Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Как указывает Никколо Макиавелли (1469–1527) в своей «Истории Флоренции», катасто 1427 г. стал шагом вперед по сравнению с уже существовавшим налогообложением, которое в целом проводилось по убывающей шкале. У налога катасто имелось по крайней мере одно достоинство: он был основан на платежеспособности. Правда, он был по-прежнему далек от совершенства, потому что допускал «великодушные» исключения в пользу богачей. Так, жилье налогоплательщика освобождалось от налогообложения, даже если этим жильем, как у Медичи, был настоящий дворец, в котором содержались бесценные произведения искусства.

По мнению Макиавелли, налоговая реформа 1427 г. угождала низшим классам, но была оскорбительна для богачей и состоятельных людей. Однако больше всего ее критиковали предприниматели. У них имелось несколько возражений. Некоторые из них звучат вполне современно. Конечно, с точки зрения коммерсантов было в высшей степени неправильно облагать налогом движимое имущество, «которое сегодня есть, а завтра нет». Такой налог, говорили критики, отбивал инициативу, сокращал объем деловой активности и способствовал оттоку капитала. Кроме того, катасто поощрял уклонение от уплаты налога, ибо подделки трудно было распознать, а движимое имущество, в отличие от недвижимого, без труда можно было скрыть. Более того, флорентийские предприниматели подделывали свои бухгалтерские книги, чтобы платить меньше. Один торговец шелками, Андреа ди Франческо Банки (1372–1462), подделывал свои счета, чтобы казалось, что его инвестиции меньше, чем на самом деле. В личной переписке его младший партнер иронично замечает, что цифры были подделаны «из любви к катасто» (per amore del catasto). Наконец, флорентийские купцы и владельцы мануфактур возражали против назойливости сборщиков, которые требовали предъявлять бухгалтерские книги. В довершение всего сборщики могли оказаться конкурентами.

Закон 1427 г. устанавливал, после определенных вычетов, единую ставку в 0,5 % от общей стоимости имущества налогоплательщика. Таким образом, можно считать катасто имущественным налогом. Однако облагаемая налогом стоимость определялась не с помощью оценки или сметы, а путем капитализации реального или оценочного дохода на основе нормы прибыли, составлявшей 7 % в год. Например, в Тоскане арендная плата за сельскохозяйственные угодья часто выплачивалась в соответствии с системой издольщиков (mezzadria). В интересах налогообложения денежный доход определялся путем цен, устанавливаемых чиновниками налогового ведомства на различные сельскохозяйственные продукты: пшеницу, вино, овес, оливки и т. д. Такой предполагаемый доход затем капитализировался (превращался в условную сумму) на основе 7 % годовых, поэтому доход в 7 флоринов соответствовал стоимости имущества в 100 флоринов, 14 флоринов – 200 флоринам и т. д. Стоимость городского имущества определялась просто путем капитализации денежной арендной платы, получаемой домовладельцем. Стоимость доли в Monte Comune, однако, определялась налоговыми чиновниками, которые руководствовались текущими рыночными ценами. Налог на компании, по крайней мере в 1427 г., основывался на сумме инвестированного капитала и прибыли[15 - Например, Фолько д’Адоардо Портинари (1386–1431), младший партнер Банка Медичи во Флоренции, заявил, что он вложил 800 флоринов в эту компанию и его доля в накопленных прибылях равнялась 120 флоринам.].

Общая стоимость имущества налогоплательщика, которая определялась по вышеприведенным правилам, называлась sostanze. Далее налогоплательщику позволялось сделать вычеты (detrazioni) из этой суммы: долги, штрафы (carichi) и 200 флоринов в месяц на каждого члена семьи, в том числе слуг и рабов (bocca)[16 - В XV в. домашнее рабство было распространенным явлением в Тоскане. Во Флоренции, наверное, не было ни одной видной семьи, где не было бы рабов, главным образом рабынь. То же справедливо и в отношении Медичи, Пацци, Строцци и даже декретиста мессера Лоренцо д’Антонио Ридольфи.]. Оставшаяся сумма составляла материальные ценности, облагаемые налогом (sovrabbondante). В 1427 г. ставка налогообложения была одинаковой и составляла 0,5 %. Вдобавок имелся подушный налог (testa), который колебался от 2 до 6 золотых сольдо за каждого мужчину с 18 до 60 лет.

Те, у кого не было sovrabbondante, тем не менее облагались налогом по соглашению с налоговыми чиновниками. Такие налогоплательщики не относились ни к числу богачей, ни даже к состоятельным горожанам и редко платили больше одного флорина. Тех, у кого вовсе не было имущества, кто жил на заработную плату (получал фиксированный оклад) и был обременен большой семьей, причисляли к беднякам (пауперам). Они налога не платили. К этой категории относилось около трети населения Флоренции. Кстати, бедным ткачам приходилось сообщать о своих ткацких станках, поскольку они считались инвестицией в производственное оборудование.

Закон о катасто 1427 г., особенно в части ставок и вычетов, оставался практически неизменным до 1480 г. Впрочем, похоже, инвестиции в компании в 1442 и 1446 гг. записывались отдельно.

Таблица 1 отражает доход, полученный Козимо ди Джованни де Медичи перед седьмым катасто 1457 г. В то время в семью Козимо входили его супруга (Мадонна Контессина), два его сына (Пьеро и Джованни), племянник (Пьерфранческо) и их жены и дети, всего 14 человек. Козимо утверждал, что, если учесть слуг, служанок, нянь и гувернеров, ему приходилось ежедневно кормить 50 ртов. Однако ему позволяли сделать вычеты только для ближайших родственников. Как показывает таблица, его имущество, облагаемое налогом, оценивалось в 115 170 флоринов, и налог он платил по единой ставке 0,5 %. Вдобавок он платил подушный налог в 6 сольдо за трех мужчин (Пьеро и Джованни ди Козимо, а также Пьерфранческо ди Лоренцо) в возрасте от 18 до 60 лет. Поскольку сам он к тому времени разменял восьмой десяток, его от выплаты подушного налога освободили. Козимо подавал общую налоговую декларацию, потому что семейное имущество оставалось частично не разделенным между ним и его племянником, единственным выжившим сыном его брата Лоренцо[17 - Раздел произвели в 1451 г., но часть имущества оставалась в совместном владении.].

Таблица 1

Налоговые выплаты Козимо де Медичи и Пьерфранческо, его племянника, в соответствии с их налоговой декларацией 1457 г.

* Законы о катасто позволяли вычитать 1 флорин ежегодного дохода на каждую пару волов, которая использовалась при обработке с/х угодий.

Вплоть до 1481 г. катасто рассчитывали по единой ставке. Во всяком случае, судя по декларациям Медичи, ставка налогообложения в 1469–1470 гг. для восьмого катасто по-прежнему составляла 0,5 % от sovrabbondante, так как Лоренцо Великолепный, чей отец только что умер, назначили налог в 332 «запечатанных» флорина, 5 сольдо, 4 денаро при общей оценке имущества в 66 452 флорина. После нескольких исправлений налог наконец сократили до 253 флоринов 15 с. 2 д. Кузен Лоренцо, Пьерфранческо, заплатил 225 «запечатанных» флоринов 6 с. 6 д. ? на имущество, облагаемое налогом, в размере 45 065 флоринов (также 0,5 %). Как видно, ставка была вполне умеренной, и катасто не был для них тяжким бременем, если бы его собирали только один раз в год. К сожалению, довольно часто налог взимали дважды за один и тот же год, а иногда, в экстренных случаях, и чаще.

До 1481 г. принцип прогрессивного налогообложения не применялся к катасто, однако он уже был известен. Флорентийские власти испытали его в связи с двумя экстренными сборами: graziosa в 1443 г. и dispiacente в 1447 г. В 1480 г. решено было распространить прогрессивную шкалу и на катасто. После нескольких поправок прогрессивная шкала, приведенная в таблице 2, была наконец одобрена в ноябре 1481 г. Из декларации Лоренцо Великолепного для катасто 1480–1481 гг. (таблица 3) видно, что налог по-прежнему основывался на общей сумме оцененного имущества налогоплательщика. В целях налогообложения ежегодный доход рассчитывался путем взятия 7 % от всей суммы. Затем весь этот теоретический доход обложили налогом по прогрессивной ставке в 22 %. Налог вырастал отнюдь не постепенно, как, например, в современных США[18 - Например, Антонио ди Таддео ди Филиппо, партнер Медичи, задекларировал valsente в размере 3288 фл. 7 с. 4 д., и после вычета 5 % сумма составила 3066 фл. 19 с. Эта цифра при 7 % дает ежегодный доход в 214 фл. 13 с. 9 д. В соответствии со шкалой (табл. 2) налог Антонио составлял 18 % от этой суммы, или 38 фл. 12 с. 9 д., что соответствует portata. Поскольку у меня получились те же результаты, видимо, мой метод расчета налога правилен.].

Ставки налогообложения во Флоренции XV в. ни в коей мере нельзя назвать низкими. По мнению историка Джузеппе Канестрини, градуированный катасто в период с декабря 1481 г. по август 1482 г. собирали трижды. Поскольку наивысшая ставка составляла 22 %, общая сумма налога меньше чем за год составила 66 % от дохода, подлежащего налогообложению. Правда, рассчитываемый доход был теоретическим и на самом деле был гораздо ниже истинного дохода. Тем не менее налоговое бремя было велико, и можно понять, почему состоятельные горожане ненавидели прогрессивный катасто еще больше, чем пропорциональный налог, который взимали до 1481 г. В результате сразу после изгнания Медичи в 1494 г. катасто отменили. Возможно, эксперимент с прогрессивным налогообложением был преждевременным. Во всяком случае, примечательно, что флорентийский катасто XV в. имеет много общих черт с современными подоходными налогами.

Таблица 2

Прогрессивная шкала катасто 1481 г.

Архивы катасто позволяют сделать интересные выводы о распределении богатства, а также финансовом и социальном статусе разных семей, которые либо были связаны с Медичи узами родства, либо были их конкурентами в политике и бизнесе. В 1427 г. Медичи еще нельзя было назвать богатейшей семьей во Флоренции. Джованни ди Биччи значился лишь третьим в списке; его опережали два брата Панчатики, наследники мессера Бартоломео, и мессер Палла ди Нофри Строцци (1372–1462), банкир и гуманист, позже отправленный Козимо в ссылку. Тридцать лет спустя, в 1457 г., судя по налоговым декларациям, Медичи значительно опережали всех конкурентов и платили самый высокий налог во Флоренции. Сравнение налоговых деклараций разных лет позволяет видеть, что одни семьи все больше богатели, в то время как дела других шли под гору. Как и в наши дни, тогда разные ветви одной и той же семьи и даже близкие родственники сильно отличались по своему имущественному положению. Семья Медичи не была исключением из правила; в нее входили ветви, которые считались хорошо обеспеченными – пусть и не такими богатыми, как потомки Джованни ди Биччи, – и ветви, которые владели весьма скромными средствами или даже относились к классу бедняков. Так случилось с детьми и внуками мессера Вьери ди Камбио де Медичи, которые из-за ненадлежащего управления скатились в такую бедность, что подали прошение об освобождении от уплаты катасто. Видный флорентийский государственный деятель Никколо ди Джованни да Уццано, который принадлежал к богатейшим гражданам Флоренции, содержал, судя по его налоговой декларации, не только обедневшую вдову, но и внебрачную дочь своего брата Аньоло, очевидно, неудачника, который промотал состояние на вино, женщин и песни.

Таблица 3

Налог, выплаченный Лоренцо Великолепным, в соответствии с декларацией 1481 г.

Таблица 4

Распределение домохозяйств налогоплательщиков в соответствии с флорентийским катасто 1457 г.

Статистический анализ данных катасто показывает, что распределение богатства было очень неравномерным и число богачей представляло малую долю всего населения. В 1457 г., единственном, за который сохранились все сводки, в городе насчитывалось 7636 домохозяйств. Эта цифра, естественно, не включает духовенство, черное и белое. Неизвестно и количество бедняков, которые не платили налога. Их количество можно довольно точно предположить в размере около 3 тыс. семей, так как из катасто 1427 г. известно, что всего было подано 10 171 декларация, из которых 2924 принадлежали беднякам. Если считать бедными тех, кто не платил налога или платил менее одного флорина, в эту категорию попадает 82 % домохозяйств. Так называемые «средние классы», которые платили от 1 до 10 флоринов налога, находились в меньшинстве (менее 16 % от суммарного количества домохозяйств). Богачи, которые платили 10 флоринов налога и более, составляли лишь 2,13 % всего населения. Если отбросить вышеприведенную цифру в 3000 бедняков, проценты в нескорректированных данных будут другими, но общая картина остается примерно той же самой. Богатые по-прежнему составляли крошечную долю от всех граждан Флоренции.

В соответствии со сводкой 1457 г., всего 227 домохозяйств платили более 10 флоринов налога (таблица 4). В 1427 г. насчитывалось 200 домохозяйств, плативших 25 флоринов или более. Такое расхождение легко объясняется тем, что в 1427 г. оценка в целом была выше, чем в 1457 г., возможно, из-за смены методов. Во всяком случае, в 1457 г. насчитывалось всего 3 домохозяйства, которые платили налог более 100 флоринов (таблицы 4 и 5). Медичи значительно опережали остальных. За ними шли наследники Джованни д’Америго Бенчи, бывшего главного управляющего Банком Медичи, а на третьем месте находился Джованни ди Паоло Ручеллаи, банкир, который нанял Лео Баттиста дельи Альберти (1404–1472) для постройки знаменитого дворца и лоджии на виа Делла Винья Нуова и фасада базилики Санта-Мария Новелла.

И в следующей группе, которая платила от 50 до 100 флоринов, всего 8 семей. В нее входят два дома Пацци, Якопо ди мессер Андреа и сыновья его брата Антонио. Видимо, их совокупное богатство превосходило богатство любой другой семьи во Флоренции, за исключением Медичи. Пацци были ближайшими соперниками Медичи. Наверное, именно поэтому одна семья стремилась уничтожить другую. Строцци нет в списке, потому что они жили в ссылке. Что же касается Куаратези, они в первую очередь были крупными землевладельцами и почти не интересовались банковскими операциями. Ближе к концу списка мы находим имя Андреа Банки, владельца шелковой мануфактуры. В 1457 г. он был очень старым человеком – он умер девяностолетним в 1462 г., не оставив наследников мужского пола, – и не принадлежал к видной семье. Благодаря своему коварству и превосходной деловой хватке он процветал и сколотил состояние. Достоверно известно, что он обманывал налоговых инспекторов и должен был платить гораздо более высокий налог[19 - Налоговые чиновники в 1430–1431 гг. заставили Банки показать свои бухгалтерские книги, но им не удалось прояснить дело, поэтому они вынуждены были согласиться с его цифрами.]. Каппони в 1457 г. не были очень активны; лишь после 1470 г. их банк в Лионе стал опасным конкурентом отделения Медичи в том же городе.

Таблица 5

Список налогоплательщиков, которые платили более 50 флоринов по катасто 1457 г.

Хотя всестороннее рассмотрение катасто – тема очень интересная, она находится за пределами данного труда. Поэтому мы ограничились лишь несколькими словами о флорентийской системе налогообложения. В дальнейшем довольно часто придется ссылаться на данные, взятые из налоговых деклараций Медичи, их партнеров, служащих или конкурентов.

Денежные системы, используемые в записях Медичи

Деньги – еще одна тема, которая требует нескольких вступительных замечаний. Это сложный вопрос, но его можно значительно упростить, если рассмотреть несколько важнейших черт флорентийской денежной системы и иностранных валют, часто упоминаемых в записях Медичи.

В XV в. Флоренция опиралась на двойной стандарт: золотой и серебряный. Первый был привязан к флорину, золотой монете, которая получила такое название, потому что на аверсе был выбит герб города – геральдическая лилия, fleurde-lis. Серебряная валюта (moneta di piccioli) состояла из мелких «пиччоли», а позже «куатрини», состоявших из четырех денье пиччоли. Трудности возникали оттого, что между двумя системами не существовало четкой зависимости, так как курс флорина колебался в зависимости от рыночной конъюнктуры. В целом курс рос, и флорин, впервые выпущенный в 1252 г., стоил тогда фунт пенни (пиччоли), и к 1500 г. его стоимость приблизилась к 7 фунтам пиччоли. Такой рост объяснялся главным образом неуклонным обесцениванием серебряной валюты, в то время как содержание золота во флорине оставалось относительно стабильным.

По закону проводить операции и вести бухгалтерию в золотых флоринах позволялось лишь членам корпорации суконщиков, занимавшимся международной торговлей, менялам, производителям сукна и шелка, бакалейщикам и меховщикам. Все остальные, как лавочники, так и ремесленники, обязаны были вести дела и отчитываться в мелкой серебряной валюте (moneta di piccioli). Серебряными деньгами платили и заработную плату: так как работодатели контролировали правительство, время от времени они оказывали давление на членов синьории, отвечавших за финансовое регулирование. Поэтому серебряная валюта обесценивалась и, хотя номинально оклады оставались теми же, реальные заработки понижались. Такую практику осуждал Антонин Пьероци, архиепископ Флоренции (1389–1459). Естественно, одновременное хождение двух валют порождало устойчивый спрос на услуги менял, которые за комиссионное вознаграждение обменивали флорины на пиччоли и обратно. Больше нигде в Европе, за исключением Венеции, такой ситуации не было.

Впервые выпущенный в 1252 г. флорин весил 3,53 г, или 72 грана, так как 96 флоринов отливались из флорентийского фунта, состоявшего из 339 г, или 6912 гран. Флорин содержал 24 карата золота, хотя на практике такой точности никогда не достигали из-за технических сложностей и невозможности полностью очистить металл от примесей.

Во избежание обрезывания и стирания в обычай вошло обращение золотых флоринов в небольших кожаных мешках, запечатанных печатью монетного двора, отсюда и название «запечатанные» флорины (fiorini di suggello). Такая практика упоминается уже в распоряжении корпорации менял от 1299 г. Корпорация угрожала серьезными штрафами любому своему члену, который в мошеннических целях будет выпускать запечатанные мешки, содержавшие облегченные или поддельные флорины. Несмотря на такие меры предосторожности, стандарт, установленный в 1252 г., оказалось невозможно поддерживать. Судя по всему, флорентийским властям не удалось предотвратить циркуляцию фальшивых флоринов, которые чеканились за границей. В результате после 1321 г., если не раньше, «запечатанные» флорины перестали содержать полный вес в 72 грана. Лишь в 1433 г. правительство Флоренции вернулось к прежнему стандарту, выпустив «широкий» флорин (fiorino largo), в котором содержалось на 10 % больше золота, чем в ходивших тогда «запечатанных» флоринах. За несколько лет разрыв увеличился на 20 %, и пять «широких» флоринов равнялись шести «запечатанным».

12 декабря 1464 г. такой обменный курс был легализован. Объявили, что все платежи, связанные с приданым, недвижимостью, переводными векселями и банковскими депозитами надлежит производить в «широких» флоринах соответствующего веса и чистоты. Последовавший закон от 22 октября 1471 г., вовсе отменивший «запечатанные» флорины, предписывал отныне хождение исключительно «широкого» флорина как денежной единицы для всех коммерческих операций, при которых по обычаю принято было рассчитываться в золотой, а не серебряной валюте.

Популярным расчетным средством во Флоренции XIV в. был фунт флоринов, или счетоводный фунт. Такой монеты в реальном обращении не было. Расчетный, или счетоводный, фунт равнялся 2 0/29 флорина. Счетоводный фунт, подобно английскому фунту, состоял из 20 счетоводных сольди (шиллингов или су), которые, в свою очередь, состояли из 12 счетоводных денаро каждое. Следовательно, счетоводный флорин состоял из 29 счетоводных сольди или 348 счетоводных денаро. Такую систему расчетов можно найти в libri segreti Банка Медичи, записи в которых охватывают период с 1397 по 1450 г. Иногда флорин также делился на 20 золотых сольдо, каждое из которых, в свою очередь, состояло из 12 золотых денаро. Такое деление становилось все более и более распространенным после введения «широкого» флорина. Хотя золотой флорин был реально существовавшей монетой, его доли, сольдо и денаро, были лишь расчетными единицами; в действительном обращении таких монет не существовало. Чтобы представить тогдашнюю систему в более сжатом виде, ее можно свести к следующим уравнениям:

Золото

1 флорин = 20 золотых сольдо = 240 золотых денаро

1 флорин = 29 счетоводных сольдо = 348 счетоводных денаро

20 флоринов = 29 счетоводных фунтов

Серебро

1 фунт серебра (пиччоли) = 20 серебряных сольди = 240 серебряных денаро (денье)

Как уже отмечалось, две валюты, основанные на золотом и серебряном стандарте, имели независимое друг от друга хождение. В результате возникли две различные ценовые системы. В целом оптовые цены котировались во флоринах и долях флорина, а заработную плату и розничные цены устанавливали в серебре. Такие банкиры, как Медичи, вели расчеты и свои бухгалтерские книги во флоринах. Серебром они пользовались редко, лишь при небольших операциях. В отличие от биметаллизма, получившего широкое распространение в XIX в., во Флоренции периода Средних веков и Возрождения не было зафиксированного законом курса обмена золота на серебро. Флорин не всегда стоил одно и то же количество серебряных пиччоли, так как курс колебался – в основном шел вверх – и иногда менялся из месяца в месяц или изо дня в день.

Фунтовая система, которая сохранилась по сей день в Великобритании, в Средние века применялась почти во всей Западной Европе, за исключением Испании, Португалии и Германии. Конечно, в разных странах фунты отличались по названию, а также по своей стоимости. Их не следует путать. Точно так же в наши дни необходимо различать бельгийские, французские и швейцарские франки. Хотя все они называются франками, это три разные валюты, которые сильно различаются по своей стоимости. Когда-то, до 1914 г., они имели одинаковую ценность, но разошлись с началом Первой мировой войны.

Английский фунт стерлингов находится в обращении и поныне. Во Фландрии коммерсанты вели расчеты в фунтах гроот (ит. lira di grossi, фр. livre de gros, флам. pond grooten Vlaamsch), имевших в своей основе гроот (grosso, gros, groot), мелкую серебряную монету. Фламандский фунт гроот не следует путать с венецианским фунтом гроот (который в бухгалтерских книгах Медичи называется также lira di grossi), состоявшим из 10 дукатов. На протяжении всего XV в. венецианские фунты стоили вдвое дороже фламандских. Более того, они были привязаны к золотому дукату, а не к серебряной монете. В Милане имел хождение еще один фунт (имперский), состоявший из 240 империалов, что гораздо мельче, чем предшествующие фунты, из-за постоянного обесценивания серебряного империала, к которому миланский фунт был привязан. Еще более запутанное положение возникло в Женеве, где в обращении находился не фунт, а экю. Стандартным символом, представлявшим эту единицу, был перевернутый треугольник (?).

К сожалению, здесь часто возникает путаница из-за того, что хождение имели два вида экю, которые равнялись 1/64 или 1/66 золотой марки. В 1466 г., когда женевские ярмарки перенесли в Лион, бухгалтерию вели в экю, равных 1/64 марки. В авиньонском филиале расчеты велись во fiorini pitetti, которые были легче «запечатанных» флоринов и стоили 24 сольди по 12 денаро каждое, так что авиньонский флорин состоял из 288, а не из обычных 240 денаро. Филиал Банка Медичи при Римской курии вел расчеты в камеральных флоринах или fiorini di camera, для удобства делившихся на 20 расчетных (воображаемых) сольди по 12 денаро каждое. В Генуе и Барселоне у Банка Медичи филиалов не было, но купцы в этих двух городах вели расчеты в фунтах: генуэзском фунте, или lira genovese, в Генуе и барселонском фунте, или lira de barcellonesi, в Барселоне. В Генуе обменный курс иногда устанавливался на основе еще одного расчетного флорина, состоявшего из 25 генуэзских сольди.

В данной книге нет необходимости далее углубляться в валютные тонкости, объяснять другие осложнения или разъяснять денежную политику. Чтобы избежать путаницы, читателю достаточно будет ознакомиться с расчетными деньгами и денежными системами, которые применялись в документах Медичи и других коммерсантов XV в.

Глава 3

Предшественники Банка Медичи и его первые годы под управлением Джованни ди Биччи, 1397–1429 гг

До недавнего времени о предшественниках Банка Медичи ничего не было известно. Историки не могли объяснить, почему в начале XV в. он стал ведущим банкирским домом. Судя по сохранившимся документам, прямые предки основателя Банка Медичи, Джованни ди Биччи (1360–1429), не были банкирами и не состояли в корпорации менял. Они не накопили огромного состояния; главным образом они вкладывали деньги в сельскую недвижимость в Муджелло (район в Апеннинах в окрестностях Болоньи), откуда и происходят Медичи.

В 1363 г., когда отец Джованни, Аверардо детто (то есть известный как) Биччи, умер от чумы, он сделал несколько небольших завещательных даров и отвел 50 фунтов ди пиччоли (около 140 долларов) в возмещение неправедно полученных прибылей. Возвратив жене приданое в размере 800 флоринов, все оставшееся имущество он велел разделить поровну между пятью своими сыновьями: Маттео, Франческо, Микеле, Джованни и Паоло. 13 августа 1384 г., когда его вдова Джакома Спини составляла завещание, ее главными наследниками также значились пятеро сыновей. Нигде нет никаких доказательств, что Аверардо детто Биччи был выдающимся или хотя бы умеренно удачливым предпринимателем.

До последнего времени историки уделяли недостаточно внимания их дальнему родственннику, мессеру Вьери ди Камбио (или Камбьоццо) де Медичи (1323–1395), который после 1370 г. стал одним из ведущих флорентийских банкиров. Роль этого человека чрезвычайно важна: сейчас уже нет сомнений в том, что Банк Медичи, основанный Джованни ди Биччи, отпочковался от банкирского дома мессера Вьери. И Джованни, и его старший брат Франческо служили в банке своего родственника. Они начали учениками, были повышены в факторы, а затем доросли до партнеров[20 - Слово «фактор», которое часто встречается в флорентийских архивах, означает просто «клерк» или «служащий».].