Мы это не обсуждаем

Предупреждение о содержании:

Текст содержит сцены, связанные с употреблением алкоголя и наркотических веществ, а также эмоционально трудные темы: посттравматический опыт, насилие, нестабильное психоэмоциональное состояние персонажей.

Автор не пропагандирует подобные действия. Содержание предназначено для совершеннолетней аудитории (18+).

Глава 1. Картина по номерам

На восемнадцатый день рождения я сняла коттедж с баней и бассейном. Всё как надо: музыка, запах шашлыка и ощущение, что вот-вот что-то начнётся. Но пока все просто бродили по дому, трогали бильярдные кии, вертели в руках ракетки от пинг-понга и делали вид, что сейчас включатся.

Мне хотелось не просто вечеринки – хотелось, чтобы потом было что вспоминать. И желательно не в кабинете психотерапевта.

Приехали почти все, кого я хотела видеть. Компания собралась разношёрстная, как лоскутное одеяло: каждый кусок со своей историей, но вместе – уютно. На кухне кто-то уже наливал коктейли, из гостиной доносилась музыка, кто-то осматривал спальни и шкафы.

⸻

Яна – моя школьная подруга – влетела в дом, как всегда, слишком шумно. Как будто жизнь началась только с её появлением.

В ней была странная мальчишеская харизма: она смеялась громко, трогала всех за руки, щедро раздавала комплименты, а потом резко куда-то исчезала. Она легко вливалась в любую компанию – улыбчивая, живая, с какой-то странной, притягательной лёгкостью. В такие моменты казалось, что для неё важно только настоящее. Но это была маскировка. В Яне всегда была дыра – просто она умела подсвечивать её диско-шаром.

Общительность у Яны была почти без границ – с каждым она разговаривала одинаково легко, не различая, кто просто знакомый, а кто на самом деле считал её близкой. Её эмоциональный диапазон обрывался там, где начиналась глубина: не потому что была черствой, а потому что так было проще – распределять внимание, не погружаясь ни в кого всерьёз.

Отстранённость казалась ей чертой характера, а не выбором. Это позволяло не брать на себя ответственность за чужую уязвимость. Всё, что требовало включённости, честности или ясных слов, она разворачивала в сторону: «я просто такая» – и исчезала.

Я относилась к ней с теплом, но без иллюзий. Это была лёгкость, не дружба. С Яной было как с TikTok: весело, пока не осознаешь, сколько времени потерял.

⸻

Варя – моя лучшая подруга – всегда появлялась с шумом. Голос шёл впереди неё: громкий, искренний, чуть угрожающий.

У неё всё было на максимуме. Если радость – то до крика в подушку. Если злость – то с фразами, которые хочется печатать на футболках. Она была как caps lock: не существовало полутонов.

Но в большой компании она могла притихнуть. Не потому что стеснялась – скорее, ждала сигнала, что можно быть собой.

Она была импульсивной, легко увлекающейся, но плохо отслеживала последствия. Говорила «да», а потом злилась, когда это «да» становилось неудобным. Не врала – просто не думала вперёд.

Её безответственность часто принимали за легкомыслие, но я видела в этом другое: привычку не вникать, чтобы не оказаться виноватой. Проще сделать вид, что всё нормально, чем признать, что где-то облажалась.

Когда чувствовала вину – почти всегда переводила её в обиду. Не потому что хотела задеть, а потому что так защищалась. Это не игра. Это её способ выживать.

С ней не надо было быть удобной. Только честной. Она чувствовала фальшь, но редко задумывалась, как выглядит сама – особенно если честность грозила испортить ей настроение.

Она пришла с парнем. Про него не хочется писать. Он был… никакой. Всё при нём, но внутри – пусто. Как человек, случайно попавший на чужой праздник и из вежливости решивший остаться.

⸻

Марк приехал позже. Он сразу выделялся – весь такой отполированный, с блеском и интонацией человека, который слишком рано решил, что уже победил.

У него была девушка. Но тогда это казалось абстрактным. Как предупреждение на пачке сигарет: есть, но не мешает.

Он умел притягивать. Позы, антураж, уверенность – всё было чуть наиграно, но я не хотела это замечать. Он смотрел так, словно выбирал.

И я чувствовала себя трофеем. Который хочет быть трофеем для трофея.

В нём было много демонстрации и мало доступности. Всё, что выглядело как внимание, на деле оказывалось подтверждением его самооценки. Он воспринимал людей не как отдельных личностей, а как тех, кто может подчеркнуть его значимость.

Он мог быть вежливым, обаятельным, даже искренним, но всё это сводилось к контролю. Любая эмоция была отмерена, словно он заранее решил, сколько можно показать, чтобы остаться в выигрыше. Не из злого умысла – просто иначе не умел.

Если честно, я влюблялась не в него, а в то, какой казалась себе рядом с ним. В отражение. В образ девушки, к которой он может потянуться. Я идеализировала его – пока реальность не стёрла грим.

⸻

Лёша тоже был там – моя несбывшаяся школьная мечта. Внешне – мой тип до боли: высокий, худой, выразительное лицо, тонкие запястья, задумчивый взгляд. Он был как стих, который не до конца понял, но всё равно перечитываешь. И, может быть, по инерции – лайкаешь.

Он никогда не врывался в разговоры, но присутствовал в них – спокойно, незаметно, как хороший бас: не на переднем плане, но без него всё звучит плоско. У него было какое-то особенное внимание к людям. Он редко делал комплименты, но когда делал – это это было по-настоящему, навсегда.

Лёша тогда встречался с Яной и был влюблён в неё по уши. Не как мальчик – а как будто взял на себя труд всё в ней понять. Они выглядели как пара из странного инди-фильма: он – с лицом, будто его в детстве кормили Довлатовым, она – словно выросла в рекламе жвачки.

Он смотрел на неё с упорством, с которым обычно решают задачи с подвохом. В этом было что-то обречённое.

Я уже не чувствовала связи между нами. Но он всё равно был частью прошлого, которое я почему-то берегла.

⸻

Миша был в тени. Друг Вари – сдержанный, наблюдательный. Лицо неброское, но не проходное. Голос – редкий, но точный. Шутки – будто брошенные вполголоса в чей-то сценарий. Он словно не участвовал, а присутствовал – спокойно, внимательно, без нужды заявлять о себе. Складывалось ощущение, что он знает больше всех, просто не считает нужным это озвучивать.

Он почти не начинал разговоров. Отвечал спокойно, без грубости, но коротко, словно слова давались с усилием. Из-за этой пассивности с ним трудно было найти общий язык. Он не отталкивал, но и не приближался. Нужно было время, чтобы он начал доверять – и тогда он раскрывался по-настоящему.

Его молчание не было пустотой – скорее, выбором. Его трудно было прочитать, и именно в этом была сила: он напоминал персонажа, у которого всего три реплики за весь фильм, но именно их ты потом и помнишь.

С Варей у них была просто дружба.

Или то, что так и не решилось стать чем-то ещё. Я не вникала.

⸻

Антон – мой школьный друг. В нём была мягкость, но без глубины – как у плюшевого медведя, который боится быть брошенным. Его доброта исходила не из силы, а из желания чувствовать себя нужным. Он любил представляться «человеком, который понимает, как устроен мир», и вставлял в разговоры фразы вроде: «всё это нейрохимия» или «это просто паттерн поведения» – даже если речь шла о выборе напитка.

Он легко терял границы. Мог слушать тебя часами – не потому что чувствовал, а потому что не знал, как сказать «нет». Его самооценка держалась на волоске, сомнения он прикрывал ироничными репликами и нарочитым драматизмом. В компании он был как исповедник, которого все любят, но не воспринимают всерьёз.

У него была татуировка дракона – странная попытка добавить себе харизмы, но всё равно казалось, что он случайно выиграл её в автомате и теперь делает вид, что всегда мечтал.

С ним было спокойно. Но не увлекательно.

⸻

Виталик и Родя – одногруппники Вари и Миши, которых я пригласила просто потому, что была в настроении звать всех подряд. Они сразу стали частью общей картинки – как комическая вставка, которую невозможно не любить.

Виталик – экспрессивный, громкий, с обострённым чувством справедливости. Он мог часами говорить обо всём на свете, жестикулировал, как герой трагикомедии, всё время балансируя между монологом и нервным срывом. У него была девушка, которую он очень любил, и это чувствовалось даже в том, как он общался с другими – с каким-то внутренним ограничителем, будто он всегда держал в голове чью-то нежную руку.

Родя – идеальное дополнение. Более спокойный, сдержанный, но с той же внутренней нелепостью. Его смех был как спусковой крючок: он хохотал до слёз, и через минуту мы почему-то все становились трогательно уязвимыми. Он как будто случайно обнулял всю нашу защиту.

Иногда казалось, что Виталик – это объявление тревоги, а Родя – сигнал её отмены. Их невозможно было воспринимать по отдельности. Вместе – они были как случайная комедия, которую никто не писал, но она всё равно получилась.

⸻

Сева – мой бывший. Мы встречались полтора месяца, но он вёл себя так, будто между нами был двухтомник страсти с предисловием и эпиграфом. Он приносил конфеты, писал что-то душевное, делал всё по учебнику влюблённого юноши. В нём была эта пацанская нежность – крепкие обнимашки, хлопки по плечу, странные разговоры про честь. А я просто сидела в этой истории, как человек, который пришёл “на полчасика”, но из вежливости остался до конца.

Сам он был громкий, простоватый. Как сериал, который идёт фоном, пока ты листаешь телефон. В нём – вечное ощущение, что он тут главный. Он всё время что-то доказывал – в шутках, в позах, в голосе. Особенно когда рядом появлялись Виталик или Родя: тогда его словно подменяли, и он превращался в агрессивного комментатора, которому всё не так. Он был не злой – просто шумный. Не крикливый даже, а как будто всё время чуть громче, чем нужно.

Он хотел быть своим, но чаще выглядел как человек, который боится, что его забудут. Всё время впрыгивал в разговоры, цеплялся за слова. Иногда это утомляло. Особенно когда он начинал кому-то доказывать, что понимает больше, чем есть на самом деле.

Он мне вроде как нравился, пока я не поняла: нравится не он, а то, как он на меня смотрит. Мы расстались спокойно, без трагедий. Я сказала, что всё прошло, хотя оно и не начиналось толком.

В тот день он подарил мне картину по номерам. Он знал, что я люблю рисовать – и, видимо, решил, что это и есть правильный ход. Я поблагодарила. Улыбнулась. Поставила её на полку. Но внутри стало неловко.

Если я люблю рисовать – это не значит, что мне нравятся картинки, где всё уже за меня решили.

Он был искренним, наверное.

Просто снова перепутал близость с угадайкой.

⸻

К началу вечера все разошлись по углам. Кто-то резал салат, кто-то листал музыку, кто-то уже плыл. Шашлык коптился на морозном воздухе, а я стояла с бокалом в руке и смотрела на весь этот цирк – как режиссёр, который потерял сценарий и вдруг понял, что в этом и был смысл.

Глава 2. Все свои

К девяти вечера дом начал дышать сам по себе. Осень за окнами была тёмной и мокрой, на улицу никто не стремился – всё лучшее происходило внутри.

Музыка била с колонок внизу. Столы ломились от еды, которую уже ели руками. В теннисной кто-то потел, отбивая мячики с неожиданным азартом, как если бы от результата зависела их судьба. В бильярдной – лица стратегических гениев с сидром в пластиковых стаканчиках. Остальные разбрелись по этажам – с рюмками, закусками и историями.

Я в это время носилась по комнатам, занимаясь всем подряд. Не как заведённая – просто хотелось, чтобы всё шло гладко. Чтобы никто не искал штопор, не ныл, что голодно, и не спрашивал в третий раз, где туалет. Я не пыталась быть героем – просто люблю, когда людям хорошо. Особенно если это «хорошо» под моей крышей. Вот я и ходила: наливала, подбирала, поправляла. Не из тревоги – из любви к порядку и лёгкому человеческому счастью.

⸻

Виталик пытался объяснить Роде, что верность – это не мораль, а поэзия.

– Я не просто её люблю, понимаешь? Я в ней будто держусь за берег. Всё остальное – вода.

Родя кивнул. Не потому что понял, а потому что понял: перебивать не надо.

– Она вчера отправила мне голосовуху. Минуту сорок. Там только как она пьёт чай. Можешь себе представить? – Виталик расплылся в улыбке, как ребёнок, нашедший в траве улитку. – Это и есть настоящая близость.

– Это и есть приворот, – сказал Родя и полез за соком.

Меня этот диалог почему-то очень умилил. Просто стало неожиданно приятно. Я улыбнулась в кружку и пошла дальше.

⸻

– Павлуш, за тебя! – крикнул кто-то.

– За Пашу! – подхватили.

– И за её печень, – добавили из угла.

– Слишком поздно, – сказала я, поднимая бокал.

Я стояла посреди этой горячей кутерьмы, уже немного пьяная. День рождения – странное чувство: ты как ёлка на корпоративе. Вроде главная, а по факту – все уже пьяные и никто не помнит, зачем ты тут. Всё вроде бы ради тебя, но ощущение – что ты просто наблюдатель.

Ко мне подошёл Сева. Протянул конфеты и сказал:

– Я помню, ты такие любила.

Я кивнула. Он был простым. Таким простым, что казался вырезанным из картона – с сердцем, но без теней.

Попытался завязать диалог:

– Как думаешь, сколько энтеросгеля мне нужно будет выпить после этой ночи?

Я засмеялась:

– Ой, не знаю. Мне кажется, его надо будет вводить внутривенно.

Он фыркнул, но ничего не ответил. Мне показалось, он не понял, над чем я смеюсь.

⸻

Марк уже тогда поглядывал в мою сторону. Не в открытую – скорее мимо всех, сквозь. Он умел это: смотреть как будто рассеянно, но попадать точно. Я чувствовала, как его взгляд касается меня, даже когда смотрела в другую сторону.

Антон рассказывал про какой-то тупой фильм, где умирают все, кроме собаки. Он говорил с такой интонацией, будто в этом сюжете спрятан смысл жизни. Он трижды путался, но каждый раз делал вид, что «так и задумано». Позже добавил, что режиссёр – «ученик фон Триера». Никто не знал, кто это.

Яна уже блистала. Смех, шум, движение, танец. Она всегда появлялась в кадре как вспышка – яркая, непрошеная, как рекламная вставка в середине артхаусного фильма. Мы с Варей стояли чуть в стороне, смеялись: Яна не пьёт – она просто возвращается в исходную форму.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.