Курсант. Назад в СССР 5

– Заниматься планированием оперативно-розыскных мероприятий и разработкой следственных версий по некоторым неочевидным делам.

– Так сами же говорите, что конкретно нам пока ничего не поручили.

– Так надо проштудировать почву, так сказать. И вот, сводки у меня, – следователь стал перебирать бумажки на столе. – Иди уже, Петров. В триста седьмом отметься. Там приданные силы регистрируются. И кружку за собой помой…

Я сделал недовольный вид, но на самом деле на Горохова не обижался. Ему во что бы то ни стало нужно было сохранить нашу группу и показать ее полезность. Для этого он меня и выдернул, чтобы потом тыкать недругам, мол, смотрите, у меня сотрудники даже больничный прерывают, чтобы в строй незамедлительно встать на боевое дежурство. Как говорится, we are the best of the best… Надо перед Олимпиадой английский подтянуть, что ли. Вдруг пригодится.

* * *

В Москве вовсю шла подготовка к Олимпиаде-80. Руководство страны опасалось повторения кровавой трагедия Олимпиады-72 в Мюнхене, когда радикальные палестинские арабы из террористической организации «Черный сентябрь» порешили тринадцать спортсменов израильской команды. Также еще свежи были в памяти воспоминания января 1977-го, когда в Москве прогремели три взрыва.

В МВД было создано специальное «олимпийское» управление, которое занималось сбором всей информации, связанной с обеспечением безопасности Игр. Подобная структура параллельно возникла и в КГБ, ее окрестили одиннадцатым отделом.

МВД мониторила всю информацию, что могла пригодиться для охраны общественного порядка, а КГБ нацелился на контртерроризм и контрпропаганду. Совместная делегация МВД и КГБ СССР даже совершила командировку в Монреаль, чтобы перенять в этом плане опыт зарубежных коллег.

В Москве начались самые настоящие зачистки. На неблагонадежных элементов, начиная от путан и заканчивая диссидентами и фарцовщиками, устраивали облавы. Задержанных ставили на учет и выдворяли из столицы.

Также к лету планировалось снизить плотность населения города легитимным путем: продлить смены пионерских лагерей, студентов отправить на картошку и в экспедиции, рабочих – в стройотряды.

Градостроительная политика тоже внесла свою лепту. В бездумном стремлении создать новое (которое не всегда, как известно, лучшее) были уничтожены целые районы за пределами Садового кольца, деревянные постройки Москвы – памятники русского зодчества.

Партия решила, что город, в котором проводится Олимпиада, не достоин деревянных лачуг, и невзирая на протесты сотрудников НИИ теории и истории архитектуры, что с пеной у рта пытались защитить интересные, на их взгляд, образцы застройки от классицизма до модерна, конструкции все-таки безжалостно снесли.

Небезызвестный в научных кругах профессор Скворцов из этого самого института даже пытался своим телом воспрепятствовать работе стенобитной машины, встал на пути огромной болванки на тросе. Но ученого быстренько повязали и упекли в соответствующее лечебное учреждение на несколько месяцев, здоровье поправить. Душевное, естественно.

Дела делаются – щепки летят.

В итоге исчез целый район Мещанских улиц, который поглотил «Олимпийский». Пострадали и окраины – дачные Сокольники с шедеврами деревянного модерна и село Коломенское с антуражными избами, которые превратили в труху ради того, чтобы туристам глаза не мозолить.

Полностью исчезло множество переулков и тупичков. Почти ничего не осталось от старинной застройки улиц Щепкина и Дурова. Прогресс, мать его за ногу, шел семимильными шагами…

Вот уже две недели я в составе группы одетых в штатское милиционеров мотался по столице, выискивая неблагонадёжных элементов. Ловля “бутафорных” преступников мне изрядно надоела. Но однажды нам повезло нарваться на наркоторговца, что делал бизнес не где-нибудь, а прямо у Большого театра. Судя по сей наглости, местные ППС-ники были у него хорошо прикормлены.

На контрольный закуп пошел я, так как морда моя, из всей нашей компании усатых милиционеров, до сих пор больше других походила на студенческую. Хотя студенты в эти времена не слишком баловались таким зельем. Увлекались этой заразой больше люди сидевшие или, наоборот, артисты и прочие ранимые творческие натуры, тонкая душевная организация которых остро нуждалась в подобном допинге.

Вычислили мы торговца по наводке спекулянта билетами, что продавал контрамарки у Большого театра втридорога. Билетный делец как-то повздорил с наркобизнесменом и решил его слить правоохранителям. Курировали его комитетчики, так как «билетер» часто имел дело с иностранцами, что желали попасть в царство Мельпомены. Он стуканул конторским, а те, в свою очередь, спустили инфу ментам. Не барское это дело, наркодилеров вязать. Наш конопляный продавец долгое время чувствовал себя вольготно и не стеснялся барыжить запрещенным товаром прямо на театральной площади.

В общем, дело было стоящее, хоть и не в том смысле, что мог предполагать Горохов.

– По чем баш? – я подошел к плюгавенькому мужичку в модных кроссовках с тараканьими усиками на пронырливом лице.

Тот мельком окинул меня опытным взглядом. Быстро оценил клиента. Но и мы не лыком шиты, подготовились. На мне приличное пальтишко цвета брусчатки Красной площади, шапка из водяной крысы и брючки со следами стрелок. Стало быть, деньги у меня водились. Только морда подозрительная. Глаза колючие, желваки и подбородок рубленные, будто не студентик вовсе. Но меня спасла трехдневная щетина, что была отпущена специально для рейдовых мероприятий, дабы от физиономии погонами за версту не несло.

– Червонец, – не моргнув глазом, ответил торгаш. – Коробок. В коробке грамм.

Я для виду нахмурился и пощупал карман с кошельком, будто оценивая свои финансовые возможности:

– Дороговато…

– Иди мороженое купи, копейки стоит, – презрительно поморщился таракан. – Пломбир девятнадцать, эскимо – двадцать две.

– Да погоди ты…, – протянул я, как будто таких мест знал еще десяток. Адреналин холодил мне затылок. – Давай за четвертак три коробка. Товар у тебя хоть нормальный? Поди, разбодяжил на десять раз.

Торговец осклабился – уж на торге-то он клиента дожмет.

Глава 5

Клиент готов, подумал торгаш. То же самое подумал и я. Вытащил из-за пазухи кошелек и стал озираться по сторонам. Напустил на лицо немного тревоги от предстоящей сделки. На закоренелого потребителя зелья я не был похож, поэтому как мог тянул роль начинающего торчка, который ужасно волнуется, собираясь совершить нечто незаконное, по тяжести сопоставимое как минимум с убийством Кеннеди.

– Не здесь, – прошипел усатик, пытаясь звучать грозно, – иди за мной.

– Да, да, конечно, – пробормотал я, неуклюже, как бы торопливо запихивая кошелек в нагрудный карман пальто.

Сделал вид, что попал рукой в нужное место не сразу. Но дело сделано – бумажник из коричневой кожи с тиснением в виде башни кремля я засветил. Барыга жадно зыркнул на пухлый кошель. Не знал гаденыш, что несмотря на надутые, оттопыренные бока, денег в нем немного. В бумажнике я носил маленький блокнотик с красной лидериновой обложкой и авторучку-брелок.

Когда не было ни компьютеров, ни смартфонов, у каждого гражданина была подобная записная книжка, которая хранила наиважнейшую информацию: телефоны друзей и родственников, дни рождения близких и знакомых, расписание автобусов и электричек, заметки про огород и дачу, а у некоторых ещё сокровенные мысли и, конечно же, стихи собственного сочинения.

Таракан повел меня в сторонку. Чуть поодаль от праздных прохожих и прочих туристов. Мои напарники хотели было увязаться за нами, но я сделал им незаметный знак рукой, мол, осадите, не палите контору, без вас разберусь. Те притормозили, остановившись перед киоском с мороженым, создав там сразу искусственную очередь.

На горизонте замаячил пеший наряд ППС. Два парня с харями деревенской выделки шагали в шинелях, подпоясанных портупеей. Из-под сдвинутых на затылок цигейковых шапок выбивались соломенные кудри. Ну прямо двое из ларца. Казалось, что вот-вот начнут дрова месить и тесто рубить.

– Менты, – прошипел я, скосив глаза на патруль.

– Все нормально, – таракан даже глазом не моргнул. – Не боись… Давай деньги.

Я вытащил свою последнюю двадцатьпятку и бочком протянул ее торговцу. Тот ловко сцапал бумажку, словно коршун цыпленка, и шустро запихал в карман. Затем извлек из-под полы три спичечных коробка и сунул мне прямо в руки. Один я уронил, два затолкал трясущейся рукой в карман. Почему-то продолжал играть свою роль, чувствовал, что представление еще не кончилось.

– Ну ты и растяпа, – презрительно цыкнул таракан, глядя, как я подбираю коробок, в котором что-то перекатывалось. Я раскрыл упаковку с красной надписью «Решения XXV съезда партии в жизнь”. “ц. 1 к.”. Сейчас спички эти стоили гораздо дороже – из-за сомнительного содержимого.

Внутри оказался квадратный брикетик, похожий на застарелую ириску с зеленоватыми вкраплениями. Не обманул таракан. Натуральный гашиш. Даже запах специфический чувствуется. Скорее всего, откуда-нибудь из Узбекистана или Казахстана. Тувинский до Москвы вряд ли доходит.

Я сунул коробок в карман и резким движением схватил за шкирку таракана. Тряхнул для профилактики так, что шапка с него слетела. Тот вытаращился на меня ошалелыми глазами, аж усишки вмиг обвисли.

Тратить время на формальности и махать корками я не счел нужным. Много чести. Раскрыл рот, чтобы выдать привычное «милиция», но «Дуремар» меня опередил. Выдал это же самое слово, но немного в другом контексте. Я чуть не выпустил ворот задержанного от удивления.

– Милиция! – бессовестно завопил таракан, повиснув у меня на руке и пытаясь вырваться. – Убивают!

Но хватка у меня, как у краба. Вцепился так, что трещал воротник. Второй рукой уже заламывал кисть барыге. Того, что произошло дальше, я никак не ожидал.

К нам резво подскочили «двое из ларца» и сходу попытались меня скрутить. Я отпрянул назад, выпустив добычу, и выскользнул из загребущих рук ментов.

И снова я не стал представляться, почуяв неладное. Будем ловить на живца.

– В чем дело, гражданин? – воскликнул один из сотрудников. – Документики предъявите.

– А вы лучше, товарищи милиционеры, проверьте вот этого подозрительного субъекта, – кивнул я на таракана, который уже бочком-бочком отходил в сторону, держась подальше от меня. – У гражданина со странными усиками кое-что под полами припрятано. Незаконное. Прошу досмотреть его и готов выступить в качестве понятого.

– Слышь, паря, – сержант ко мне придвинулся и стал говорить тихо, чтобы не привлекать внимания. – Шел бы ты отсюда. А мы без тебя разберемся.