Я и Моя подруга Сара

I

Было что-то необычное в жизни этой собаки. Неуловимое, но при этом всеми на подсознательном уровне заметное. Ничем не примечательный пес – немецкая овчарка рабочего разведения с небольшой, но довольно великой для наших времен чистокровностью. Сильные, но в меру толстые лапы, выпячивающаяся грудь и съежившийся, будто собака в жизни не брала еды в рот, живот. С первого взгляда тяжело было понять, что она – немецкая овчарка. Рабочее разведение такой крови мало чем похожа на выставочное – вместо привычного темно-рыжеватого окраса собака могла похвастаться выразительно темно-серой шерстью, разливающейся в градиенте по всему ее телу. Светло-серая – морда, но зад – темнее бездны.

Жизнь собаки на удивление коротка. Двадцать лет уже – огромное благословение! Многие из них имеют совершенно скучные предназначения – охранять семью, территорию, или просто – бродяжничать. Но не эта собака. Жизнь ее покидала, но успела запомнить – в отпечатке чужого существования. Эта собака достигла большего, чем другие ее племени. Она не оставила своего потомства. Но защитила чужое.

II

С самого начала эта собака была совершенно простым питомцем, с совершенно простым распорядком дня. Просыпалась с рассветом, выходила сквозь собственную дверь на улицу, где для начала досконально вынюхивала весь двор. За ночь многое происходило, каждое событие оставляло отпечаток. В одном из угла двора, перекрытого невысоким белым заборчиком от участка соседей, сидел голубь. Он не оставил никаких знаков – кроме одного. Запаха.

Запахом она узнавала все. Где были соседи. Кто во сколько просыпается. Что происходило на улице. Будто видела все своими глазами, вне зависимости от того, прошлое это или будущее. Для запаха нет времени.

Ближе ко дню, как просыпались хозяева, дверь на улицу открывалась.

– Сара! – прикрикивал нежный, звонкий голос.

Сара неумело поднимала одно ушко, поворачивала голову и стремглав неслась в дом. Там, на кухне, направо от входа уже ждали полные миски – еда и вода – ее любимый завтрак. Позади нее к столу уже собирались хозяева. Их было двое – девушка и мужчина.

– Ты уже прочитал сегодняшние сводки? – Настороженно улыбаясь, подавая тарелки к столу, спросила она.

– Нам придется уехать. – Железным голосом ответил тот. Совсем не улыбался, скорее даже грустил. Стеснялся посмотреть в лицо девушке – скрыл его едой.

Она остановилась на мгновение, будто окаменела. Внутренне встряхнула себя, поправилась. Села напротив него, не положив себе еды.

– Ты не можешь…, – Проговаривала она, будто бормотала

– Нам придется, – он поднял на нее взгляд, обрывая ту на полуслове. – Нам не дают выбора.

– Ты не можешь меня оставить…

– Они вздумали брать Багдад. Кинологов не хватает. Взрывчатки на них не жалеют.

Они сидели с минуту молча. Девушка смотрела в пол, перебирая пальцы. Мужчина медленно ел, сдерживая чувства.

– Ты ведь сидишь на таблетках! – взялась за новый аргумент девушка – Тебя не должны допустить!

– Кинологов не хватает, Марта. Не хватает. – Он вновь печально уткнулся в тарелку.

Сара грустно уткнулась в угол кухни, устраивая себе удобную лежанку. Зря говорят, что собаки не понимают человеческую речь. Конечно, они не сразу начинают понимать слова. Если вообще понимают их досконально. Но они отлично их чувствуют. Как их говорят. С чем их говорят. Когда их говорят. Сара понимала – девушка расстроена. Сильнее расстроен мужчина. Говорят, они печально. Что-то случилась – Сара это понимала.

III

Сара не была глупой собакой. Не зря как по крови, так и по специализации она рабочая собака. Служебная.

Уже через несколько дней после тяжелого разговора за завтраком они оказались на дрессировочной площадке. Не одни. Вокруг множество рослых, крепких мужчин в форме со своими собаками. Было видно как ротвейлеров, так и малинуа, даже метисов. Но ни одной такой же, как Сара – немецкой овчарки. Она была одна в своем роде.

– Стройся! – проговорил грузный голос чернокожего мужчины в форме. Сара понимала, что это значит. Не дожидаясь команды, она кинулась вслед за своим хозяином, прильнув к его ноге. Достигнув строя, она смирно села, тяжело дыша от нагрузки испытаний дрессировочной площадки.

– Оглашаем результаты испытаний! – выкрикнул мужчина, – Прошедшие предполевые квалификационные испытания минно-розыскной службы – сделать шаг вперед. Роберт!

Имя хозяина Сары было первым в списке. Они выдвинулись вперед – Сара поднялась, шагнула вслед за владельцем, села вновь. Роберт посмотрел на нее ласковыми глазами, позволил прилечь. Они всегда были лучшими. Большинство товарищей смотрели на Роберта и Сару с завистью – такой синергии, познаниям в собачьем языке добиться непросто. Это их достоинство – всегда. Но сегодня – отправило на войну.

Их служба никогда не была безопасной. Но одно дело – работа в городе на услуге полиции, где больница за следующим домом. А другое – на чужой земле. Где поможет тебе только Бог.

Для Сары это станет первой поездкой в другую страну. Она молода – не больше двух лет на вид. Пусть и не раз уже искала взрывчатку на своей земле, на чужой привыкнуть будет непросто.

– Товарищи солдаты, прошедшие квалификационные испытания, через четыре дня в аэропорту. Смирно! Разойтись! – окончив считывать список, оглянув взглядом всех сегодняшних подчиненных, выкрикнул тот

Роберт присел на корточки, нежно поглаживая Сару за ушко, всматриваясь в ее выразительные коричневые глаза.

IV

Первое, что сделала Сара, когда открыли дверцу переноски – налетела на Роберта. Сбила его с ног, вылизала все его лицо.

– Хватит! – смешливо прикрикивал тот, стараясь уклониться от настойчивой ласки собаки, – девочка, хватит!

Держала в плену хозяина еще пару минут, затем, выдохнувшись, еще минуту подпрыгивала на его груди, пока окончательно не успокоившись позволила подняться тому на ноги.

Больше четырнадцати часов она прозябала в багажном отделении военного транспортника. Конечно, ее переноску заботливо укутали пледами, да утепляющими прослойками. Но для сверхбыстрого самолета на предорбитальной высоте иногда и такого не хватает.

Они приземлились в аэропорту Кувейта. Захваченная гражданская платформа посадки летательных аппаратов была быстро переориентирована в оперативный штаб наступления американских сил в Ираке. Вокруг суматоха – солдаты разгружали транспортник, перетаскивали ящики, боевые отряды под крики своих прямых командиров отправлялись на тренировочные полигоны.

Все было Саре в новинку – она радостно, помахивая хвостом, встречала проходящих мимо рядовых, перетаскивающих огромный контейнер с амуницией. Несмотря на приличное воспитание и серьезную дрессировку, позволила себе рыкнуть на пробегавшую мимо кошку – потом, осознав проступок, виновато, с истинным сожалением смотрела на Роберта.

В полевых условиях никто не думал выдумывать казармы для солдат, полевые клетки для собак. Это была кровавая, жестокая война. Многие дома остались пустыми. Жилой квартал близь аэропорта удачно освободили – жители, кажется, и не жаловались. Чем дальше они находились от своего противника, чем живее они могли себя чувствовать, встречаясь со своими союзниками.

Так, что им с Робертом, можно сказать, повезло. Поселили в квартиру в скромном, совершенно неприметном двухэтажном доме. Подстилки для собаки не находилось – спала Сара у Роберта в ногах.

Многие кинологи с укором высматривали методику воспитания Сары Робертом. Вне всякого сомнения – его методы взаимодействия с подопечной были необычны. Привычка кинолога – подчинять собаку. Роберт же видел в Саре нечто большее – друга. Они не пытались соревноваться в первенстве стаи. Но поддерживали друг друга. Этому учил Роберт собаку еще с щенячества.

Поэтому Роберта не уважали коллеги. Ему повезло – результаты говорят сами за себя. Если бы он не был бы ценен в армии, вряд ли кто-то был бы готов поручиться за его благополучие на гражданской службе.

Не прошло и пары дней, как они вновь оказались в пути. Первое время по прибытию Сара оставалась в квартире одна – но ей не привыкать. Разлеглась у двери, периодически открывая глаза, проверяя подозрительный шум или необычный запах.

Их усадили в БМП. На Саре был намордник – им предстояло сопровождать пехотный отряд вдоль линии фронта. Минно-розыскная служба – специализация Сары. Найти взрывчатку, отметить. Дальше – дать саперам сделать свое дело. Все во благо великой американской мечты.

Намордник, возможно, был вещью лишней. Протокол есть протокол. Не все солдаты любили собак. Особенно служебных. Пусть Сара и была животной розыска – она все еще умела нападать. Защищать своего хозяина, определять противника. Защищала, кстати, не хуже, чем искала.

Некоторые не просто не любили собак – над ними издевались. Щипали ее за бок. Смотрели в глаза, рычали, открыто насмеивались. Но зачастую один лишь надменный взгляд Роберта решал любые проблемы. Страшнее собаки может быть только ее хозяин.

– Так она, это…, – коренастый мужчина со сломанным носом аккуратно спрашивал Роберта, – опасная? Ну это… Не только гавкает, так?

– Так – с детской улыбкой отвечал он.

– И нападет, если что, так? – вопросительно подняв бровь, продолжал расспрашивать солдат

– Нападет, так – продолжал отвечать Роберт

– А как нападет?

– Нападет как?

– В смысле… Ну… куда?

– Прямо сюда – Роберт указал на запястье своей руки

– В смысле? – глаза солдата округлились, он посмотрел на свою руку – прямо сюда?

– Небольшая кость, много мяса. Разгрызет за секунду. – хладнокровно, но с улыбкой отвечал кинолог, – Хотя обычно собаки цепляют не туда

– А.. к..куда? – сглотнув слюну, спросил солдат

– В шею. В голову, – он показывал на себе, – в голову со снаряжением. Есть специальные собаки на службе. Влетят тебе в черепушку стальным намордником. Быстрая смерть.

Солдат молчаливо кивнул, отвернулся, молча смотрел в другой конец транспортера.

Неожиданно раздался взрыв. Транспортер подбросило. Кто-то закричал. Роберт схватился за ручку шлейки Сары.

– Снаряжение! Предохранители! Вперед! – вскричал командир отделения. Сидящие рядом с выходом моментально выбили дверь. Отряд отправился наружу.

Роберт и Сара сидели рядом с водительским сиденьем. Он ждал, когда все выбегут из транспортера. Раздались выстрелы. Кто-то кричал – от боли или радости боевого транса. Через минуту он отпустил Сару – она рванула вперед. Роберт быстро проверил снаряжение и отправился за ней вслед.

Они ехали по небольшой дороге, по правую руку от которую был небольшой холм, а с левую – каемка. Отряд противника разделился на две части, чтобы ударить с обоих сторон. Со стороны горы в транспортер прилетела ракета. Видимо, установка была самодельная – броня смогла отрикошетить снаряд. Взрыв все равно повредил шины.

С каемки же расположилась наступательная пехота.

Сразу, как оба выбрались наружу, Роберт оценил обстановку.

С наступательным отрядом справится основной массив отделения. Но снайпер на возвышенности мог подпортить планы. Только одно существо в их отряде могло иметь достаточную скорость, чтобы задержать наступление противника.

– Сара! – выкрикнул собаке кинолог, указывая на вершину горы, ожидавшей его указаний с приподнятыми ушами, – Взять!

Сара не зря была поисковой собакой. На такую службу отбирают только особенных собак – отличившихся талантливостью нюха. Ей достаточно было посмотреть на направление, указываемое своим кинологом, чтобы носом увидеть своих противников. Она не заставила себя ждать – с нечеловеческой скоростью отправилась к своей цели.

Их было двое. Один, снаряженный тяжелым вооружением. Другой с однозарядной снайперской винтовкой. Сара выбрала целью первого.

Они не успели заметить ее, как собака уже оказалась на возвышенности. Уже через мгновение, защищенная лишь рубашкой рука оказалась в крови.

Она умела цепляться, это точно. Сириец вопил от боли – первые секунды он и его напарник не могли прийти в себя. Понять, что происходит. Пулеметчик старался отбиться от собаки, бил второй рукой ее в бок. Натренированная Сара не чувствовала боли.

Собаке в уши ударил шум. Снайпер достал пистолет, старался выцепить ее. Рефлекторно Сара повисла на пулеметчике, ворочая его из стороны в сторону. Еще пара выстрелов – все мимо. Неожиданно, ее противник упал на пол – болевой шок взял свое. Сара отпустила его. Ее пасть была в крови. Она рычала на снайпера – его руки дрожали. Она готовилась прыгнуть на него. Ее прервал еще один хлопок. В этот раз ударил не в уши.

V

Война в Ираке стала показательным примером одной из самых кровавых и абсурдных побоищ современной истории. Начиная с необычной причиной нападения – будто Ирак вздумал обзавестись оружием массового поражения, в итоге которое обнаружить никто не смог – заканчивая методикой наступления. Вне всякого сомнения – в меру огромная, богатая страна с передовым вооружением обязана победить крошечную нацию, поедающие объедки со столов мировых лидеров. Конечно, победила. Не так быстро, как ожидалось. Ведь даже щенок, загнанный в угол, может больно укусить.

Было, конечно, нечто необычное в сирийцах. Вне всякого сомнения, они не были достаточно умны. Не были достаточно образованы. Не были мастерами вооружения или красноречия. Они были в отчаянии. В такой крови есть некая доля величия – выражается она в грубости. Самой настоящей грубости, наглости. В ярости. Они не знали великих стратегий, не понимали строения автомата или не замечали ошибок в своем поведении. Делали, как чувствовали. И не чувствовали за это сожаления.

Земля стала их правдой, но кровь – обещанием. Сирийцы были честны – перед собой или Богом.

Инсургенты, по-нашему – партизаны. Новое имя старого народа. На протяжении десяти лет были способны не просто сопротивляться мировой державе. В некоторой мере – держать ее в узде. Большинство солдат Соединенных Штат были вынуждены отправиться в Ирак.

Снаряжение повстанцев ничем выдуманным не отличалось. Стреляли из того, что попадется.

Один из самых популярных калибров пистолетов Иракских повстанцев был 9-тый миллиметр. Интересный факт: проходящая по касательной пуля не пробила бронепластины шлейки служебных собак K9 Combat Warrior, используемые в Ираке повсеместно.

Пуля отрикошетила, но серьезно ударила собаке в легкие. Боль, вкупе с серьезной нервной нагрузкой, вынудила организм собаки задействовать финальный защитный механизм – отключиться.

VI

Сара постепенно открывала глаза. Раскрывала и закрывала – будто проснулась посреди ночи, но так и не выспалась. Отчасти так и было – она проснулась посреди ночи, но так и не выспалась. Вокруг было темно. Даже луна не освещала землю. Несколько минут она лежала на боку, не решаясь встать. Но когда силы посетили ее – на лапах устояла не больше мгновения. Боль прожгла ее бок, она заскулила, упала вновь. На небе виднелись звезды. Саре не нужен был их свет, чтобы видеть в темноте. Она смотрела не глазами. Запахи вокруг говорили – у подножия холма лежат люди.

Один… двое… много. Кажется – все. Среди множества она нашла тот самый. Знакомый. Роберт! Он был среди них.

Это вдохновило собаку. С трудом поднялась на лапы, превозмогая боль. Первые секунды хромала, дрожала. Боль унялась – неспешно она спустилась к телам.

Роберт не шевелился. Смотрел прямо на нее. Мертвыми, но совсем живыми, чувствительными глазами. Будто хочет почесать ее ушко. В последний раз.

Сара упала к его боку, сворачиваясь калачиком, спасаясь от вечернего холода.

VII

Страшна совсем не война, где один дурак старается превзойти другого. Страшны совсем не переговоры, где один старик отправляет внуков на смерть. Страшнее отчаяние – то, что дарит война тем, кого могла застать врасплох.

Дети войны – участвующие в ней или старающиеся от нее сбежать.

Маленькая девочка, лет десяти-одиннадцати, обычному мужчине по пояс, в разорванном платье, покрытая грязью, царапинами, сжимающая в руках плюшевого медведя – последнего друга, напоминавшего об утерянном детстве.

Не первый день она в дороге. Видела много людей, большинство из которых старалась избегать, особенно если у тех было оружие. И совсем не важно, общались они на ее языке, или чужом, совсем не понятном. Казалось, добра больше ждать не стоило ни от кого – с той стороны или этой.

Если на пути ей везло находить поселок – она заходила в первый попавшийся дом. Все из них оказывались пусты. В холодильнике иногда попадалась еда. Кровать иногда была чиста. Если нет – ей хватало земли. Никогда она не клала себе под голову медведя. Считала его своим единственным, настоящим другом. Не позволила себе оскорбить его достоинства ради своего блага.

Она шла вдоль дороги. Ноги заплетались. Больше дня она не встречала живого человека. Больше дня она была совершенно одна.

Вдали завиднелось нечто темное. Большое. Она всмотрелась – сначала улыбнулась. Затем одумалась – быстро нырнула в ближайшие иссохшие кусты. Вдруг оно движется? Посмотрела, понаблюдала с минуту – кажется стоит на месте. Аккуратно она продолжила двигаться в сторону темного объекта, временами представляя, будто тот по-настоящему пошевелился уже было готов наехать на нее. Тогда она сразу прыгала – направо или налево. В кусты или на песок. Затем убедившись, что все ей только кажется, подходила ближе.

Пахло гнилью, но девочка того не ощущала. Кажется, она воняла сильнее трупа. Она аккуратно подошла к транспортеру, притрагиваясь к тому, через мгновение вскрикивая. Сталь нагрелась над солнцем. Посмотрела на свою руку, глаза ее заслезились. Стоит быть сильной – ничего больше и помыслить не могла в минуты проблем. Повторила себе это как мантру, встряхнула руку, схватила медведя, прижав его ближе к сердцу, неловкими шагами приближаясь за машину.

Вокруг беспорядочно валялись тела. Сирийцев и американцев. Одни не смогли уйти далеко – большинство погибло в первые минуты боя, где и остались лежать – примкнув спиной к транспортнику. Некоторые забрались дальше – один лежал в обнимку с сирийцем, другие делили землю рядом.

Она вскрикнула – но не от обилия мертвецов на земле. Неожиданно, рядом с одним из них поднялись два острых уха. Неужели это демоны? Духи, забирающие души в ад? Она закричала, заверещала, задрожала, прижимая медведя еще сильнее к себе.

Из-за трупа показались две лапы и морда. Собака легла на тело, вынюхивала девочку. Питомец скулил, чуть ли не ныл, но минутой позднее успокоился, улегся обратно.

Девочка быстро взяла себя в руки. Сделала неловкий, но громкий шаг вслед собаки – в ее сторону вновь раскрылись острые уши. Взяв волю в кулак, она увереннее подошла к собаке. Та резко вскочила, угрожающе рыкнув на девочку. Закричала вновь, отпрыгнув к транспортеру, врезаясь в него спиной.

Собака начала лаять на девушку, прижимаясь задними лапами к телу. Девочка отползала дальше – когда она оказалась на достаточном расстоянии, собака вновь легка – но уже мордой к девочке.

Ей не хотелось злить питомца. Жажда мучила девушку, она была уверенна – в рюкзаке одного из пехотинцев обязательно должен быть пищевой рацион. Инстинкты брали вверх, и, пускай страх был силен, она аккуратно последовала к дальнему телу, надеясь найти хоть немного провизии в путь. Собака следила за ней, не опуская ушей. Стоило сделать лишний шаг в ее сторону – собака рычала. Будто охраняла тело дорогого ей человека.

Ей повезло – у мертвого пехотинца был сухпаек. Жадно раскрыв, накинулась на пищу. Начала с фруктового напитка, но, когда открыла мясное блюдо, заметила на себе странный взгляд собаки. Животное не собиралась на нее нападать, ни в коем случае. Но слюни, стекавшие с ее рта, говорили сами за себя. Собака была голодна.

Сара аккуратно отложила мясо, в страхе собаки, неспеша съела крекеры с конфетами. Собака не сводила взгляда с еды, которую девочка в качестве эксперимента ворочала то туда, то сюда.

Отчаяние – двигатель великих. Девочка не была жадной или черствой. Война, кажется, не столь уничтожила ее душу, сколько восстановила. Отняло злое, но возродила хорошее. Она аккуратно откусила мясо, выплевывая ее на свою руку. Затем аккуратно, маленькими шажками последовала к собаке, протягивая ей скромный кусок. Собака резко поднялась, виляя хвостом из стороны в сторону. Девочка испугалась – выбросила кусок в сторону животного, которое, в свою очередь, очень ловко, еще в воздухе схватило еду, буквально проглотив ее.

Опустившись на землю – собака моментально упала, немного поскулив. Секундой далее поднялась – села ближе к девочке, высматривая еще один кусок.

Девочке больше не было страшно. Полет собаки за едой насмешил ее. Она смело оторвала еще один кусок, подкинув собаке. Та вновь поймала еду в воздухе. Теперь – решилась на серьезный шаг. Взяла остаток мяса, положила себе на ладонь. Села напротив собаки – протянула ее. Собака, что-то подозревая, медленно подходила к девочке, стараясь вынюхать мясо, будто оно не было таким же, что ела несколько минут назад. Затем, немного трусливо схватила его, легла рядом, постепенно догрызая.

Девочка аккуратно прикоснулась к боку рядом лежащего животного. На удивление, собака не реагировала. Терпеливо продолжала есть.

Ребенок боялся шевельнуться – так не хотелось ей спугнуть свою новую подругу.

VIII

Дети войны – не одна из многочисленных несчастий бессмысленных и кровожадных сражений. Где прозябает правосудие без всякого замедления организуется бесчинство и раздор. Там, где нет наказания находятся те, что готовы преступить любой закон человеческий или божий.

Мародеры – люди без моральных скреп. Отбирают ненужное у погибших. Нужное у еще живых. Совсем не ясно – из потребности, или же чистого звериного удовольствия. Лишь бы почувствовать себя главным. Доминирующим. Побеждающим. Величайшие из преступлений совершаются не из дефицита, но профицита.

– Что ты здесь делаешь? – мужчина среднего роста, с головой закрытой от солнца длинным платком обращался к лежащей у тел девочке.

Их было двое. Оба снаряжены американскими рюкзаками песочного камуфляжа, у обоих в руках были пистолеты. Лица их, даже если раскрыть платки, были покрыты грязью. Распознать их было невозможно. В глазах было невозможно рассмотреть ни души – только нескончаемую лавину боли. Обращающийся к девушке отличался уверенностью, когда второй, блондин, моложе, был чем-то потрясен. Руки его дрожали при малейшем напряжении.

Девочка повернулась к нему головой, высматривая незнакомцев. Выглянув за плечо девочки, брюнет разглядел собаку.

– Осторожно! – он дернул ее за плечо, отбрасывая от собаки. Тяжело дыша, наставил пистолет на животное – толи старался устрашить, толи и правда собрался застрелить.

Собака опустила уши, высматривая своего противника. Оскалила зубы, грозно рыча на незнакомца. Боль в боку продолжала давать о себе знать, но отступать было некуда.

– Застрели его! – выкрикнул блондин, нервно пошагивающий из стороны в сторону, не решавшийся взять собаку на прицел, – Скорее же! Стреляй!

– Нет! – В слезах выкрикнула девочка, набрасываясь на руки брюнета. Ей удалось сбить направление выстрела – раздался грохот, пуля ушла в сторону холма.

– Маленькая дрянь! – Брюнет бросил короткий взгляд в сторону, куда улетела пуля. Всмотрелся в заплаканную девочку, на которую яростно накричал, – уйди!

Он отбросил ее в сторону, как маленькую игрушку. Девочка грубо приземлилась, истерично выкрикивая.

– Не убивайте ее!

Их судьба была уже решена. Девочка не успела приземлиться, не успела опомниться, не успела выкрикнуть мольбу о помиловании, когда прислуга войны решила свой суд. Один ловкий бросок – собака висела на рукаве брюнета. Ее клыки вошли в его руку, кровь расплескалась по всей земле. Она грозно рычала, таскала его из стороны в сторону. В один момент брюнет не мог больше устоять на ногах – тот стал вопить, упал на землю, позволил собаке водить себя из стороны в сторону, пока наконец не потерял сознание.

С самого начала действия блондин взволновался. Пытался прицелиться – смертельный танец собаки и человека был слишком активен. Попасть в правильную цель – достижение меткого стрелка. С минуту он стоял, решая, что сделать. Постепенно его руки дрожали сильнее. Он не мог устоять на месте. Бросил пистолет – убежал в обратную сторону. Очень долго не останавливаясь.

Девочка вопила. Истерила. Слезы текли ей прямо в горло. Сопли вытекали из ноздрей. Собака отпустила брюнета. Его руку было невозможно узнать. Мяса на запястье практически не осталось. В следах от клыков можно было рассмотреть кости.

Она неспешно подошла к девочке. Выглядела ужасающе – вся ее серая морда окрасилась в алый. Из рта вытекала струйка чужой крови. Малышка замолчала, ее сердце билось как бешеное. Собака заметила перемену в своей новой подруге, остановилась на месте. Затем, виляя хвостом, загавкала на ребенка. Успокоить девочку это не смогло. Она набросилась на нее. Повалила на землю, вылизала все ее лицо. Девочка кричала, пыталась отпираться. Успокоившись, засмеялась и все-таки смогла оттолкнуть собаку. Смогла сесть – посмотрела в кровавые, выразительно-сочувственные глаза животного. В них не было ни намека на агрессию. Собака упала девочке на ноги, переворачиваясь на спину, подставляя живот рукам девочки.