Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

НИК МАДЕЙРА

З.№100

20.03.2109г.

На часах: 0453

Моё пребывание в Аммосе близится к пятилетке, в ходе которой, я клялся множество раз, будучи в разных состояниях, что буду писать в дневнике помногу, а главное – КАЖДЫЙ БОЖИЙ ДЕНЬ!

Но каждый раз, что-то шло не так, и в какой-то момент я сбивался и не писал днями, неделями, а то и месяцами. И ДАЖЕ КВАРТАЛАМИ!

В юбилейную, трёхзначную дату мне бы хотелось писать о чём-то хорошем, но как-то не находится поводов… Если не брать в счёт моего сына!

Жуан-Витор – моя единственная радость. По словам учителей, мой сын – лучший ученик начальных классов альма-матер имени Гермеса. Но. Как бы я ни старался – мой сын столкнулся с расизмом в его сторону, ведь он единственный обладатель тёмной кожи в своём классе и его часто поддевают на тему цвета его кожи. Жуан-Витор крепчает не по месяцам и даже не дням, я бы сказал, с каждым часом, его тело крепчает, растёт, мне кажется, из него вырастет великий, если не советник, то воин уж точно!

– —

Говоря о плохом, то начну с наиболее мягкого. Я планирую расстаться с Таис. Моя жена всё меньше посвящает себя семье и всё больше налегает на свой клуб игровых автоматов. Ладно, она избегает меня, отказывается спать со мной, я готов это стерпеть, но… Пренебрегать встречами с сыном… Жуан-Витор пожаловался мне, что мама ни разу не приходила на назначенные ею же встречи и Жуан-Витор одиноко просиживал часами у изогнутых арок. Он думает, что она его не любит, я хотел бы приободрить его, но теперь и сам так думаю.

– —

Две недели назад мы нашли Мадьяра в пустыне. Поисками руководил LED, позже к нему присоединился и Норрингтон, переживший тяжёлое потрясение от поражения Альянса и заключения унизительного для них перемирия со Спартой. Состояние Мадьяра можно охарактеризовать как – крайне тяжёлое. Врачи не знают, сможет ли он оправиться, они считают чудом, что он просто не погиб в пустыне. Его разум – разбит и неизвестно, возможно ли собрать его по кусочкам. Он пребывает в «хрустальном доме15» и шепчет одну и ту же фразу в своей комнате:

– Прошу, спаси и останови меня. – и так по кругу.

Его пришлось привязать к кровати, потому что он не единожды в состоянии припадков пытался покончить с собой.

– —

Зелёные драконы. Скверные парни. Черви. Клыки Койотов. Хитрые лисы. Красные знамёна. Скоро к ним прибавиться и Русь (я так думаю). Что объединяет все эти названия? Я скажу – все они настроены против власти! Грядёт революция и борьба за власть, и я рискую попасть под этот смерч, которые раскатает меня, если я не стану другим, таким же, как они…

– —

Преступность процветает! Аммос стал плодородной почвой для этих каст – только столичные ярусы и центральные: парк и трасса являются безопасными зонами в которых нет преступности – в остальном… Слышны смех, раздор, крики, выстрелы, пожары и… Так… Далее…

– —

Нам удалось урегулировать валютный вопрос. Более 70% процентов населения перешли на кредиты, по непонятной мне причине. Возможно добыча металлов в других городах и землях – застопорилась, а старой электроники, из которой делают кредиты – пруд пруди…

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Федерико почти-что вслепую пересобрал свой ранец и костюм, от последнего он оставил только самое необходимое, преобразовав оставшиеся детали в дробовик, который поможет ему выжить в пустыне, когда он выберется из пасти червя. Он потерял границу времени и даже приблизительно не мог знать, сколько уже прибывает в пасти огромного существа. Выжить ему помогли пайки, которые он хранил в наспинном отсеке. Работать и выживать ему приходилось в крайне тяжёлых условиях. Федерико был рядом с пищеварительной системой червя и мог слышать и даже видеть переваривающие соки, которые фонтаном поступали в желудок. Он устроился в скромной выемке, куда попал, когда жуткие дети червя отпустили его из своих объятий. Федерико даже не подозревал, что маленькие черви свободно ползают внутри своего родителя и, попадая в рот. Родитель не убивает жертву, а оставляет её для своих детёнышей. Так Федерико и смог выжить. Пожертвовать другими. Совесть мучала его, но и умирать ему не хотелось. В конце сбора ранца, он соединил два кабеля, включив питание, ранец гулким откликом дал понять Мадейре, что он готов к работе.

Нацепив на себя рюкзак, Мадейра бросил пару гранат в тёмное жерло червя, чтобы тот раскрыл свою пасть и дал ему вылететь. Перегруппировавшись в воздухе, Мадейра, включив фонари, располагавшиеся по краям шлема, полетел вверх, быстро обогнув трахею и перейдя в ротовую полость, он витал между рядами острых зубьев и свисавших червей поменьше. Взрыв скорчил большого червя от боли, как Федерико и надеялся, существо раскрыло свою пасть, через которую он вылетел, но ранец, опять дал сбой и Федерико под углом влетел в песок и через несколько кувырков приземлился окончательно.

РИЧАРД НОРРИНГТОН

Ричард чувствовал себя беспокойно, пока шёл по депрессивно-мрачным коридорам хрустального дома, всматриваясь в цифры дверей с кожаной отделкой. Найдя нужное число, Ричард долго не решался войти, несколько раз даже возвращался к началу головного корпуса, но спустя час с лишним, открыл дверь и, подставив стул сел напротив кровати. Мадьяр сидел в смирительной рубашке, приставив губы к трубочке, которая вела к пластиковой бутылке, на которой было написано: «Вишнёвый Джем», чёрным маркером по белому скотчу.

– Привет, Винце. Мне сказали, что…

– Проиграли? – спросил он.

Ричард ужаснулся лица своего ученика, которое до этого было скрыто бутылкой с джемом. Небритая, небрежная щетина, запавшие глаза и впавшие щёки.

– Проиграли и ударили по рукам. – ответил ему Ричард.

– Я не смог, учитель.

– То, что произошло с тобой, могло случиться с каждым.

– Потеряться в пустыне. С каждым, а как же. – он помотал головой, отвернувшись от учителя.

– Не отворачивайся. – попросил Норрингтон.

– Я знаю наперёд, что вы скажете мне. – Мадьяр развернул к нему свою голову, с которой текли слёзы. – Скажите, ничего страшного, нужно пересобрать себя заново и с новыми силами встать и выйти из этих стен, но взамен, да учитель, я скажу – я устал, я не могу и я сломлен. Вам не понять, через что мне пришлось пройти.

Норрингтон молча покивал.

– Ты прав, мне не понять того, что ты испытал в пустыне, но я знаю, что такое, когда про тебя забывают, когда ты бежишь от своих страхов по бескрайней территории, округа которой не отличается ничем! Я знаю, что сделал Пиранья Хиггинс и догадываюсь, что, а точнее кого ты видел. Я бы хотел сказать, что врачи помогут тебе излечиться, но это не так. Вещество далеко засело и его не вывести, даже переливание не поможет. Если тебе кто и поможет – то только ты сам. – Ричард поднялся со стула и отодвинул его в предназначенный для него край, обклеенный красным скотчем. – Было приятно тебя увидеть, фельдмаршал Аммоса.

– Как Алан? – спросил Мадьяр.

– Всё также, он наша мессия и подаёт надежды, но у него кажется, возникают проблемы в общении со сверстниками. Он робок, злится, когда его дразнят по этому поводу и часто дерётся. Ему тяжело. Ему тяжело освоиться в новой для себя среде. Юный Алан привык, что круг его общения минимален, и говорит больше 1—2 слов, только: мне, сестре, мачехе и до недавних пор – тебе.

– Прям как я.

– Да, но надеюсь, что он лучше справится с этим, и таки сможет перебороть себя. – Ричард закрыл за собой дверь.

Он ещё долго простоял спиной к двери, иногда дотрагиваясь до своего старевшего лица.

– Сыворотка выходит. – сказал он себе. – Время сочтено, Ричард. Скоро и тебе нужна будет замена, старик.

ТУМАС ЛИНГРЕН

Пропажа Наталии спутала Тумасу все карты, и его побег был перенесён на неопределённый срок, ещё к тому же какие-то парни с запонками койотов стали наседать, потихоньку убирая всех сподручных, которых он обрёл сидя в тюрьме. Но эта ситуация помогла Тумасу обрести ещё одного друга – Льюиса Гастмана. Выглядел он как истинный вояка, покорёженный временем. Его оценку подтвердил кто-то из охраны, вычитав из его досье, что во время третьей мировой, он был морпехом береговых служб соединённых штатов. Гастман знал Тумаса и его репутацию и потому не хотел иметь с ним ничего общего, но койоты сблизили их. Эти ребята угрожали лишить жизни и Гастмана. Тумас узнал, что бывший морпех прирезал кого-то из важных шишек по ту сторону, которую почитали койоты.

– Садовника, он украл у меня пятьсот кредитов. – позже рассказал Гастман, когда его поселили по левую сторону от Лингрена, в камеру, где раньше сидел глухонемой еврей, которого Тумас нарочно отравил, подкупив повара.

– Серьёзно? Я думал, что на садовников всем срать, особенно если они ещё и чёрные. – высказался Тумас, лёжа на каменном полу, но подложив себе матрас с кровати.

– Так оно и есть, но садовник прислуживал не какому-то богатею, а сопляку второй руки из зелёных драконов, систему которых, так сильно почитают койоты. Даже обидно как-то.

– Чё за драконы? – спросил у него Тумас.

– Образовались недавно, преимущественно состоят из ускоглазых и желтолицых, крышуют небольшие заведения, мелкая шушера. Не понимаю, что они в них нашли. – сказал Гастман.

– А ты сам за кого?

– Я сам по себе. Когда мир покатился по пизде, пошёл работать детективом, потом был офисным клерком, пока один негр не решил пролезть в мой дом… Чтоб его…

– Льюис, слушай, мои информаторы нашептали, что ты когда-то активно стрелял из автомата.

– И что с того?

– Я по выходу отсюда, планирую разворошить весь город. Слышал, за стенами всё не так радужно. Хочу так сказать, наладить там всё, чтоб всё как надо работало, ну ты понимаешь…

– Нет, не понимаю, Лингрен. Ты простой бандит, вылезший из своего палаточного посёлка, что ты можешь мне предложить, кроме запятнанной чести?

– Кредиты. Море кредитов. Столько, что ты сможешь купаться в них, и они будут тебя приятно покалывать, а твой живот будет тяжёл от шампанского и устриц.

– Здесь не водятся устрицы.

– Ну, хорошо, заменишь устриц, на что твоей душе угодно! – протараторил Тумас. – Слушай, Льюис, я заправлял бандой, да даже не бандой, а простой шайкой угонщиков и воров, для моих целей – мне нужны рукастые ребята вроде тебя, которые способны думать и делать, без вопросов и которых не будет мучить чувство совести. Ты мочил русских, англичан, франциков и косовцев.

– Скандинавы и макаронники тоже были. – добавил он.

– Ну вот! А я о чём тебе талдычу! О том же! – поддержал Тумас. – Мы с тобой можем много дел наворотить! Что ты будешь делать с судимостью как выйдешь? Тебя даже клерком или механиком не возьмут! Мне кажется, оформят тебя как раба или уборщика! В пансионат! Для дряхлых умирающих поколений бабуличек и дедуличек! А если думать дальше, то глядишь и того хуже, попадёшь в руки червей и станешь подопытным для их примочек, ну или в Русь – сразу на расстрел. – запугивал его Тумас.

Гастмана стал жертвой будущего, о котором он принуждал себя не думать, разбираясь с тем, что ждёт его здесь и сейчас, за решёткой среди отбросов.

– Ты подумай, времени у тебя много. Сколько дали?

– Пятёрку. Если буду паинькой, то годик убавят, но койоты не дадут мне дышать.

– Тут ты прав, они и мне перекрывают кислород. Я тут одной заразой заразился. Ты не подумай, я не заразен, и это ерунда! Если лечиться, конечно – последнюю мысль, он решил не озвучивать. – Но эти твари, койоты похитили одну девку, через которую я получал лекарства. Если не сбегу на этой неделе – то быть мне удобрением.

– И как ты хочешь сбежать?

– Расскажу, если согласишься бежать со мной. План сильно зависит от твоего решения, Льюис. На твоём месте – я бы согласился.

– Каковы шансы? – поддался Гастман, чувствуя поступающий к горлу ком и запотевание ладоней.

– Лучше сдохнуть при побеге, чем мотать пятилетку под гнётом острозубых. – невнятно ответил Тумас. – У тебя ровно день, Льюис. Слышишь? Ровно день – не более!

Тумас заткнул дырку в стене и, вернувшись на кровать, с улыбкой, под действием последней ампулы морфия, быстро заснул, размышляя о том, как будет мучать Мадьяра и как город переменится при нём. Публичные дома на каждом углу. Патроны как главная валюта, которую он как-нибудь достанет. Поменяет машины на нормальные, которые будут работать на бензине и на которых будет не стыдно возить и трахать девчонок. Алкоголь станет главным продуктом. Люди будут носить нормальную, яркую одежду, а не серые, половые тряпки. Нормальные пушки, а не эти арбалеты и луки. Ну и название самого города нужно будет поменять, например, на «Бурбон-Сити» или «Бухло-Таун»…

– Блять! Как же хочется примерить нормальную одежду, которая не будет натирать соски и член! Выпить чего-нибудь крепкого, да присунуть в узкую дырёху. – это то, чего желал Тумас на первых парах после освобождения.

ЯН ЛАГЕ

Ян спокойно завтракал в лисьей норе, поедая омлет с курицей и сыром, когда к нему пришли Артуро и Кики.

– Как Тумас? – спросил он, оторвавшись от еды.

– Скверно, брат. – промолвил Артуро. – Кальб сказал, что если мы не вытащим его на этой неделе, то ты станешь главным скверным парнем.

– А что этот, Гастман? Он с нами?

– Думает. – ответил Артуро, сев напротив.

Кики тоже хотел присесть, но Ян поднёс нож к его паху и Кики отошёл на два шага.

– Чё ты кидаешься то сразу? Сказал бы, что не хочешь. Я как будто домогаюсь до тебя. – произнёс Кики, закатывая глаза.

– Для простого водилы, ты слишком много на себя берёшь. – ответил ему Ян, запихнув в рот новый кусок и тщательно прожевав, вновь вернулся к Артуро. – Артуро, отправь Ороша и Кирая забрать канат, о котором я тебе рассказывал и пусть к кондитеру заглянут – он наверняка уже выполнил заказ.

– Будет сделано, Ян. – принял Охеда. – Я ещё нужен? – поинтересовался он, надеясь, что нужды в нём нет, и он может отправиться пропустить пару рюмок.

– Нужен. – огорчил его Ян. – Мы вечером поедем за настоящим оружием, и ты мне там пригодишься, вдруг что, песчаникам нельзя доверять.

– Томми ганы?

– Томми ганы. – подтвердил Ян.

– Ахуеть! – Артуро закрыл глаза, представляя как идёт с автоматом на вооружённых арбалетами и растянулся в улыбке и приятной дрожи.

– Мы вступаем в игру, Артуро. – серьёзным тоном сказал Ян.

– Теперь я вижу. – не менее серьёзно ответил Артур.

СОФИ ВОС

Софи знала о том, что Ян планирует освободить Тумаса в эту неделю и не сказать, что она была рада этому.

– Привет! – махнул ей LED.

Оттолкнувшись от стенки, он пихнул зажигалку в карман и по пути затушил сигарету о пол.

– По будет недоволен. – ответила она ему.

LED выпятил нижнюю губу.

– А если мы ему не скажем? – предложил LED, улыбаясь и строя глазки.

– Допустим. – ответила она. – Кстати привет!

LED почтительно махнул головой.

– Как тебя зовут? – спросил он, держась к ней совсем близко.

– Софи.

– А меня LED.

– LED? – она оттолкнула его голову, идущую к её шее. – Я знаю, кто ты и знаю, что это лишь псевдоним. Если хочешь познакомиться – скажи, как тебя зовут на самом деле!

LED внимательно оглядел девушку, почесал переносицу, хмыкнул, и освежив горло слюной, произнёс:

– Виталий. Так меня назвал человек, которому я был подарен. – нехотя признался он.

– Ты был подарком? – прониклась Софи.

– Да, мальчик из пробирки. Не слишком-то благородно, да? – его лицо скатилось от грусти.

– Прости.

– Нет, ничего, ты не виновата. Мне следовало выдумать что-то повеселее. – он коснулся её руки и будто обжёгшись, отдёрнул её.

Софи удивилась, ей казалось, что LED, только и думает, как прикоснуться к ней и не отпускать.

– И что бы ты выдумал?

– Кхм. – хмыкнул он. – Эм, ну, мама моя была разливалой в баре и залетела от посетителя или какого-нибудь барона, например и я был рождён на пивной бочке. – рассказал он, не прекращая посмеиваться над собой.

– Вышло не сильно веселее.

– Ты права. – согласился он.

– Ты же герой, Виталий? Почему на тебе нет костюма? Майка, косуха… – девушка дотронулась до его одежды, эти касания чуть не повалили LED`а наземь.

LED недовольно цыкнул.

– Надоело быть героем, хочу побыть человеком. – он почесал небольшие заросли на лице.

– Разве ты не успел побыть человеком за 3-то века, а?

– Ни-и-ко-гда не надоест. – протянул он, состроив лисий взгляд. – А тебе не надоело играть?

У Софи перекрыло дыхание, и она отпорхнула от LED`а, ударившись о стену, но решила попытаться вырулить ситуацию.

– Ты о чём? – спросила она у спокойно наблюдавшего за ней LED`а.

– Ну как, разве не ты любимая подстилка Лингрена? – улыбнулся он левым краем рта.

– Софи! Где ты? – послышался голос По, блуждавшего по красным коридорам дома.

– Я здесь, По! – откликнулась Софи, предательски смотря на LED`а.

– Ещё увидимся. – он подался к ней и поцеловал её ладонь.

Этот поцелуй ощущался хуже ожога.

– Вот ты где! – По возвёл руки и быстро припал к ней.

– Я выдала себя. – случайно сказала она.

– В чём? – удивился По.

– Ни в чём, ляпнула, что первое пришло в голову. – отговорилась она.

– Ну, хорошо.– смутно смотря согласился По. – Пойдём? – спросил он, приставив к её руке свою.

– Куда? – побелела Софи.

– На свидание. – во второй раз удивился По. – С тобой что-то случилось? – он провёл своим большим пальцем у её левого глаза.

– Нет-нет! – она аккуратно придержала на пару секунд его палец, а потом убрала его от своего лица. – Всё хорошо. – ответила она и нежно поцеловала По в губы.

ТАИС МАДЕЙРА

Таис хлопала вместе со всеми, в обществе почитателей кубинского танца – бачаты.

– Спасибо вам, мисс Мадейра. – самая частая фраза, которую Таис получала в свой адрес от посетителей её нового клуба.

– Amor verdadero16. – вслух произнёс Норрингтон.

– Я приказала охране не пускать тебя! – взбесилась Таис, сжимая кулаки.

– Да, мне объяснили, но я не был бы собой, если бы меня это не остановило. – ответил он и запихнув руки в карманы штанов, грузно расхаживал по опустелому залу. – Так ты переживаешь наш разрыв? – спросил он, ходя вокруг неё кругами.

– Не твоё дело! – огрызнулась Таис и попыталась ударить Норрингтона, но он быстро отступил.

– Я разговаривал с Ником. Он хочет лишить тебя сына. – напомнил он то, что она и так знала.

– Ты первый бывший, который обо мне так заботится.

– Таис, моя должность не позволит нам построить общего будущего! Прошу пойми! Со мной ты не найдёшь счастья! Со мной тебе будет угрожать опасность! – кричал Норрингтон, пытаясь достучаться до обидевшейся Таис. – Я знаю, что сделал тебе больно! Но отказываться от жизни и становиться распутной и безответственной девицей, моя Таис так бы не поступила!

– Твоя Таис мертва! – Таис поддержала крик Норрингтона. – Проваливай к чёрту, ублюдок! Я ждала тебя! Жаждала тебя! Без тебя мне и весь мир не был нужен! С тобой всё казалось преодолимым! Я ненавижу тебя, Ричард Норрингтон! Из-за тебя моя жизнь превратилась в ад! Я схожу с ума от боли! Из-за тебя! Ты бросил меня! Бросил и уехал! Уже во второй раз! Но главное даже не это! Ты обещал быть со мной! Обещал, что дашь мне выбирать вместе с тобой! Но ты ушёл дважды – не давая мне выбора! – Таис сорвала голос от крика.

– Ты права. – признал ошеломлённый до глубины души Норрингтон.

– Иди нахуй! Проваливай! Я больше не хочу тебя видеть! Всё кончено! Твоё присутствие в моей жизни – всё только портит! – хрипела Таис, лупя его до тех пор, пока он не выскочил из танцевального зала.

Девушка упала на пол, придавшись слезам и полу-слышимым крикам и хрипам, голова жутко болела. Таис сходила с ума от боли, разделяя её в гордом одиночестве…