ты не представляешь, кто у меня был в гостях! – поделилась она.

– И кто? Кстати, у меня сейчас тоже гость сидит, картошку ест, – шёпотом сообщила она подруге. – Сказал, что никогда не ел такой вкусной. Представляешь? И стихи читает. Гейне. Я такого поэта и не знаю, к своему стыду.