Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

ХЭРОЛЬД КЕРР

Керр мёрз на улице, дожидаясь Пиранью у высоких стен ночного клуба, название которого было написано на греческом, которого Хэрольд не знал.

– Чё, ты тоже из этих? – спросил у него проходимец, державшийся у стены жилого дома напротив.

– Что? – не понял Хэрольд.

– Ну… Ты педик, чоли?

– Что? Я помолвлен! Боже! С чего у вас такие мысли! Провидец из вас… – возмутился Хэрольд.

– Так, а чё ты у Хмельного Дэна ошиваешься? Это же клуб – для цветных пидорасов!

– Пошёл к чёрту! – выкрикнул Пиранья, погрозив ему кулаком.

– Мало я знаю, о союзниках невесты. – презренно промолвил Хэрольд.

– Тебя ебёт моя ориентация? – спросил Пиранья из открытых дверей.

– Не очень – если ты полезен. Узнал, где её держат?

– В Люцифере. Блок 1, камера 33.

– Спасибо. – Хэрольд уже хотел развернуться, но Пиранья вернул его на место.

– Ты ничего не забыл? – он дыхнул ему в нос.

От запаха у Хэрольда заболела голова, и помутнело в глазах.

– У двери посмотри.

– Она в той коробке?

– Да. И порт соединяющий протез с твоим обрубком тоже там. Приделать ногу – тебе может любой хирург знакомый с формой техно-хирургии FE2.

– Понял. – закивал Пиранья.

– Ты выполнил ещё одну мою просьбу?

– Он отравлен и сейчас находится вне города.

– Отлично. Остальные дивиденды получишь, как я верну Наталию.

– А может раньше? – играя глазами, настаивал Пиранья.

– Пиранья – не надо вести со мной эти игры. В Аммосе я не смогу достать тебе то, чего ты хочешь – а если убьёшь меня – то наши подачки закончатся этой ногой, и бай-бай вечная жизнь!

– Ай! – замахнулся он лезвием, приделанным к обрубку руки.

– То-то же! Хорошая рыбка! – отозвался Хэрольд и, натянув капюшон потрёпанного плаща, быстро скрылся под люком, расположенным над ковровой дорожкой клуба.

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Таис сидела, прижавшись к Федерико, но эта победа – не казалась ему грандиозной. Норрингтон оставил её из-за войны – а не из-за не любви к ней, как написал в письме, которое он тайком обозрел, пока Таис мылась. Федерико не хотел быть запасным вариантом, пока не вернётся Норрингтон, но не мог отказаться от искушения своих чувств. Он любил эту девушку в рассвете сил, и бросить её – означало разбить себе сердце и более никогда не жить счастливо…

ТУМАС ЛИНГРЕН

Воротник рубашки-банкира сдавливал шею Тумаса.

– Не понимаю, как они в них целый день ходят. – сказал его сдавленный голос.

– Может кому-то пора скинуть парочку килограмм. – ответил ему Ян, заряжая кремневую винтовку.

– Заткнись, Ян! – обиделся Тумас, развязав пару пуговиц, оголяя волосатую грудь.

– Куда мне идти, шеф? – спросил Арон Орош, старик с седой чёлкой на правой стороне головы и лысой левой стороной.

– Займи крышу вон того здания. – Тумас показал пальцем, на здание, находившееся слева от их цели. – Двери там открыты, я позаботился.

– Понял. – ответил седой старик и прихватив свою винтовку, трусцой помчавшись к безымянному зданию.

– В последний раз обговорим наш план. Подходим к банку – вырубаем охрану, Эрвин остаётся на стрёме. Я, Ян и Артуро заходим в банк, пока парни угрожают им винтовками – я сгребаю всё, что там есть. Стража не успеет подоспеть к нашему уходу, а фельдмаршала в городе сейчас нет.

– Откуда ты знаешь, что Мадьяра нет в городе? – спросил бородатый здоровяк Эрвин Кирай.

– Лисица в волчьей стае доложила, блондинчик.

– Понял.

– Работаем? – спросил Ян, посмотрев в глаза Тумасу.

– Да-да, проверьте свои винтовки и идём.

– Лучше бы арбалеты взяли! – томным голосом произнёс Артуро.

– А ты попробуй достать запрещённые в городе арбалеты. Фельдмаршал так всё отладил, что хер их, где достанешь, а если и достанешь – то тебя сдадут в ту же секунду! Награду за сдачу – платят монетами! Хитрецы блять… – рассказал Тумас.

– А где этот… Помятый? – спросил Ян.

– Лихач?

– Ну, тот, которого я к тебе отправил.

– Значит лихач. Где ты надыбал этого идиота?

– Он выиграл наши ежегодные гонки – ты сам говорил взять лучшего. – оправдался Ян.

– М, а при собеседовании он показался тебе нормальным?

– Ну, выглядел помято, но сказал, что на него напали вдесятером.

– Вдесятером? А мне говорили, что он приставал к лошади, хотел её украсть, а та, ударила ему копытом.

– Что? – обомлел Ян.

– Неважно, идём! – Тумас закрыл тему и, подбодрив добрым касанием руки по плечу, направил его вперёд.

Охрана банка сразу заподозрила что-то неладное.

– А где Ярик? – спросил охранник с золотой кожей.

– Ярик прилёг поспать! – ответил Ян и ударил его прикладом.

Напарник не успел ничего сделать, так как также скоропостижно получил от Эрвина.

– Залетайте! – Тумас двинул головой в сторону двери.

Артуро истекавший слюнями открыл дверь ударом ноги.

– На пол, собаки! На пол! – закричал он.

Для придания должного эффекта, Тумас разбил стеклянный столик.

Люди затушевались.

– На пол! На пол! Что уставились? Это ограбление! – подтвердил Ян, ударив первого попавшегося посетителя в розовом пиджаке и белой майке с непропорционально большой золотой цепью, которая почти доходила ему до плеч.

Тумас оглядел парня, получавшего в момент ограбления пачку кредитов.

– Классная куртка! – восхитился он, смотря на красную, джинсовую куртку с вплетёнными нитками и вшитыми крышками.

– С-с-с…

– Ага. – Тумас подошёл к нему вплотную и, повесив винтовку с верёвкой за спину, пырнул молодого парнишку в живот балисонгом. – Чё встала, овца?! – прикрикнул он на банкиршу. – Гони кредиты! – он вытащил из кармана брюк скомканный пакет и кинул его банкирше, а сам стянул с парнишки рубашку. – Как влитая! Скажи ведь! – банкирша трясущимися руками сгребала кредиты из кассы для выдачи. – Скажи!

– В-вам-м… Идёт! – с трудом выговорила она.

ВИНЦЕ МАДЬЯР

Мадьяр пробирался по канализации к потайному ходу банка. План Тумаса был ему известен. Спасибо Лисице, на которую он опирался в разговоре. Винце сразу уличил её в чём-то нехорошем и при его посвящении закрепил на ней невидимую для обычных глаз – прослушку. Фельдмаршал предпринял меры и поручил перенести кредиты в другой тайник по этой самой канализации.

Кредиты были в банке – только фальшивые и чем позже это поймёт Тумас – тем лучше для Мадьяра. Вираг теперь не покидала его и даже сейчас, когда обняв себя руками, шла, спотыкаясь о каждый комочек. Благо пугающие, не красоты, не побуждали её, на ведение диалога.

Он дошёл до лестницы, по которой взобрался за секунду и, прижавшись спиной к стенке, правой рукой вытащил пистоль, а левой приоткрыл крышку люка. Мадьяр слышал скуления, слёзы и елозанья. Тихо отодвинув крышку, он вылез наверх и гуськом прошёл через пустые, уже поломанные ярусы хранилища. Затем он вышел к прилавку, где разворачивались действия. Первым, его увидела та самая женщина, при которой Тумас убил человека, чтобы забрать его куртку. Мадьяр поднёс указательный палец ко рту. Женщина знала, кто он такой и покивала ему в ответ. Он тоже кивнул, прижавшись к непрозрачной части стойки обслуживания.

– Ты чего там задвигалась!? – вдруг спросил Тумас.

По спине Мадьяра пробежал лёгкий холодок.

– Я тебя спрашиваю! Чего ты задвигалась!? – повторил свой вопрос Тумас, а в ответ получил пулю, засевшую под лёгкое.

Сделав пару шагов назад, будто не осознавая произошедшего, Тумас с задержкой грохнулся на пол.

– Это фельдмаршал! – утвердил Тумас.

– И что с ним делать? – спросил Ян.

– Вам – бежать! Это как босс в видео игре.

– Боссы проходятся.

– Нет, ты не понял. Это босс – из-за которого люди бросают игру. – сдавленно пролепетал Тумас, пока не потерял сознание.

Мадьяр слышал-бы их диалог, если бы не… Пауза, возникшая из-за проблем с головой у Мадьяра, позволившая Артуро и Яну сбежать из банка.

– Чёрт! Вираг! Да ты! Ладно, прости. Просто – это опасные преступники и моя миссия – ловить их! Я больше не детский тренер, детка! – спорил он.

– Чё за спектакль ты тут разыгрываешь, клоун?

Мадьяр заткнул Тумаса ударом сапога по рылу.

НАТАЛИЯ БЬОНДИ

Каждую неделю, казнь Наталии переносили на следующую неделю, а на следующей неделе… Переносили вновь!

Её жизнь превратилась в день сурка и девушка начала думать, что – это какой-то эксперимент и старалась быть готовой ко всему.

Неожиданно для себя, девушка полюбила музыку. Занятия со Стефаном уносили её в небеса, она трепетала от каждого его касания, подрагивала, когда он говорил близ её уха и щёк. Порой, она специально ошибалась, чтобы он ещё раз повторил завораживающие её предложения. Плюс она не оставляла попыток, чтобы их лица были как можно ближе, а губы почти соприкасались, но Стефан отстранялся от неё, не поддерживая её порывов.

Её перевели в другую камеру с туалетом, раз в день водили в душ, где оставляли наедине с собой и журчащей струёй из ржавого душа. В новой для себя камере – она была не столь одинока, ведь теперь у неё были соседи по обе стороны, с которыми она переписывалась на рулоне туалетки, стараясь узнать, что интересного происходит за голыми, бетонными стенами.

НИК МАДЕЙРА

ЗАПИСЬ ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Винце Мадьяр – в прошлой жизни тренер в детской секции венгерской футбольной структуры – стал отличным фельдмаршалом. Присущие тренеру: наблюдательность, терпеливость, системность и стойкость – помогают этому человеку, только-только ставшему мужчиной.

Норрингтон хорошо его обучил. И зная, что он покровительствует над ходом обучения юной мессии – я спокоен за наше будущее. Да храни его творец!

– —

Мой брат – Ник, на удивление спокойно управляет больницей. Недостаток водных ресурсов бодро колыхнул и без этого шаткое положение во врачебном коллективе, но он смог урегулировать недовольство, причём не так, как он всегда это делал, а цивильно, как предполагает занимаемый им пост.

– —

Мой сын – Жуан Витор, проявляет особый интерес к моей работе. Этот ребёнок стал спрашивать: Зачем я веду дневник, что я делаю на работе, почему я так долго работаю, сколько я получаю и как я помогаю людям. Таис говорит, что таким образом – сын хочет быть ближе к отцу, я склоняюсь к тому, что моя жена права, но вот… Часть меня думает, что мой сын – хочет заниматься тем же, чем и его отец.

– —

Касательно Таис…

Мы… (Очень стыдно касаться этой темы, но я поклялся писать ВСЁ!) …Я… Очень давно не исполнял свой супружеский долг из-за загруженности и уже пару раз пытался организовать это. Отдавал Жуана-Витора няне, организовывал ужин при свечах с красивым видом, кровать с качественным бельём, приводил своё тело в порядок, даже в спортзал стал ходить, хотя… Мои былые спортивные годы давно позади. И всё без толку. Таис странно отмораживается. У нас и раньше были проблемы с этим. У неё часто, когда непогодится болит голова, а у меня из-за плохого сна и нервных срывов… Понижается либидо…

Раньше это проходило само собой, и наша половая жизнь вновь наполнялась яркими красками, но теперь, всё как-то иначе, чем в те разы, когда всё было плохо. И я не знаю, как это изменить. Порой, мне в голову приходят страшные мысли, что моя жена больше не любит меня и остаётся со мной только потому, что у нас с ней общий ребёнок, который не позволяет ей начать новую жизнь без меня.

ЯН ЛАГЕ

– На эти встречи всегда приходил старик.

– А теперь я! – прикрикнул Ян и хотел пройти к беседке, где сидела Софи, но стражники встали у него на пути.

– Пропустите. – попросила Софи, услышав словесную перепалку.

Ян зашагал в сторону беседки, где Софи любовалась луной. Встав у её порога, он спросил:

– Ты сказала, что фельдмаршала нет в городе?

– Ян! Где Тумас?

– Лиса! Ответь на мой вопрос! – держался Ян.

– Да, я говорила это.

– Ну, ты ошибалась! Тумас у него, Лиса! – дрожащим голосом объявил Лаге, сделав нервную улыбку, которую его дрожащие губы долго не могли натянуть.

– Что? К-к-как-к!? – она чуть не перелетела на другую сторону, но Ян вернул её на лавку, дёрнув за лоскут лёгкой ветровки.

– Мы грабили банк, когда нагрянул этот…

– Мадьяр. – она болезненно побелела.

– Да. Он выстрелил ему в живот, Тумас сказал нам бежать. Я никогда не видел в его глазах такого страха. Тумас которого я знал, всегда смеялся в лицо смерти, а тут, казалось, что она настигла его… Ранение серьёзное, я даже не уверен, жив ли он.

– Мадьяр – ученик фельдмаршала Норрингтона. – вытирая слезы, ответила Софи.

– Вот оно что. Я слышал об этом Норрингтоне – серьёзный тип.

– Лучший среди лучших.

Ян не стерпел и, схватив Софи за волосы, притянул её к шипу своей шипастой косухи.

– Это твоя вина! – закричал он на всю округу.

Стража тут же примкнула к беседке.

– Отпусти её! По нам таких люлей отвесит, если узнает, что вы нас подкупили!

– Ян прошу! Я не знала! – молила она.

Глаза девушки были совсем близко к острым шипам. Ян подумал, что вымещать гнев на любви своего друга – не лучшая идея и швырнул её в руки Аммосовской стражи, а сам уткнулся на луну.

ВОДЯНОЙ

– Всем должно хватить воды! Я никого не оставлю без воды! – проговаривала интересная личность, в маске с тремя прикрученными дисками, наполненными воздухом.

Маска новой личности была резиновой, ничем не выделяющейся, но водяной хотел выделяться и прибавил к ней карнавальную маску с женским лицом и щупальцами вместо волос.

– Nulla poena sine lege5.

– Я рад, что смог приручить вас к латыни, фельдмаршал! Но, по-моему, nullum crimen sine poena6. – ответил Водяной, выискивая фельдмаршала в каждом тёмном углу.

– Убивать невинных людей – это слепая месть, которая не принесёт ничего.

– Вы в Альянсе повёрнуты на вере, а у древних слепота была атрибутом богини правосудия! Я убиваю настоящих виновников торжества! Тех, кто порождают зло! Я не выбираю случайных жертв! Я не маньяк, да мои способы побора жизни – нестандартны, но – это мне решать, как забирать жизнь у тех – кто отнял её у других, создавая монстров!

– Эти люди – может и не лучшие на свете, но не нарушали тех законов, которые позволяют их убивать.

– Сколько ты уже гоняешься за мной? Сезон?

– Второй уже пошёл. Весна 2108 на дворе.

– Спасибо, что выдал себя. – Водяной в ходе разговора, зарядил свой водяной пистолет, содержимое которого вливал во рты своих жертв.

Мадьяр, как и его учитель, любил занимать позиции на возвышенностях. Водяной стрельнул в щелку бимсы, в которой увидел небольшой едковатый пигмент. Мадьяр отклонился от начального курса, которому хотел следовать и снёс чашки и тарелки со стола, на который обрушился всем телом. Водяной быстро выскочил из дома и слышал, как Мадьяр громко сбежал по лестнице, а потом кричал что-то ему вдогонку, но слова съедались о ветер, и чёткость их была равна почти что нулю.

Водяной жил в канализации, где ещё оставалось много воды и едких химических остатков, разъевших его лёгкие и всё, что связано с обонянием. Он попал в своё жилище крайне быстро – нырнув в первый же водосток и проплыв через жилистую трубу, с которой капали слизистые сосульки, он оказался в просторном отсеке, куда притащил: кровать, книжный шкаф, который наполняет книгами, когда вместо убийств по ночам наведывался в библиотеку. Его любовь к чтению и выдала его Мадьяру и теперь, он не мог выходить на улицу вечером – чтобы насладиться особо пахнущими по вечерам, нектарами растений из цветочной лавки, находившейся над выходом из канализации. В его доме были и ковры, и картины, которые он рисовал, смешивая все краски, которые мог найти, бродя по однотонным трубам, и доска, где он прочерчивал линии, составлял описания и фотороботы, проводил аналитику по тому, где он может застигнуть свою жертву врасплох. Бесспорно, Водяной был не самым психологически-здоровым человеком, но как автор, читающий мысли этого, повторюсь, бесспорно, человека, я могу сказать:

«Он был готов любить весь мир, но никто не понимал его, и он научился ненавидеть».7

Он хотел быть здоровым и нести в мир добро, но был не понят и покалечен теми, кому вверил свои методы, которыми мечтал и так хотел, сделать мир – гораздо лучше…

ХЭРОЛЬД КЕРР

Утро Керра начиналось с отключение ненавистного, дребезжащего будильника, обливанием себя алкогольным содержимым бутылки, подъёма, стягивания мокрой одежды и вырывание листка календаря, его скомкивания и бросания на пол.

– Седьмое марта. – облизнув губы произнёс Керр.

Он уже второй месяц находится в Аммосе, стараясь высвободить Наталию, а если бы он знал… Но он не знает. Распинывая скомканную бумагу, он пошёл чистить зубы и умывать лицо. Он всё ещё не привык, что лишился левой руки и её заменяет голый протез, демонстрирующий соединение металлов. Подожди он месяц, и ему не пришлось бы тратиться на вещи с длинными рукавами и перчатками, скрывающими этот дефект, пугающий простых жителей, но отлично работающий против плохих парней. Всполоснувшись, умывшись и почистив зубы, Керр вышел из ванной комнаты и сделал сорок отжиманий, чтобы размять тело… Части тела, которые ещё делали из него человека.

Сегодня у него была встреча с известной парочкой, получившей прозвище – Волкеры. Тупой канцлерский писарь, видно не знающий слово – брокеры, опечатался. Позже, люди нашли сходство со словом – волки и так, это слово приелось к этой парочке. Керр обдумывал эту мысль, пока одевал на себя вещи золотисто-медных оттенков, чтобы не выделяться на фоне местной флоры и фауны, которой как таковой почти нет. Только бездушные, безликие, куски мяса, бродящие по своим несущественным делам. И Керру это не казалось слепой ненавистью и оскорблением простых людей, которых он не знал.

Керр жил в общежитии, ради этого жилья, он даже зачислился на физический факультет, какой-то там кафедры. На парах он был единожды, чтобы люди знали, что он вообще существует и заполнил ведомость. Обретя статус ленивого, болвана, прогульщика, он мог спокойно действовать в этом мире, частью которого он стал.

Выйдя из общежития, то и дело, сталкиваясь с бегущими на пары, в душ, на кухню, людьми. Все они вызывали в Хэрольде слепую ярость и отвращение. Вонючие, в мятой одежде, серые, уставшие, со слипшимися ртами и глазами. Они – недостаточно совершенные, чтобы зваться людьми, упрекали его – совершенный вид – симбиоз техники и человека, в том, что он занимает много места. Его силу, один из главных плюсов – они оборачивали в минус, в жадность и желание занимать как можно больше места.

Выйдя на улицу, Хэрольд почувствовал небольшую свободу. И постояв на месте, какое-то время, он поклялся, что как вытащит Наталию, сделает всё, чтобы никто не нарушал границ его свободы!

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Федерико, облечённый в более привычное амплуа, дротика – наёмного убийцы, проник в правительственное хранилище, через незащищённую вентиляционную шахту.

Дротик спустился в 9-ый склад, с ящиками медикаментов, без срока годности, которые были предназначены на будущее. Он вытянул из спины пакет, который по своему раскрытию напоминал парашют.

– Разве медицина не получает достойное спонсирование, за которое вы так боролись.

Федерико меньше чем за секунду, направил пистолет на открывшего дверь фельдмаршала.

– Я отдал вам на изучение детали своей заключённой, что противоречит закону, и вы сказали, что ни в чём не нуждаетесь, а теперь я застаю вас за воровством.

– Кто вам сказал, что плата достойна и с чего вы вдруг заговорили о медицине с человеком, вроде меня? – поинтересовался Мадейра, держа руку с пистолетом прямой.

– Федерико, вы, правда, надеялись, что мой учитель настолько горд, чтобы не рассказать о вас? – лицо Мадьяра разочарованно потускнело.

– Винце… – Федерико опустил руку.

– Я считал вас другом, мистер Мадейра-младший. Я поддержал ваш гнусный поступок по отношению к старшему брату, порицал Норрингтона, защищал своего друга!

– Мне жаль, Винце. По называет справедливой платой то, что – является привычной ценой, которую люди ожидают, опираясь на прошлый опыт, но эта цена – недостаточна! Только так – я могу выполнять свою работу и честно, мне противно так поступать.

– Но ты поступаешь и даже не попытался рассказать мне о проблеме. – Мадьяр стоял в полу позе: одной стороной в коридоре, другой в небольшой складской комнатке, в которой стоял Федерико, опоясывающийся пылью, падающей на него.

– И что бы изменилось? Ты бегаешь за По и Пираньей как собачка, а ещё ужинаешь с моим братом, которого я терпеть не могу!

– Вот какого ты обо мне мнения. – Мадьяр саркастично улыбнулся, подняв голову к лампе, которая включилась с открытием двери.

– А какое ещё мнение у меня должно сформироваться? Ты покрываешь расовые унижения со стороны Пираньи, помогаешь По завоевать ту рыжую девчонку и скрываешь от неё, что канцлер каждый день ей изменяет по сто раз, а с моим братом ты скорешился так, будто он тебе жизнь спас!

– Ты трус, Мадейра-младший! Ты испугался поговорить со мной! Строил лицемерные улыбочки и отнекивался, когда я затеивал с тобой беседы на серьёзные темы! Почему большинство людей, в том числе и ты, соглашаются на риск, если риск невелик? Кто это придумал? Вы забыли, что значит это слово?! Риск – всегда велик!

– Рискуя – я спасаю свой народ!

– Свой? Когда ты успел стать чёрным канцлером!? Или темнокожий не является гражданином!? Не только люди твоей расы – являются рабами! Но и моей, но и люди с золотистой, бронзовой и белоснежной кожами тоже!

– Винце… – жалобно выдавил Федерико, будто прося прощение, не в силах попросить его в полной форме.

– Те, кто отказываются от свободы – ради временной безопасности… Не заслуживают ни того, ни другого. Ну, спасёшь ты тех, кого хочешь спасти – беззаконно спасёшь! А закон постановит, что твои действия не были законными и те, кто вчера был рабом – сегодня вновь станут рабами! – Мадьяр убрал вторую половину тела из складской комнатки. – Я дам тебе уйти. – сказал он, развернувшись к Федерико спиной. – Но мы не друзья. И с завтрашнего дня – на тебя и всех тех, кто имеет твой цвет кожи и недавно стал независимым – тоже!

– Винце! Не делай этого! Винце! – кричал Федерико ему в след, неспособный ступить за черту комнаты, из-за сигнализации, которая сработает, как только он пересечёт порог комнаты. – Давай погорим! Винце! Прошу! Я молю тебя! Слышишь! Я знаю, что слышишь! – после этого, Федерико больше пыхтел и мычал, чем говорил и раздираемый чувством совести, всё же сгрёб лекарства и просунул их в шахту, через которую пришёл.

СОФИ ВОС

Софи не знала, что хотела выяснить у По. Её негодование может выдать её конечную цель, а главное, она теперь не так уверена, что контролирует ситуацию. После встречи с Яном – она ни разу не виделась с По. Этот факт вынудил её саму, тихой ночью, прокрасться в его покои, пока охраны не так много.

Девушка успешно как лиса, рысцой проскочила по тёмным углам и встав у двери, которую знала как принадлежащую По, хотя тут всё принадлежит ему. Она открыла дверь.