Кублерос

А остальные – за кулисами, скрипят зубами от зависти. Мечтают, что в следующий раз позовут и их… А когда-нибудь они тоже соберут свою скрипку и будут стоять после концерта при свете прожекторов, окруженные цветами и овациями!

Но до следующего концерта опять считанные дни и уже нужно бежать репетировать и плести интриги, иначе и эти две минуты на полутемной сцене наедине со скрипкой и смычком будут не с твои…

Такая вот традиция. Такой Оркестр.

4. Точка зрения

– Рассматривается дело от 2-го января 2212 года! – голос старого судьи очень шел ему: чуть хрипловатый и с той старческой теплотой, которая порой заставляет нас останавливаться на улице, услышав кроткое: «Молодой человек..!»

Судья сидит на одной из высоких скамей, которые поставили специально для суда по бокам вагона скоростного поезда Торнадо-120. В этот зимний день суд проходил именно здесь, по одной простой причине: подсудимый на этом настоял. Следуя Общемировому Гражданскому Кодексу, принятого в 2154 году, и основываясь на поправке его статьи № 7403 тома 2, подсудимый имеет право выбрать любое место для проведения собственного суда в том случае, если заседание является заключительным, а также, если имя подсудимого – Роджер. Роджер Парсинкен сидел на скамье слева от судьи.

Напротив подсудимого, в собранном на скорую руку зале суда сидели десять человек. Еще один понуро сидел чуть поодаль, вперив взгляд в окно. Но, как только судья начал говорить, он тут же задернул занавески и подсел к остальным. К слову, звали парня Алекс Лестас – обычный банковский работник, каких миллионы. Пиджак, брюки, ботинки, аккуратно зачесанные набок волосы

Также здесь сидели: прокурор Джон Афроджини, сидящий справа от судьи и адвокат Джек Нельстево, который сидел рядом с подсудимым. У входа в зал стояли охранники – но их роль в истории слишком незначительна, чтобы принимать во внимание их персоны.

Джон сидел прямо, словно манекен и смотрел в одну точку. Его монокль отражал свет плоской лампы на потолке и словно светился. Сверкала его прилизанная прическа, обтекая круглую голову, более всего похожую по форме на куриное яйцо. В кругах юристов он был известен своей непоколебимостью и ослиным упрямством. Для прокурора данная черта играет в плюс, но Джон… О нем ходили слухи, что он знает наизусть тексты каждого закона, каждой статьи любого из двенадцати существующих кодексов, и может назвать даты всех правок, которые когда-либо в него вносились! Серьезный противник, настоящий цербер на страже Закона.

Его соперник – адвокат Джек Нельстево. Его сложно принять за юриста даже сейчас, на суде – неизменные брюки со штанинами, расширенными книзу и кожаный жилет, надетый на красную клетчатую рубаху, а также шляпа с широкими полями делают его похожим на ковбоя – если сейчас кто-то еще их помнит.

О джеке ходила странная слава. С одной стороны – он не проиграл ни одного дела за всю практику. Поверьте, немалое достижение за семилетний срок! С другой – его защита постоянно строилась на таких вещах… таких, что его оппоненты порой впадали в истерику. Но всякий раз придраться было не к чему.

Что же он придумает сейчас? Дело то кажется безнадежным и не стало бы оно первым его поражением… Но почему так озорно сверкают в полумраке вагона крупные круглые стекла его очков? И на сухом тощее лицо, которое делает его похожим на Джона Леннона, нет-нет, да и проскальзывает ехидная улыбка.

– …от 2-го января 2212 года. Кхе-кхе! – повторил, прокашлявшись, судья. – Данное заседание суда является заключительным, по просьбе подсудимого. Итак… Подсудимый – Роджер Парсинкен нанес физический ущерб потерпевшему – Алексу Лестасу по причине… по причине воздействия сильных эмоций, которые и заставили его совершить данное деяние. Физический ущерб был нанесен правой кистью подсудимого, путем сжатия ее в состояние кулака и совершения им целенаправленного движения в грудь пострадавшего, вследствие чего и был нанесен ущерб. Следственный эксперимент показал… Кхе-кхе… что скорость кулака достигала приблизительно 115 километров в час. И, следовательно, данное движение мы можем расценивать, как удар…

По мере того, как судья говорил, в зале стояла тишина, только тихо постукивали колеса поезда. Это было уже третье заседание – нанесение физического ущерба в XXIII-ий век – это серьезное обвинение.

Только на лице потерпевшего была буря оскорбленных эмоций. Он ждал момента оглашения приговора. Он хотел видеть этого человека, который посмел… посмел… да как он посмел??

Кстати, «посмевший» в это время сидел тихо и глядел в одну точку. «Эх, зря я погорячился» – пронеслась у него в голове мысль. Теперь ему светили полгода – год под нестрогим заключением. Говорят, там тюрьмы для «нестрогого» похожи на санатории, но все равно неприятно… «Да и год жизни уйдет впустую. Или полгода… и чего этот адвокат ухмыляется? И зачем было назначать слушание здесь? Покататься он решил, что ли?»

Один Джек сидел, и невозмутимо слушал судью, чуть улыбаясь и чуть не подмигивая присутствующим из-за стекол очков.

Прокурор вдруг повернул голову и посмотрел на него. Ха! Тут уже дело ясное – свидетели, расследование, да и сам подсудимый признался. Только подумать: он будет первым! Первым, кто смог выиграть у Джека Нельстево! Его практика немедленно пойдет в гору, а клиенты выстроятся в очередь, чтобы записаться к нему на консультацию!

Дело мелочное, проходное но Джон знал, что тут нужен сам факт: «Я выиграл дело у Джека Нельстево.» Будь дело покрупнее, не столь однозначное, то, возможно, очкастый худосочный парень как-то, да сумел бы выкрутиться. Но здесь все очевидно. Даже чересчур.

– К делу имеются приложения. Тэээк… это свидетельства очевидцев, съемка камер наблюдения, признание. Итак! – судья обвел глазами всех присутствующих. – Состав дела ясен, совершенное преступление очевидно. Подсудимого и потерпевшего мы подробно выслушали на прошлом заседании. И теперь я, как верховный судья, готов выслушать слова обвинения и защиты. Начнем, пожалуй, с…

– Господин судья, позвольте мне! – немедленно поднялся прокурор.

– Защита не возражает? Вообще то, я думал…

Но Джек только улыбнулся и покачал головой:

– Нисколько, господин судья! Я и сам хотел дать своему коллеге высказаться первым!

– Прекрасно. – кивнул судья седым париком – данью судейской традиции. – Что же, Джон, прошу Вас…

– Благодарю. Я хотел лишь сказать, что здесь все предельно ясно, Ваша светлость! Состав преступления известен, оно доказано, и в нем сознался виновный. И потому, остается только перейти к оглашению приговора! Что же касается его, я бы хотел обратить внимание суда на то, что преступление было совершено в темное время суток, что усугубляет вину, о чем мы знаем из Гражданского кодекса, тома 4, статьи 678 второй правки…

Услышав это, Джек только усмехнулся и покачал головой:

– Коллега! Во время совершения преступления было абсолютно светло, о чем есть подтверждение с камер наблюдения, если это так важно… Был день.

– Вы ошибаетесь. – в это «ошибаетесь» Джон вложил все торжество. Нет более приятной вещи, чем указывать своему противнику на его ошибки. – Согласно Кодексу Проживания и Жизни, статьи № 198 во втором томе, время сумерек четко регламентировано, и начинается с 17:30! А время совершения преступления – 17:36! Следовательно, это время считается не светлым, а темным.

Джек только еще раз покачал головой:

– Хорошо, как Вам будет угодно.

– Превосходно! Я продолжу, если Вы не возражаете! – на лице Джона был такой восторг, какой не испытывал сам Наполеон при захвате Вены. – Исходя из сказанного подсудимым, потерпевшим, свидетелями, записей камер наблюдения и всего того, что мы знаем об этом неоспоримом сомнению деле, я требую применить по отношению к подсудимому наказание, которое будет заключаться в 1 году и двух месяцах лишения свободы. Я закончил.

Судья кивнул. Потерпевший Алекс Лестас одобрительно осклабился. Джек вновь ухмыльнулся. Подсудимый лишь вздохнул.

– Прекрасно, прекрасно. – еще раз кивнул судья, что-то черкая в блокноте, лежащем перед ним на столе. – Да, суд принимает сказанное прокурором и считает его требования обоснованными. Принимая во внимание все материалы дела, суд спрашивает: хочет ли защита что-то добавить к сказанному, или мы перейдем сразу к оглашению приговора?

Повисла пауза. Стучали колеса поезда, скрипела ручка судьи, сипел, раздувая ноздри Джон, предвкушая скорую победу. Нервно сглотнул подсудимый.

А Джек Нельстево едва сдерживал себя, чтобы не вскочить и не расхохотаться! К этому моменту он и готовился несколько дней и все прошлые заседания, которые он провел в этой же позе и ничего не говоря. Никаких вопросов к свидетелям. Никаких споров с прокурором. Лишь пара инструкций – клиенту-потерпевшему. А большего и не требуется.

Итак… пора!

Джек встал и прошелся перед аудиторией.

– У меня нет вопросов ни к кому из присутствующих, у меня нет замечаний к выступлению прокурора и словам свидетелей, которые были высказаны на прошлых заседаниях.

– То есть Вам нечего сказать? – уточнил судья.

– А вот тут Вы ошибаетесь! У меня нет вопросов и слов по поводу уже сказанного по поводу проведенного расследования по делу, поскольку оно велось принципиально неверно!

Тишина. Все изумленно уставились на Джека, пытаясь понять, что он имеет в виду. А Джек выдохнул. Глубоко вдохнул, снова выдохнул, вдохнул еще глубже и заговорил:

– По счастливой случайности. – Джек подмигнул подсудимому. – Мы находимся сегодня на борту поезда Торнадо-120, который едет со скоростью 120 миль в час в сторону Бливленда – а именно на юго-запад по отношению к Городу, в котором мы с Вами проживаем, в парке которого и было совершено это – якобы – преступление. Мы находимся в вагоне этого поезда, и подчинены его законам – юридическим, моральным и физическим, и в то же время сам поезд включен в систему нашего мироздания, которая функционирует по известным всем законам, один из которых – закон относительности любого движения относительно любого движения, о котором говорил Альберт Эйнштейн! А сам поезд – представляет собой цельную систему отсчета, относительно которой мы и рассматриваем любые объекты, их движение, скорость и прочее…

– Допустим… – сказал судья, глядя на Джека, сняв очки.

– Согласно пункту 2 статьи № 36 в 1 томе Гражданского Кодекса, судебное разбирательство должно подчиняться законам той системы, в которой оно находится на данный момент. Если я ошибаюсь, мой коллега меня поправит… – следующее подмигивание было адресовано уже Джону, который смотрел на Джека мрачно, но все еще ничего не понимая.

– Происшествие произошло в парке Ровного Треугольника, вот здесь. – Джек достал откуда-то карту, развернул и установил ее на заранее приготовленную систему распорок. – Мой клиент находился здесь, а… так называемый потерпевший тут.

– Постойте! – перебил объяснения Джон. – Что Вы подразумеваете под «так называемый»? У Вас есть сомнения?

– Проявите терпение, коллега, проявите терпение… – улыбнулся Джек. – В момент движения кисти моего клиента по отношению к груди Алекса Лестаса, если смотреть по той физической системе, в которой они на тот момент находились, вектор движения шел вот по этой траектории… – Джек прочертил линию на карте. А потом указал на пространство рядом.

– Насколько Вы знаете, рядом с парком расположена железная дорога. В момент… движения, по ней проезжал поезд. Тот самый, на котором мы сейчас едем, и в физической системе которого мы в данным момент находимся, и в физической системе которого мы принимаем решения и воспринимаем реальность!

Челюсть прокурора начала сползать вниз, грозя разинуть его рот до размеров топливной печи. Он начинал понимать… Но это же невозможно!