Хроника царствования Карла IX

Можете как-нибудь предложить друзьям угадать, какой роман, написанный в 1829 году, начинается с того, что некий молодой дворянин, преисполнясь мечтами о военной карьере, по пути в Париж попадает в переделку на одном из постоялых дворов, а заканчивается осадой Ля Рошели. «Три мушкетёра»? Отнюдь! Роман Дюма вышел в свет на 15 лет позже, а события его происходили спустя полвека. Да и взгляд на них даётся с ракурса противоборствующей стороны. Впрочем, мало что изменилось за это время, откуда ни гляди. Так что с Мериме, о романе которого идёт на самом деле речь, можно поспорить. В предисловии он пишет:
«Чрезвычайно интересно давать сравнения старинных нравов с нашими, прослеживать, как вырождаются горячие страсти и, войдя в наши дни, сменяются ровным течением чувств и, быть может, ощущением счастья. Вопрос, сделались ли мы лучше наших предков, таким образом не решается, да и решить его не так-то легко, ибо взгляды на одни и те же поступки очень меняются в потоке времени.» Но так ли уж выродились страсти, обретено счастье и изменились взгляды на вероломство? Так было и при Генрихе IV, и при Людовике XIII, и, увы, в наше время. Но сравнивать действительно интересно, ибо уроки истории никогда не утратят своей дидактической ценности. И разобраться в них никогда не мешает, каковую цель и ставит перед собой автор. Не исключено, что современная цивилизация с точки зрения мрачного средневековья покажется таким же варварством, каким была готика для античных эстетов.Итак, молодой дворянин-гугенот прибывает в Париж в гнуснопрославленный 1572 год. Страсти бурлят и в верхах, и в низах. Строятся козни и заговоры, лицемерие, предательство и клевета соревнуются в действенности — на то и политика. Зато какое раздолье для искателя приключений: как любовных, так и требующих отваги и стойкости. На долю Бернара де Мержи их выпало с лихвой, их течение стремительно, а смена калейдоскопична. И отдаваясь вместе с героем бурному потоку позднего средневековья, мы погружаемся в этот увлекательный, цельный и грамотно выстроенный, хоть и относительно небольшой, роман, несёмся к его кульминации, совпавшей с кульминацией упомянутого года — Варфоломеевской ночью, барахтаясь, выбираемся на земную твердь и укрываемся в крепостной твердыне. И хотя линии повествования доходят до логической развязки, сама история меж тем продолжается. Уроки извлечены, а вот насколько поняты — это уж судить читателю, с которым автор временами заигрывает, а порой даже вступает в жаркий спор. Авторское право решать при этом всё-таки он оставляет за собой и свои выводы делает. А если дотошный читатель не удовлетворён разрешением возникших вопросов, что ж, это его право.
«Я предоставляю решить эти вопросы самому читателю, который таким способом имеет возможность закончить роман по своему вкусу.»И этой возможностью явно пользовались небожители-ровесники Мериме: Дюма, Гюго, Бальзак. Да и примкнувшие к их сонму Золя или Мопассан тоже явно не гнушались. Вообще, мне кажется, подобно тому, как русская классика вышла из гоголевской «Шинели», так и французская — из новелл Мериме и его же романа по формату, но по концентрации близкого к новелле!