Царство облучённых

© Принцесса Лана, 2025

ISBN 978-5-0065-7657-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Удручающие дни

Уже последние три года каждую ночь я не могу нормально спать. Что-то тревожит мою душу. Иногда сбивается дыхание, колотит сердце и руки будто немеют. Не могу предположить, что это и как это лечить, может, какая-то болезнь или хандра? Может, я попусту свихнулся из-за своей рутины и работы? Может, я недостаточно уделяю время дочери? Может, я недостаточно хорош?.. Говорят, после сорока жизнь только начинается, но никто не подозревал, что жизнь до сорока была намного лучше.

Я не особо люблю кофе, но и травиться им почти каждую ночь не очень хорошая идея. На утро обычно просыпаюсь без задних мыслей, ноги-то еще в порядке! Затем отвожу дочь в школу, а сам отправляюсь на работу. Не знаю, есть ли смысл что-то менять в моей жизни, если меня и так все устраивает. Мужики говорят, что давно пора найти себе посудомойку, а друзья молчат, не хотя заводить об этом тему. Я с последними согласен: нет нужды доказывать другим, что женщины не посудомойки, да и каждый человек имеет свой смысл в этом мире. Нельзя умолять чью-то роль, чье-то значение или вовсе переделывать кого-то под свой лад. Обычно на такие утверждения на работе или в каких-то культурных местах я не обращал внимания, даже не пытался ответить или возразить, ведь это всего лишь почва для конфликта, для уподобления чьим-то горем.

Такие мысли кружили в моей голове, пока я вез дочь в школу, а она мило напевала мелодию какого-то зарубежного певца, тем самым прерывая поток нескончаемых рассуждений.

– Может, сходим сегодня в театр после школы? – я решил предложить какой-нибудь совместный отдых, чтобы развеять себя и Василису от серых будней Роквудвилла.

Мы решили переехать в этот маленький городок, дабы забыть свое прошлое, в котором мы двое тонули. Пусть это и больше похоже на какое-то маленькое деревенское поселение, но так даже лучше. Отвлекаясь на свои мысли снова, я изредко поглядывал на Васю (да, такую уменьшительно-ласкательную форму придумали ей друзья, почему именно Вася, не знаю, но звучит хорошо), а она, в свою очередь, наблюдала за пейзажем за окном. Ехать до школы составляло всего малость, и, когда показалось серо-коричневое здание впереди, именованное общеобразовательным учреждением Роквудвилла, мне пришлось свернуть на парковку для вынужденной остановки. Да что тут говорить! Я бы развернулся, не выпустив дочь из машины, и рванул куда угодно, лишь бы не на работу и не в школу. Хоть в театр, хоть в ресторан, да хоть в другой город. Но жизнь на то и жизнь, что никто не поднесет тебе завтрак с крупными чаевыми на подносе.

– Пап, ну, я пошла, – она отстегнула ремень, дотянулась до моего кресла и крепко приобняла, чмокнула в щечку и потянула руку на заднее сидение, чтобы забрать портфель.

– Давай, умничка моя, а вечером в театр! – воскликнул я вслед закрывшейся двери и уходящей вдаль дочери.

Благополучно выехав с парковки, мне пришлось отправиться на работу, очень опасную, но не настолько, насколько опасен мир для девочки с любящим сердцем. Всю дорогу, пусть и недлинную, я думал о том, как уберечь свою дочь от тех людей, которые могут скрываться под масками, творить полную чушь и потакать другим ради выгоды. Но, добравшись до места назначения, мысли разом испарились, а голова забилась задачами на сегодняшний день. Я был признателен, что завтра суббота, и можно, наконец-то, спокойно отдохнуть и подумать о моей семье или тем, что от нее осталось.

– О, господин явился! – послышался голос сзади в момент, когда я закрывал свою дверь машины.

– Ребят, да хватит меня так называть! Не я тут администратор! – я обернулся с насмешкой и заметил Костю и Сережу.

Мы с ними работаем на АЭС уже пятнадцать лет и дружим примерно столько же.

– Ну, ладно, Павел Семенович! Ваша взяла! – захлебываясь собственными слюнями, засмеялся Сережка, пожав мою руку.

– Смотри, не облей его из своего широкого рта! – проворчал Костя, сделав тот же приветственный знак.

Поставив машину на сигнализацию, я вместе с ними отправился в здание. Ой, совсем же забыл рассказать, кем вообще работаю! Костя является специалистом по контролю и управлению ядерной станции, если перевести на простой и незаумный язык, то он просто управляет реактором и следит за его показателями. Сережка – техник радиационной защиты или человек, который контролирует уровень радиации и, в принципе, защищает всех нас от случайного облучения. А я главный инженер, отвечаю за безопасность эксплуатации оборудования. Думаю, хватит этих профессиональных терминов!

Войдя по собственным пропускам, мы разбрелись по своим энергоблокам для того, чтобы подготовить оборудование для научных испытаний. Наш директор связался с каким-то там ученым, дабы улучшить производство электроэнергии. Подробностей нам не рассказывали, да и это нас не касается, наша задача лишь выполнять то, на что нам укажут пальцем. Мой четвертый энергоблок был самым маленьким по сравнению с другими, а второй являлся самым большим, в нем как раз-таки зачастую работал Сережка. Даже не знаю, с чего его вообще туда приняли. Пусть он и ведет себя порой очень глупо, но на работе этот человек ответственен, будто бы у него две личности, которые он меняет в зависимости от места нахождения. «Может, мы что-то о нем не знаем?» – подумал я, направляясь в свой энергоблок. Рабочие оттуда яро поприветствовали меня, а затем каждый направился к своему оборудованию для работы. А я, в свою очередь, обходил их и наблюдал, чтобы никто не наделал глупостей. Директор дал мне своеобразную задачу – модернизировать насосное оборудование. По его задумкам, оно должно было транспортировать ненужные отходные вещества в более безопасное место, чем есть сейчас. Я говорил ему, что для этого нужно нанять более квалификационного эколога, чтобы в соответствие с ним определить территорию для слива. АЭС и так огорожена забором от внешнего мира и стоит за городом среди каких-то степей. На что он мне сказал, подготовить хотя бы чертеж. «Как я его должен готовить?! – подумал я. – Если согласовывать не с кем». Он сам уволил предыдущего эколога, который являлся на работу в пьяном бреду.

Полдня думав над чертежом и израсходовав тонну бумаги и своего личного времени, я отправился на обед. У нас есть специально отдельная столовая, находящаяся в семи минутах от комплекса станции, а если пройти еще минут десять и по другой стороне трассы, то можно наткнуться на заправку. Здание столовой не отличалось от обычных в нашем городе: прямоугольные окна, круглые столы, неудобные деревянные стулья, зато отменные котлеты. Постоянно беру их на обед, мне даже говорить об этом не надо! Как только захожу, ко мне подходит полненькая розовощекая женщина с солнечными кудрями и говорит: «Господин, вам лапшу с котлетами и чай?». И правда, он у них был отличный!

Я довольствовался обедом, снова уходя в мысли о семье и ее будущем. «Может, переехать куда-нибудь снова?» – подумал я.

– Господин! – окликнул меня кто-то, махая рукой перед моим взором, устремленным в окно и наблюдавшим за проезжающими машинами.

– А, Кость, это ты! – я встряхнул голову и увидел своего товарища, сидевшего напротив меня и уминавшего блины со сгущенкой.

– Так, ты же всегда ешь булочки с паштетом из заправки или сегодня какой-то праздник, и ты решил устроить банкет?

– Либо автогол, либо аут! Здесь выбор из двух очевидных вещей: что то, что то выпечка. Ну, а так, я просто хотел с тобой посидеть. Ты в последнее время какой-то не свой.

– А, ты чего попить не взял?… – неумело сменил тему я, переводя взгляд со своего напитка на товарища.

– А, так у меня люноль1 есть, – он со стуком поставил литровую бутылку на блестящую поверхность стола.

– Ну, ты меня удивляешь! Хоть не пиво достал, как обычно! – просмеялся я и ненароком пробежался взглядом по витрине столовой, заметив Сережку Гореко, закончившего расплачиваться за еду и направлявшегося к нам.

– А я вас тут через окно увидел и решил надоесть немного! – он говорил быстро, иногда проглатывая окончания слов.

– Да ты нам еще давно надоел! – насмешливо произнес Костя с набитым ртом.

– Цыц, Константа! – фыркнул Сережка и сел рядом со мной напротив нашего товарища.

– Ты тут цирк разводишь, а у нас Господин с ума сходит!

– Чего это? – поинтересовался Гореко, повернувшись ко мне с приподнятой бровью.

– Не обессудьте товарищи просто устал от рабочей недели

– Аккорий тебя совсем загонял с этими чертежами! – произнес Костя и помедлил, запивая сладкие блины люнолем, а затем продолжил. – Что это за директор такой? На тебя свешивает еще и обязанности эколога! Его нанимать надо, чтобы вы вдвоем все порешали, а не вот так! Штрафным попахивает!

– Может, на выходных сходим куда-нибудь втроем? – поправив волосы под бейсболкой, предложил Сережка.

– Я планировал провести их с дочерью, – оборвал его я.

– Это дело хорошее! – произнес Гореко в ответ, начиная есть беляш.

– Конечно, это у него семья, а у нас ни детей, ни плетей, никого! – возмутился Константа.

– А ты пиво с футболом почаще сочетай и вообще никого никогда не будет! – фыркнул Сережка.

– Девочки, хватит ссориться уже! – я хлопнул ладонью по столу, забрал поднос с остатками еды и направился к мусорному ведру.

Мне тяжеловато было есть столько, сколько мог раньше. Поэтому и потерял немного в весе. Бросив друзей на произвол судьбы, я покинул столовую и отправился обратно на работу. «Времени до конца обеда осталось как раз столько, чтобы можно было успеть до здания станции», – подумал я, посмотрев на свои карманные часы и отправив их обратно в карман. Товарищи даже не стали догонять, а просто оставили одного. Они уже как три года назад поняли, что со мной что-то не так, но в течение этого времени я даже не заикался, что конкретно случилось. Просто не могу. Пусть и друзья были самыми близкими, после дочери, что у меня осталось, но рот не хотел открываться и озвучивать то, что заставляло мое сердце так страдать по ночам, упиваясь кофе в течение трех лет.

Дойдя до станции в тишине, я постарался воспрянуть духом и настроиться на работу. Когда вошел в свой энергоблок, другие сотрудники попросили меня зайти к директору, так как он ждал моего прихода с обеда. Мне пришлось незамедлительно отправиться к нему на второй этаж. Я поднимался по лестнице со вздохами разной тональности, поскольку его странно поставленные задачи уже начали докучать. Оказавшись в маленьком коридоре, имевшим только три двери (кабинет директора и женский и мужской туалеты), я галантно постучался и услышал низкое: «Входите!». Комната была обставлена недурно, вкус у этого человека явно присутствовал и причем хороший.

– Здравствуйте, Павел Семенович, я бы хотел обсудить с вами дело по поводу модернизации насосного оборудования.

– Здравствуйте, да, у меня есть несколько чертежей с собой, а остальные внизу, в кабинете, – я полез в карман за бумажками.

– Обождите, я вызванивал людям для найма экологов, и у нас есть три варианта. Вам нужно выбрать два любых по более рациональному усмотрению, а чертежи положите мне на стол.

Я все же достал свернутые бумажки, привел их в доблестный вид и отправил на место, назначенное директором, а он мне, в свою очередь, в обмен отдал небольшой листок с номерами телефонов и имен и фамилий.

– Можете идти, – услышал я и развернулся для ухода. – Домой. Вы свободны, только разберитесь с экологами до понедельника. Хороших выходных!

– Благодарю, – мое лицо выглядело растерянным, но я не смог его замаскировать даже перед директором, он никогда не относился ко мне с большим уважением, чем сейчас.

Спускался я на первый этаж, тоже вздыхая, только уже равномерно и мелодично, будто с облегчением.

– Ты куда это? – прошепелявил Сережка. – Уволился что -ли?

– Да нет, директор меня пораньше отпустил, – тело обрамляла арка в раздевалку.

– Везет тебе, ну, сулюлуй2, а я в туалет!

Развернувшись и углубясь в комнату, я вздохнул, меня забавляли странные слова Кости, ну вот от сережкиных мне хотелось ударить ладонью по своему лицу. Он выдумывает какой-то свой язык, будто подросток, и использует, где попало, что порой люди его абсолютно не понимают. Но мы все равно дружим и уважаем друг друга, ведь все разные и нельзя сказать, кто хорош, а кто плох, потому что у каждой темной стороны есть светлое прошлое, которое злосчастно потушили, оставив пепел и уголь.

Накинув ветровку из-за прохладной весны, я вышел из комплекса и направился на парковку к своей машине. Отключив сигнализацию и открыв доступ к дверям, у меня не получилось их открыть, будто бы кто-то держал их изнутри. Транспорт начал сигнализировать, кажись, не признавая своего хозяина. Я начал нажимать на кнопки своего брелока с задержкой в пару секунд, и оглушающий вой прекратился, а двери снова стали доступны. Усевшись за кресло, я обнаружил зеленую жижу, стекающую с ручки внутренней стороны дверцы. Откуда она взялась, мне даже в голову не пришло, но никакого запаха не оставляла. Спокойно и как ни в чем не бывало, мне пришлось убрать это недоразумение и снова отправиться в путь. Бак моей машины почти опустел, поэтому я решил заехать на заправку.

Оставив транспорт рядом с колонками бензина, мои ноги потянулись к магазинчику.

– Здравствуйте, мне нужно заполнить бак полностью, – произнес я, доставая карточку из кармана брюк, в которые успел влететь в раздевалке.

– Вам нужен бензин? Да-да, здесь же заправка! Может, вам нужно еще помыть машину?

– Нет, благодарю вас, я ее помыл недавно, она абсолютно чистая, да и на улице негрязно.

Он смотрел на меня как-то странно, будто бы ожидая, что я соглашусь на его предложение. Но увидев, что мне абсолютно все равно, мужчина двинулся наполнять бак, а я вышел за ним.

– Вы не думаете, что ваша машина какая-то склизкая и отдает нотки болотной трясины?

После его слов я растерялся и обвил свой транспорт взглядом. Обычный минивен благородного красного цвета, ни пылинки, ни соринки, ничего! Мое сознание сказало умолкнуть, поэтому рот даже не открылся, чтобы что-то произнести в ответ. Заполнив бак полностью, как мне этого и хотелось, он принял оплату и удалился в магазинчик, как робот, словно запрограммированный. Я почесал затылок и сел в минивен, а затем глянул на свои карманные часы с цепочкой (оставалось около сорока минут до конца учебного дня Василисы), а после выехал в путь. Тот мужчина будто бы следил за мной через боковое стекло машины и провожал взглядом, но этого не удалось заметить.

Я ехал под музыку, которую мы слушали когда-то все вместе, когда она еще была со мной… Тогда все были счастливы, и все было хорошо, но уже ничего не вернуть… Это как с разбившейся чашкой, ее можно склеить, но она не станет прежней. Тоже самое и с жизнью, ее можно вернуть, но стоит ли? Не будет ли снова того, что мы пережили? Меня снова отвлекли от мыслей, на этот раз авария, которая создала пробку. Как обычно, кто-то кого-то не пропустил, столкновение и разбирательство: кто осел, а кто прав. Мой мобильник в кармане зазвонил, и я хотел уже было потянуться за ним, но мельком обратил свой взор на правую сторону, где увидел того самого заправщика, стоящего в пробке, как мы все, но при этом пялящего на меня. По телу пробежали мурашки, а внутри будто бы стало все переворачиваться. Протерев глаза, я, наконец-то, ответил на звонок, который мучил мои уши до сих пор.

– У вас машина грязная, вам нужна мойка!

Моя голова медленно повернулась направо в то же положение, что и тогда. Этот тип держал телефон у уха и продолжал твердить одно и тоже, будто по приказу. Мое взрослое и окрепшее тело пронзил страх, кажись иголками куклу вуду. Я сбросил трубку и кинул смартфон на сидение рядом, после попытался вырулить, чтобы найти другой путь из этой пробки. Машина гудела от той скорости, которая показывала на спидометре. Из транса меня вывел вой полицейской машины, нужно было остановиться.

Затормозив у обочины, я тряс головой в попытках прийти в себя и ждал нотаций полицейских. Кто-то постучал мне в окно, что пришлось его опустить.

– Здравствуйте, уважаемый, почему превышаете скорость? Это трасса, несомненно, но так гонять, даже на ней, нельзя, – молодой человек в форме начал разговор.

– Да-да, извините, такого больше не повторится.

– Будьте добры, ваши документы? – он протянул руку и ждал бумажек.

– Вот, – я послушно вручил их ему и снова протер глаза.

– Хорошо, подышите сюда, пожалуйста, – парень вернул документы и протянул алкотестер в окно, чтобы было удобнее дотянуться.

Для меня это показалось вздором, ведь я никогда не пил, сколько себя помню, и чтобы уж выглядеть пьяным! Из моего дрожащего рта просочился воздух, который дал понять полицейскому, что я трезв. Тогда он извинился за беспокойство, покинул меня и доставил возможность, наконец-то, отправиться в путь за своей дочерью.

Оставшаяся часть дороги была без происшествий, я подъехал на ту же парковку, что и сегодня утром, и ждал Васю. Почему-то из школы она вышла с опущенной головой. Услышав сигнал и заметив красный минивен, Василиса изменилась в лице и побежала к машине.

– Привет, пап, – она открыла дверь и хотела расположиться на сидении, но я совсем забыл про телефон на нем, поэтому быстро и незаметно убрал его оттуда. – Ты сегодня как-то рано, обычно заканчиваешь позже, все в порядке?

Вася потянулась на заднее сидение, чтобы убрать портфель, но я опередил ее. В нашей семье все всегда обращались на «ты». Я знал пару таких, где там чуть ли не реверансы исполняли дети при приветствии, всегда на «вы»! Это, конечно, весело… Да кого я обманываю? Это ужасно! Кажись, это не твои родные люди, а просто те, кто выше тебя по статусу, а ты как придворный слуга кланяешься. Мы вели себя друг с другом, как друзья. Дочь могла посмеяться со своей мамой и поговорить о глупостях и низменных вещах, ко мне она имела возможность подойти с любым вопросом, на который я обязательно отвечу и, который вряд ли допустим в других семьях.

– У меня все нормально, но ты-то чего грустная такая?

– Я хотела позвать пару одноклассников на пикник в воскресенье, а они уезжают с родителями в поход… – она снова опустила голову.

– Хочешь, съездим вместе с тобой? – я закрыл окно, про которое забыл тогда, и потому что оно, словно пробоина, вселяло прохладный воздух в салон машины.

– Давай! А я смогу позвать подругу, если та будет свободна? – Вася воспрянула духом.

Мне становилось приятно наблюдать за ее радостным лицом и улыбкой. Как-никак она все, что у меня осталось от семьи.

– Конечно! – я улыбнулся в ответ так, как не улыбался никогда, потому что эмоции с моего лица обычно невозможно прочесть.

И мы отправились домой под ту же музыку, под которую раньше ездили всей семьей на пикники, походы и другие мероприятия. Тогда, когда у нас еще все было хорошо. Тогда, когда мы были и правда счастливы, но если я говорю это сейчас, то, получается, несчастлив в настоящем. Счастлив! И уверен, что дочь тоже… Но нельзя отменить того факта, что хорошо там, где нас нет, а прошлой нашей семьи больше нет. Той счастливой, которую мы выстраивали так долго.

Мы прибыли на место. Наш скромный домик, огороженный забором от части внешнего мира, располагался близ небольшого пруда. Коричневый кирпич и желтая черепичная крыша создавали тепло и уют даже зимой, когда холода сковывают души людей. Повесив свою ветровку на крючок в прихожей, я направился на кухню, чтобы соорудить что-нибудь на ужин, а Вася, в свою очередь, повторив за мной, забежала в свою комнату.

– Мира, ты свободна в какой-нибудь выходной? – она настолько вдохновлено и радостно верещала в трубку, что я отчасти слышал их разговоры.

– Да, но только в субботу! Мой папа хочет поехать с нами на футбол.

Небольшое молчание навело меня на мысль, что любые слова, связанные с семьей, вызывали у дочери грусть.

– Ну, хорошо… Поедешь на пикник с нами? – она попыталась отвлечься от наваждающих мыслей и второстепенной темы этого разговора.

– Конечно! Могу позвать Дэна! – голосок ее подружки был писклявым и отдавался эхом в моей голове.

– Давай! А кто это?

Больше я ничего услышал, наверное, они начали разговаривать чуть тише.

– Вася! Иди ешь! – прокричал я, уже оказавшись за обеденным столом.

Дочь зашла в комнату с покрасневшим лицом, мне удалось почти сразу заметить это, потому что обычно ее поведение более боевое. Она скованно присела за стол напротив меня и молча принялась есть пюре со стейком.

– Что-то не так? – я решил начать разговор, доев порцию еды, тем самым, закончив трапезу.

– Все нормально… Просто… – она помедлила, кажись, боясь моего ответа. – Можно с нами пойдет Дэн на пикник завтра?

– Да! Можно, конечно, ты боялась, что я скажу «нет»? – мои руки лежали в замке на столе поодаль столовых приборов.

– Нет… Он мне нравится или что-то вроде того… – пока вилка с едой отправлялась ей в рот, щеки издавали мерцающе красный румянец.

Я не стал задавать больше вопросов, даже тот, который смутил меня больше всего. Если она знает его, то тогда зачем по телефону спрашивала, кто это? Может, Вася хотела скрыть свои чувства, чтобы никто не проник в ее сердце. Врать, конечно, нехорошо, но дочь стала поступать также, как и я. Она тоже не хотела показывать настоящую себя: всегда скрывала истинные намерения и чувства. Но зачем? В силу возраста, наверное, боялась осуждения со стороны, непринятия чувств или вовсе отторжения общества. А, может, она, как я, схватила мой образ жизни как тогда, когда моим воспитанием занимался дедушка.

Мать умерла после родов и, соответственно, остался только папа, но, по словам бабушки, он не смог принять утрату жены и не хотел сосредотачиваться на мне, поэтому спихнул на родственников. Дедушка сам по природе был внешне скуп на проявление эмоций и чувств, даже к своей жене. Он не любил лишних глаз и при мне никогда не целовал бабушку, даже в щечку. Но когда в детстве я встал у стены и подслушал их разговор обо мне, то понял, что дедушка очень ее любит, просто воспитан так и уже не в силах изменить себя, потому что такое поведение крепко засело в ядре его души.

– Ох, бедной наш внучок! Ни матери, ни отца толком! Что ж такое? Вот так дети и вырастают без семьи и среди родственников!

Я не видел ничего, что происходило за стеной и даже не посмел глянуть, так как свет был включен и меня легко могли заметить.

– А я говорил, что он сопляк! Сидит и ноет там по ночам, бухает, небось! Нет, чтоб сына воспитывать, ему свое время посвятить, так он о покойнице ноет! – грозный голос эхом затрясся в гостиной.

– Ну, что ты так, милой! Ну, горе у человека, понять же можно! Помнишь, как наш котеночек Мартушка умер? Так сам же раскаялся и не мог полгода на животных смотреть!

– Я понимаю его и не осуждаю, но ведь у него есть сын! Если бы остался один, так хоть спейся до смерти! Я же не пошел и не повесился, потому что котенок умер! Да, тяжело, но у меня есть ты, а оставить тебя в этом и так скорбном мире… Себе не прощу этих слов! – пусть и в грозном голосе, но мне удалось распознать и понять в свои десять лет, что такое любовь и что у дедушки она тоже есть, просто он яро ее скрывал глубоко в сердце.

Затем мне пришлось уйти в кровать, так как послышался топот, направленный в мою сторону. Поэтому я был уверен, что Вася неосознанно скопировала мое поведение, но в силу ее возраста это еще можно исправить. Ведь если есть чувства, их нужно показывать, пока сердце не остыло.

После трапезы мы начали собираться в театр или как бы это сказали несколько столетий назад – «наводить парад». Я, как обычно, надел пиджак, брюки и галстук-бабочку – это мой обычный вид, поэтому я не особо старался. А вот Вася долго мешкалась, у нее не выходило найти идеальный наряд. Тут уж мне пришлось выступить в роле матери или подружки, чтобы что-то помочь подобрать. Спустя двадцать минут примерок мы остановились на бежевом платье, расклешенным к низу, в нем она выглядела великолепно, наверно, также бы и выглядела ее мама. Я отбросил снова наваждающие мысли и поспешил в прихожую, чтобы накинуть легкое пальто. Как-никак март на улице стоял ветреный!

Вася наносила помаду на свои пухлые губы: винно-красный и бежевый прекрасно сочетались. Закончив со сборами и вдоволь набрызгавшись парфюмом, мы с дочерью, как люди красных и почетных кровей, покинули теплый и уютный дом, который вселял в наши души улыбки. Я завел машину, и мы двинулись в путь. Дочь имеет хороший вкус в одежде, ее умение сочетать цвет пальто и губной помады заставляет меня удивляться. Она попросила включить ту же музыку, которую мы всегда слушаем и слушали, когда были все вместе.