80 лет Центрально-Азиатской экспедиции Н. К. Рериха. Материалы Международной научно-общественной конференции. 2008

Выдающимися путешественниками, внесшими вклад в отечественную и мировую науку в XVIII–XIX веках, были ученые – члены Российской (Петербургской) академии наук. Имена академика П.С.Палласа, профессора С.Г.Гмелина, погибшего в возрасте 29 лет в плену у дагестанского хана, И.Ф.Крузенштерна, Ф.П.Литке, Ф.П.Врангеля, П.И.Кеппена, К.Ф.Кесслера, В.Ф.Брандта, Ф.В.Овсянникова, К.М.Бэра, В.О.Ковалевского, А.Ф.Миддендорфа, Н.Н.Миклухо-Маклая, Н.А.Северцова, О.А.Федченко, Н.В.Ханыкова, И.Д.Черского, А.А.Бунге, Л.И.Шренка, И.Г.Вознесенского, а позже – Н.М.Пржевальского, П.К.Козлова, П.П.Семенова-Тян-Шанского, Г.Н.Потанина, которых лично знал Н.К.Рерих, и многих-многих других отечественных путешественников-первооткрывателей составили золотой фонд отечественной географической науки, принесли ей славу и заслуженное признание[6 - Из более 600 изданий академической серии «Научно-биографическая литература» многие посвящены научным биографиям выдающихся путешественников, российских и зарубежных. Краткие сведения приведены в книге [21].]. Это было настоящее созвездие первопроходцев, в традициях которых в конце XIX – начале XX века формировалась личность историка, археолога, художника, в будущем возглавившего Центрально-Азиатскую экспедицию, – Николая Константиновича Рериха.

Возвращаясь от путешествий к экспедициям, можно сказать, что они снаряжались всегда для выполнения целевых научных, экономических или оборонных (военных) задач. Организации крупной экспедиции или серии более мелких предшествовал этап составления и утверждения их программ. Утверждались они в Российской империи на самом высоком уровне – непосредственно царем. Он же утверждал и начальника экспедиции. Так было с большинством экспедиционных плаваний И.Ф.Крузенштерна, Ф.П.Литке, Ф.П.Врангеля и других выдающихся российских мореплавателей. То же самое относится и к организации российских академических экспедиций XVIII–XIX веков, во главе которых стояли крупнейшие российские академики И.И.Лепехин, П.С.Паллас, С.Г.Гмелин, К.М.Бэр, А.Ф.Миддендорф, В.М.Север-гин, С.П.Крашенинников и многие другие известные ученые. Некоторые экспедиции утверждались министрами: государственных имуществ, морским и военным, а после организации Императорского Русского Географического Общества (ИРГО) в 1845 году – президентом ИРГО, который назначался из членов императорской фамилии (с момента создания ИРГО его президентом был сын императора Николая I великий князь Константин, а высшей наградой, присуждаемой Географическим обществом, была золотая Константиновская медаль.

Таким образом, все сколько-нибудь значимые российские экспедиции, как и большинство зарубежных, организовывались, снаряжались и финансировались государством, а также пожертвованиями купцов и промышленников и преследовали государственные и национальные интересы. Упомянутая нами Каспийская, а затем и Аральская экспедиции К.М.Бэра 1853–1857 годов и 1862 года и другие, им подобные, предпринимались для подъема рыболовства на Каспийском, Аральском, Балтийском морях и внутренних водоемах России. Но мировое значение Каспийской экспедиции, как крупнейшей комплексной научной экспедиции XIX века, руководимой гениальным ученым-естествоиспытателем, далеко вышло за пределы решения прикладных рыбохозяйственных задач.

И еще одно немаловажное, а может быть, и одно из главных обстоятельств. Организация географических и крупных комплексных экспедиций и участие отобранного контингента исследователей в их составе рассматривались как особая честь и признание заслуг ученых и мореплавателей-первопроходцев. О них писали в газетах, их восторженно принимали соотечественники, или скорбели об их безвременной кончине. Успешное завершение дальних плаваний или сибирских экспедиций расценивалось в обществе как национальная гордость, а руководители экспедиций и мореплаватели входили в пантеон славы и мужества лучших сынов Отечества. Так было не только в России, но и в других странах – вспомним всемирно известные имена: Нобелевского лауреата Фритьофа Нансена, Роальда Амундсена, Роберта Скотта, Александра Гумбольдта, Уильяма Кларка, Жака Кусто, Джеймса-Кларка Росса, Эрнандо Сото и других первопроходцев – их имена вписаны золотыми буквами в скрижали истории.

Рассмотрим с этой точки зрения организацию, подготовку и проведение Центрально-Азиатской экспедиции Н.К.Рериха. Для нас, изучающих творчество и наследие Рерихов, несомненно, что она несла в себе многие общие черты, свойственные ряду крупных экспедиций. Но в ней не было знакового национально-государственного начала, программа ее исследований не была известна научному и культурному сообществу, финансировалась она преимущественно из американских и собственных (Н.К.Рериха) источников и шла под американским флагом. Как можно видеть из путевых заметок (дневниковых записей) Н.К.Рериха, он довольно часто подчеркивал основную цель экспедиции как чисто художественную [22, 24–26]. Теперь мы знаем, что эта цель экспедиции не была единственной, но о других ее целях Рерихи предпочитали никому не сообщать. В силу известных сложившихся обстоятельств о точном маршруте экспедиции также не сообщалось. Первые экспедиционные поездки в Сикким и Бутан, составившие, по мысли Н.К.Рериха, первые этапы целостной Центрально-Азиатской экспедиции (ЦАЭ), по времени были разорваны длительным «междуэтапом» поездки Н.К. и Ю.Н. Рерихов в Европу и Америку для сбора средств и решения организационных вопросов. Длительные остановки по ходу маршрута были в Монголии, во время поездки в Москву и возвращения на Алтай. И, наконец, последнее вынужденное длительное стояние на плато Чантанг, в попытке попасть в Лхасу, едва не кончившееся трагически для Н.К., Е.И. и Ю.Н. Рерихов. Можно найти и другие особенности проведения ЦАЭ, представляющие трудности для ее восприятия географами-путешественниками в России и за рубежом.

Всему или почти всему сказанному выше сегодня можно найти объяснение, хотя с моей личной точки зрения некоторые аспекты экспедиционной деятельности, в частности Е.И.Рерих, остаются не до конца раскрытыми. Возможно, наши будущие потомки получат более полную картину, ознакомившись с записями Елены Ивановны после истечения завещанного ею срока закрытости материалов.

Из приведенных неполных данных становится ясным, что Центрально-Азиатская экспедиция в конце 20-х годов прошлого века не могла восприниматься в России и других странах как крупная географическая или комплексная экспедиция просто потому, что о ней не знали или мало знали в научных и культурно-исторических кругах, а со стороны определенных кругов бывших стран Антанты было сделано многое, чтобы экспедиция осталась навсегда в высокогорьях Гималаев или в пустынных плато Тибета.

Мощным всплеском научного значения ЦАЭ явилось создание Института Гималайских исследований «Урусвати», уникального и тогда единственного научного центра нового комплексного типа в долине Кулу, в Гималаях [23]. Бесценные коллекции экспедиции были переданы в музеи, ботанические сады и научные учреждения Европы и Америки. В Россию попала лишь горстка семян диких высокогорных предков культурных растений, посланная С.Н.Рерихом Н.И.Вавилову по его просьбе. После осложнений отношений семьи Рерихов с американскими правительственными чиновниками, а попросту – предательства со стороны ряда бывших американских «друзей» Рерихов, и последующего исчерпания американской финансовой помощи и трудностей начавшегося военного периода в Европе институт «Урусвати» был и остается законсервирован вместе с оставшимися немногочисленными, но ценными для науки геоботаническими коллекциями и музейными экспонатами.

Но история изучения Центрально-Азиатской экспедиции Н.К.Рериха продолжается. Начинается новый этап осмысления и научного исследования того вклада, что привнесла экспедиция в мировую культуру и науку. Более зримыми, проявленными в новой реальности XXI века, становятся некоторые скрытые научные и культурологические цели экспедиции, ее географические и этнографические аспекты, попытки обозначить новые ступени космической эволюции.

«Священные знаки… Зовущие дали»

Во всех крупных экспедициях ключевое значение имела личность руководителя. От его профессиональных знаний, опыта, твердости в принятии решений и умения раскрыть перспективы путешествия, найти общий язык с членами экспедиции и увлечь их за собой в выполнении возложенных на экспедицию задач в большой мере зависел успех экспедиционных исследований.

Наш скромный семилетний опыт изучения творчества семьи Рерихов (мой личный и сотрудников) включал и работу над научным наследием Центрально-Азиатской экспедиции, архивными материалами и коллекциями института «Урусвати» во время посещения Дома-музея Рерихов в долине Кулу в 2004 году. В результате исследований мы пришли к убеждению, что никогда в полной мере не поймем многогранной, с чрезвычайно сложным и богатым внутренним миром личности Николая Константиновича Рериха. И если, следуя Ф.М.Достоевскому, «человек есть тайна», то, чтобы разгадать тайну духовного мира таких великих личностей-провидцев, как К.М.Бэр, В.И.Вернадский, Н.К.Рерих и других мыслителей, не хватит не только одной (своей) человеческой жизни, но и жизни поколений. А тайна все равно остается.

Литература

1. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М.: Наука, 1994.

2. Назаров А.Г. Космизм и ноосферная реальность // Культура и время. 2004. № 2 (12).

3. Назаров А.Г. Что такое космизм в идее ноосферы // Космическое мировоззрение – новое мышление XXI века: Материалы Международной научно-общественной конференции. 2003. Т. 1. М.: МЦР, 2004.

4. Назаров А.Г., Цуцкин Е.В. Единство Природы и Космоса в мировоззрении К.М.Бэра // Там же. Т. 2.

5. Назаров А.Г. С.Н.Рерих – естествоиспытатель // Воспоминания о С.Н.Рерихе. М.: МЦР, 2004.

6. Назаров А.Г. Выступление на Круглом столе «Проблемы пространства культуры в XXI веке» // Космическое мировоззрение – новое мышление XXI века: Материалы Международной научно-общественной конференции. 2003. Т. 1. М.: МЦР, 2004.

7. Назаров А.Г. Душа природы. (С.Н.Рерих – естествоиспытатель-космист) // Культура и время. 2005. № 1 (15).

8. Назаров А.Г. С.Н.Рерих – естествоиспытатель-космист // 100 лет со дня рождения С.Н.Рериха (Материалы Международной научно-общественной конференции. 2004). М.: МЦР, 2005.

9. Назаров А.Г., Старостина Л.Б., Хвостова М.С., Горяйнов М.С. К изучению научного наследия Института Гималайских исследований «Урусвати» // ИИЕТ РАН: Годичная научная конференция, 2005. М.: Диполь – Т, 2005.

10. Назаров А.Г. Ноосферная реальность безначального космоса – культурное достояние человечества // Культура и время. 2005. № 4 (18).

11. Назаров А.Г. Мы – единое целое с миром Космоса // Гороскоп. 2006. № 2.

12. Назаров А.Г. Великая бесконечность ткет свой особый узор // Культура и время. 2006. 1 (19) (То же: // Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 4. М.: МЦР, 2007).

13. Павлов А.П. Геологическая история европейских земель и морей в связи с историей ископаемого человека. – Посмертное издание. М.; Л., 1936.

14. Вернадский В.И. (1930). Памяти академика Алексея Петровича Павло-ва // Вернадский В.И. Статьи об ученых и их творчестве. М.: Наука, 1997. Там же (дополнение): Несколько слов памяти А.П.Павлова (1940).

15. Назаров А.Г. В.И.Вернадский и А.П.Павлов: концепция чувства природы // Материалы научно-практической конференции «Проблемы региональной геологии: музейный ракурс», посв. 150-летию со дня рождения основателя Московской геологической школы академика А.П.Павлова (1854–1929) и почетного академика М.В.Павловой (1854–1938). М., 2004.

16. Вернадский В.И. Памяти академика К.М. фон Бэра // Вернадский В.И. Статьи об ученых и их творчестве. М.: Наука, 1997.

17. Назаров А.Г., Цуцкин Е.В. Карл Максимович Бэр (1792–1876) / Отв. ред., доктор биол. наук В.В.Бабков, доктор филос. наук И.И.Мочалов. М.: Наука, 2008.

18. Рерих Н.К. Неотпитая Чаша // Рерих Н.К. Цветы Мории. Пути Благословения. Сердце Азии. Рига: Виеда, 1992.

19. Рерих С. Искусство и жизнь. М.: МЦР, 2004.

20. Назаров А.Г. Чувство природы в научном наследии В.И.Вернадского и музыке С.В.Рахманинова // Институт истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН. Годичная научная конференция ИИЕТ РАН – 2004. М., 2004.

21. Лабунчикова С. 100 выдающихся путешественников. М.: Мысль, 1999. (Путешественники России.)

22. Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. М.: Рипол-Классик, 2004.

23. Назаров А.Г. Предложения по расконсервации Института Гималайских исследований «Урусвати» // Объединенный научный центр проблем космического мышления. М.: МЦР, 2005.

24. Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1 (1931–1935). М.: МЦР, 1999.

25. Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2 (1936–1941). М.: МЦР, 2000.

26. Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 3 (1942–1947). М.: МЦР, 2002.

А.В.Постников

Академик РАЕН, доктор технических наук, заслуженный деятель науки РФ, профессор, директор института истории естествознания И техники им. С.И.Вавилова, Москва

Первое путешествие просвещенного европейца на Тибет (1763–1769 ГГ.)

Во время работы в отделе рукописей французской Национальной библиотеки в Париже нам удалось обнаружить неизвестный ранее вариант отчета (Меморандум о Тибете) английского посланника Ост-Индской компании в Бутан и Тибет, молодого шотландца Джорджа Богла (1746–1781) [1].

В течение длительного времени итоги миссии и собранные ею материалы оставались практически не введенными в научный оборот. Единственным кратким описанием путешествия была публикация спутника Богла, капитана Самуэля Тернера в 1800 году [2]. Как отмечал известный историк Ост-Индской компании Клемент Маркхем, «открытие журналов и других бумаг господина Джорджа Богла, который был послан с миссией на Тибет Уореном Гастингсом, и господина Маннинга, единственного англичанина, посетившего Лхасу, предоставили значительное количество работы Департаменту [истории] на 1876 год. Таким образом была санкционирована официальная работа по Тибету» [3, с. 419]. Описание миссии было издано весьма оперативно, в том же 1876 году [4].

Заметим, что рукопись, обнаруженная нами в Национальной библиотеке в Париже, поступила туда в 1822 году, т. е. задолго до обнаружения материалов по этому путешествию, хранящихся в бумагах Ост-Индской компании, и, очевидно, была неведома Клементу Маркхему. Более поздние исследователи также не были знакомыс этимМеморандумом;в частности, активнозанимающаяся в последнее время творчеством (в основном эпистолярным) Джорджа Богла и других ранних британских путешественников по

Индии и соседним странам Кэйт Телтчер не использовала Меморандум Дж. Богла из парижской Национальной библиотеки [5].

Младший сын видного торговца табаком из Глазго, Джордж Богл, в 13 лет лишился матери. На следующий год он поступил в Эдинбургский университет для изучения логики, а оттуда в возрасте 18 лет перешел в частную Академию в Энфилде для продолжения своего образования. После шестимесячного путешествия по Франции Джордж в течение четырех лет работал клерком в лондонском финансовом отделе внешнеторговой фирмы своего брата Роберта «Богл и Скот». Вслед за этим по протекции друзей получил назначение в качестве чиновника Ост-Индской компании. Богл прибыл в Калькутту в разгар ужасного голода в Бенгалии. В сентябре 1770 года он писал Роберту о страшных картинах множества жертв голода, умирающих прямо на улицах [6].

Джорджу Боглу было всего 28 лет, когда его назначили первым британским посланником в Бутан и Тибет, спустя немногим более четырех лет после его прибытия в Индию. Миссия должна была заключить торговый договор между Бенгалией и Тибетом с тем, чтобы открыть путь через Бутан. В тот период в течение нескольких лет Ост-Индская компания старалась исследовать возможности трансгималайской торговли. Тибет рассматривался в качестве пути в Китай, посредством которого можно было избежать тех торговых ограничений, которым компания подвергалась в Кантоне. Эти стремления стали более острыми и актуальными в связи с финансовыми потерями, которые Ост-Индская компания понесла во время ужасного голода в Бенгалии в 1769–1770 годы.

Генерал-губернатору Уорену Гастингсу представился повод расширить британское влияние в этом районе благодаря нападению бутанцев на княжество Куч Бехар – небольшое государство, граничащее с Бенгалией. Раджа Куч Бехара обратился в Калькутту за военной помощью, которая была ему предоставлена на том условии, что компания становилась сюзереном княжества. В 1773 году, после победы англичан над войсками бутанцев, Гастингс позитивно откликнулся на заверения о мире, направленные ему Лобсангом Палден Яше, Третьим Панчен Ламой Тибета (известным британцам как Таши Лама), человеком больших талантов и инициативы, который достиг значительного влияния в Тибете и соседних государствах в период малолетства Восьмого Далай Ламы. Таким образом, именно в ответ на мирные инициативы Панчен Ламы Богл был назначен послом в Бутан и Тибет.

Гастингс снабдил Богла инструкцией, в которой от посланника требовалось вести «дневник, отмечая в нем любые проходы (перевалы), которые Вы видели, [а также] Вам следует описывать народ, страну, климат, пути сообщения, их манеры, обычаи, постройки, пищу и т. д., а также интерес к торговле со стороны этой страны, иметь с собой карандаш и записную книжку для заметок о каждом факте или высказывании в тот момент, когда они случились, с тем чтобы [изложить] их в должном порядке на досуге, пока они еще свежи в памяти» [7].