В тени голубого острова. Русские на Капри

Молодой человек, преисполненный любопытства, остался бы и дальше наблюдать за этой картиной, однако его возвращает к действительности объявление об отправлении фуникулера. Он занимает место в кабине, которая вскоре трогается, взбираясь наверх через дома, лачуги, виноградники и цитрусовые рощи.

Панорама, открывающаяся из кабинок фуникулера, захватывает. Эти челноки плывут по кругу в роскошной средиземноморской зелени, пока, наконец, караван не достигает станции назначения. Несколько ступеней – и Михаил оказывается на террасе, напротив которой – площадка с видом на гору Соларо.

Там, где высится древняя часовая башня рядом с собором св. Стефана, находящимся на вершине крутого лестничного подъема, художник на минуту останавливается, прежде чем добраться до самого собора. Он был возведен на том самом месте, где стояла церковь св. Софии с часовой башней, игравшей роль колокольни этого большого комплекса.

На выходе, перейдя площадь, он поворачивает направо, на улицу Гогенцоллернов.

Вдалеке – «Квизисана» с просторным садом, где на террасе постояльцы увлечены разговорами и чтением газет. Огранович на минуту останавливается, а затем устремляется вверх по улице, откуда можно быстро подняться в Трагару.

В конце маршрута с террасы бельведера открывается роскошный вид на рифы Фаральони и домики, которые взбираются по склонам будто альпинисты, стремящиеся на вершину.

Михаил выбирает место на полусломанной деревянной скамейке.

Здесь, на высоте, абсолютная тишина охватывает всё вокруг, а взгляд, брошенный на голубую гладь моря, уносит молодого человека далеко от реальности.

На несколько мгновений он будто зависает в пустоте, как бы выйдя из тела. В такие моменты, придя в себя, не можешь понять, что происходит на самом деле.

Это ощущение испытывает Михаил, пока легкий бриз с моря не возвращает его к действительности: его испытующий взгляд скользит по улицам и пыльным переулкам, извилистым и узким тропинкам, которые своей суровостью будто укрепляют горный склон.

Слепящий солнечный свет заставляет его опустить глаза и продолжить прогулку по Пиццолунго, откуда узкая и обрывистая лестница ведет к гроту Матермания, а от него – после восхождения по сотне с лишним ступеней и пересечения короткой улочки – к Арко Натурале.

Долгая остановка заставляет молодого человека забыть о времени, но, вынув часы из кармана, он замечает, что оно буквально пролетело.

– Дорога длинная. Лучше вернуться назад, – говорит он сам себе, медленно шагая в сторону гостиницы «Бельведере э Тре Ре».

* * *

– С возвращением, синьор барон. Прогулка была долгой, вижу, вы слегка устали, – замечает Лаура, которая с рецепции видит немного осунувшееся лицо молодого человека.

– Длинная и прекрасная прогулка, синьорина Лаура. Да, немного устал, но она того стоила. Я ходил к Арко Натурале.

– Послушались совета моего отца.

– Он отличный советчик. Обращусь к нему насчет экскурсий и в последующие дни.

– Достойных маршрутов здесь, на Капри, великое множество, и все они невероятно красивы. Но сейчас, думаю, нам стоит поторопиться, ведь совсем скоро за стол, – заботливо приглашает девушка.

– Только приведу себя в порядок и буду готов к обеду. Любопытно испробовать местные блюда. Кто знает, какой сюрприз меня ждет.

– Немного терпения, и скоро узнаете. За приготовление пищи отвечает лично моя мать Джельсомина, она прекрасный повар. Потом расскажете мне. Приятного обеда! – обращается Лаура к гостю, который мчится в свою комнату, чтобы переодеться, прежде чем подняться на верхний этаж, где займет место за единственным свободным столиком рядом с окном.

Великолепно освещенное пространство с видом на Марина Гранде… Несколько мгновений – и среди официантов, суетливо лавирующих между столиками, появляется донна Джельсомина с блюдом в руках. Поискав взглядом Ограновича, она направляется к нему.

– Равиоли с рикоттой и майораном для вас, синьор барон! Приготовленные моими собственными руками. Надеюсь, они вам понравятся. Не хватает только сыра, чтобы соединить любовь и желание. Приятного аппетита, – заключает синьора.

– Спасибо за оказанное внимание, донна Джельсомина. У меня нет слов, – еле слышно говорит молодой человек, смущенный такой сердечностью.

– Вы не должны меня благодарить. Клиентов надо принимать от чистого сердца, чтобы они чувствовали себя, как дома. Нужно создавать тепло, иначе между гостем и принимающей стороной образуется разрыв, который заставляет гостя чувствовать себя чужим. Правильно я говорю?

– Попали в яблочко. Мудрость – учительница жизни.

– На второе вам приготовили рыбу. Свежайшая, доставленная сегодня утром с моря сразу по возвращении рыбацких лодок… И потом, хотела сказать вам: если вдруг вам захочется поесть чего-то особенного, достаточно утром, перед выходом, заглянуть на кухню. Но что же это, вам еще не принесли вина?

– Нет, но я только что пришел.

– Агостино!

– Что прикажете, донна Джельсомина?

– Белое домашнее вино для синьора барона. И, пожалуйста, прохладное, – решительным тоном отдает приказ хозяйка.

– Будет сделано, – покорно отвечает слегка озадаченный официант.

– А вам, синьор барон, приятного аппетита, – властная хозяйка «Бельведере э Тре Ре» прощается с молодым художником, который, одурманенный ароматом, исходящим от блюда, решительно нанизывает на вилку еще дымящиеся равиоли.

Во второй половине следующего дня Михаил выходит из комнаты в полном вооружении, с мольбертом, холстами и красками, и направляется к лестнице, ведущей на террасу. В этот момент с рецепции слышится голос Лауры:

– Куда направляетесь, барон?

– На террасу. Я уже несколько дней не рисую и чувствую необходимость снова заняться живописью. Для художника важен момент воплощения. Он может случиться в любую минуту, днем и даже ночью. Это как у писателя: бывает, что он в бессилии сидит перед чистым листом бумаги, не в состоянии написать ни слова, а случается, что ручка сама скользит по бумаге, как живая вода в источнике. Так же и у художника, скульптора, музыканта и всех тех, кто связан с искусством. Для людей искусства нет особенных дней для творчества. Вам так не кажется?

– Но как можно рисовать без дневного света? Свет – основное для художника, он оживляет цвета предмета, который тот хочет перенести на холст. Полагаю, мое наблюдение правильно, – замечает Лаура.

– Это правда. Свет необходим. Но переносить образы на холст означает также приспосабливать их к контексту, где они создаются. Вчера меня очаровала сцена, которую уже видел по прибытии на Капри. Высадка в порту пассажиров с парохода, прибывшего из Сорренто. Наблюдая событие со стороны, испытываешь совсем другие ощущения, чем если бы сам был участником события. Люди всех слоев общества, тюки с товарами, голоса… Есть тысячи способов передать эту ежедневную жизнь и описать этот мир, эту редкую по колоритности атмосферу. Вышел бы рассказ, достойный пера настоящего писателя, но и художник также может отразить эти сцены и настроения через различные оттенки цветов.

– Действительно, вы правы. Но тогда не мешкайте, идите туда, иначе пароход после высадки пассажиров и разгрузки незамедлительно отправится обратно в Сорренто. Хорошей работы, – желает девушка Ограновичу, который быстро направляется к террасе, где заботливо раскладывает всё необходимое для творчества. В это время слышится гудок парохода, входящего в порт Марина-Гранде. При высадке пассажиров возникает ужасная суматоха: сначала – дамы, сошедшие на берег, сбиваются в кучки в ожидании мужей и родственников и выкрикивают их имена, стараясь приблизить воссоединение. Затем – выгрузка багажа и поиски транспорта, крики извозчиков и скопление экипажей, готовых развезти всех по давно забронированным гостиницам и пансионам.

Круговорот людей и вещей усиливается, когда начинается выгрузка товаров: бесчисленные корзины, ящики и лари, огромные мешки, наполненные Бог знает каким добром, нагромождаются на молу.

Люди и вещи сливаются в одно, пока в суете высадки и разгрузки каждый не находит своего места на молу и не отправляется по месту назначения.

Михаил едва намечает углем на холсте эту сцену, как вскоре оставляет работу.

Сняв холст с мольберта, взяв все свои принадлежности – палитру, краски и кисточки, он направляется к лестнице, чтобы снова вернуться в свою комнату.

– Можно взглянуть на шедевр? – спрашивает Лаура.

– Еще рано. Для завершения нужен не один сеанс. Я представлю картину на ваш суд, когда она будет готова.

– Кстати, я подготовила для вас список самых красивых мест Капри, которые стоит посетить. После ужина можем об этом поговорить, если вы не заняты.

– Занят? Я приехал на Капри именно для того, чтобы изучить его. Это и есть цель моего визита. Да, после ужина можем об этом поговорить. Заодно послушаем фортепьянную музыку. Знаете, вы прекрасно играете, одно удовольствие вас слушать. И потом, не каждый день имеешь дело с красивой девушкой, – замечает Михаил, и молодая дочка Петаньи, приятно удивленная такой оценкой, встречается взглядом с гостем и заливается румянцем.

После ужина пунктуальный Михаил появляется на рецепции, не в силах сдерживать нетерпение и в надежде поскорее встретиться с девушкой. Внимание Ограновича, похоже, больше привлекает красивая каприйка, нежели рассказ о достопримечательностях.

– Позвольте мне отлучиться всего на несколько минут, попрошу мою сестру Матильду подменить меня.

– Если мешаю, можем отложить разговор, – извиняется молодой человек, обеспокоенный тем, что отрывает Лауру от ее привычных обязанностей.