«Сударь, я обрекла себя на вечный траур. Я оплакиваю самого лучшего, самого благородного из людей и хочу остаться верной его памяти. Я прощаю вас за ваше безумство, но с условием, что вы встанете, так как вы стоите передо мною на коленях, и уедете завтра».
Она дрожала, говоря мне это. Я ушел и ждал следующего дня, лежа в кровати.
Теперь пять часов утра, и я только что встал. Уеду я или нет? – вот в чем вопрос, как говорят англичане; я предоставляю обстоятельствам решить это за меня.
Всегда и весь ваш
Эммануэль».