Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая
У Приама же было пятьдесят сыновей, из которых только двадцать законных (наверно те, что от Гекубы), но судьба его во многом оказалась трагической. Одним словом у сына Приама и Гекубы далеко не «обывательское» происхождение.
Когда Гекуба была беременна Парисом, ей приснился страшный сон, будто она родила пылающий факел, от которого сгорела Троя. Ясновидящий сын Приама Эак так объяснил сон царицы:
«Ребёнок, который вот-вот родится, станет погибелью для своей страны! Следует немедленно избавиться от него».
Приаму пришлось послать за главным пастухом Агелаем и поручить ему это дело. Мягкосердечие Агелая не позволило ему воспользоваться верёвкой или мечом – он просто оставил ребёнка на горе Ида, где его вскормила медведица.
Вернувшись на гору через пять дней, и, увидев живого ребенка, Агелай был так поражён, что решил подобрать брошенного ребёнка, и принёс его домой в котомке, от которой и произошло его имя «Парис».
Позднее, когда Парис храбро отразил нападение на стадо банды разбойников, он получил прозвище Александр – «отражающий мужей». Хотя в то время он ещё был на положении раба, что не помешало ему стать избранником родниковой нимфы Эноны, дочери реки Эней.
Впоследствии за Парисом в греческой традиции закрепилась слава красивого юноши, первого в амплуа «героя-любовника» среди греческих героев.
Так вот Парис пас коров у скалы Гаргар, венчавшей гору Ида, когда Гермес в сопровождении Геры, Афины и Афродиты принёс ему золотое яблоко и передал слова Зевса:
«Парис, поскольку ты так же красив, как и умён в делах сердечных, Зевс повелел тебе стать судьей в споре трёх богинь. Отдай яблоко самой прекрасной из них».
Парис с нерешительностью принял яблоко и воскликнул:
«Как может простой пастух, вроде меня, судить о божественной красоте? Вот разделю сейчас яблоко на три части и тем разрешу спор!»
«Нет, нет, ты не можешь ослушаться всемогущего Зевса! – поспешно вмешался Гермес – Не случайно же великий Зевс выбрал именно тебя. Я же не могу давать тебе советов, поэтому воспользуйся своим природным умом! Ты должен отдать предпочтение одной из богинь».
«Делать нечего, – вздохнул Парис – Но сначала пусть проигравшие обещают не таить на меня обиды. Я всего лишь человек, способен совершить самую нелепую ошибку и должен остерегаться гнева богинь»
Богини согласились подчиниться его решению, и не таить обиды
…способны ли греческие богини на великодушие? Вряд ли. Но что стоит дать обещание…
«Должен ли я судить богинь по их одеяниям, – спросил простодушный Парис Гермеса, – или они должны предстать передо мной обнажёнными?»
«Правила разрешения спора должен определять ты сам, так что тебе решать» – сказал Гермес, улыбаясь.
«В таком случае не могли бы они раздеться?» —
Парис начал осознавать важность своей миссии.
Гермес передал богиням просьбу Париса, богиням пришлось согласиться, и тогда Гермес вежливо повернулся к ним спиной.
Можно было начинать.
Первой оказалась готова Афродита, но Афина настояла на том, чтобы та сняла свой знаменитый волшебный пояс, благодаря которому любой влюблялся в его обладательницу.
«Хорошо – не без злорадства, произнесла Афродита, – но только после того, как ты снимешь свой шлем и свои доспехи, без которых на тебя просто страшно смотреть»
Богини не могли упустить такой повод, чтобы увидеть Афину без шлема и доспехов. Но возникает вопрос, видел ли кто-нибудь Афину обнажённой, если она родилась в полной амуниции и с тех пор её не снимала.
Может быть, Парис оказался единственным человеком, кому удалось её увидеть обнажённой?
И каков результат?
Фантазировать, так фантазировать. Строить догадки – так строить догадки.
«Теперь, если вы не возражаете, предстаньте предо мною по одной, чтобы избежать ненужных споров.
Подойди сюда божественная Гера! Пусть остальные покинут нас на некоторое время»
«Смотри на меня внимательно,
– Гера, не спеша, поворачивалась к Парису то одним, то другим боком, то лицом, то со спины, стремясь показать все достоинства своего великолепного обнажённого тела, —
и запомни, что если ты признаешь меня прекраснейшей, я сделаю тебя повелителем всей Азии и самым могущественным из живущих ныне на земле людей. Что может быть желаннее для настоящего мужчины?»
«Меня не должно подкупать, моя госпожа. Как возможно, чтобы простой пастух стал могущественным повелителем. И соблазна такого у меня нет. Но я обещаю, что честно выполню порученное мне Зевсом дело. Думаю, всё, что я должен был увидеть, я успел рассмотреть. Благодарю тебя. Войди теперь ты, божественная Афина».
Афина, сняв шлем и раздевшись, не стала поворачиваться спиной к Парису. Она быстро приблизилась к нему и страстно и, одновременно, повелительно, стала убеждать Париса:
«Прекрасный и мудрый Парис, надеюсь, у тебя хватит здравого смысла, чтобы присудить награду именно мне. Тогда я сделаю так, что ты выйдешь победителем во всех своих битвах, а также будешь самым красивым и самым мудрым человеком. Это в моей власти. Все мужчины Лидии и Фригии будут тебе завидовать. Твоя слава превзойдёт славу всех героев».
«Я ничтожный пастух, а не воин, – с достоинством произнес Парис – Можешь сама убедиться, что во всей Лидии и Фригии царит мир и никто не угрожает царю Приаму. Но я все равно обещаю, что честно решу, кому следует отдать золотое яблоко. Спасибо, думаю и на этот раз я увидел всё, что должен был увидеть. А теперь надень все свои многочисленные одежды и шлем»
«Готова ли божественная Афродита?»
Афродита давно была готова. Она не стала демонстрировать своё прекрасное тело, не стала поворачиваться боком или спиной, она неспешно, казалось очень робко, подошла вплотную к Парису, почти соприкасаясь с ним, и взглянула на него так, как умела смотреть на мужчин. Парис весь затрепетал, залился краской, никогда в жизни он не чувствовал себя так неловко в присутствии обнажённой женщины.
«Знаешь юноша, ты прекрасен, но понимаешь ли ты, насколько ты прекрасен. —
медленно заговорила Афродита —
Как только я увидела тебя, то сказала себе: «Честное слово это самый красивый юноша не только во всей Лидии и Фригии, но и среди всех смертных. Мне неловко говорить от имени бессмертных, но и их ты способен посрамить.
Почему ты, прекрасный Парис, должен прозябать в такой глуши и пасти этот дурацкий скот? Ты достоин лучшей участи.
Почему бы тебе прекрасный Парис, не перебраться в город и не зажить достойной тебя жизнью? Твои манеры могут посрамить самого родовитого человека.
Почему прекрасный Парис в тебя не должны влюбляться самые прекрасные женщины Лидии, Фригии, других городов Эллады, не говоря уже о царственных женщинах варварского мира? Стоит им только увидеть тебя, как они потеряют покой и стыд.
Да что все женщины Лидии и Фригии, я обещаю тебе любовь самой прекрасной женщины, из всех которых когда-либо рожала земная женщины. Её красота затмила красоту всех самых красивых женщин мира и любовь одной этой женщины, стоит любви тысяч и тысяч.
Я говорю о Елене Спартанской, только она может сравниться со мной и в красоте, и в страстности, и в умении любить. Она и есть моё земное воплощение. Я уверена, что стоит ей только увидеть тебя, как она бросит всё – мужа, дом, семью, близких, бросит всех ради того, чтобы стать твоей возлюбленной. Ты хоть что-нибудь слышал о Елене Прекрасной, мой прекрасный, наивный пастух?»
«Нет, никогда не слышал – простодушно признался Парис и в нетерпении добавил – Поскорее опиши её мне. Разве возможно, чтобы земная женщина была подобна божественной Афродите»
«Елена красива и хрупка, нежна и очаровательна, стройна и грациозна.
Она может быть страстной и бесстыдной, безудержной и стыдливой, безрассудной и робкой, беспечной и благоразумной, благородной и взбалмошной, великодушной и строптивой, весёлой и дерзкой, добродушной и своенравной, жалостливой и беспощадной, жизнерадостной и смиренной, шаловливой и кроткой, застенчивой и строптивой, ласковой и язвительной, неуёмной, пылкой и сердечной, скромной, утончённой, чувственной и спокойной, сдержанной.
Она может быть простой и безыскусной, а может быть таинственной и загадочной. Но все это остаётся невидимым, остаётся спрятанным, если нет мужчины, которому она отдаёт предпочтение.
Но во всех случаях, её нельзя покорить. Елена не может быть ничьей собственностью, она не из тех женщин, которые подчиняются и дают обет верности.
Она свободна и независима.
Мужчины должны проливать за неё кровь, она позволяет им это делать, и никогда не испытывает угрызений совести оттого, что из-за неё гибнут люди. Она позволяет себя любить и одним только этим оказывает великую честь мужчинам. Ведь она никогда ни в чём не виновата, всегда действую только я, Афродита.
Признаюсь, благодаря Елене, моё ремесло стало более утончённым, более дерзким, и более опьяняющим.
Елена не обычная женщина. У неё есть земная мать, но она родилась на свет из лебединого яйца. Она может считать Зевса своим отцом, и она достойна своего отца.
Уже в младенческом возрасте она стала причиной войны.
Когда она достигла брачного возраста, её приемный отец Тиндарей испытал потрясение от количества женихов, от их назойливости, от того, что не знал, кого выбрать и боялся, что отдав предпочтение кому-нибудь из женихов, он станет причиной взаимоистребления греческих героев.
Он отдал Елену в жены Менелаю, самому богатому ахейцу брату верховного царя Агамемнона. Причём хитроумный Одиссей подсказал Тиндарею, как сделать выбор, избежав ссоры. Тиндарей потребовал от женихов Елены, чтобы до того, как он сделает выбор, они дали клятву, что будут защищать избранника Елены, кем бы он не был и в каких бы ситуациях не оказался.
Тиндарей принёс в жертву лошадь, расчленил её на части, поставил всех женихов на кровоточащие куски мяса и заставил произнести клятву, сочинённую Одиссеем. Они произнесли клятву, сочинённую Одиссеем, и вынуждены были не только согласиться с выбором Тиндарея, а может быть с выбором самой Елены, но и в будущем быть солидарными с Менелаем.
На случай, если Елену уведут. Ведь и Тиндарей, и Одиссей, прекрасно понимали, что такую Елену не могут не увести.
«Как же она может стать моей возлюблённой, если она замужем за Менелаем, братом верховного царя Агамемноном. Если женихи Елены дали обет защищать Менелая, то разве я осмелюсь»
«О небеса! Какая наивность! Неужели ты никогда не слышал, что в мире мужчины соблазняют женщин, и брак этому не помеха.
Запомни, я не богиня Брака, я богиня Любви.
Это Гера заботится о чистоте домашнего очага, потому что сама она холодна и рассудительна, ей не знакомо кипение крови. Она сама матрона и она обслуживает таких же вульгарных, лживых, постоянно притворяющихся матрон.
Выбор за тобой, хочешь, отдай предпочтение рассудительности Геры, матроны для тебя всегда найдутся, их пруд пруди, если тебе это интересно, отдай яблоко Гере.
Но если ты жаждешь великой, опьяняющей любви, от которой гибнут народы и которая может быть только раз в жизни, яблоко должно попасть в другие руки.
Выбор за тобой, остальное в моей власти, и я чувствую азарт, оттого, что совершу столь благое и великое дело.
Я выбираю тебя в союзники, и ты станешь равным мне, равным богам.
Это в моей власти и клянусь богами, ты столь прекрасен, что это будет самым достойным моим делом. Делом достойным богини любви и красоты.
Любовь Париса и Елены станет моим самым великим творением.
Ты чувствуешь разницу Гера и Афина предлагали тебе взятку а я сотворчество.
Сотворчество в великой любви, которую воспоют поэты различных народов во все времена.
Но у них так и не найдутся нужные слова».
«Если мне это удастся, то меня наверно будут обвинять все мужчины и женщины Эллады»
«Возможно. Знаешь, прекрасный юноша, вокруг моего имени много клеветы. Я не обижаюсь. Это естественно, обычные люди боятся любви, они должны бояться любви. Обычные люди напуганы и инертны, они боятся потерять свое насиженное гнездышко, они никогда не рискуют.
Не знаю, стоило ли Прометею идти на такие жертвы ради жалких людишек.
Люди ненавидят меня, но втайне и мужчины, и женщины мечтают о том, чтобы я так или иначе соприкоснулась с ними.
У меня нет к ним злости, от злости дурнеют и теряют удовольствие от жизни.
У меня нет к ним предубеждения, но посмотри вокруг, много ли людей с которыми мне по пути.
Хватит пальцев одной руки и ещё останется.
Так что не взыщите добрые, бедные, закомплексованные, жалкие людишки. И не вините во всём меня. Не во мне дело.
Но, ты, прекрасный юноша, ты другое дело. Эрида, сама того не подозревая, сделала доброе дело. Я встретила тебя. И меня, не меньше, чем тебя, обуревает сейчас нетерпение.
А люди, пусть злословят сегодня и продолжают злословить во все времена, если не могут отдаться любви, то должны они, хоть чем-то, заполнить пустоту.
До тебя могут дойти слухи, что я мщу Тиндарею. Якобы Тиндарей, когда приносил жертвы богам, забыл обо мне, и я ему мщу.
Глупости, Афродита не может быть злопамятной и зловредной.
А то, что сёстры Елены, дочери Тиндарея, Клитемнестра и Тимандра прославились своими любовными изменами, так я к этому не имею никакого отношения.
Ведь я не богиня мщения, я богиня Любви.
С Еленой, надеюсь, всё будет по другому, и я буду гордиться, что имею к этой «измене» – назовем её так, если угодно моралистам – самое прямое отношение.
Согласись, прекрасный юноша и отдай мне золотое яблоко.
Всё равно я знаю, кому это яблоко предназначается. Мне важно только в очередной раз посрамить этих надменных богинь.
Согласись, прекрасный Парис, и я дам тебе в проводники моего сына Эрота. Ты отправишься в странствие по Греции. Окажешься в Спарте. Увидишь Елену, она увидит тебя. Там всё случится. Остальное в моих силах и думаю, что вы оба, ты, Парис, и Елена, настолько созданы для моих творений, что особых трудностей у меня не будет».
«Поклянись в этом!» —
Парис сгорал от нетерпения и знал, что боги, как и люди, страшно боятся нарушать свои клятвы.
Афродита торжественно произнесла клятву и Парис, не задумываясь, присудил ей золотое яблоко.
Узнав о решении Париса, Гера и Афина затаив гнев,
…как могут женщины в такой ситуации оказаться благоразумными, даже если они дали обещание…
удалились, строя планы разрушения Трои, в которой царствовал отец Париса, Приам.
А Афродита никуда не торопилась. Победно улыбаясь, она раздумывала, как лучше сдержать клятву и наверно предвкушала своё самое великое деяние в мире.
Весёлая, бурлескная история спора трех богинь сделала Ахиллеса заложником чужих страстей, чужих искуплений, чужих раздоров и чужих примирений.
Оставалось, стать героем именно в этих обстоятельствах.
А нам, земным и смертным, повеселиться вместе с тремя богинями и Парисом, а потом испытать ужас, понимая, чем такое веселье обычно заканчивается.
Елена Прекрасная
…преодолевая сомненияКогда впервые решился напечатать свою «Елену», меня обуревали сомнения. И по той причине, что насколько это «моя», если, в лучшем случае, это мой «монтаж аттракционов»[322].
И по той причине, что не хотелось шокировать читателей в моей стране, в которой так много ханжеского.
Сомнения обуревают меня и сегодня, когда включаю этот текст в книгу.
Древнегреческий оратор Исократ[323], как-то сказал:
«Я не боюсь признаться, что, в мыслях у меня смятение, что думаю я сейчас о странных вещах и сам не уверен, действительно ли делаю что-то необходимое».
Это буквально обо мне.
Решился, только заручившись поддержкой тех лиц (азербайджанские женщины!), к мнению которых прислушиваюсь.
Возвращаясь к Елене ПрекраснойЕлена самая загадочная героиня греческого мира. А может быть, всей западной цивилизации.
Греческого мира, поскольку этот мир мужской, он остерегается, поражается, и, одновременно, мифологизирует женское начало.
Западной цивилизации, поскольку её сила в рефлексии, и она отдаёт себе отчёт, что Елена рождена из мужских фобий и мужского восторга.
Поэтому так и названа – Елена Прекрасная. На все времена.
Разгадать загадку Прекрасной Елены, об этом и не помышляю. Признаюсь только в непреходящем восторге перед ней. А в остальном, ограничусь просто несколькими, говоря кинематографическим языком, «аттракционами» и вопросами без ответов. Их комбинация и будет моим «ноу-хау».
Начну с эпизода из «Одиссеи» Гомера.
Сын Одиссея, Телемах, отправляется в град Лакедомон, к дому царя Менелая и Елены Прекрасной, чтобы узнать что-либо о судьбе отца.
И вот – по Гомеру – появилась Елена Прекрасная.
Ей пододвинули кресла богатой работы, мягкий ковер положили ей в ноги, принесли драгоценную корзину сребряную, полную пряжи сучёной, на ней же прялка с шерстью волнистой пурпурного цвета. Елена села на кресла, прекрасные ноги свои на скамью протянувши.
…в самом тексте использую текст Гомера в переводе Гнедича, отсюда такие слова, придуманные переводчиком, как «сребряная», «извнутри», и др…
Слово берёт царь Менелай и что же он рассказывает (внимание, NB).
Когда греки были в утробе Троянского коня, к ним подошла Елена, по внушению злому, конечно, демона. Она начала поименно вызывать греков, голосам возлюбленных их жён подражая искусно.
Догадались в чём дело?
Прекрасная Елена понимает, что греки давно из дома, в тёмной утробе не выдержат, извнутри громко отзовутся и выйдут наружу. А вот умнейший Одиссей удержал опрометчивых и от погибели греков избавил.
И удерживал, пока Прекрасная Елена не ушла по воле Афины (?!).
Действительно, вместе умилимся, ах какой умный Одиссей, как он не поддался на уловки Елены Прекрасной, а заодно полюбуемся креслом богатой работы, мягким ковром, волнистой шерстью пурпурного цвета.
Если вы думаете, что я иронизирую, то ошибаетесь, просто пытаюсь скрыть свою растерянность. Ведь, заметьте, в словах Менелая ни капли упрёка, напротив, только восторг перед поступком жены.
Красота неподсудна.
О другом эпизоде, уже из «Илиады» Гомера, написано немало. Повторю, как можно более кратко.
Парис и Менелай решили сразиться напрямую. Кто из двух обречён на погибель, пусть погибнет, остальные примирятся.
Лилейнораменная Елена, сребристыми тканями осеняся, со струящейся нежной слезою, со сладкими чувствами о преждебывшем (?!) супруге, спешит к Скейской башне, чтобы лицезреть схватку.
Троянские старцы тоже не могут пропустить такой спектакль, а заодно молвят крылатые речи о том мол, что невозможно осуждать, что за такую красоту, подобную богам, приходится столь долгие беды терпеть.
…вопрос, не в том, почему старцы не ополчились на Елену, и чем их поразила Елена, а в том, что хочет сказать нам мудрец Гомер самим удивлением старцев?
Ответ «поразила красивая женщина», представляется не достаточным для «крылатых речей», особенно в момент, когда всем им грозит гибель.
Что же ещё?
Может быть, женщину, в которой проступают черты богини?
Или старцы, рупор Гомера, говорят нам, что подобная женщина равновелика мужским страстям Троянской битвы?
Вопросы без ответов…
На самой же наблюдательной Скейской башне старец Приам, возлюбленный свёкор (?!), со словами «дитя моё милое, ты предо мною невинна», с интересом расспрашивает Елену Прекрасную (невестку?!), кто тот, кто справа, а слева, а тот, кто сзади.
Сцена почти идиллическая.
А что же схватка? У Париса-Александра сердце задрожало, он прядает вспять и от ужаса членами всеми трепещет. Но Афродита не может дать ему погибнуть, она похищает Париса-Александра, вводит в чертог, благовония сладкого полный, и шёпотом на ухо Елене Прекрасной о том, что её ждёт Парис-Александр, светел красой и одеждой.
Елена Прекрасная напоследок упрекнёт Афродиту – «Ах, жестокая! Снова меня обольстить ты пылаешь?», потом уже в чертоге, при виде Париса-Александра, будет по-женски ворчать, мол, зачем ты явился сражённый могучим, моим преждебывшим, супругом.
Парис-Александр меланхолически возразит, ничего страшного, «сегодня Атрид победил с ясноокой Афиной, После и я побежду».
Но это после, а сейчас пламя в груди его такое, которое даже в тот счастливый день, когда бежали они вместе из Спарты, не горело.
Так он рёк, желания сладкого полный, шествует к ложу, за ним и Елена супруга.
А Менелай в это время – параллельный монтаж – всё мечется в поисках Александра-Париса, но всем он стал ненавистен и своим, и чужим.
Почему «ненавистен» ведомо, пожалуй, только слепому Гомеру, если он задумывается над подобными вопросами. А в остальном, всё понятно, не следует смешивать дары Афродиты и дары Афины.
И то, и другое, божественно.
Воздержусь от комментариев. Только признаюсь, что вся сцена, кажется мне весёлой. Такое вот трагическое веселье.
Так в чём же разгадка Елены Прекрасной?
Почему её называют «прекраснейшей женщиной мира»? В чём заключается её «прекрасность», во внешности или в чём-то ином?
И почему ею восторгаются и проклинают в равной степени?
Рассмотрим некоторые версии.
Версия первая – моральная.
По существу здесь две полярные версии: обличающая и оправдывающая.
Есть высокоморальная версия, согласно которой, во время Троянской войны боги подменили Елену её призраком, сама же она в это время находилась в Египте, под защитой мудрого старца Протея, дожидаясь возвращения любимого мужа.
Ханжество, оно и в античности ханжество.
Софист Горгий[324], в дошедшей до нас речи «Похвала Елене», готов оправдать Елену, если она была соблазнена словом. Ибо слово есть великий властелин, способный на чудеснейшие дела.
Впрочем, это оправдание Елены столь же моральное, сколько эпическое. Или просто софистическое.
Более любопытны обличающие мотивы.
Геродот[325] убеждён, что Елены не было в Трое, иначе её непременно выдали бы грекам. Отец истории обязан искоренять такие не «исторические» материи, как красота и любовь, олицетворением которых является Елена.
У Данте[326] Елена помещена во второй круг Ада, среди тех, кого «земная плоть звала». Вполне почётно, если учесть, что первого круга Ада удостоились Гомер с Аристотелем как язычники. А Елена Прекрасная оказалась рядом с не менее известной Клеопатрой.
Гуманист Дж. Чосер[327], хотя почтительно называет Елену «прелестной царицей Еленой», не может удержаться, чтобы не обыграть одинаковое звучание слов queene (королева) и quene (шлюха).
…более современный вариант – quean – распутница…
Гекуба, мать Париса, обвиняет Елену не столько в распутстве, сколько в алчности, она, Елена, якобы была уверена, что в Трое «течёт потоком золото»
– не будем придираться к матери (свекровь?!), на долю которой выпало столько несчастий.
Дальше – больше.
Морализаторство от имени христианства
…не отождествлять с собственно религиозными версиями, о которых чуть позже…
выносит свой приговор: Елена греховна, её место не на небесах, а в преисподней, она должна гореть в геенне огненной.
Но и здесь есть любопытные нюансы.
Один богослов обвиняет Елену в том, что она находилась сверху при соитии, а любая поза помимо «миссионерской», присуща сугубо шлюхе, поскольку мешает истечению семени.
Он даже расчленяет Елену, чтобы изучить её сердце, лёгкие, селезёнку и «похотливую» печень (богослов, к тому же учёный?!).
А другой, обвиняет Елену в надругательстве над самой природой – его опус так и называется Плач Природы (De planctu Naturae).
Невольно подумаешь о том, что человечество, с тех пор, значительно поумнело, по крайней мере, догадалось, что некоторых особо ретивых мужчин, независимо от сана, следует просто отправлять к психоаналитику.
Может быть, и по принуждению.
Версия вторая – эпическая или эпико-мифологическая.
История любви самого Зевса к пышнолодыжной Леде, превращение Зевса в лебедя, рождение лебединого яйца, из которого появилась Елена, несомненно, красивая и загадочная.
Но что она объясняет? Только то, что Елена Прекрасная не такая как все.
Избранная. Не более того.
Может быть, разгадка в варианте мифа, согласно которому матерью Елены является не Леда, а Немесида, дух возмездия, которая совокупилась с Зевсом, приняв облик гусыни (лебедя заменили гусыней?!).
Вряд ли.
Елену Прекрасную трудно назвать женщиной, красота которой имеет роковой характер.
Если говорить привычным для древних греков языком четырёх стихий, то главное в Елене Прекрасной не Огонь и Земля, а Вода и Воздух.
Роковой женщиной (испепеляющий Огонь), скорее следует назвать сестру Елены – Клитемнестру, рядом с которой гибнут все, муж, любовник, любовница мужа, а сама она погибает от рук собственного сына.
