Феликс, Нэт и Ника и теоретически возможная катастрофа

– Я не хотел бы вмешиваться, но этот график показывает эффективность разговоров, – сказал он. График спускался вниз, и в конце должен был коснуться нижнего края бумаги. – Как вы видите, после более или менее трех минут наступит «средлекционное расслабление», то есть половина слушателей утратит интерес к ведущему. Через десять минут его будут слушать от силы десять человек.

– Мое личное мнение, – не сдавался Эфтипи, – что очень важно передать ученикам э-э-э… полные знания по этой теме, с точными статистическими данными за период последних двадцати лет. Учителя могут следить за внимательностью учеников. Я приготовил около восьмидесяти слайдов с графиками и чертежами, касающимися проблемы наркомании и ведущих фигур…

– Все заснут после просмотра первого десятка, – заметил папа Нэта.

– Я предвижу это, – Эфтипи загадочно усмехнулся. – Я прекрасно разбираюсь в компьютерной графике, поэтому приготовил разнообразное графичное оформление. Каждая схема анимированная, колонки появляются по очереди, а цвета меняются очень динамично. Дополнительно каждой теме соответствует свой фон и звук. Да, мультимедиа – это большой шаг в развитии человечества!

– Давайте проясним, – предложил Белецкий-старший. – Главное для вас показ этих восьмидесяти слайдов или, может быть, вы хотите, чтобы кто-то запомнил их?

– У вас нет опыта работы с молодежью.

– Мой сын учится в этой школе, поэтому меня интересует, как школа пытается решить проблему с наркотиками. Также я знаю, как взрослые реагируют на длинные презентации.

– Я вычислил, сколько времени нужно, чтобы рассказать про самые важные вопросы, – Эфтипи все больше заносило. – Сорок пять минут минимум, чтобы кто угодно относился к проблеме серьезно. Именно биографическая справка…

– К чему тут биографическая справка? – перебил учителя папа Нэта. – Как это связано с темой?

– Э-э-э… – Эфтипи начал подбирать аргументы. – Мы должны уважать…

– За два дня я приготовлю короткую, динамическую презентацию, – объявил папа Нэта. – Такую, на какой никто не заснет.

Ромашка был явно нетерпелив.

– Отлично! Господин Белецкий представит свой материал, – сказал он, – а господин Эфтипи приготовит проектор и смонтирует всю презентацию.

– У меня есть доступ к оборудованию последнего поколения, – с улыбкой произнес папа Нэта. – И лучше я сам закончу эту презентацию. Так я смогу адаптировать ее под свой проектор.

– Хорошо, так и сделаем, – Ромашка уже был сыт этим разговором. – Господин Белецкий приготовит презентацию, но начнет ее с показа твоих слайдов, – он посмотрел на Эфтипи. – После них добавит свой материал.

– Но будут показаны все мои слайды, – отметил Эфтипи с выражением лица, словно кто-то собирается угнать у него автомобиль.

– Ок, – папа Нэта снова улыбнулся. – Покажу их все до одного.

Снова зазвенел интерком. Директор встал и нажал на кнопку.

– Пришел господин Четверг с тем журналом «1-А», – начала Хеленка. – Эти исправленные оценки…

– Ничего больше не говори! – оборвал ее директор. – Я выйду к нему.

– Не нужно, – сказал Белецкий, вставая. – Мы, собственно, уже уходим.

Разозленный Эфтипи двинулся к дверям.

* * *

Через два дня папа Нэта подъехал к школе перед началом первого урока, подвозя Феликса, Нэта и Нику.

– Этот Эфтипи ужасный сноб, – сказал он, снимая очки и потирая глаза. – Потому я сам предпочел закончить презентацию. Из-за этого я мало спал.

Дети помогли ему вытащить из багажника старого «Сааба» сумки с аппаратурой.

– Он глубоко убежден в своей гениальности, – сказал Нэт. – У него нет идей для интересных уроков, поэтому он заставляет нас зубрить дурацкие… не знаю что.

– Была у нас в начальной школе очень амбициозная учительница литературы, – произнес папа. – Она заставляла нас учить наизусть фрагменты произведений польских писателей и поэтов: Мицкевича, Словацкого, Пруса, Ожешко и других… Проверяла, как мы запомнили все мелкие подробности описания героев, природы, кто с кем был в родстве, какие имел взгляды – короче, все. Ночами я сидел и мучил очередной том.

– Вы много знаете, – заявила Ника.

Папа Нэта покачал головой:

– Я уже ничего не помню. Я ненавижу польскую литературу – единственное, чего добилась наша учительница. Еще немного – и я вообще перестал бы читать. Эта учительница воспитала два поколения, у которых точно нет в доме ни одной книжки… Идемте. Мне нужно несколько минут, чтобы все установить. – Он указал на серебряные чемоданы, стоящие на тротуаре. – Папа Феликса одолжил мне записывающую аппаратуру и проектор последнего поколения. Все это из его института.

Они схватили чемоданы и понесли в спортзал, где уже собирались учителя и ученики в ожидании очередной нудной лекции. Установка аппаратуры заняла три минуты.

Наконец упали роллеты, погружая зал в полумрак. Папа Нэта, одетый в прекрасный черный костюм, черную рубашку и темно-серый галстук, вышел на середину зала. В руке он держал маленький пульт управления. На лацкане пиджака у него был маленький беспроводной микрофон.

– Конечно, вы присутствовали на многих таких встречах, – начал он, и его усиленный голос доносился со всех сторон. – Они были очень нудными, и вам казалось, что они тянулись часами. Наш показ займет не более чем пять минут.

– Должно было быть сорок пять минут, – прошипел с беспокойством Эфтипи, наклоняясь к директору. – Именно мои графики…

Ромашка жестом успокоил его.

– Вам показывали ничего не говорящие графики, – папа Нэта нажал на кнопку пульта.

Все приготовленные слайды Эфтипи пронеслись на экране, мигая один за другим. Продолжалось это две минуты, после чего экран погас. Эфтипи заскрипел зубами, бубня под нос какие-то проклятия.

– Перед вами выступали люди, которые под конец лекции не помнили, каким было ее начало. – Голос господина Белецкого разносился по всему залу.

На экране появился бледный свет, на фоне которого звучала легкая музыка. Ученики сидели с открытыми ртами.

– Но жизнь – это не чертежи и лекции.

На экране на долю секунды появился темный туннель. Все дрогнули, даже учителя. Некоторые пытались притвориться, что это не произвело на них никакого впечатления, но было слишком темно, чтобы хоть кто-то это заметил.

– Жизнь – это единственное, что у нас есть. Самое ценное, но она зависит от нашей воли.

Снова темный туннель, какие-то трубы тянулись вдоль стены. Камера двинулась, словно показывала картинку, которую видят глаза идущего по туннелю человека. Как в компьютерной игре. Фильм начал медленно выходить с экрана, хотя вначале это казалось иллюзией.

– Мы сами решаем, как пройдет наша жизнь. Сами делаем выбор, и не верьте, если кто-то говорит вам, что все по-другому.

Картинка перепрыгнула, показывая альбом с фотографиями. Теперь презентация происходила не на экране, а перед ним. Голографический альбом висел в воздухе посреди зала. Он был размером с человека, но никто это так не воспринимал. Папа Нэта отошел в тень и скрытно нажал на кнопку пульта. Альбом открылся, внутри были черно-белые снимки класса. На одной фотографии было два мальчика, она поднялась над альбомом.

– Это я и мой лучший школьный друг. Его зовут Кристиан.

Фотография исчезла, в альбоме несколько страниц перевернулись, и выскочило следующее фото: два мальчика сидели в лодке. Потом еще несколько фотографий. Те же мальчики, только старше: в зоопарке, на каникулах, в бассейне, обнимающие смеющуюся девочку.

– Мы дружили много лет, – продолжал папа Нэта, его голос усиливался благодаря динамикам. – Мы строили большие планы. Хотели основать собственные авиалинии, открыть свой отель, потом решили, что будем выпускать гоночные мотоциклы.

Снова выскочила картинка туннеля, вместо музыки был слышен глубокий вздох.