Суд герцога

– По его глубокому убеждению! Святой Боже! Тогда ему суждено узнать, что сделан я из пороха, и если взорвусь, его тоже разнесет на куски. Иди и передай ему эти слова.

– Так вы не принимаете его условия?

– Скорее я буду сидеть в Имоле до второго пришествия.

Малипьеро помялся. Взгляд его метнулся к чисто выбритой добродушной физиономии Агабито Герарди. Но выражение лица секретаря не придало ему смелости. Однако, как и должно настоящему послу, он досказал все, что ему поручали сказать.

– Вителлоццо, Орсини и Бальони объединились.

– Неужели это новость? А какой прок от этого Варано? Жители Камерино ненавидят его, кровавого тирана, и, избавившись от него, никогда не допустят, чтобы он вновь восседал на троне.

– Я не уверен… – начал Малипьеро.

– Разумеется, – покивал Борджа. – Но уж поверьте мне на слово, – он встал. – Агабито, проследи, чтобы посла Варано проводили с соответствующими почестями.

И, словно поставив на этом точку, герцог прошествовал к окну, по пути достав из кармана золотую, покрытую эмалью коробочку для засахаренных фруктов.

Лицо Агабито разочарованно вытянулось. Не таким представлял он себе завершение переговоров. Но, подумал он, возможно, что хитрый Чезаре все рассчитал. Оторвавшись от раздумий, Агабито заметил, что Малипьеро и не думает уходить. Стоит, переминаясь с ноги на ногу, да поглядывает то на секретаря, то на герцога.

– Ваша светлость, – прервал он наконец затянувшееся молчание. – Могу ли я поговорить с вами наедине?

– Мы и так одни, – бросил Борджа через плечо. – Что еще вы можете добавить?

– То, что я намерен сказать, послужит вашим интересам.

Чезаре развернулся спиной к окну, глаза его превратились в щелочки. На губах заиграла легкая улыбка. Он дал знак охранникам. Те отсалютовали и скрылись за дверью.

– Агабито останется. У меня нет секретов от моего секретаря. Говори.

– Ваша светлость… – посол запнулся, затем-таки продолжил под нетерпеливым взглядом Борджа:

– Мой господин Варано настроен серьезно.

Чезаре пожал плечами, снял крышку с коробочки.

– Это я уже понял. Больше вам нечего сказать?

– В самом начале нашего разговора вы не сочли за труд поправить меня, ваша светлость, когда я назвал себя вашим покорным слугой.

– Сколь кружным путем идете вы к поставленной цели. Ну да ладно. Когда-то вы служили у меня. Теперь служите ему. Хотите снова перейти ко мне? Речь пойдет об этом?

Малипьеро глубоко поклонился.

Герцог бросил короткий взгляд на Агабито, затем достал из коробочки ломтик засахаренного абрикоса.

– Значит, положение бывшего правителя Камерино не такое уж блестящее? – вопрос этот по интонации больше походил на утверждение, отчего Малипьеро сник еще больше.

Он-то ожидал, что Чезаре схватится за его предложение. А от спокойного безразличия герцога его бросило в дрожь. Но Малипьеро сумел взять себя в руки.

– Именно я запугал Варано до такой степени, что он не решился прийти к вам сам, а направил меня.

Крышка вернулась на коробочку для фруктов. Герцог, похоже, заинтересовался. И окрыленный Малипьеро продолжил:

– Я сделал это лишь для того, чтобы предложить свои услуги вашей светлости. Ибо в сердце моем нет другого господина, кроме вас. И мой единственный сын служит вам.

– Ты лжешь, паршивый предатель! Лжешь! – Чезаре надвинулся на него, словно решил стереть в порошок. Исчезли бесстрастное спокойствие лица, невозмутимость взгляда. Глаза его источали адский огонь.

– Мой господин! Мой господин! – заверещал Малипьеро.

Чезаре остановился на полпути, лицо его вновь разительно переменилось, вспышка ярости погасла так же внезапно, как и началась.

– Взгляни на кинжал у твоих ног, – Малипьеро повиновался. – Час назад он сломался, ударившись о мою грудь. Догадайся, чья рука направляла его? Твоего сына, твоего единственного сына, который у меня на службе.

Малипьеро отпрянул, рука его невольно поднялась к горлу.

– Ты пришел сюда за теми скудными сведениями, что мог раздобыть этот шпион. И мое приглашение Варано пришлось очень кстати. Потому что без оного ты заявился бы со своим последним предложением. Но твой сын уже ничего тебе не скажет. Завтра утром его повесят. И тело будет болтаться перед этим вот окном, чтобы его видел и Варано, которому он служил, и ты, для которого нет господина лучше меня.

Малипьеро рухнул на колени, простер к герцогу руки.

– Мой господин, клянусь вам, никакого заговора против вас не было. Никто не помышлял причинить вам вред.

– Что ж, на этот раз я тебе поверю. Возможно, заговора и не было. Но я поймал твоего сына с поличным, и он, возможно, решил, что другого выхода у него просто нет. Разницы, собственно, никакой. И без заговора его повесят на рассвете.

Малипьеро, по-прежнему на коленях, обратил к герцогу блестящее от пота лицо.

– Ваша светлость, в моих силах загладить вину сына. Я могу помочь вам избавиться от этого банкрота из Камерино. Жизнь моего сына за снятие осады?

Чезаре улыбнулся.

– Наверное, именно это предложение ты и хотел обговорить со мной без свидетелей. Ничего не изменилось, кроме цены, но ты, несомненно, намерен извлечь из своего предательства и какую-то иную выгоду.

И Малипьеро понял, что притворством тут не поможешь. Ибо герцог видел таких, как он, насквозь. Всех, кому служил, он предавал по одной причине – ради золота, тягу к которому он и не стремился перебороть. Но теперь ему не нужно ничего, кроме жизни сына. Все это он откровенно и выложил Чезаре.

– Мы не договоримся, – пренебрежительно бросил в ответ герцог.

Слезы навернулись на глаза несчастного и потекли по щекам. С удвоенным жаром он взмолился о милосердии, особо подчеркивая важность быстрого снятия осады.

– Во всей Италии нет большего негодяя, чем ты, Малипьеро, – ответствовал герцог. – От тебя разит вонью предательства. Мне противно даже смотреть на тебя, не то что вести с тобой какие-то дела.

– Мой господин, – заломил руки Малипьеро. – Кроме меня, никто не сможет снять осаду. Подарите мне жизнь Густаво, и завтра же у стен Имолы не останется ни одного солдата. Варано я отправлю в Камерино. А что представляют собой его люди, вы знаете не хуже моего. Без его понуканий они разбегутся в мгновение ока.

Чезаре смерил Малипьеро суровым взглядом.

– И как же ты этого добьешься?

Этот вопрос поднял Малипьеро с колен, он шагнул к герцогу, облизал губы.

– Варано дорог его трон в Камерино. Но еще дороже ему честь. И стоит шепнуть, что его жена… – он похотливо улыбнулся. – Вы понимаете, ваша светлость? Он пулей вылетит из лагеря и помчится в Камерино, где она сейчас пребывает.