Полосы

Сняв с себя всю одежду, кроме трусов, и аккуратно сложив ее на диване, я начал искать штопор. Перерыв все ящики в кухонном гарнитуре, я так и не нашел его.

– Какого… не звонить же Амелии?

Так, что-то пошло не по плану. Что же делать? Я не хотел резать себе вены, будучи трезвым. И тут я вспомнил, что вчера мы пили шампанское. Нет, для шампанского не нужен штопор. Но может Амелия его все равно достала и оставила на столе. Я начал щупать стол. На столе ничего не было. Я же совсем расстроился, как на самом краю, у стены обнаружил его.

– Да! – обрадовался я.

Закручивая штопор в пробку, я вновь приуныл. Решимость таяла. Что же это такое, ты же уже все сделал. Ты же уже все решил. Я бил себя кулаком об лоб. Мое дыхание участилось. Неужели я не решусь? Я сел на стул.

– Может все образуется? Может я еще буду счастлив, может зрение вернется ко мне?

Я взял бутылку и выдернул пробку. Сделал глоток. Вкусное вино! Может просто напиться и пойти гулять по улице? Мое послание увидят и подумают, что я покончил с собой. А потом я окажусь жив и все измениться? Нет, это будет еще глупее, я сделаю только хуже.

Я встал и пошел в ванную. Закрыл пробку и открыл кран. Вернулся за ножом и бутылкой. Залез в ванну. Было так приятно. Как же давно я не принимал ванну?! Вода так успокаивает. Я понял, что мне кое-чего не хватает – музыки. Я вылез из ванны, взял телефон и включил проигрыватель. Первая в списке была песня Angel от Shaggy. Вот так уже куда лучше. Ура, трагикомедии быть! Я слушал музыку, пил вино прям из горла и ждал, пока ванна наполниться до того уровня, чтоб руки полностью погрузились в воду.

– Ангелы уже спустились, чтобы принять мою грешную душу – смеялся я, слушая песню, – о чем там поется интересно?

Затем я еще раз решил вспомнить счастливые моменты, пережитые с Амелией. Как назло, заиграла Let her go, перепевка Jasmine Thompson на песню Passenger. Слезы лились ручьем. Заплаканный мужик, в трусах сидит в ванной с бутылкой вина в одной руке и ножом в другой. В кого же ты превратился, Руслан? Пора с этим кончать, с этим позором и нелепостью!

Я сделал еще один глоток вина, поставил бутылку на полку и поднес лезвие к запястью. Моя кожа на руке уже чувствовала холод метала. Точно решил? Пути назад уже не будет? «Блин, как же это тяжело! Черт! Черт!» – думал я. «Какие же тут ангелы? На такое может подтолкнуть только дьявол!». Пусть будет дьявол, какая разница! Прощай, мир!

Раздался звонок в дверь.

– Вот дерьмо! – выругался я.

Мой состояние полностью поменялось. Я понял, что не готов умирать. Если бы я хотел покончить с собой, я бы просто «забил» на этот звонок и сделал то, что планировал. Но я вылез из ванны и начал искать полотенце. Пришлось вытереться полотенцем для рук. В дверь все звонили. Прежде, чем одеться, я решил узнать, кто пришел.

– Кто там?

– Это мы, – раздался одновременно голос мамы и папы.

Ко мне приехали родители! По правде сказать, это меня обрадовало, даже не от того, что они спасли меня, а от того, что я по ним просто соскучился. Их голосов мне так не хватало.

– Сейчас, я в душе был, надену халат, простите, пожалуйста, – я побежал искать халат, в шкафу его не было. Хотел было достать шорты из комода – но нащупал только нижнее белье Амелии.

– Черт!

Я решил надеть то, в чем бы на съемках – джинсы и футболку. На ходу натягивая джинсы, открыл дверь родителям.

– Привет, улым (с татар. – Сынок)! – обняла меня мама.

Потом последовал черед папы.

– Я так рад вас видеть! Что даже не предупредили? – попытался я спросить как можно мягче, чтоб не прозвучало грубо, – мы бы подготовились.

– Хотели сделать сюрприз, – ответила мама.

– Мы все выходные думали к Вам поехать, но вы не приглашали, поэтому вот решили так выбраться, – сказал папа, немного с упреком.

– Погода же была так себе, – выкрутился я.

– Амелии нет еще что ли? – продолжила диалог мама.

– Нет, она обычно к семи приходит.

– Хорошо, тогда я накрою стол? Как раз успеем к ее приходу. Мы привезли пирожков и вкусное рагу, папа с утра сам приготовил! – довольно сказала мама.

– Конечно! – В этот момент я вспомнил про музыку, до сих пор играющую в ванной. Вот блин, там еще бутылка и нож! Надо незаметно их убрать, пока родители не увидели место провалившегося суицида их родного сына. Я зашел в ванную и закрылся со словами «Я немного приберусь тут».

Нащупал бутылку и нож. Так, вынести незаметно мне их вряд ли удастся, надо куда-то спрятать. Немного подумав, я попробовал открыть шкафчик под ванной, засунул туда руку – какие-то тряпки и тазик. Место есть. Немного растолкав барахло, я спрятал нож и бутылку, закрыл дверцу. Потом выброшу, а нож там еще один есть.      Я только хотел выйти к родителям, как вспомнил, что ванна стоит с водой.

– Вот дурень. – произнес я и открыл пробку.

Когда я вышел из ванной, почувствовал запах еды. Мама по- видимому разогревала рагу. Я зашел в гостиную и сел на диван.

– Как у вас дела? – спросил папа.

– Все хорошо, работаем.

– Как съемки? Все получается? – продолжал расспрашивать папа.

– Да, – ответил я с улыбкой, – думал будет сложнее.

Послышался звук открывающейся двери.

– Амелия вернулась, – произнес я.

Папа встал и пошел в коридор.

– Точно.

– О, папа! Вы зачем не предупредили? Я бы отпросилась пораньше, – сказала немного растерявшись Амелия.

Она обняла папа и подошла к маме и обняла ее.

– Я так рада вас видеть!

– И мы вас!

– Вы уже успели что-то приготовить? – удивилась Амелия.

– Нет, это мы с собой привезли, хотели немного за вами поухаживать, – сказала по-доброму мама.

– Спасибо большое!

Амелия села рядом со мной и взяла меня за руку.

– Как дела? – спросила она.

– Все ок, для меня это тоже было сюрпризом, – ответил я.

Мы улыбнулись. Я сидел и думал, как все быстро поменялось. Если бы не родители, моя душа уже бы наверняка летела к Богу в этот момент.

Мама начала раскладывать рагу по тарелкам. Амелия ушла переодеться. Через минуты две мы все уселись за стол.

Глава 39

Я сидел и слушал, как Амелия предлагала маме свою помощь с накрытием стола, но мама ни в какую не сдавалась.

– Амелия, садись, ты же после работы, дайте за вами поухаживать.

– Я так не могу, мне неудобно, вы с дороги и еще все сами приготавливаете, не мы же гости.

– Все, иди садись, мы уже час как приехали, – сказала мама чуть тверже.

Амелия выдохнула и села за стол, прихватив с собой тарелку с хлебом и кабачковую икру, которую родители привезли с собой и уже успели вылить в небольшую миску.

Я почти пришел в себя. Еще час назад я хотел отправиться на тот свет, а теперь сижу с родителями и виновницей моих душевных терзаний. Как все здорово закончилось, жаль, что завтра мне опять будет хреново. И тут мне в голову пришла одна мысль. Я не поехать ли мне с родителями к ним? И пожить там недельку-другую. Амелия бы смогла отдохнуть от меня и разобраться, кто ей действительно нужен – я или Константин. Может она просто запуталась? Марат бы понял, что вполне может снимать свое кино и без меня, и все эти его уговоры – это просто игра и бессмысленный эксперимент. Да, и самое главное – я бы смог отдохнуть ото всех. Побыть с теми, кто меня никогда и ни за что не предаст – с теми, кто меня вырастил и поставил на ноги. Да, решено! И это уж точно лучше, чем самоубийство. А когда надоем родителям – вернусь сюда, и там уже будет видно.

– Так приятно видеть тебя таким довольным, – сказала Амелия, взяв мою руку.

Видимо, мой план отразился на моей физиономии. Я улыбнулся жене. Вот сейчас узнаем, обрадуешься ли ты моему решению.

– Мам, пап, возьмете меня с собой домой? – произнес я.

Судя по молчанию, причем всеобщему, я удивил каждого.

– Хочу немного отвлечься, мне надо подумать, как лучше продолжить работу над фильмом, и Амелии не помешало бы немного отдохнуть от меня, у нее сейчас много дел на работе.

– Дорогой, ты чего? У меня нет никаких дел, решению которых ты бы мог помешать, – ответила ошарашенная Амелия.

– Если ты хочешь, то конечно, – сказала мама.

Судя по интонациям женщин, для них обеих мои слова были неожиданными. Папа сидел молча.

– Что скажешь, пап?

– Ты уже взрослый – если решил поехать, то мы всегда рады, можете и вдвоем поехать, места хватит всем.

– Амелия работает же, – ответил я за нее.

– Тебе что со мной плохо? – тише обычного спросила Амелия.

В ее голосе чувствовались грустные нотки. Неужели она так хорошо может играть для моих родителей, что огорчена моим желанием уехать? Покрутишь свои интрижки спокойно.

– Нет, солнышко, я просто хочу, чтоб ты немного отдохнула от меня.

– А как же твои съемки?

– Ничего, Марат справится.

Я улыбался. Мне хотелось показать свою решимость. Да и в конце концов, я делаю для всех только лучше – родители побудут с сыном, неверная жена сможет почувствовать свободу, режиссер разберется со своими прихотями. Все выиграют от этого. А самое главное, повторюсь, мне не надо будет себя убивать!

Может мне надо было как-то по-другому это всем преподнести, чтоб такого неловкого положения не возникло. Но что поделаешь, моя голова в последнее время включается тогда, пока все на релаксе.

– Остывает, кушайте, – сказала мама.

Все принялись за рагу. Хотелось бы мне посмотреть на Амелию. Увидеть ее лицо. Она молчала и мне было сложно понять, расстроена она или обрадована. Но судя по тому, что особого протеста не последовало, она не очень-то сильно огорчена.

Прошло секунд десять с того момента, когда все взялись за ложки.

– Дорогой, можно тебя на минутку? – не выдержала Амелия.

Мне не хотелось, чтобы родители думали, что у нас что-то произошло и что наши отношения ухудшились. Поэтому я встал и пошел с Амелией в комнату.

– Конечно.

– Руслан просто мне не говорил о своем желании, – сказала в свое оправдание Амелия родителям.

Мы зашли в комнату. Амелия не стала закрывать дверь, а лишь прикрыла ее.

– Дорогой, ты что? Что это значит? – спросила нетерпеливо, но в тоже время тихо Амелия.

– Ты про что? Я не знал, что они приедут, – ответил я.

– Я не про это, ну может и про это тоже, если ты их позвал, не предупредив меня, с намерением уехать. Почему ты сказал, что хочешь поехать с ними? – голос Амелии дрожал.

Я не мог понять почему. Она действительно расстроена?

– Тебе надо отдохнуть от меня. Прости, я сам только что до этого додумался.

– Не хочу я от тебя отдыхать, с чего ты решил?!

Давно она не была так взволнована.

– Да я же не на долго, на дня два-три… – сказал я с тупым лицом.

– Не уезжай, пожалуйста, – сказала она почти умоляюще, – ну если только сам устал от меня.

В этот момент я чуть не сломался. Для меня Амелия всегда была идеальной женщиной. Да она может быть немного капризной, игривой, но она всегда была воплощением чистоты и честности для меня. И поэтому я не мог теперь разобраться, она сейчас так искусно играет или на самом деле не хочет, чтоб я уезжал. Но сейчас мы с ней одни, играть не перед кем. Что же ты творишь? Или что творю я. Нет! Я уже все решил – это пауза нам пойдет на руку и поможет разобраться в нашей любви.

– Я от тебя никогда не устану, мое солнышко, но мне надо немного побыть одному, разобраться в своих мыслях, страхах, планах.

– Почему ты мне ничего не рассказываешь, давай разберемся вместе?

Я лишь улыбнулся. Как я могу тебе рассказать, если ты мне изменяешь?

– Пойдем кушать, родители обидятся. Все будет хорошо. – сказал я.

Мы вернулись за стол. Я старался улыбаться. Амелия молчала.

– Все хорошо? – спросила мама.

– Да, – ответил я.

– Амелия?

– Да, извините. Очень вкусное рагу, у меня так не получается, – сначала голос ее был совсем поникшим. Но она старалась держаться так, как будто все хорошо.

Перед сном Амелия лишь пожелала мне спокойной ночи. Утром я уехал с родителями.

Глава 40

16 июля 2019. На улице распогодилось. Родители везли меня к себе. Солнце грело лицо. Телефон я отключил еще утром. Знаю, так не поступают, я конкретно подставляю Марата, но мне не было стыдно и совестно. Казалось, что я имею на это право.

Дорога до родителей обычно занимает шесть часов. Радио перестало ловить.

– Есть что послушать? – спросил я.

– Да, там диск еще тот, что ты записывал.

– Включишь? А то я понажимаю…

Папа переключил магнитолу на CD. Заиграла «Flash Dance. What a feeling».

– Да уж. Этому диску сколько лет? Я его еще в школе записывал же.

– Ну вот считай, – улыбнулся папа.

В четвертом часу дня мы приехали. Я впервые тут незрячий. В голове есть четкая картина двора, подъезда. Но я не знаю, где остановилась машина.

– Вот и приехали, – папа открыл дверь и подал мне руку.

Теперь родители будут моими поводырями. Не могу я жить, не доставляя неудобств людям. Мой отчий дом, квартира родителей расположена в пятиэтажке на третьем этаже. Лифта не было. Пока мы поднимались по ступеням, я вспоминал, как я забегал по этой лестнице со своими одноклассниками после школы. Затем мне предстояло оказаться в своей комнате. Странно, я здесь уже столько раз был с Амелией, но теперь это место словно перекинуло меня на 10 лет назад. Слепота заставляет работать мозг по-другому.

Я свалился на кровать.

– Хорошо тут.

– Отдохни, – сказал папа.

Солнце светит в окно комнаты с утра. Сейчас оно было на другой стороне дома и заливало кухню и две оставшиеся комнаты. В моей же царила приятная прохлада. Окно было открыто. Свежий воздух скользил по лицу. Я слышал детские голоса во дворе. Здесь так хорошо. Нет никаких забот, нет никаких проблем. Я словно вновь стал восьмиклассником и за мной сейчас зайдут друзья, чтоб позвать гулять.

Через полчаса мама позвала нас с папой кушать. Передо мной стояла большая тарелка, наполненная пельмешками.

– Ммм, – протянул я.

Моя голова слегка закружилась от предвкушения. Я даже не заметил, как сильно проголодался в дороге.

– Тебе положить сметаны или майонеза? – спросила мама.

– Да, от сметаны не отказался бы!

Мне кажется я съел всю тарелку минуты за три. Потом мы выпили чая с печеньем.

– Вечером кексы приготовлю, а пока уж только печенье, – оправдывалась мама.

– Оо, кексы, как я по ним соскучился!

Если бы Амелия увидела и услышала, как я восторгаюсь при упоминании кексов и восхищаюсь обычными пельменями, ревниво-обиженного взгляда я бы точно не избежал. И может быть, это было бы справедливо, потому, что Амелия действительно очень неплохо готовила, как блюда из мяса, так и выпечку.

После полдника я поблагодарил родителей за угощение и за то, что взяли меня с собой, и пошел в комнату. Я подошел к окну, открыл дверь, осторожно вышел на лоджию.

– Куда привела меня жизнь? Как же так вышло?

Меня снова мучил вопрос – что делать дальше? Чем заняться? Вот ты приехал к родителям? И что теперь? Будешь днями лежать на кровати? Слушать передачи по ящику? Плана не было. Я понял, что пока ты слеп, в какую бы дверь ты не вошел – ты не найдешь ничего, кроме печали и огорчений. Все приятные моменты быстро тухнут, так и не став костром. Зрение – оно как кислород для огня. Если его нет, как бы ты не старался, сколько бы не подливал топлива – все бесполезно.

Глава 41

17 июля 2019. Весь вчерашний вечер я провел с родителями. Мы сидели, разговаривали, смотрели телевизор. Пили чай. Мне иногда хотелось признаться из-за чего я поехал с ними, но потом быстро менял это решение. Я не знал, что будет дальше. Может быть мы помиримся с Амелией, может быть я даже буду готов смириться с тем, что она изменяет мне. Только ради того, чтоб иногда тоже быть с ней, обнимать ее, любить ее, слышать ее голос и чувствовать, что я еще с тем человеком, с кем когда-то был очень счастлив, брать ее за руку и вспоминать, и переживать заново счастливые моменты из прошлого.

Без Амелии спалось плохо. Раньше, когда я еще не потерял зрение и после автокатастрофы, мне иногда снились сны, что я снова один, без Амелии, мне надо было начинать новую жизнь без нее. Меня всегда мучил вопрос, как мы с ней расстались? Почему? Мне никогда не хотелось другой жизни, ни во сне, ни наяву. И всегда было приятно проснуться, и оказаться лицом к лицу со своей любимой. Обнять ее и выдохнуть, ведь это был просто дурной сон.

Сегодня все было иначе. Я проснулся один. Не чувствовалось легкости и спокойствия, на которое я рассчитывал. Неужели я ее так сильно люблю?

Я встал и пошел чистить зубы.

– С добрым утром, что так рано встал? – спросила мама, когда я вышел из комнаты.

– С добрым утром, – улыбнулся я, – выспался.

– Завтракать будешь?

– Конечно! – ответил я и закрылся в ванной.

Через пять минут я сидел за столом и уплетал блинчики с фаршем. «Не самый легкий завтрак» – подумаете Вы. Зато какой вкусный и сочный! Еще и с бодрящим кофе. Я ел и думал, чем бы сегодня заняться.

– Не хочешь прогуляться в парке? – спросила мама.

– Хочу! – ответил я, обрадовавшись, что проблема решается сама собой.

Мы доели, я переоделся в чистые шорты и футболку, и мы пошли в парк. Погода стояла очень хорошая. Было одиннадцать утра. Температура уже начала подниматься и день обещал быть жарким. Мы присел в тени тополя на скамейку. Я поднял голову. Было слышно, как легкий ветерок гуляет между веток. Мама молчала.

– Вы с папой гуляете тут? – спросил я.

– Да, – ответила мама после недолгого молчания.

Голос ее дрожал.

– Все хорошо? – спросил я.

– Да, просто вспомнила, как приходила сюда с тобой, когда ты был еще совсем маленьким.

– О, ты не рассказывала.

– Да, ты бегал между тополями и прятался от меня, – вспоминала мама.

Судя по голосу, она заплакала.

– Осенью раскидывал листья, бросал их вверх.

– Мам, не плачь, ты чего? – пытался я успокоить маму, приобняв ее, – все же хорошо! Теперь мы снова тут, вместе, можем наслаждаться чудесным летним днем!

– Да, ты прав, все хорошо, что это я.

Скорее всего она не смогла сдержать чувств из-за моего недуга. Ведь для матери это большое горе, когда ее ребенок теряет зрение, становится инвалидом, теряет что-то прекрасное от этого мира.

Мы посидели еще минут пятнадцать и затем направились домой. По возвращении я достал наушники и включил телефон, чтобы послушать музыку. Не успел переключиться на авиарежим, как мне поступил входящий вызов. Это был Марат. Что же тебе надо? Хочешь высказать, какой я безответственный ублюдок?

– Все, нет меня, – сказал я, и сбросил.

Телефон был переведен в режим «полет», а я удобно разлегся на кровати и включил музыку. Умиротворение приди! Удивительно, я пролежал какое-то время пытаясь поймать нирвану, но мою голову не покидало любопытство. А что же происходит с Амелией в этот момент, чем она занимается там без меня? Как проходят съемки у Марата. В голове кружились разные картинки. Я представлял, как Амелия возвращается с работы с Константином, как она смеется над его шутками, как он обнимает ее и целует, как они заходят домой, Амелия такая счастливая, она свободна и красива, потом они идут в спальню, но я не решаюсь проследовать за ними. Моя грудь сжимается. Затем, чтоб не думать о самом ужасном, я представляю, как Марат говорит всей команде, какой я засранец, как проходят съемки, как он понимает, что вполне можно снимать и без меня, а делал он это все лишь из жалости ко мне.

Меня кто-то потрогал по плечу. Я снял наушники.

– Руслан, с тобой хотят поговорить, – сказала мама и вложила мне в руку свой телефон.

– Алло, – сделав как можно более равнодушный голос, произнес я.

– Ну привет! Как это понимать? Так же не делается, Руслан, – упрекал меня Марат.

– Я знаю, прости, что подставил, – спокойно ответил я.

– Что произошло, черт побери?

– Я больше не буду работать над картиной, – продолжил я, не изменив тона.

– Как это не будешь? Но почему? Амелия сказала, что ты уехал на пару дней.

– Возможно, но работать больше не буду… – я сделал паузу, – выгорел видать.

– Я сказал ребятам и продюсерам, что без тебя не продолжу!

– Значит, фильм не выйдет. – ответил я, – извини еще раз, удачи тебе, Марат.

– Подожди!

– Мам, можешь отключать, – и я протянул телефон в ту сторону, где стояла мама.

Но она, видимо, ушла на кухню. В телефоне раздавалось: «Руслан, не веди себя как девчонка! Слышишь? Ответь! Давай нормально доделаем работу». Я положил телефон на кровать и стал слушать, что он еще будет говорить. «Что произошло-то? Тебя что-то расстроило? Почему ты уехал?» – говорил он уже спокойнее.

У Вас бывало такое чувство, когда хочется в порыве злости выговорить все человеку, который «насрал тебе в душу», а потом спрашивает в чем дело? Вот именно такое чувство меня обуревало. Я продышался и сдержался.

– Марат, я всегда восхищался твоей проницательности, – сделал паузу, – я не поверю, что ты не догадался, почему я уехал.

– Нет, честно.

А теперь он подключил свои актерские способности.

– Очень жаль, значит я был о твоих человеческих качествах более высокого мнения.

Марат молчал, и я молчал. Зачем он продолжает закапываться? Ведь мы оба прекрасно понимали в чем дело, но он не хотел в этом признаваться. Но жизнь такова, что каждый хочет сделать по-своему, каждый хочет выйти из воды сухим. Даже лучшие друзья. Можно же было просто позвонить и извиниться, за то, что скрыл от меня измену Амелии и за свои слова, которые он произнес тогда у нас в гостях в мое отсутствие. Ах да, он ведь не знал, что я его тогда слышал.

– Я что в чем-то виноват? – наконец спросил он тоном, как будто готов извиниться, если я скажу за что.

Хороший вопрос. Теперь я глубоко задумался. Ведь на самом деле, Марат не должен мне ничего. Он помог мне, когда я попал в беду. Он взял меня на проект, хотя это противоречит здравому смыслу. Это точно стоило ему определенных усилий – уговорить продюсеров взять на картину слепого оператора-постановщика. И я думаю, он сделал это, первоначально по крайней мере, не из корыстных побуждений.

– Нет.

– Тогда почему ты со мной так разговариваешь? Я вроде всегда хотел тебе только помочь, – произнес Марат.

Голос его звучал как обычно. Он говорил искренне. У меня вновь возникло желание все рассказать.

– Да, извини. Спасибо тебе за все. Просто я устал от нависших надо мной проблем и не придумал ничего лучше, чем сбежать от них.

– Расскажи по подробнее, если хочешь… – пытался удержать меня на линии Марат, поняв, что мы немного утеплились.

– Ты не поймешь, ты зряч, это все из-за потери зрения, – лишь сказал я и поднял голову от трубки, которая продолжала лежать на кровати. Я пару раз ткнул пальцем по нижней части экрана в надежде, что попаду на кнопку отбоя.

– Давай я приеду к тебе, ты мне… – голос Марата оборвался.

– Ага, я же уехал, чтобы вы ко мне приехали, – усмехнулся я.

Но на душе стало легче. Несмотря на все прегрешения Марата, я его уважал и слушал. Потому что у него, как ни у кого другого, получалось дарить людям одно из самых важных чувств, после любви конечно, – уверенность. И я бы соврал, если бы сказал, что был не рад его звонку, хоть и хотел на время порвать связи с прошлой жизнью. Наверняка и Амелия пытается дозвониться до меня, но не решается набрать маму или папу, как это сделал Марат.

– Что, уже соскучился? – спросил я сам себя, – а она думаешь скачает?

Родительский дом шел на пользу. Я успокоился, я бы даже наверное, согласился поговорить с Амелией, хотя еще вчера мне было на нее практически наплевать, и я думал, что выкинул ее из своего сердца. Да, хороши дела. Посмотрим, что будет завтра.

Глава 42

18 июля 2019. С утра было пасмурно. Моросил дождик. Я вышел на лоджию и минут десять просто стоял и слушал дождь, дышал его свежим, влажным воздухом, наслаждался тем, что погода грустит вместе со мной.

В двенадцатом часу дня я включил телефон. Мне хотелось домой. И может не потому, что я соскучился по Амелии, а из-за того, что чувствовал, как тяжело родителям, особенно маме видеть меня таким.

Удивительно, но мой телефон достаточно долго молчал. Пришли лишь сообщения о том, что мне звонила Амелия, Марат и еще какие-то неизвестные номера.

Я лежал и ждал, когда позвонит Амелия. Пришло сообщение: «Дорогой, привет! Как ты? Я скучаю. Позвони».

– И все? Ты даже не соизволишь позвонить сама? – спросил я у своего телефона, – не буду я звонить.

Я откинул трубку и вышел из комнаты. Мамы не было дома. Я решил попить чай с печеньем. Придя на кухню, я принялся исследовать пространство над плитой в поисках чайника. У родителей с этим было немного тяжелее, так как дома чайник был электрическим с кнопкой. Обнаружив то, что я искал, я поднял его за ручку – легкий, тряхнул для уверенности – воды практически не было. Подошел к раковине и включил кран. Подержал чайник под струей десять секунд, макнул палец, чтоб узнать уровень. Все отлично. Поставил чайник на плиту, выровнял по краям решетки. Осталось включить конфорку – я повернул крайнюю ручку и начал нажимать кнопку – газ пошел, но огонь не вспыхнул. Я нащупал вторую кнопку – с ней все сработало, я услышал звук пламени. Тихонько поднес руку к чайнику и начал спускаться вниз, чтоб понять, включил ли я ту конфорку. Под чайником пламени не было.