Восстание

– В каком смысле?

– В прямом, – он резко потянул меня за руки, и я уже очень близко стояла рядом с ним. Так близко, что чувствовала, как у него снова колотилось сердце. При этом он как–то странно двигался. Для меня это все казалось довольно странным. – Не стой как дерево, ну!

– А что мне делать?

– Неужели ты никогда не танцевала? – ответил он вопросом на вопрос. Он отпустил меня, направился к радио и выключил его.

– Танцы! – грустно усмехнулась я. – Может быть, в правительстве каждый день устраивают балы и танцевальные вечера, но это точно не про нас. Разве ты не знаешь, что нам даже музыку запрещено слушать?

– Я знаю, но… как можно жить без танцев, без движения? Я обожал в детстве танцевать под джаз.

– Джаз, – задумчиво произнесла я. – Я не знаю этого слова.

– Необязательно знать жанры музыки. Достаточно закрыть глаза, проникнуться ею, чувствовать ритм и делать то, что хочет делать твое тело под эту музыку. Давай попробуем?

– Что?! – удивилась я. – Нет, не надо. Мне и без танцев нормально жилось, – но Максим меня не слушал, он вновь настраивал радио. Снова раздалась музыка.

– Закрой глаза, – я повиновалась. – Теперь опиши музыку, которую ты слышишь. Скажи мне, какая она, что ты чувствуешь.

– Эта музыка довольно быстрая, живая…

– Что ты представляешь себе, когда слышишь ее?

– Огонь, – невольно я начала отбивать ритм ногой. – Но я не могу двигаться как пламя.

– Этот огонь должен быть внутри тебя, – улыбнулся мне Максим, когда я открыла глаза. – Теперь… – он взял меня за талию, поднял над землей и быстро прокружил несколько секунд. У меня закружилась голова, но Максим заставлял меня двигаться дальше. Мне стало весело. – Так, я покажу тебе пару движений, а ты просто повторяй за мной, хорошо? – я кивнула. Я восхищалась его грациозностью, его легкостью и беззаботностью в тот момент. Мне нравилось слушать то, о чем он мне говорил. Особенно, когда начался, как он выразился, рок–н–рол. Я оживилась, это был просто зажигательный танец. Казалось, во мне никогда не было столько положительной энергии. В этой пустой кухне, с шипящим радио и Максимом мне становилось легче. Не прошло и десяти минут, как я плюхнулась на стул уставшая, но радостная.

– Ну как? – Макс выключал радио, когда я не сводила глаз с его счастливого лица. Было ясно, он получал удовольствие от этих танцев.

– Это весело! – улыбнулась ему я. – Как ты научился так танцевать?

– У нас принято танцевать. Если ты не танцуешь, тебе и делать нечего на балу. Мне нравилось ходить на балы правительства в детстве. Все эти движения будто оживляют. Учителем по танцам у меня был француз. Точно не помню его имя, но я понимал его только по движениям, пока не выучил французский. Это был единственный учитель, который просто что–то чувствовал, когда выполнял свою работу. Вот так.

– Включи радио, а я пока схожу за ребятами! – радостно прокричала я, выбегая из кухни. Я хотела поделиться со своей радостью со всеми. Я нашла Вику, вытащила Варю, Таяну и Славу из оружейной зоны и повела их всех на кухню, где по–прежнему звучала веселая музыка. Через десять минут мы уже все учили движения, которые нам показывал Максим. Слыша смех других, мне хотелось еще громче смеяться самой. Мне было весело, несмотря на то, что вне этой кухни была только грусть. Вика смеялась, и это было просто замечательно. Слава вскоре начал кружить Таю так же, как и меня кружил Максим. Потом я стала вертеть Варю. Все закончилось тем, что мы все образовали круг. Я видела только улыбки вокруг, в душе стало теплее. На кухню стали подходить еще люди, мы всех заставляли танцевать. Но в один прекрасный момент радио зашипело. Это было какое–то объявление. Все в нем говорилось точно так же, как и с утра. За исключением одного.

27

– Благодаря работе многих отрядов разведки, у нас есть все основания полагать, что беженцы ищут бункеры, а может и уже нашли, но все–таки большая часть их направляется к 1–ому городу. Сейчас рядом со мной находится Мария, которую вы все, конечно же, знаете! – радиоведущий радостно произнес ее имя. Мы с Максимом переглянулись, он весь напрягся. – Скажите, Мария, как у вас обстоят дела с беженцами?

– Все прекрасно знают, что я обычная Смотрительница городов, – спокойным голос отвечала женщина. Я вспомнила ее холодные голубые глаза, которые выражали враждебность.

– Но так же все знают, что вы специалист в военных делах! Все мы знаем, что быть Смотрительницей – всего лишь ваше хобби. И так, как обстоят на материке дела?

– Мы обнаружили многих, сейчас они находятся в тюрьме. Есть те, кто убегают, и они, конечно же, думают, что гораздо умнее нас, но это не так. И даже те, кто сейчас находится в бункерах!.. – Мария прыснула. – Извините. Я хочу сказать, что и их мы уже обнаружили. И главное, что необходимо сделать, это нанести решающий удар, неожиданный.

– Скажите, а сколько таких бункеров на всем Спасительном материке? – спрашивал ведущий.

– Десять, – четко отвечала Мария. – Знаете, что меня удивляет? – но голос ее тут же оживился. Что–то видимо поедало ее изнутри, и она решила высказать это. – Вам не кажется странным, что некоторые люди правительства становятся заодно с этими жалкими рабочими? – последние слова она, казалось, выплюнула со злостью, что было совсем неново. Не слушая ведущего, она хотела говорить еще. – Мне просто противно от того, что есть те, кто заступаются за них! Люди эти считаются предателями.

– Правда, что ваш сын тоже стал предателем?

– Это теперь неважно.

Эфир прервался, снова заиграла музыка, но уже никому не хотелось танцевать. Все снова начали расходиться. На лицах вместо веселья была задумчивость. Не теряя времени, я побежала в кабинет, где Игорь сидел и спокойно курил. У него на лице уже не было удивления, одно спокойствие и равнодушие. Я села слева от него за стол и хотела уже говорить, но не знала с чего начать.

– Танцуешь ты скверно, если честно, – первым заговорил Игорь. Он грустно усмехнулся при этом, стряхивая пепел с сигареты. – Но ты ведь пришла не для того, чтобы поделиться своими впечатлениями по этому поводу, так?

– Да, – твердо ответила я и посмотрела прямо в глаза Игорю. – Сейчас по радио передавали эфир с Марией. И знаешь, что она сказала?

– Даже если она и сказала, что всех нас прикончит, не стоит верить ей на слово. Это всего лишь слова, Таня, – я смерила его своим холодным взглядом. – Ладно, что она там сказала?

– Она знает, что мы в бункере, – почти прошептала я. – И поэтому я предлагаю, завтра же выдвигаться отсюда к 1–ому городу от греха подальше.

– Стой, мы же видели, как улетал вертолет с ее отрядом. Если конечно…

– Половина ее отряда еще была, видимо, в лесу, и теперь они идут по нашим следам и скоро доберутся до бункера. Игорь, мы должны ехать.

– Нет.

– Ты совсем идиот, что ли? Они знают, что мы здесь.

– Они говорят так, но ничего не знают. Никто не выйдет отсюда, пока я не скажу. И на мнение какой–то семнадцатилетней соплячки мне совсем наплевать! Я говорю тебе, Таня! Ты отсюда не выйдешь. Я не могу пустить тебя…

– Знаешь, что?! – я встала и оперлась руками на стол. Я теперь смотрела на вожака сверху вниз. Но как только он встал в такую же позу, я стала вновь смотреть на него как на предводителя. – Хоть что делай, а я не останусь здесь! – процедила я сквозь зубы. Мы со злостью дышали друг другу в лица, сверлили друг друга глазами, пока я не заметила, как взгляд Игоря смягчился. Это насторожило меня. Особенно, когда его лицо стало еще ближе. Я ничего не говорила. Я молчала и тогда, когда он стал наглаживать мою руку. – Я уезжаю.

– В том–то и дело, – даже голос его стал мягче, а руки стали ласковее.

– В следующий раз, – ответила я и выскочила из кабинета тогда, когда в него собирался заходить Максим. Он тяжело дышал – снова бегал. – Так, ты едешь со мной?

– Игорь что сказал на счет эфира? – я отмахнулась и снова повторила свой вопрос. – Собираешься бежать? Таня, все эти слова Марии – сплошная фальшь и ложь. Ты должна остаться здесь.

– В этом мире я, увы, никому ничего не должна, – грубо ответила ему я. – Просто, я хочу, чтобы ты поехал со мной и Варей. Я хочу, чтобы ты был рядом.

– Я не поеду, и ты никуда не поедешь, – я долго смотрела на него после этого разговора. Я понимала, что не могу больше оставаться в этом бункере. Я понимала, что, если я не сбегу сейчас, я не сбегу никогда. Я уже решила, что готова ехать и без Максима. Я была готова соврать ему. И я соврала:

– Хорошо, я погорячилась. Извини, – я улыбнулась ему. Но в душе созревал план завтрашнего побега.

Весь оставшийся вечер я решила провести с ним. Мы сидели в гараже и молчали. Иногда мы спрашивали друг друга о прошлой жизни, но после своих повестей снова начинали молчать. Если обычно, это было для меня привычным, то сегодня я была вся как на иголках. Я знала причину. Я видела его, возможно, последний раз. Я внимательно вглядывалась в его лицо, когда он закрывал глаза. Но наши взгляды пересекались, и его удивление меня начинало смешить. Я и в этот раз несколько раз противно хихикнула.

Я думала о том, почему я решила оставить Макса. Мне становилось тошно от того, что, возможно, я свою свободу ставила выше чувств, которые к нему испытывала. Нет, я просто хотела справедливости. Я хотела поехать на восстание и выступить против правительства. Я была уверена, что не умру, что потом все снова вернется на свои места. Не может все закончиться моей смертью. Не могло случиться так, чтобы я не искала Макса после восстания, или он не искал меня. Может, поэтому я так была готова оставить его и уехать в 1–й город? Да, может и так. Я чувствовала, что пройдет время, и мы снова встретимся. Я знала это.

– Как думаешь, как долго это все будет продолжаться? – спросила я его. Он не понял меня, я улыбнулась ему и взяла его руку. Она была больше моей, пальцы были длинными и тонкими. Даже руки у него были прекрасны. Я начала рисовать пальцами круги на его ладони. – Я имею в виду наше… с тобой общение…

– Разве есть толк задумываться об этом сейчас? – он приблизился ко мне, сживая мою руку. – Сейчас все хорошо, и ладно, – он убрал волосы с моего лица. Потом глаза мои сами собой закрылись, и я только чувствовала тепло его губ. Я притягивала его к себе так сильно, что он на время отрывался от меня и переводил дыхание. Мне хотелось еще и еще, чтобы это продолжалось как можно дольше, но через минуту он осторожно высвободился из моих объятий.

– Я хочу еще, – прошептала я, не сводя глаз с его покрасневших губ. Я заметила, как он дышал. Я видела, он хотел тоже. Потом мы посмотрели друг другу в глаза. Они горели синим пламенем. Потом он улыбнулся мне, обнажив свои белые и ровные зубы.

– Жадная ты, Татьяна! – он притянул меня к себе. Я старалась все отложить в своей памяти. И как после этого я смогу уехать от него? И все–таки в душе я была непоколебима, я знала, что все равно завтра рано утром уеду, несмотря на то, что происходило со мной сейчас, а сейчас я была счастлива.

28

Когда все уже давно спали, я решила действовать. Я разбудила Вику, Варю, Таю, Аню и Славу. Я знала, что они тоже хотели ехать на восстание. Мы очень быстро и бесшумно оделись, взяли свои рюкзаки и начали наполнять их оружием, едой и аптечкой. Когда наши вещи были собраны, и нужно было уже идти к гаражу, я напоследок посмотрела на Максима, который спокойно спал и не о чем не подозревал. Мне хотелось последний раз подойти к нему и обнять. К глазам подступали слезы, но Вика потянула меня за руку, и мы ушли. Мы миновали кухню, где мы недавно все танцевали, миновали кабинет, где были разные переговоры. Еще пара коридоров и гараж. Нас было шестеро, и все мы стояли и смотрели на гаражную дверь.

– Надо ехать сейчас, потом будет поздно, – через силу сказала я.

Мы открыли гараж, выбрали грузовик, в котором поедем, взяли несколько канистр бензина и загрузили их в машину. Через две минуты мы все сидели в машине. Я была за рулем. Мы выехали с другой стороны бункера, двери его автоматически закрылись. Теперь мы были в лесу. Мы ехали по ужасной лесной дороге. Я помнила, где находилась главная дорога, туда я и держала курс. Было еще довольно темно, а фары включать было нельзя, я просто ехала на ощупь. Через час ужасной езды я добралась до главной дороги. Она была ровной, и потому нас больше не трясло из стороны в сторону. И как только начался асфальт, все ребята в машине уснули, кроме Вики, конечно, которая через силу не спала. Мне же совсем не хотелось погружаться в сон, мое тяжелое душевное состояние не давало мне этого сделать. Я думала о том, что будет с Максимом, когда он узнает, что меня уже давно нет в бункере. Возможно, он, как и я будет чувствовать опустошение. Мне было тоскливо. Казалось, боль сдавливала ребра. А пустить слезу значило бы показать свою слабость.

– Какого тебе, Вика, когда ты думаешь о Диме? – спросила я у подруги, которая не сводила с меня глаз. Она поджала губы, отвернулась на пару секунд от меня, чтобы смахнуть слезу. – Мне вот точно так же…

– Почему он не поехал с нами? – спросила она. Я пожала плечами. – Ты знаешь, вообще, куда надо ехать? – я отрицательно покачала головой.

– Мы едем сейчас не так, как мы обычно до этого ездили с ребятами. Мы движемся в противоположную сторону. Сначала проедем мой город, потом твой.

– Ты имеешь в виду 104–й и 102–й? – я кивнула. – Мы будем прямо заезжать в города или проезжать их мимо?

– Вика! – легко посмеялась я. – Наши имена в розыске. Смешная ты! – я повернулась к ней и улыбнулась. – Кстати, на дороге могут быть Патрульные. Достань–ка мне из рюкзака пистолет, – Вика потянулась на заднее сиденье и достала мне оружие, после чего она дала его мне в руки, а я положила его в карман папиной куртки. – И себе достань.

– Зачем? – я укоризненно на нее посмотрела. – Нет! Я не собираюсь убивать людей, как ты, Таня!

– Рано или поздно тебе придется это сделать. Что, если к моему виску приставят дуло пистолета? Ты же не бросишь меня, верно? – она кивнула головой. – Ты просто пристрелишь того, кто будет хотеть убить меня. Правительству будет наплевать на тебя. Поэтому либо ты их, либо они тебя. Вот и все.

– Учти, что я редко ходила в оружейную зону, – пошутила она, доставая себе оружие.

Вскоре она уснула, и мне даже стало немного скучно. В это время начинало светать, небо становилось ярко–розовым. Дорога до сих пор была пустынной. И хорошо, что еще никто на пути нам не попадался. Я не знала, что буду делать, когда встречу Патрульных на дороге. Пока я думала об этом, рядом со мной образовалась Аня, которая опять до смерти меня напугала.

– Ты когда–нибудь перестанешь это делать или нет? – она лишь рассмеялась моему замечанию, а вслед за ней засмеялась и я. – Все спят? – Аня кивнула мне головой. – Почему же ты не спишь?

– Не знаю. Наверное, я почувствовала, когда вырубилась Вика. Ты точно не хочешь спать? Если что, то я могу побыть за рулем, – я рассмеялась немного. – Эй!

– Аня, Аня! Что с тобой стало? А ведь были времена, когда ты хотела мне врезать! – и мы вновь засмеялись. – Я дам тебе порулить, когда действительно захочу спать, хорошо? – она кивнула мне головой, а дальше мы молчали.

К обеду мы были уже у 105–ого города. Было просто большой удачей, что нам не попадались на пути Патрульные. И вообще, казалось, что все вокруг вдруг опустело. На дороге не было машин, как и в городе не было людей. Все было это очень странным. Несмотря на риск, я въехала в город. Ворота никто не охранял. Я проехалась по некоторым улицам, они были пустынными. Где были все? Я ничего не понимала. Я решила остановить машину. Все ребята еще спали, кроме меня и Ани. Мы вышли с ней из машины, доставая свое оружие. Было подозрительно тихо. Казалось, здесь никто и не жил раньше. Я помню, что Максим говорил о том, что охрана была в этом городе ни к черту. Но не настолько же! И вдруг раздался звук чьих–то шагов. Но я не видела никого вокруг себя. От страха по всему телу побежали мурашки. Я посмотрела на Аню, она тоже была в замешательстве. Вдруг раздался выстрел, которого я никак не ожидала. Стреляли опять по мне. Как обычно! Но пуля не то, чтобы не задела меня, она пролетела от меня довольно далеко. Я сразу сообразила, что Дежурные так стрелять не могут. На девяносто процентов я была уверена, что это были обычные рабочие.

– Мы пришли с миром! – крикнула я в пустоту. Раздалось эхо. Аня на меня странно косилась. Снова выстрел и снова мимо.

– Мне вот интересно, какие еще у тебя есть фразы для таких переговоров, как сейчас? – она прыснула. – Эй! Ну хватит уже, выходите! – на ее слова реагировали выстрелами. – Спорим, что они и сейчас не попадут?

– Уезжайте! – вдруг произнес кто–то. – Не трогайте нас. Оставьте нас в покое!

– Кто вы? – спросила я. – Мы обычные беженцы, мы едем на восстание. Ну же, выйдете к нам! Мы не сделаем вам ничего плохого.

– Пожалуйста, не включай режим Вики. Мне кажется, нам и ее милосердия достаточно, – я чувствовала, что Аня включала свой сарказм на полную. Я лишь укоризненно на нее смотрела. Вдруг из–за угла старого дома вышли два человека. Это были подростки. Двое мальчишек возраста моей сестры. Они в руках–то не умели держать оружие. Лица их были угрюмыми. Одежда на них была рабочая. – С вами еще кто–нибудь есть? Родители, к примеру.

– Нет у нас родителей, – резко произнес один из мальчиков. – Убирайтесь отсюда! – было очевидно, что они не хотели с нами разговаривать. У меня появилась одна идея. Я оставила Аню на минуту. Пока я звала из машины Славу и Таяну, Вика и Варя обругали меня за то, что я привезла их сюда. В итоге все вылезли из грузовика. Я думала, что эти мальчишки должны точно признать либо Таю, либо Славу. Все–таки они были из одного города.

– Вы ведь их знаете? – спросила я у подростков. Они робко кивнули мне своими тяжелыми головами. Я посмотрела на Славу, он улыбался им. – Может, теперь вы все нам расскажите?

– Какого черта! Слава, ты с этими шпионами теперь заодно, да? – начал один мальчуган. – Я лучше застрелюсь, чем пойду с вами!

– О, поверь, твоя самоотверженность здесь никому не интересна! – закатила Аня глаза. – Хотя, я бы посмотрела, как ты захочешь выстрелить в себя и промахнешься.

– Аня! – с укором произнесла и Вика. – Мы беженцы. Сегодня ночью мы уехали из бункера, а по пути решили заехать в город, – рассказывала она ребятам, но они даже слушать ее не хотели.

– Тая! Почему ты пошла с ними? – недоумевали они. Какой же это был тяжелый случай.

– Значит так, – строго проговорил Слава, – вы сейчас садитесь с нами, и мы все вместе едем на восстание! Расскажите все по дороге.

– Было бы неплохо заправить бак, – сказала я.

Слава затащил двух мальчишек в грузовик, и мы направились к заправке. Эти мальчишки забились в углу. Я чувствовала спиной, как они прожигали меня глазами. Вика дала им еды и воды. Судя по тому, как они ели, они давно уже голодали. Я посмотрела на Варю, которая смотрела на них с жалостью, поджав губы и предлагая еще еды. Я остановила машину, Слава поспешно вышел и начал заправлять грузовик вонючим бензином. Я повернулась к заднему сиденью, там, еще дальше за задним сиденьем все и сидели, я перелезла к ним. Как худы были мальчики! Мне хотелось обнять их и утешить. Мы все молча смотрели на то, как они ели.

– Ты можешь подавиться, – сказала Варя одному мальчику, который зажал булку хлеба в руках. Он посмотрел на нее удивленно своими большими зелеными глазами, медленно пережевал и отдал ей булку. – Так–то лучше, – она чуть улыбнулась. Она посмотрела на меня, ожидая чего–то. Я кивнула ей головой в знак одобрения. Я перевела взгляд на другого мальчика. Он был черненьким. У него были черные волосы и даже глаза, которые были карими, казались черными как ночь. Он хмурился, смотрел на нас как на врагов. Я понимала его. – У тебя потом будет болеть живот, если ты не перестанешь есть, – сказала ему Варя. – Отдай мне еду, – он повиновался ей, но делал это он через силу. – Теперь мы хотим услышать, что случилось с вами.

– Неделю назад все подняли бунт на главной площади. Многих сразу же убили Дежурные. Остальных позже забрало правительство. Моих родителей забрали, а меня они спрятали. Через несколько дней я нашел Артема, – мальчик указал на своего черненького друга. – Его родителей убили у него на глазах. Больше в городе никого не осталось. Мы все обыскали. Дежурные и Патрульные уехали отсюда, как только людей начали убивать. И мы остались здесь одни. Без еды и воды. Вы не знаете, что случилось с моими родителями? – по его щеке покатилась слеза, которую он тут же смахнул. Его друг Артем поджал колени к подбородку.

– Возможно, – начала осторожно я, – твои родители уже в 1–ом городе, мы как раз едем туда. Скоро там начнется восстание, все люди со всего материка держат туда путь. Как тебя зовут? – спросила я у него.

– Коля.

– Отлично, Коля и Артем, теперь вы с нами, – я улыбнулась им. Вдруг раздался звонкий звук. Слава похлопал по машине.– Пора ехать! – весело проговорила я и перебралась на первое сиденье, села за руль. Мы двинулись дальше.

К вечеру меня начинало клонить в сон. Аня к этому времени успела выспаться, она перехватила у меня руль, и я уснула. Я не помню, что мне снилось тогда в тот вечер. Я помню, что я задыхалась, мне было тяжело дышать. Я проснулась вся в поту, а Варя с Аней удивленно на меня смотрели. Варя знала, что мне снился кошмар.

– Таня? – позвала она меня, когда я еще слышала во сне крик. Это был ее крик. Господи, мне так хотелось уже проснуться! Я через силу открыла глаза и посмотрела на сестру. Она дала мне тут же бутылку воды. Я сделала пару глотков и перевела дыхание. – Кошмары?

– Я не знаю, я ничего не помню, – рассеяно ответила я. – Как там мальчики? – я попыталась встать, но Аня потянула меня за руку и я снова оказалась в сидячем положении.

– Да спят они, сиди спокойно! – ворчала рыжеволосая. – Варь, иди поспи.

– Ты что не спала? – спросила я ее. – А ну живо спать! – сестра тяжело вздохнула и полезла за заднее сиденье, где все и спали. – Что случилось?

– Это у тебя надо спросить.

– Я ничего не помню из своего сна.

Аня ничего не ответила. Мы ехали дальше.

Через два дня мы были уже в городе под номером 100. Оставалось всего преодолеть 99 городов. Мне даже стало страшно думать о том, сколько это займет времени. Нам нужно было отдохнуть. Мы как раз ехали мимо какой–то поляны с высокой травой. Она оказалась мне по пояс. Если что, можно будет спрятаться. Аня открыла дверь со своей водительской стороны и ела банку тушенки вместе с Варей. Мальчики до сих пор сидели в кузове грузовика. Все же остальные сидели в траве. Мы сидели так и даже после того, как поели. Здесь, на этой поляне было очень хорошо. Но все хорошее рано или поздно кончается. Раздался выстрел. Пуля врезалась в машину. Мы тут же с бешеной скоростью залезли в грузовик, и Аня тронула машину с места. Все перекрикивались между собой, тогда как я в этой суматохе хотела понять, что к чему.

– Тихо! – заорала я. – Останови машину, – от рыжей я начала слушать поток брани, мы начали перепираться. Мне хотелось уже треснуть ей в этот момент, но я сдержалась. В итоге она все–таки остановила грузовик, мы вышли, готовя пистолеты на всякий случай.

Было тихо, мы затаились в траве. Через некоторое время я решила высунуться. Снова выстрел. Я вновь присела, чтобы меня не было видно. Ане я сделала знак, что мы идем с ней вперед. Мы приближались к врагам. Пули обходили нас стороной, и то радовало. Выстрелы утихли, и я решила подняться. Лицом к лицу я стояла со своим врагом. Одновременно мы приставили пистолеты ко лбам друг друга. Я посмотрела краем глаза на Аню. Она–то другого держала на прицеле. Оба они были в одежде Дежурных. Чтобы там ни было, я решила заговорить.

– Вы нашли бункер, верно? – спросила я, оглядывая с ног до головы того, в кого я могла спокойно сейчас выстрелить. Ну и он в меня, конечно.

– Судя по вашему грузовику, вы тоже, – грозно отвечал другой, которого Аня держала на прицеле. – Зачем вы ушли из бункера?

– А вы? – продолжала я разговор.

– Мы направляемся в 1–й город, – отвечали нам. Я ответила, что мы тоже туда направляемся. Пристально посмотрев друг на друга, мы все убрали оружие. Я выдохнула спокойно.

– Сколько вас? – спросила Аня.

– Еще пять грузовиков. В каждом по десять человек, – услышав это, мы с Аней одновременно присвистнули. Пятьдесят человек. Это было совсем не плохо. – А вас сколько?

– Шесть плюс два, – считала Аня и смотрела на меня. – Нас восемь. Да, пока восемь. Может, тогда мы все вместе двинемся на восстание?

– Я только за! – весело отвечал тот, к которому я подставляла пистолет к виску. У него были волосы как у Ани, т.е. рыжие. Они улыбались друг другу. Настала моя очередь закатывать глаза. – Тогда едем к железной дороге?

– Куда? – переспросила я. – Зачем ехать к железной дороге? Не собираетесь же вы садиться на поезд! – с сарказмом произнесла я.