Сердце подскажет дорогу…
Я был очень слаб. Такое ощущение, будто кости мои превратились в прах и рассыпались внутри. Мне становилось очень больно. Я хотел заглушить эту боль, смотрел мультфильмы, играл в компьютерные игры, планировал жизнь на будущее. Мне очень хотелось в школу, и когда в самую облачную погоду неожиданно появлялось солнце, я хотел, чтобы оно своим светом озарило и мою жизнь. Чтобы хотя бы на одну неделю можно было отказаться от диеты, попробовать всякие вкусности или хотя бы фрукты. Но у меня была особая еда – минимум соли и сахара, минимум жидкости. Родственники называли меня воином. Я воевал против своих желаний, это была очень трудная борьба… Отеки были такими, что знакомые проходили мимо, не узнавая меня, и только через несколько минут – «Ой, Лиза, это же твой сын!» Я видел жалость в их глазах, только лишь обыкновенную жалость, а в глазах родственников – безнадежность. Они смотрели на меня и понимали, что ничем не могут помочь, это их, наверное, терзало. Мне казалось, я умираю… Я очень хотел играть на улице до вечера, но быстро уставал. Над моей головой всегда были тучи, даже летом они ходили за мной, я считал себя отделенным от других. Люди думают, что круто быть не таким, как все, но мне так хотелось быть обыкновенным. Бегать по лужам и смеяться на всю улицу, как все остальные дети. Я очень хотел быть обычным ребенком. Этого, наверное, хотела и моя мама. «Ты справишься», – шептала она каждый раз, когда недуг начинал одолевать меня. Неправильно было бы сказать, что я боролся против смерти, ведь если бы смерть захотела, то меня уже давным-давно не было. Я боролся против своей болезни. С четырех лет. Я знал в лицо каждого врача скорой помощи. Закрывая ночью глаза, я надеялся, что открою их завтра. Сильнее меня была только моя мама. Чтобы накормить нашу маленькую семью, она каждое утро ходила на работу, и несмотря на свою молодость, не позволяла себе даже новое платье. «А что если сыну снова станет плохо, нужны же деньги». Я видел все. Как беда строит стены между мной и некоторыми родственниками, ведь больных не любит никто, так же как и некрасивых. Поняв, что недуг может совсем свалить меня, мы решили переехать сюда. Вы, наверное, думаете, что мы просто сели в самолет, приземлились в этом городе, и нам тут же дали жилье. Ах, если бы все было именно так. Когда ты уезжаешь куда-то, оставляешь дома сердце. Сложнее всего прощаться… Собрав в маленький чемодан все, что только можно было туда уместить, мы сели в машину, поехали на запад. Через заднее стекло я смотрел назад. Дорога уводила меня вдаль. Мне хотелось выбраться из машины и побежать обратно, но не мог.
Проехав тысячи километров, мы остановились у каких-то сеточных ограждений.
– Приехали, – объявил водитель.
Мы вышли из машины.
Я не знал, куда мы идем, но из разговора родителей понимал, что все это делается ради меня.
– Bewegen Sie sich nicht, Sie sind verhaftet, – услышали мы за спиной.
Это означало, что мы арестованы и что нам не стоит идти дальше, но тогда мы этих слов не понимали. Увидев людей с автоматами, решили, что нам следует просто стоять на месте.
Нас куда-то повезли. Я думал, что в больницу, но оказалось, нас везут в тюрьму. Я видел тюрьмы в разных фильмах, но не знал, что там бывает так холодно и страшно. Не прошло и часа, как я без сознания упал на колени мамы. Звук сирены, чьи-то голоса и вздохи. Запах лекарств проникал в мой открытый рот. Я слышал разговоры, но не мог понять, почему люди говорят на непонятном мне языке. Тогда мне казалось, что это язык врачей, я и понятия не имел, что нахожусь в другой стране. На носилках меня отнесли в палату. Я видел слезы на глазах моей мамы, они текли по ее щекам. Я хотел встать и убрать их, но не был уверен, что справлюсь с этим… Врачи часто заходили ко мне в палату, клали руку на запястье, пульс был, значит еще не время умирать. Маму ко мне не впускали, она сидела у двери, не смыкала глаз и ждала хороших новостей.
– Долго там лежал? – спросил я.
– Да, довольно долго. Нас выписали через несколько месяцев. За это время я перезнакомился со всеми, кто там работал. Я слышал их имена, но сразу не смог запомнить. Оказывается, не так важно знать язык, важнее иметь доброе сердце и улыбку.
– И у тебя плохая память на имена? – чуть улыбнулся я.
– Нет, просто имена были другими, не похожими на тех, что я слышал у себя на родине.
Нас с мамой отвезли в какой-то многоэтажный дом, в котором жили и белые, и черные, и другие всякие. Зашли в небольшую комнату, где нас ждали сестра и папа. Мы так обрадовались друг другу! Обнимались и обнимались.
1009. Верить и ждать. Вот что главное.
(на отдельной странице)
Если бы можно было остановить жизнь на одном моменте, я бы остановил ее там, где ты смотришь на меня с любовью. (на отдельной странице)
Береги себя. (на отдельной странице)
Вся наша жизнь проходит в пробках, перед светофорами, которые решают, идти нам дальше или нет. Вся наша жизнь проходит на занятиях, мы смотрим через окно на закаты, которые хотели бы завоевать, но взгляды привлекают преподавателей, что против того, чтобы мы смотрели в сторону. Жизнь проходит… «Когда-нибудь напишу книгу, сочиню стих, поеду путешествовать…» Все бы ничего, если бы это «когда-нибудь» не означало то же самое, что и «никогда». Красота… Невообразимая красота перед нашими глазами, которой мы не успеваем насытиться. «Слишком дорого, слишком долго, времени нет.» А может, это у времени нет нас. Мы так спешим, что забываем обо всем важном. Если бы не все то, что мир дает тебе, что бы Ты мог дать ему? Вдохни жизнь, забывайся в сумерках своих желаний, и наконец выйди из зоны комфорта и начни жить. Оттолкни от себя всех, кто тащит тебя на дно. Грустные люди бывают заразными, найди покой в себе, и тогда, то, что снаружи, не будет беспокоить, будь это гром, лужи и даже война. Утихомирь бунт внутри себя. Хватит жить в сомнениях. Если тебе не нравится твоя работа – уходи оттуда, если тебе не нравится черный цвет – не носи. Все очень просто, гораздо проще, чем ты думаешь. Другой жизни у тебя не будет. Ты больше не будешь испытывать холод или тепло. Ты больше не будешь выходить на улицу в 4 часов утра и вдыхать воздух, который никого до тебя не коснулся. Жизнь кипит. Перед тобой. Сейчас. Так не стоит же медлить. Не стоит загонять себя проблемами, ненужными спорами и неосуществимыми, ненужными тебе мечтами, которые на самом деле и не твои, а соседа, что живет по своим принципам. Схватись за жизнь. Возьми ее за глотку и потащи к себе. Распоряжайся жизнью, пока она не распорядилась тобой. Начни сейчас. Нет времени ждать.
1010. Просто живи. (на отдельной странице)
Я за то, чтобы родители учили своих детей уважать других. Чужие интересы и взгляды. Если бы все это было запланировано изначально, и если бы родителям в больницах сразу выдавали таблицу с названием «как правильно воспитать ребенка», думаю, жить стало бы проще. Я терпеть не могу некультурных детей. Не говорю о тех, кому до 14 лет, когда человек мал, он прекрасен. Я говорю о больших детях, которые думают, что им все можно. Захотел оклеветать другого – оклеветал, захотел испортить ему жизнь – испортил. Я очень уважаю старших. Но, пожалуйста, пусть они научат своих детей не быть предателями, сплетниками и подлизами. Предатели хуже убийц. Ибо убийцы убивают сразу, а предатель просто наносит удар в спину. И с этим приходится жить.
– Мы жили в общежитии, – продолжал мальчик. – Я смотрел на все окружающее и стеснялся сказать родителям, что хочу домой. Что скучаю по нашим соседям, несмотря на их ворчливость, что очень хочу болеть дома, а не здесь. Но я видел в их глазах не тоску, а страх. К ним подходили разные люди и на своем языке говорили о чем-то, но мои родители не понимали, о чем идет речь. Мы с сестрой крепко держались за руки, храня между ладонями то, что соединяло наши сердца, я считал нас одним целым, когда плакал я, плакала она, а когда было больно ей, мне тоже становилось больно. Этот мир вдруг расширился перед моими глазами. Я думал, что в мире живут только люди моей национальности и что человек не может быть черным (мама говорила, что нельзя называть их черными, это неприлично). Да какая разница, думал я, ведь они все равно не понимают. «Но ты ведь понимаешь»,
– отвечала она мне. Я не стал перечить. У еды не было никакого вкуса. Я знал, что моя мама хорошо готовит, не думал, что лучше всех, убедился в этом. Диеты я придерживался и там, все, что они подавали, мне нельзя было есть, пробовал лишь изредка, да и то было совсем не вкусно. К нам начали приходить люди, они все еще говорили на непонятном языке. Но теперь с ними была женщина, которая переводила на понятный нам язык. Составив какие-то бумаги, люди в форме уехали.
– Что же с нами будет? – спросила сестра у мамы.
– Я не знаю, надо подождать, – ответила мама, тихо опустив глаза …
Я пристально вглядывался в ее лицо. До боли родные глаза становились чужими. Я смотрел с любовью, с большой любовью. Невозможно было поверить, что этот человек меня предал. На один миг перед глазами пронеслись наши с ней дни, как грустили, каждый о своем, как вместе смеялись. На самом деле, предательство – это то, чего мы не заслужили. Даже злейший человек на земле не заслуживает предательства. Очень сложно пережить потерю, но сложнее всего жить, не зная, что рядом человек, который не только пойдет с тобой на край света, но также и при удобном случае столкнет тебя в пропасть. Так и возникает броня внутри. Нас сильными делают наши же люди, чужие не имеют к этому никакого отношения, ранить может лишь тот, кто рядом. Но мы часто забываем про это.
Я чувствовал, как холодные слезы стекали по моим щекам. Вспоминал, как их описывают в книгах – горячие, чуть ли не обжигающие плоть. Врут в книгах про слезы. Наверное, мои шли от самого сердца. Ведь сердце мое сегодня – это кусок льда. Я никогда не понимал людей, которые не испытывали такого чувства хотя бы раз в жизни. Мне казалось, что если человек вовсе и не сидел вот так и не страдал, то он не достоин и счастья. Ведь все, что достается легким путем, в конце концов, наскучивает. В тот период мне все давалось с трудом. И даже имея столько людей вокруг, я оставался одиноким.
1011. На самом деле, предательство – это то, чего мы не заслужили. (на отдельной странице)
Рассказ мальчика растянулся в вечность. Я сидел рядом с ним и проживал его жизнь у себя в голове, позабыв о своей, о том, что мне нужно уходить и найти жилье для ночлега. Мне было очень интересно, что с ними случилось дальше и как им удалось выйти из такой сложной ситуации.
– А теперь… Наладилось все? – спросил я, заинтересованный историей мальчика.
– Вы когда-нибудь слышали о диализе? – вдруг ответил он вопросом на вопрос.
– Слышал пару раз, а что?
– Диализ заставляет почки работать на человека. А ведь они и так работают на него, подумаете вы, как и я в свое время. Но нет, это неправильное суждение. Мы всю свою жизнь работаем на свои органы. Работаем во всех смыслах этого слова. Обыкновенная диета – доказательство этому. Я уважаю мнение каждого человека, но не говорите, что вы со мной не согласны?!
– Согласен, конечно. Как тут не согласиться.
– Общежитие и тюрьма не сильно отличались друг от друга. Со всех сторон злость и ненависть. Нас нигде не ждут. Только лишь дома. Это я понял, находясь здесь и пытаясь привыкнуть к новой жизни.
– Все настолько ужасно? – спросил я, пытаясь уместить его рассказ в своей до невозможности загруженной голове.
– Для меня… да. Мне все казалось серым, и эти люди были неприятны. Я привык к тому, что на моей родине люди смотрят друг на друга с любовью. О любви тут и речи не было.
Людей в парке становилось все меньше, вечер накрыл крыши многоэтажек и устремился нам под ноги.
– А как дела сейчас? – не унимался я, боясь, что он уйдет и мне не удастся услышать конец рассказа.
– Не спешите, – произнес он, стиснув зубы. – Если вам интересно, я расскажу понемногу.
Я не хотел его обижать, просто с детства любил получать все сразу, с годами так и не освободился от этой привычки.
– У нас стало все налаживаться. Мама не переставала благодарить Бога за то, что мы выбрались из этой неопределенности. Едва знакомые люди начали приходить к нам чаще, да и визиты в больницу стали привычными. Почти каждый день я лежал под иглами и аппаратурой, которая не вызывала у меня доверия. Врачи и медсестры начинали мне улыбаться, даже пытались заговорить. Мама всегда находилась рядом со мной. «Тебе не больно?» – все время спрашивала она, я всегда отвечал, что не больно. Но это было не так. Если бы моя боль передалась земле, она, наверное, сгорела бы дотла. Но я оставался непоколебимым, ибо боролся не в одиночку. За мной стояла моя маленькая семья, которая жаждала победы над болезнью.
Он выглядел спокойным.
Становилось холодно.
– Я выучил некоторые слова на их языке и уже кое-как общался с ними. На праздники врачи заходили ко мне, пытались как-то развеселить меня. Я понимал, что первое впечатление всегда бывает обманчивым, я подружился со многими, а некоторые даже звали к себе в гости. С этих пор я полюбил эту страну и этих людей. Старое жилье тоже осталось в прошлом, мы переехали в другое место, где было чище и уютнее, но минус был в том, что у нас совсем не было денег. Я считал это минусом до тех пор, пока не узнал, что никому от нас эти бумажки и не нужны, тут за все платили хорошим поведением…
– Ну а как же твое здоровье? Они нашли лекарство для тебя?
– Да, можно сказать и так. Хотя больница и не освободила меня от своих цепей, но цепи эти больше не мешали мне, скажу больше, они были украшены цветами. Теми людьми, которые пытались меня вылечить. Я научился находить плюсы во всем и только после этого почувствовал себя счастливым. Болезнь стала неотъемлемой частью моей жизни, но не тяжким грузом как раньше.
– Ну а сейчас? – спросил я, радуясь хорошему концу.
– А теперь мы живем хорошо. У нас есть квартира. Пусть она и не принадлежит нам, но все равно там очень уютно, почти как дома.
Однако после этих слов он как-то подозрительно смолк. Потом тихо, с усмешкой на губах произнес:
– Вру… – и опустил глаза, полные невыплаканных до конца слез. – Даже спустя столько лет, – продолжил он, – я ни один день не переставал думать о своем доме. Прокручивал в голове, как пойду в гости к бабушке с дедушкой и обниму их, расскажу обо всем, что нам довелось пережить. Я сам хотел рассказать им все и видеть, как они восхищаются моей храбростью. Мама говорит, что мы скоро уедем отсюда. Я не могу дождаться этого дня. Ведь мы здесь уже 5 лет. Это очень долго… Как же я хочу домой… – с грустью добавил он и затих.
Пора было уходить. Мальчик пожал мне руку.
– За мной пришли, – сказал он. – Давайте я вас познакомлю с моими.
Я не желал показаться навязчивым, но все же хотел увидеть родных мальчика.
– Это моя мама, Лиза, отец, Якуб, и сестры – Танзила и Разита, – представил он каждого. – Этот уважаемый путешествует, только я забыл спросить, как его зовут.
Родители переглянулись и посмотрели на меня.
– Так откуда вы приехали? – спросила меня Лиза.
– Я из города К. Вы не подумайте ничего, – поспешил я успокоить их. – Просто разговорился с вашим мальчиком. Я здесь проездом, ищу жилье для ночлега. Решил немного прогуляться по парку, так и встретил Мета.
– Город К находится в стране А? – спросила та, которую мне Мет представил как Танзилу.
Рядом с ней стояла еще одна маленькая девочка, в рассказе о ней не говорилось ничего, судя по возрасту, в их семье она появилась совсем недавно.
– Да, – ответил я. – Все они были красивыми и чистыми. И одеты тоже были скромно, особенно девочки. Маленькие носы и большие сердца, такими я их и запечатлел в памяти.
– Так вы нашли себе жилье? – спросил Якуб, одетый в джинсы и синюю футболку. Выглядел он лет на 35.
– Нет, я пока и не искал, – ответил я.
– Если хотите, можете переночевать у нас, мама приготовила на ужин наше национальное блюдо, уверен, вам понравится, – предложил Мет. – Так ведь, мама?
– Да, конечно, можете остаться у нас.
– Оставайтесь, – поддержал Якуб.
Но я не мог. Никогда не любил ночевать даже у родных, не говоря уже о малознакомых людях. Но их поддержка и гостеприимство тронули меня до глубины души.
Я постоял с ними еще минут тридцать. Рассказал свою историю. Узнав меня ближе, они стали настаивать, чтобы я переночевал у них. Но я предпочел отказаться. Тепло попрощался с этой дружной семьей, пожелал им счастья. Хотя по ним и так было видно, что счастье, и без моих пожеланий, не обошло их стороной.
1012. Пусть светлым будет твой путь. (на отдельной странице)
Я отправился на поиски места для ночлега. Погода менялась очень быстро, я пожалел, что взял с собой из теплых вещей только одну куртку, но меня согревало мое сердце. Я никогда не думал, что такое может быть, но оно нашептывало мне, что уже не болит и не собирается болеть.
Я вспоминал свой дом, свой город и то пространство, которое принадлежало только мне. Никто не забывает места, где им нанесли травмы, ну а измена для меня, это когда человек забирает ту часть сердца, которую ты посвятил другому. Ну и живи после этого, ну и верь людям. Сложнее всего нам дается прощение. Трудно простить того, кто воткнул тебе нож в спину, ведь человек умирает столько раз, сколько разбивается его сердце.
1013.Ведь человек умирает столько раз, сколько разбивается его сердце. (на отдельной странице)
Я подбирал слова для своих стихов, за эти недели на меня повлияло многое. Я брал в руки блокнот, записывал слова, потом вычеркивал, осознавая, что слова эти слишком слабые, чтобы передать то, что со мной случилось. Я стоял посреди улицы и разглядывал дома. Аптека, магазин, ресторан. Я вспомнил, что давно не ел. Пустой желудок напоминал о себе все настойчивей, угрожая отдаться какой-нибудь хвори. Лекарства я не любил, да и боль тоже, хотя кто ее любит-то. Я решил перекусить в ресторане. Теперь я не спешил никуда так же, как никто не спешил ко мне.
Находясь вдали от дома, в чужой стране, я вдруг почувствовал себя нужным. Пусть рядом со мной нет никого из близких, но я был нужен себе. Я начинал понимать, что это важнее, чем быть нужным целому миру. Ведь весь мир начинается с нас. И лишь полюбив себя, можно обрести все.
Учеба в школе и университете очень пригодились мне. Набираясь знаний, человек будто хватается за щит и спасает себя от многих ударов. "Без английского языка вы пропадете," – повторял наш учитель на каждом уроке. Еще месяц назад мне хотелось с ним встретиться и спросить: «Я хорошо знаю английский, тогда почему так запутался в своей жизни? Почему вы нас обманывали?» Английский язык помог мне познакомиться со многими людьми, но без жизненного опыта в учебе мало пользы. Зря тратил свое драгоценное время.
Я сел за пустой стол и стал читать меню, но думал совсем не о еде. Каким образом зарабатывает хозяин этого помещения, пойдет ли завтра дождь и сдают ли по ночам номера и квартиры. Но вдруг я вспомнил, что в этой стране квартиры просто так не сдают, тем более случайным клиентам.
Я знал, что завтра мы поедем обратно домой. И потому мне хотелось чего-то безумного. Хотелось танцевать, забравшись на стол, заказать всю еду, что была указана в меню, но это было совсем не то, чего я желал на самом деле. Именно в тот момент, когда подошла официантка, я встал и… стал наставлять на путь истинный присутствующих.
– Не цепляйтесь за прошлое…
Все сразу же повернулись в мою сторону, позабыв о яствах. Как я понял позже, тут готовили очень вкусно.
Не живите обидами,
Вспоминайте хорошее,
Никому не завидуйте.
Все, что небом Вам послано,
Принимайте как должное,
Все, что сделано, – к лучшему.
Как бы ни было сложно,
На судьбу не ропщите,
Каждый миг будьте счастливы,
И других не судите
За их слабости частые.
За любимых боритесь
Богом данными силами,
На слова не скупитесь,
Будьте нежными с милыми.
Как же просто жить радостно!
Восхищайтесь закатами,
И влюбляйтесь всей страстью
В жизнь свою полосатую.
С закрытыми глазами я пронесся этими словами по своей душе, которую так долго угнетал, не давая ей вздохнуть. Все стали мне аплодировать, кто-то сидя, кто-то стоя.
– Что вы закажете? – подошла ко мне миловидная девушка с русыми волосами и в белой кофточке.
– Можно мне мясо с овощами и черный чай с малиной?
– Что-то еще? – спросила она.
Только после этих слов я поднял голову и посмотрел на ее лицо.
Темно – зеленые глаза с желтоватым оттенком были накрашены светлыми тенями, немного смуглая кожа усыпана веснушками, будто ее целовало само солнце. Я не мог оторвать взгляд, смотрел на нее как больной.
– С вами все хорошо? – спросила она улыбнувшись.
Я был уверен, что она прочитала мои мысли.
– Нет, – ответил я спешно. – То есть, да, конечно, со мной все хорошо, просто задумался немного. Больше ничего не нужно. Только воду, если вам не трудно.
Она попросила у бармена воду, принесла ее и положила на мой стол.
– Кстати, мне очень понравились ваши стихи. Они в самом деле ваши?
– Разве я похож на поэта? Нет-нет, поэтом меня никак не назовешь.
– А вот я люблю писать, – присела она напротив меня.
– Да? – удивился я. – И что вы пишете? Романы?
– Нет, до этого еще не доросла, – опустила она глаза в смущении. – Пока только стихи.
– Я люблю стихи, – признался я, хотя это было видно по тому, что сотворил здесь несколько минут назад. Только слушать стихи люблю больше, чем их читать, – намекнул я на то, что не прочь был бы послушать что-нибудь из ее творений.
– Мия, – крикнул администратор.
Она вскочила на ноги.
– Простите, – проронила она. – Мне нужно идти работать.
«Мия» – прошептал я. Значит вот как ее зовут.
Принесли мой ужин, только вот на этот раз подошла не Мия, а другая девушка. Поджаренные на среднем огне овощи и мясо, приготовленные в духовке, чуть подняли мое настроение. Ресторан пустел, а стрелки часов стремительно приближались к 12. Вскоре я остался один. Я допивал последними глотками свой чай без сахара и ждал, пока появится она. Моя знакомая незнакомка.
– Простите, – подошла ко мне официантка. – Мы закрываемся. Если вы хотите, мы положим ваш оставшийся ужин в контейнер.
– Я как раз собирался уходить, – ответил я, вставая и хватаясь за куртку. – Только хотел спросить: где ваша коллега Мия?
– Мия? – переспросила она. – А-а, да, конечно, Мия. Она здесь не работает.
– Как? – удивился я. – Ведь пару часов назад мы сидели вместе. Уж не хотите ли вы сказать, что я сошел с ума?
– Нет, конечно, дайте мне сказать, сэр. Она пару дней замещала свою кузину, сегодня как раз был второй день.
– Как я мог ее упустить, – взялся я за голову.
– Простите, сэр? – спросила она, то ли удивившись, то ли не расслышав то, что я сказал.
– Ничего-ничего. – А вы знаете где она живет?
– К сожалению, нет.
– А можете спросить у ее кузины?
– Она уволилась отсюда неделю назад, Мия отрабатывала ее последние дни. С завтрашнего дня у нас будет новая работница.
– Понятно. Извините. Всего доброго.
Я решил переночевать в этом же ресторане, в комнате для персонала. Там обычно ночует стажер, но к счастью, он решил взять сегодня выходной, и потому ночевал я в одиночество.
Утром меня разбудила уборщица. Я думал, что на часах только 10, оказалось – 3 часа дня.
– Ну что, отдохнул? – зашел вслед за ней администратор.
– Да, спасибо, что позволили мне здесь остаться, – встал я с кровати.
– Никаких проблем. Это лишь малая часть того, что мы смогли бы сделать для путешественника.
В комнате запахло хлоркой, у меня с университетских лет была аллергия на нее. Я решил пойти в зал и позавтракать.
Цветовая гамма ресторана сменилась на синий цвет, на самом деле переключили лишь свет, а было такое чувство, будто перекрасили все, включая и посуду. Так и у нас в душе. Думы человека могут изменить все, и потому следует очень бережно относиться к тому, чему мы посвящаем мысли.
1014. Cледует очень бережно относиться к тому, чему мы посвящаем мысли. (на отдельной странице)
Поев салат «цезарь», который мне встречался в каждой стране и в каждом городе, я решил ждать Мию и сегодня. Брал в руки салфетки, рисовал на них пальцем невидимые узоры и стирал их невидимым ластиком. На самом деле я просто не знал, что мне делать. Просидев на этом самом месте 7 часов, решил, что пора уходить. Уже через два дня я должен был отправиться домой, а лелеять призрачные надежды не было времени. Меня переполняла злость. За то, что зря просидел там допоздна, но больше за то, что упустил возможность поближе с ней познакомиться. Мне ни за что не найти ее в огромном городе за пару часов.
