Вера

Виолетта отводит нового ученика – по голосу это женщина за сорок – к Марине Львовне, а я сажусь и начинаю слушать передачу, посвященную обзору кафе нашего города. Ведущие особенно хвалят заведение под названием «Звездная ночь», где не только вкусная еда, но и прекрасная атмосфера в стиле картин Ван Гога. Кафе располагается в моем районе, но после того, как я ослеп, в той стороне больше не бывал.

Раскрыв в голове карту района, я прикидываю, как пойду от дома до кафе и какие на моем пути могут быть препятствия.

Звякает колокольчик над входом. Я вскакиваю с места, растягиваю губы в улыбке и, стараясь «смотреть» на вошедшего, произношу:

– Добрый день!

– Вы и правда меня не видите… – Тихий женский голос раздается вовсе не в том месте, куда я «смотрю», а чуть левее.

Интонации мне не знакомы, но, возможно, это потому что женщина говорит тихо.

– Простите? – произношу я, не совсем поняв, к чему были ее слова.

– Во вторник я проявила некую бестактность по отношению к вам. Простите. – Голос становится громче, и я его сразу же узнаю – это наша новая ученица, Вера Незнанова. Марина Львовна сразу записала ее в VIP-клиенты, потому что отец девушки – крупный бизнесмен. Я еще крайне удивился, что забыла дочь из богатой семьи в обычной художественной школе.

Шуршит пакет – Вера ставит что-то передо мной. Запах кофе и шоколада ударяет мне в нос.

– Это вам. Извинения, – застенчиво произносит девушка.

– За что? – Я прекрасно ее понимаю, но зачем-то включаю дурака. Наверно, потому что ненавижу, когда люди делают акцент на моей неполноценности.

– За мою бестактность в тот день… Простите.

Да что она заладила: бестактность, бестактность!

– Насколько я знаю, у вас уже начался урок, – говорю я как можно спокойнее. – Советую вам пойти на него и забрать это. – Я указываю на пакет.

– А как вы узнали, который час? – Девушка спрашивает так удивленно, что я представляю, как у нее округляются глаза – карие или, быть может, серо-голубые.

Я поднимаю правую руку и демонстрирую ей свое запястье.

– Тактильные часы. Весьма удобная вещь для таких, как я. Еще вопросы будут?

– Нет! – бросает она и, стуча каблуками, убегает на урок.

Разумеется, пакет со своими глупыми извинениями она с собой не уносит. Понюхав его содержимое, я морщусь. Ни шоколад, ни кофе я не люблю. Когда услышу, что она идет обратно, верну ей все это безобразие.

По телевизору начинается прогноз погоды. Диктор сообщает температуру и предупреждает о снегопаде в ближайшие несколько часов. По такой погоде идти в кафе «Звездная ночь» было бы для меня глупостью. Моя неполноценность ощущается сегодня слишком остро.

Ничего страшного, схожу в следующий раз. Хотя, нет, не схожу. Я же пообещал себе жить настоящим – не прошлым и не будущим. Если не сегодня, значит, никогда.

И все же идти по такой погоде, ничего не видя перед собой…

– Ну и ладно, не очень-то и хотелось, – бурчу я.

Все равно я там ничего не увижу. Надо ведь идти с кем-то, чтобы услышать от него описание интерьера, но друзей у меня нет – я обрубил с ним все связи после аварии.

Вздохнув, достаю из выдвижного ящика написанного шрифтом Брайля «Марсианина», который входит в подборку книг «Поверь в себя». Я прочитал уже половину, но вот в себя еще не поверил.

Говорят, человек может ко всему привыкнуть за двадцать один день. Прошло уже 1516 дней, а я все не могу привыкнуть к своему состоянию. Мама с бабушкой считают, что это потому что зрение мое потеряно не навсегда и вернется, как только я сделаю операцию, но на нее требуется кругленькая сумма, которая еле собирается. Непредвиденные расходы, постоянный рост цен на продукты и отсутствие здорового мужчины в семье приводят к тому, что приходится постоянно залезать в коробку с надписью «На зрение», что лежит у меня под кроватью.

Через час издалека доносится знакомый цокот каблуков. Я откладываю в сторону книгу, встаю со стула и устремляю невидящий взгляд в сторону коридора. Цокот становится все ближе, а потом резко стихает – девушка останавливается.

– Заберите свои подарки, – говорю я, надеясь, что смотрю прямо на человека, а не на стену.

– Как вы узнали, что это я? – спрашивает Вера.

Похоже, сегодня я ее совсем озадачил.

– Камера, – я указываю в сторону, где стоит монитор компьютера. – Тут вся техника настроена на меня и сообщает, где кто идет.

Тишина. Интересно, она сейчас пребывает в полном шоке или все же понимает, что я ее разыгрываю?

– Это ваша школа? – осторожно интересуется девушка.

– Не совсем, – уклончиво отвечаю я.

– В каком смысле?

– Я был преподавателем. Теперь просто администратор, у которого очень мало обязанностей.

На самом деле, у меня нет обязанностей. Меня взяли на эту должность не из-за хорошей памяти, а из-за жалости. Четыре года назад я был лучшим преподавателем в «Альтер Эго» и подающим надежды молодым художником. Я готовился к своей первой выставке, но потом случилась авария, в мои глаза попало много стекла и теперь я абсолютно бесполезный для общества человек.

– Сочувствую, – произносит девушка.

Я остро ощущаю, что ей тяжело говорить со мной. И, кажется, неприятно.

– Заберите, – я двигаю пакет ближе к ней. – Не люблю ни кофе, ни шоколад. Только, пожалуйста, не спрашивайте, как я понял, что внутри.

Последние мои слова звучат довольно резко – я сразу это понимаю, но уже поздно.

– Я вас услышала, – тихо, с виной в голосе говорит девушка и, едва стуча каблуками, уходит, оставив после себя лишь легкий запах цитруса и жасмина.

3

15 декабря, четверг

Выходные, которых я так ждала, обернулись катастрофой. Сначала накрылись наши субботние посиделки с подругами из-за того, что Ира и Варя уехали со своими мужьями в Европу, а затем в воскресенье Артур огорошил меня новостью, с которой я никак не могла смириться.

– После нашей свадьбы я некоторое время еще побуду в Москве, – сказал он за ужином.

– Прекрасно! – обрадовалась я. – И сколько мы здесь пробудем?

– Я не сказал «мы», Вера. – Артур так сильно надавил вилкой на свой стейк слабой прожарки, что из него потек кровавый сок. – Ты поедешь в Нальчик и будешь жить там.

– Одна? Без тебя?

– Можешь приглашать к себе моих маму и сестер, своих подруг.