В ночь на Ивана Купала
«Что, полюбовничек, не видать тебе отцова разрешения?» – шутливо спросил один.
«Ты поаккуратнее со Жданкой-то, – добавил второй. – А то кончишь как Мирослав. На прошлый Солнцеворот он к ней целоваться полез, так она на него так глянула, что бедолага враз вспыхнул и сгорел заживо».
«Бредни это всё! – вмешался третий. – Он спиной к костру стоял, попятился, наступил в огонь, вот и загорелся. Нет тут никакой ворожбы».
«Эх, тяжко без ведьмы-то, – вздохнул первый. – Волки совсем озверели. Каждую ночь в деревню приходят. Скоро в избы залезать начнут. Надоело уже ночами в сенях караулить!»
Парни пошли дальше. Я перевёл дух и медленно побрёл следом. Вся деревня готовилась к празднику. Украшали дома, готовили пир, тащили поленья и охапки хвороста для костра на берегу реки. Девушки плели венки. Праздник, известный мне под названием Иван Купала, здесь отмечали так, как это делали до прихода на Русь христианства, то есть в день летнего солнцестояния – самый длинный день в году. И весь этот день в деревне царила предпраздничная суета.
Я бродил как неприкаянный, боялся вернуться в дом Белояра и обдумывал произошедшее. Что-то не давало мне покоя, ворочалось в мозгу, словно червяк. И лишь снова увидев тех парней, что встретил утром, я понял что. «Нет тут никакой ворожбы», – сказал один из них. И теперь я понял, что он прав. Здесь нет никакой мистики!
Как я мог быть таким доверчивым? Как будто не будущий учёный, а самый обычный наивный дурак! Придумал себе страшную сказку и сам в неё поверил. Оборотни, ведьмы, проклятия, другой мир или другое время. А всё до обидного прозаично. Это самые обычные сектанты-родноверы. Ушли в лес подальше от цивилизации и творят здесь что вздумается. Может, и поганки жрут, как и положено язычникам. И ещё неизвестно, что было в отварах, которыми поила меня Ждана. Под наркотой и не такое привидится, в любую чушь поверишь.
Нет никакого лесника-оборотня. Есть волки, которые повадились ходить в деревню. Может, после того, как загрызли в лесу старуху-ведьму. Говорят, со зверем такое бывает: раз попробовал человечины и уже не остановится. Они и ломятся по ночам в двери. А деревенские мужики их отгоняют. Волка-то я и видел. Наверное, Белояр отпугивал его каким-нибудь горящим поленом и случайно поджёг. И руки себе обжёг. А в том горшке на припечке были угли из печи. Упали на циновку, вот она и загорелась. И никакой магии. Ну а червивое молоко… Не знаю, может, у коров какая-то инфекция, вот молоко и свернулось. А глупые бабы с перепугу приняли это за червей.
И Ждане я, выходит, нужен просто в качестве билета в большой мир. Увезу из деревни, помогу устроиться в городе и стану неинтересен. А я-то уж губешки раскатал: отважный попаданец спасает деву в беде от отца-оборотня и ведьминого проклятия. Вопрос только в том, что она планирует делать со мной дальше? Что деревенские со мной сделают, если поймут, что я их раскусил? Есть ли у меня вообще шансы уйти из деревни без их разрешения? Видимо, придётся ей подыграть. Пойти в лес искать цветущий папоротник, чтобы он нас «вывел». А потом сдам её в полицию – пусть разбираются. Вот только я же действительно люблю её…
***
– Кириллушка, ты здесь? – голос Жданы прозвучал от двери сарая.
Кирилл захлопнул блокнот, в котором писал и быстро убрал его в накладной карман армейских штанов. Хороших, «несгораемых» штанов, заказанных пару лет назад из США. В таких хоть в костёр шагни – не обгоришь.
В небе над деревней полыхал закат, заливая сарай огненно-красным светом. Ждана стояла в дверях, и её рыжие волосы пылали в лучах закатного солнца. Из одежды – только белая рубаха до пят, на голове венок из диких лилий, жёлтых и оранжевых. Второй такой же венок она держала в руках.
– Везде тебя ищу. Праздник в самом разгаре. Я отцу сонного зелья подлила, так что его можно не бояться. Пойдём со мной, пора. Вот и венок тебе сплела. Если примешь, конечно. – И робко протянула ему венок.
Он замер на секунду, решая, как поступить, и шагнул навстречу. Она надела на него венок, взяла за руку, повела за собой к реке, где на берегу возвышался праздничный костёр и деревенские с весёлым смехом прыгали через пламя. При виде языков огня Кирилл снова замер. Живо представил, как огонь жадными щупальцами хватает его за ноги и за руки, обволакивает, пожирает заживо, словно хтоническое чудище.
– Я туда не пойду! – вырвал руку из её тёплой ладони. Вместе со страхом пришла и злость. Слова сами слетали с языка: – Не буду участвовать в ваших глупых ритуалах. Это всё обычные суеверия, а вы просто сектанты и сами себя обманываете. Мы живём в двадцать первом веке, в мире нет колдовства и богов. А я нужен тебе только для того, чтобы сбежать от отца. Так ведь? Заморочила мне голову этими сказками и просто используешь! – сорвал с головы венок и бросил в сухую траву.
– Зачем ты так, Кириллушка? – она смотрела на него сквозь слёзы – Какие сказки? Я всегда тебе правду говорю, помочь хочу, уйти с тобой и жизнь вместе прожить. Но коли не люба тебе, так и скажи.
Показалось или трава у неё под ногами легонько дымилась?
– Не люба, – буркнул Кирилл и отвёл взгляд.
Ждана закрыла лицо руками, задрожала от слёз, резко развернулась и убежала в поле за деревней.
– Ну и гори тогда всё огнём! – разнёсся над деревней её звонкий голос.
Следом деревенские один за другим закричали:
– Пожар! Покос горит!
И в закатное небо поднялся столб дыма от горящей травы.
Люди побежали кто в поле, кто в деревню за вёдрами. Все прекрасно понимали, что в такую жару огонь быстро доберётся до изб. Кирилл стоял как вкопанный, его то и дело толкали и обзывали как придётся. А он широко раскрытыми глазами смотрел в поле, где в кольце огня стояла Ждана и сама пылала, словно огненный демон.
Тяжёлая рука легла ему на плечо.
– Твоя работа? – сиплый голос лесника раздался над ухом. – Чем ты её так разозлил?
– Что это т-т-такое? – заикаясь спросил Кирилл.
– Ведьмино проклятие. Расплата за мою подлость и невыполненное обещание. Ждана – непростая девушка. У нас с женой моей Любавой долго не было детей. Вот она и решила пойти к ведьме за помощью. Та сказала, что беде нашей легко помочь, но в качестве платы потребовала ребёнка. «Коли родится дочь, растите её и любите, а как минет тринадцать вёсен, приведите ко мне. Я её в ученицы возьму».
Я испугался, хотел отказаться. Но Любава меня уговорила. Сказала, что тринадцать лет – это много. Мало ли что случится за это время, придумаем что-нибудь. И согласилась. Тогда ведьма велела: как потухнет огонь в костре на Солнцеворот, взять из него горсть тёплой золы и принести ей.
Так и сделали. Она золу в отвар высыпала и дала Любаве выпить. А через год Ждана родилась. Да вот только Любава этого не пережила, сгорела в горячке. Должно быть, это ведьма её наказала за попытку обмана. Когда Ждане исполнилось тринадцать, ведьма пришла за обещанной платой. И я её убил. Отнёс тело в лес и оставил волкам на растерзание. Да только она и после смерти нашла способ мне отомстить.
Ждана с тех пор сама не своя стала. Ночью встаёт с постели и идёт во двор. Стоит, руки к небу подняв, и поёт, а в глазах огонь горит. И волосы, будто раскалённый металл, светятся. Не девка, а Жар-птица. Того и гляди, обрастёт перьями и улетит. И волки в лесу ей воем отвечают. А если её окликнуть или испугать, поджигает всё, на что посмотрит. Чуть дом не спалила. Вот и стал я её на ночь в избе запирать, от беды подальше. А как сожгла она Мирослава, так и вовсе решил от людей подальше держать. Она, правда, убегать повадилась. Недавно ночью сбежала, пришлось волоком в дом тащить, все руки мне пожгла. Теперь вот усыпить меня пыталась.
– Она знает? – только и смог спросить Кирилл.
Лесник отрицательно покачал головой.
– Спаси её, парень. Проклятие ведь не навсегда, а покуда не полюбит она кого всем сердцем и ей не ответят тем же. Вижу, любит она тебя. Коль и ты её любишь, иди и скажи ей. Тогда проклятье силу потеряет. Иначе она своей силой всю деревню сожжёт, никого не пожалеет.
Кирилл не мог пошевелиться. Он знал, что должен спасти любимую, но для этого ему нужно было преодолеть свой страх. Пройти к ней сквозь горящее поле. Все сомнения минувшего дня развеялись, как дым. Он был в центре самой настоящей волшебной сказки с ведьмами и проклятиями. Страшной, но волшебной. И только он мог привести героев сказки к счастливому концу, неважно, какой ценой.
И он шагнул навстречу своему кошмару. Прошёл по сгоревшей траве, обжигая ступни. Задыхаясь от дыма, минул стену огня, подошёл к Ждане и обнял её резким, порывистым движением, словно схватился за раскалённую железку. Миниатюрная девушка едва доставала макушкой ему до плеча. Цветы в волосах обуглились, рубаха почти сгорела. От её жара лопались сосуды в глазах и взгляд застилала кровавая пелена, а кожа на руках и груди шипела и плавилась, будто стейк на сковороде.
– Я люблю тебя! – сквозь рёв пламени прокричал Кирилл, чувствуя на лопнувших губах вкус собственной крови, а в тяжёлом воздухе – запах своей плоти.
Только не сказал Белояр ему всей правды. Утаил, что проклятие спадёт лишь тогда, когда Ждана своей силой погубит того, кто ей мил.
Вслед за кровавой пеленой пришла тьма. И во тьме Кирилл слышал её голос:
– Потерпи немножко. Скоро будешь дома. Ваши лекари слабые, им с такой бедой не справиться. Я твои раны подлечу и домой отправлю. Нельзя тебе здесь оставаться. Разные у нас дорожки, не пересекаются. Мне на роду написано одной быть, а у тебя вся жизнь впереди. Встретишь ещё свою судьбу. Тебе к родным нужно, они тебя любят и ждут. А я здесь должна остаться, своей семье помогать. Они теперь все моя семья, а я им всем мать. Я тебя всегда помнить буду, и ты меня не забывай. Но не ищи, всё равно не найдёшь. Только погибель свою сыщешь. Спи, любимый.
***
Кирилл открыл глаза. В них словно воды налили: и по ощущениям, и по качеству изображения. Но даже сквозь муть он видел, что находится в своём привычном мире и времени. Судя по обилию белого цвета и монотонному писку приборов, в больнице.
– Надо же, кто к нам вернулся! – раздался над ухом голос Андрюхи, младшего брата. – Мы уже и не надеялись. Ну и соня! Две недели в бессознанке провалялся.
– Что случилось? – прохрипел Кирилл и сам испугался своего голоса.
– Тебя в лесу нашли. Была гроза, и ты угодил в лесной пожар. Обгорел немножко. Но ничего страшного! – судя по голосу, брат улыбался. – Врачи говорят, всё поправимо. Зрение восстановится, руки тоже. Нейрохирургом тебе, конечно, не быть, но ты вроде и не планировал.
– Вот как, значит. А какое сегодня число?
– Двадцать второе июня.
Кирилл вздохнул. Вот и прояснилось всё. Выходит, он заблудился, попал в грозу и пожар, обгорел и провёл две недели в коме. И всё это был просто сон. И деревня, и Ждана, и ведьмино проклятие.
– Мы только не поняли, чего ты был в одних штанах и кроссах на босу ногу, – продолжал трещать брат.
Кирилл вздрогнул.
– Блокнот! В кармане штанов был блокнот?
– Не-а. Ничего там не было. Даже телефона. Пойду родителей позову, они за кофе пошли. Смотри, не усни опять!
Кирилл прикрыл глаза. Значит, всё-таки сон.
– А, это! – Андрюха снова заговорил, стоя в дверях палаты. – Твой медальон мама домой увезла. От греха подальше, мол, разные люди в больницах бывают. Правда, шнурок пришлось разрезать, он через голову не снимался.
– Какой медальон?
– Ну такой, с этим славянским символом. Как свастика, только много лучиков.
– Коловрат.
– Ага, точно. Прикольный, я у тебя его раньше не видел. Судя по виду, старинный. На раскопках спёр?
– Нет, – слабо улыбнулся Кирилл. – Знакомая подарила. Чтобы не забывал.
Страничка автора в ВК
https://vk.com/evgeniyaoman
Однажды в купальскую ночь
Татьяна ПоповаОксане казалось, что она попала в сказку. Дом Бабы Яги остался далеко позади. Река будто подпрыгивала в ожидании заката, как нетерпеливый ребёнок. Ветер бросался теплом. Босым ногам туристки было непривычно, но радостно шагать через лес. Длинное белое платье слегка сковывало движения – хотелось задрать его повыше и бежать неведомо куда.
С разных сторон слышался девичий смех. А вот и песня полетела:
– Купаленка, Купаленка, тёмная ночка, Купаленка!
Тёмная ночка, тёмная ночка, где твоя дочка – тёмная ночка?
Моя дочка, моя дочка – во садочке моя дочка…
Оксана замерла. Подпевала и против воли проваливалась в такой же июльский вечер десять лет назад. Тогда она, едва отметив совершеннолетие, поехала в деревню с друзьями. Всё было по традиции: и венки из разнотравья, и гадания, и костёр. Молодёжь гуляла у озера. Весело, шумно, бесшабашно.
– Прыгнем? – крикнул Володька, с которым они собирались пожениться.
Одноклассник, рыжий и рукастый, ходил за Оксаной с самого начала школы. Как признался после первой ночи (на сеновале, конечно!), та девочка украла его сердце, лишь взглянув. Всё время звал её Бедой из-за песни «У беды глаза зелёные».
– Давай! Только держи как следует, ладно? – ответила Оксана.
– Не надейся, не отпущу!
Да не знал Володька, что споткнётся, взлетая над огневым облаком. Чтобы не обжечься, пришлось паре расцепить руки. Как запричитали остальные!
– Горе накликали!
– Ой, плохая примета!
Влюблённые лишь отмахнулись. Кто в наше время верит в приметы? Прыгнули заново, крепко сжав пальцы. И пошли себе дальше. Купались до утра, катались по росе, смеялись досыта.
А по осени забрали парня в армию. Ни мгновения не сомневалась Оксана, что дождётся. Ошиблась. Через месяц семья получила страшную весть. Сослуживец «заигрался» с оружием и случайно выстрелил. Володька погиб на месте…
– Окса-а-ана… – громкие возгласы Ленки словно пробудили её. Смахнула слёзы, огляделась. Вечер подступал стремительно. Горизонт почти проглотил солнце. Но от комплекса «Кантри-хоум», где они остановились с мужем и подругой, шёл свет. «Экотур не для дур» – так называлась программа выходных. Номера между деревьями оказались удобными и необычными. «Дом Бабы Яги» и «Дом-сундук» сразу полюбились гостям.
– Я тут, – отозвалась и пошла навстречу.
Ленка, знакомая с детства, знала многое. И за обедом твердила, что самое верное средство – костёр.
– Ну ты куда делась? Держи красоту.
Ленка протянула венок. Ароматы растений перемешались, а цвета радовали глаз. Колокольчик и роза, зверобой, мак и ромашка – получилось нарядно.
Оксана поблагодарила подругу, распустила чёрную косу и надела венок.
– Так, а селфи-то: Мы просто красотки! – щебетала Ленка.
Себе она сплела украшение из берёзовых веток и цветов марьянника. К рыжему каре подходило отлично.
– Идём гадать! Мужики уже костёр разводят. Там столы накрыты: рыбка улётная, плов. Фруктов море и шампанское. Сервис на пять с плюсом.
– Идём, – кивнула Оксана и взяла подругу под руку, решив отогнать воспоминания и наслаждаться этой самой минутой.
Они почти дошли до поляны, как на тропинку выскочила старуха в чёрном платье и белом платке. Откуда взялась – непонятно. Жильцы гостиницы относились к категории 30-50 лет. А до ближайшей деревни было километра четыре в гору.
Девушки отступили, но старуха не спешила пройти. Остановилась, всмотрелась в каждую. Что-то шепнула и упёрла палец чуть не в лицо Оксане:
– Тебя ночью ждёт испытание. Коли не испужаешься – сбудется желание тайное. Только помни: оглядываться нельзя.
– Где нельзя? – непослушными губами спросила Оксана.
– Сама в лесу поймёшь.
– Скажите толком! – рассердилась Ленка.
– А ты, милая, не серчай, торопись к реке, не то опять проворонишь счастье.
– Какого… – не успела договорить «милая» и зажала рот руками.
Старуха исчезла, как и не было её.
Девушки взвизгнули и помчались, придерживая венки.
– Что случилось?
Высокий брюнет в белом поймал красавиц на лету. Видом он напоминал кавказца, но то напроказничали гены. Сергей Иванов приходился мужем Оксане.
– Да бабка странная попалась, – выпалила Ленка и задышала ровнее, поправляя сарафан цвета горчицы.
– Напугала нас, – добавила Оксана.
Сергей рассмеялся, прижал к себе жену, чмокнул в висок.
– Нечего шастать по лесу. Пойдёмте перекусим. И обуйся уже!
Троица двинулась к столам, где в окружении свечей теснились яства. Оксана почуяла урчание в животе и взялась за плов. Ленка налегала на шампанское. Сергей, уткнувшись в телефон, хватал пёстрые канапе.
В центре поляны «танцевал» костёр, будто был заодно с людьми. Женщины в платьях под старину громко пели. От реки доносился смех. Праздник проходил везде и сразу.
– Ой, Ксан, а гадать-то! – опомнилась Ленка.
– Иду, – Оксана отложила ложку.
Сергей мигом отреагировал:
– Вас никто не украдёт? Или проводить?
– Проводить, – ответили хором.
Он убрал айфон, взял подруг за руки и повёл к берегу. Пробирались небыстро: деревянные лесенки-спуски были облеплены туристами. Река почти неслышно плескалась, озадаченная наплывом людей. Солнце спряталось, но мелькали вспышки камеры: работал приглашённый фотограф – коренастый бородач в джинсах и жёлтой рубахе.
Он заметил новеньких, подошёл и предложил «сочные кадры» на память. Ленка, обожавшая фотосессии, оживилась.
– Ленок, начинай! – Оксана подтолкнула подругу к реке.
Сама зашептала мужу на ухо, как ей хочется в номер. Тот сказал, что через часик сбегут: «Атмосфера крутая, но за рыжей надо следить!» Оксана засмеялась.
– Посмотр-рите на меня. И так же шир-роко улыбайтесь!
Фотограф с очаровательной картавостью был тут как тут. Щёлк-щёлк! – снимал он быстро.
– Оксан, пора! – вновь привлекла внимание Ленка, зыркая по сторонам.
– Ага.
Девушки сняли венки, присели. На счёт «три» отправили украшения вплавь. Они не замечали, что мужчины за ними наблюдают. Сергей – за женой, думая, разведутся они или протянут ещё пару лет вместе. Фотограф Егор – за Еленой Прекрасной, как окрестил про себя яркую Лену. От неё, невысокой и пухленькой, летели полчища искр, и Егор ощущал покалывание в теле.
– Ура! Смотри, как далеко! Это точно к долголетию.
– Оксан, да к замужеству!
– Кому как!
Подруги прыснули и вернулись на лесенку.
– Довольны? – уточнил Сергей, отогнав серьёзные мысли.
– Да! – ответила за двоих Ленка. – Теперь – костёр. Обязательно надо прыгнуть!
Фотограф делал снимки других женщин, но поглядывал в сторону компании.
– Хорошо, – согласился Сергей и повёл спутниц на поляну.
Там разомлевший народ веселился вовсю. Песни, догонялки, игры. Ленка сняла сумку, разулась и махнула к костру. Оксана чуть притормозила, но одна из «руссконародок» закричала: «Через огонь пройдут все! Ты ж не ведьма?»
– Не зна-аю, – протянула Оксана.
Все рассмеялись.
– Давай, ведьма. Я сфоткаю, – предложил ей муж.
– Сейчас.
Прискакала Ленка, обняла пару и сказала, дыхнув шампанским:
– Я точно знаю, что от бесплодия помогает! Всего-то разок перелететь!
– Етит твою раскудрит, Лена! Зачем при нём? – отодвинулась Оксана.
Следом возмутился Сергей:
– Что за бред?
– Она пр-равду говор-рит!
Тихий голос рядом был настойчив. Обернулись – к ним незаметно подошёл Егор.
– С чего вы взяли? – фыркнул Сергей. Ему было неприятно обсуждать такой вопрос, но интерес победил.
– Мою бабушку долго не могли р-родить, но купальский костёр-р выр-ручил. Метод провер-ренный.
Оксана молчала, но закипала. Тема мучила до скрежета сердца. Ещё приметы эти дурные. И вид мужа – как привыкла за семь бездетных лет к его ухмылкам! А вдруг не случайно она сюда приехала?
Чувствуя, что расплачется, в секунду взмыла над костром. Приземлилась – и ринулась к реке, подвывая.
– Куда ты? – бросился следом Сергей.
Он успел схватить только край платья – Оксана скрылась под водой…
Сергей нырнул в ту же секунду. Он считал, что догонит Оксану, хотя в темноте это было непросто. В реке тут и там торчали головы туристов. Вдобавок супруга отлично плавала.
А на берегу фотограф общался с Еленой Прекрасной. Они примчались с поляны и стояли у воды. Ожившей и голосящей.
– Что произошло? – размышляла Лена вслух.
– Не пер-реживайте, вер-нётся подр-руга и р-расскажет.
– Знаете, мне очень неловко. Это я предложила сюда приехать. Люблю тематические мероприятия. И так было здорово! Но чёрт за язык дёрнул.
– Елена, не кор-рите себя вдогонку: смысла нет. А я, скажу честно, р-рад нашей встр-рече!
– И почему же? – улыбнулась Ленка.
Егор уставился на кокетку, не мигая. И не заметил, как рядом появилась гостья.
– Уже сдружились? Ай шустрые, не ожидала. И правильно: нельзя вам откладывать чувства.
Старуха, та самая, с лесной тропинки, улыбалась тонкими губами. Голос её был на удивление звонким. Она потуже завязала платок и протянула руку застывшей Ленке:
– Марья Степановна.
– Э-э, Лена, – пожала та сморщенную ладонь.
Егор опомнился:
– Бабусь, ты пр-ро что?
– Это твоя бабушка? – удивилась Ленка.
Фотограф кивнул и выжидающе смотрел на старуху.
– Как про что! Судьба не зря вас свела. Не майтесь. Хорошо всё будет у зеленоглазой. Испытание ей послано.
– За что? – хором спросила молодёжь.
– А вот за что. Однажды…
Марья Степановна недоговорила: на берег выбрался, фыркая, Сергей.
– Не могу найти Оксану. Вы вызвали спасателей?
– Не торопись, милок. Ей самой себя спасти надобно. А ты ступай чаю выпей, не то простудишься, – подмигнула старуха.
***
Пока над водой шли разговоры, под водой хозяйничала тишина. До двенадцати оставалось не больше получаса.
Оксана поддалась неведомой силе. Не двигала руками и ногами, ошарашенная. Слёзы без спроса текли из глаз, а сердце царапало дурное предчувствие. Тут раздался всплеск, и чья-то рука скользнула по плечам девушки.
– Кто ты? – еле пробурлила вопрос.
– Не спеши, скоро всё узнаешь! – донёсся тонкий, будто детский, голосок.
Резкая остановка – и Оксана на другом берегу. Вокруг никого, но звуки есть. Пересмех, шорохи. Всё кажется зловещим. Гостиница и люди далеко-далеко.
– Уф, ты лёгкая, но я отвыкла от таких заплывов.
Оксана вздрогнула: рядом появилась девочка со взрослым лицом. Ростом с первоклашку. Какая-то прозрачная. И глаза… очень знакомые глаза.
– Я Аксинья. Садись, разговор есть.
Она хлопает в ладоши, и у деревьев возникают качели. Особы в белом втискиваются на сиденья, мокрые с головы до пят.
Аксинья хлопает ещё раз – и дует сильный тёплый ветер.
– Пока сохнем, расскажу. А то тебе скоро бежать!
– Куда?
– За папоротником конечно! Только верь каждому слову. Я – твоя сестра. Нерождённая. В вашем мире мне было бы тридцать пять лет. Есть ещё брат Ксений, ему двадцать пять. Мы живём дружно, но сегодня заспорили.
– Где живёте?
– В стране нерождённых. Причины совершать детоубийства у мамы были, конечно… Но расплачиваться – тебе и новым поколениям. История рода, чтоб её!
– Мама никогда не говорила! Подожди, а как мы общаемся? – тёрла бледное лицо Оксана.
– Секрет в этой необычной ночи. Мы с братом решили тебе помочь. Он на стороне огня, поэтому нашептал Ленке, что ты должна прыгнуть. А я уверена в папоротнике, поэтому подхватила тебя. Спасибо чудо-предмету!
Аксинья щёлкнула пальцами – на землю упал зонт радужной расцветки.
– Это палочка-выручалочка. Нажмёшь одну кнопку – паришь над землёй, нажмёшь другую – на любой глубине не утонешь.
– С ума сойти!
– О, в параллельных мирах и не такое бывает. Мы отвлеклись. Значит, слушай. Полетишь к заветному кусту. Одна, я не могу перейти рубеж. Через десять минут распустится цветок. Ты его срываешь и бежишь к реке, не оглядываясь. Нечисть одолеет, заговорит знакомыми голосами – держись!
– А если оглянусь?
– Сокровище исчезнет, и ты останешься без детей. Мы с Ксением подождём тебя здесь. Поторопись: хотим кое-что рассказать. О муже твоём нынешнем и том, который не случился. Володька – помнишь такого?
– Да…
Зонтик издал сигнал.
– Всё. Пора!
Аксинья протянула фонарик и сложенный вдвое листок.
– Тут заговор. Читай не спеша – и увидишь цветок.
– Спасибо! – кивнула не пришедшая в себя Оксана.
– Удачи! И не вздумай креститься или молиться. Нельзя!
Послушав сестру, Оксана шагнула к лесу. Шепчущий, он таил опасность. Но отступать в эту ночь не приходилось. Она не понимала, почему верит в приметы и страну нерождённых…
«Всё будет хорошо! Случайности неслучайны!» – твердила мысленно. Такие лозунги помогали всегда. Сначала отстояла экономический, хотя родители мечтали о врачебной династии. Потом боролась за смену вектора: на пике успеха в банке ушла… печь торты. Только ленивый не заламывал руки: «С твоим талантом! Ты смыла карьеру в унитаз! Как же стабильность?» Она молчала и трудилась. Допеклась до студии и мастер-классов по городам.