ИК_ПОРТ

Тридцать лет со Дня Прорыва. Столица.

«Череда зверских убийств накрыла город С. Все жертвы —просвещенные хаморы. Власти подозревают, что это дело рук экстремистской группировки «Истоки». Однако, последние никак не комментируют происходящее. Между тем, за прошедший месяц это уже третья жертва. Тело, как и в предыдущие разы, найдено в своей квартире с извлеченным варварским способом передатчиком»

Эрик отбросил газету и поморщился. Печатная газета – непременный атрибут привилегированного сословия – выглядела инородным телом посреди хромированной гостиной, в обществе бесчисленных датчиков и сенсорных панелей. В льдисто-блёклых глазах мужчины, лишь на мгновение, вспыхнуло раздражение. И тут же угасло под ледяной коркой привычной невозмутимости. Тонкие, ухоженные пальцы несколько раз сжались, выдавая крайнюю степень нетерпения. Но, спустя несколько глубоких вдохов, Эрик вернулся в привычное равновесное состояние. Он знал, что нужно делать. Он знал, где искать виновных.

***

За десять лет до Прорыва.

В коридоре было непривычно тихо для этого часа. Все служащие Корпорации собрались в конференц-зале, отчего пустота и тишина тут же оккупировали пространства холлов и рекреаций. Нарастающий гул, доносящийся из-за плотно закрытых пластиковых дверей, был единственным звуком, царившим в здании. Ни телефонных звонков, ни торопливых шагов, ни коротких, сдавленных смешков. Весь коллектив головного офиса собрался на Презентацию.

– Ты слышал?

– Не верю!

– Я видел подписанный приказ. Это будет новая разработка!

– Видел, не видел, приказ всегда можно отозвать. Или порвать. Или сделать вид, что его просто не было!

– А я тебе говорю, что это будет Прорыв! Вот увидишь!

– Пойди проспись! Прорыв уже мерещится, а…

Разговоры полушепотом, приглушенное покашливание, судорожные вздохи – вот, что составляло тот самый гул. Сейчас зал для Презентаций больше походил на улей – одно неловкое движение, неосторожное слово и весь этот напряженный, затаившийся рой сотрудников вырвется из-под контроля негодующей толпой.

Никто не верил, что близится час Прорыва. Никто не хотел принимать, что кто-то из них способен совершить Открытие.

– Сбруев?

– Здесь!

– Мельников?

– Здесь!

– Бурко?

– На месте.

– Вереснев?

– Тут!

В разных концах зала началась перекличка. Каждый обязан был присутствовать на собрании. Оставить задачи и заботы, отложить все насущные дела. Таков был строй. Таков был порядок. Нарушить его —поставить под сомнение успех всей Корпорации. А что может быть важнее этого? Общая цель! Общее дело! Путь на Прорыв!

Этот девиз видел каждый сотрудник ежедневно во всех уголках головного офиса. В лифте, над входом на этаж, в переговорных и столовой. Каждый обязан был помнить и исполнять.

Мелодичный перелив в динамиках возвестил о минутной готовности. Ровно сорок девять секунд спустя на сцену вышел Ареопаг – президент Корпорации и его главные заместители. Был еще один человек, входящий в состав Ареопага. Но его кресло, по обыкновению, пустовало. Все знали, что он предпочитает оставаться в тени закулисья и не любит, когда на него взирает толпа сотрудников. Впрочем, это не мешало той самой толпе прекрасно помнить его лицо. И тихий, вкрадчивый голос, не предвещающий ничего хорошего. Вот и сейчас тот самый человек остался стоять у третьей кулисы, немигающим взглядом наблюдая за происходящем на сцене. За восемь секунд Ареопаг ровной шеренгой выстроился на сцене перед своими хромированными креслами. Начищенные пуговицы блеснули в свете софитов двумя вывернутыми полусферами. Такие же запонки, выточенные из высококачественных синтезированных рубинов, полыхнули россыпью кровавых бликов. В зале воцарилась мгновенная тишина. И грянул гимн Корпорации.

– Близится время светлых годов, к новым свершеньям всегда будь готов!

Нестройный хор сотрудников голосил в полную силу. Каждый знал, что по периметру расположены датчики звука. И прямо сейчас нейросеть считывает уровень исполнения поющих. Чтобы потом выдать подробный отчет о воодушевлённости работника, его преданности Корпорации и готовности разделить идеалы и устремления. Едва барабаны перестали стучать, над головами поющих вспыхнули таблички с надписями. В основном – зелёные. «Вы поёте воодушевлённо». Несколько желтых – «Следует приложить больше старания». И одна красная.

«Вдохновение не найдено».

Надпись алела в полумраке затихшего зала. Каждому казалось, что он слышит этот виртуальный голос в своей голове. А буквы медленно превращаются в тонкие линии, вычерчивающие алый крест на дальнейшей карьере.

– Я не… Я вдохновлён! Правда! У меня фарингит! Я был у врача, справка, назначения, всё покажу, только поглядите! Я верен Корпорации! —сиплый голос царапал уши. Из толпы отделились несколько сотрудников службы безопасности и спешно вывели несчастного из зала. Еще несколько мгновений воцарялась привычная тишина. И лишь когда все затаили дыхание, председатель растянул тонкие губы в улыбке:

– Приветствую!

Председатель кашлянул, обвёл взглядом зал, снова растянул тонкие губы в подобие улыбки и заговорил:

– Приветствую сотрудников Корпорации!

– Приветствуем Председателя и высокий Ареопаг, – хор голосов прозвучал подавленно и как будто бы приглушенно. Индикаторы на лампочках мигнули раз, другой, но всё же остались зеленеть на стенах, выражая высшую степень замотивированности коллектива. Председатель коротко вздохнул, удовлетворившись результатом приветствия, и продолжил.

– Мы собрались в этом чудесном зале для того, чтобы заявить сегодня о наших, не побоюсь этой формулировки, грандиозных планах. Товарищи-ученые, коллеги, друзья! Мы стоим на пороге Прорыва. Один из вас сегодня представит разработку, которая изменит, я нисколько не сомневаюсь, этот мир! Близится время светлых годов, товарищи! Оно уже практически наступило!

Гул прокатился по залу и растворился в последних рядах. Индикаторы на мгновение налились оранжевым цветом, но едва воцарилась тишина—снова зазеленели.

– Для представления разработки я хочу пригласить на эту сцену, прямо за эту трибуну, аспиранта кафедры нейронных сетей, Виктора Рабочего.

– Так рабочего или аспиранта? – кто-то из дальних рядов хохотнул слишком громко. Отчего председатель скривился, а индикатор тут же зажелтел.

– Кажется, отдел конструирования, да? – прищурился Председатель, внимательно вглядываясь в сектор, из которого донеслась реплика. – Жаль, жаль.

Гробовая тишина тут же оккупировала пространство. Никто из собравшихся не рискнул подать голос.

– Продолжим, – вновь улыбнулся Председатель и занял своё кресло.

На сцену вышел тощий молодой человек в бесформенном коричневом халате. Халат был накрахмален и наглажен до хруста, отчего стоял колом. Светлые волосы также топорщились в разные стороны, будто их хозяина несколько раз приложило электрическим разрядом. Впрочем, подобное сравнение не слишком расходилось с истиной.

Аспирант Рабочий подошел к трибуне и водрузил на неё внушительных размером кейс. Под своей тяжестью кейс тут же пополз по наклонной плоскости и едва не свалился на пол. В последний момент аспирант заметил опасность и подхватил своё изобретение. В царившей тишине было отчетливо слышно, как он выругался, спохватился, судорожно вздохнул и, наконец, растерянно оглядел зал.

– Простите. Здравствуйте. Служу Корпорации, в смысле. Вы позволите?

Подпрыгивающим шагом Рабочий ринулся к крайнему столику, отчего один из членов Ареопага подобрался в хромированном кресле и будто бы попытался отстраниться.

– Я только на время презентации, честно! Простите. Очень надо!

– Товарищ Рабочий, мы ждём! – подал голос Председатель, чем внёс еще больше суеты и сумятицы в действия аспиранта.

– Да-да, конечно!

Водрузив, наконец, кейс на ровный стол, аспирант повернулся в зал. Замер. Повернулся к Ареопагу. Снова замер. Еще раз дернулся и застыл в пол оборота, так и не решив, лицом к кому он должен стоять во время презентации.

– Товарищи коллеги. Высокий Ареопаг! Я долго готовился к этой презентации и еще дольше шел к этому дню. Подбирал слова, составлял текст выступления. Но, в конце концов, решил обратиться к истокам нашей народной мудрости!

Председатель подался вперёд, заинтересованно разглядывая выступающего. Тот запнулся, пригладил полы халата и продолжил:

– Я решил, что вместо десяти минут текста я продемонстрирую вам свою мысль! И, чтобы избежать обвинений в фальсификации, я продемонстрирую на присутствующих. Точнее, донор будет предоставлен мной, а акцептором вступит любой доброволец.

– Доброволец есть в отделе конструирования, – тут же оживился Председатель. Еще двое сотрудников отделились от толпы и подошли к недавнему крикуну. Тот подскочил, но под пристальным взглядом Председателя сник и уныло двинулся вперёд. Председатель кивнул и вернулся к созерцанию аспиранта.

– Право слово, не томите! Что вы там придумали! Явите скорее миру с вой потенциал! Даруйте нашей Корпорации Прорыв!

В глазах Председателя с каждым словом разгорался фанатичный блеск. В помещении как будто бы стало жарче и сумрачнее. Из встроенных динамиков полилась нагнетающая напряжение музыка. Остальные члены Ареопага хоть и не высказывались, но тоже заметно подались вперёд, внимательно разглядывая то аспиранта, то кейс. На добровольца из отдела конструирования пока никто не обращал внимания.

Рабочий кивнул и раскрыл кейс. С лязгающим хлопком тот вывалил наружу свои внутренности – переплетение проводов и датчиков, резиновые трубки и разъемы.

– Это пока что опытные образцы. Но я уже знаю, как их нужно усовершенствовать! Поверьте, как только вы увидите возможности моего изобретения, вы поймёте, что это ничто иное, как путь на Прорыв. Нам будут завидовать все страны! Корпорации встанут в ряд, чтобы выкупить эту технологию! Это просто…

– Довольно слов! – прервал словесную лавину Председатель. – Сами сказали, лучше увидеть. Демонстрируйте!

– А, да-да, конечно! Сейчас!

Рабочий принялся распутывать датчики, погромыхивая и лязгая. С каждым неловким движением крышка кейса билась о пластиковую столешницу, заставляя вздрагивать крайнего члена Ареопага. Сотрудник инженерного отдела мялся у края сцены, не понимая, что его ждёт через несколько мгновений. Мысленно он уже прощался с жизнью – все присутствующие знали, что значит опытный образец.

– Готово! – пропыхтел Рабочий и спрыгнул с невысокой сцены прямиком к «добровольцу». Тот вздрогнул. Но Рабочий не обратил на это внимания – в его глазах тоже горел лихорадочный блеск, а руки заметно подрагивали от возбуждения.

– Не переживайте, коллега! Это абсолютно безболезненно!

– Ёж тебе лысый коллега, сопля, – пробормотал сотрудник отдела конструирования и в мыслях попрощался и с работой, и с семьёй, и с жизнью.

Аспирант Рабочий прищурился и резко натянул на голову «добровольца» шапочку.

– Энцефалограмму мою снимать собрался? – снова прокомментировал «доброволец».

– Не совсем! Буду передавать тебе нейронную связь! – ответил Рабочий, подключая шапочку с датчиками к аккумулятору. Едва закончив, тут же запрыгнул на сцену и метнулся за кулисы. По пути едва не сбил молчаливого человека, стоявшего в глубокой тени. Но тот, как будто бы, даже не заметил такого непочтительного обращения. Сложив руки за спиной, он внимательно наблюдал за происходящим.

– Простите, – Рабочий вновь налетел на незаметного незнакомца. На этот раз он снова бежал на сцену. А следом за ним шагал не то штангист, не то греко-римский боец – мужчина внушительных размеров и мышц. В правой руке он, без особого напряжения, нёс гирю с мелкой надписью – 35.

– Это наш донор Алексей. Впрочем, неважно. Сейчас я все продемонстрирую, и вы, как научная элита страны, всё поймёте сами.

С этими словами Рабочий принялся натягивать еще одну шапочку с датчиками и проводами на Алексея. Шапочка поддавалась с трудом, не слишком желая усаживаться на внушительную голову спортсмена. Но Рабочий был усерден и настойчив и, спустя несколько минут, удовлетворённо выдохнул и достал из кейса тонкий планшет. Подключил один из проводов в разъем, потыкал пальцем по экрану, несколько раз сдвинул датчик:

– Ищу нужную зону, – пояснил через плечо не то Председателю, не то собравшимся в зале. Последние застыли в напряжении, не рискуя комментировать происходящее.

– Алексей, пожалуйста, качните пару раз! – спортсмен послушно несколько раз поднял и опустил гирю левой рукой.

Планшет пиликнул, и Рабочий воткнул свободный штекер в еще один блок питания.

– Готово! Донор, акцептор, я попрошу вас сблизиться!

Двое безымянных сотрудников обступили «добровольца». Тот лишь обреченно закатил глаза и самостоятельно поднялся на сцену.

– Ближе, – скомандовал Рабочий. – Еще ближе! Вы должны соприкасаться датчиками. Лоб в лоб! А, нет! Подождите! А, да! Всё! Поехали!

Планшет снова пиликнул и присутствующие затаили дыхание. «доброволец» зажмурился и беззвучно зашевелил губами. Словно молился. Несколько мгновений сотрудники во все глаза наблюдали за происходящим, запоминая каждую мелочь. Возможно, именно сейчас творилась История. Возможно, именно сейчас совершался Прорыв.

Синтетический писк планшета разорвал магию момента.

– Готово! Расходитесь!

Напряжение достигло пика. Председатель вцепился в хромированные подлокотники и подался вперёд

– Коллега, пожалуйста, возьмите снаряд!

– Я Артур Николаевич, сопля! – сквозь зубы процедил «доброволец» и медленно раскрыл глаза. Он словно бы не верил, что всё еще пребывал в этом бренном мире.

– Ну же! – прикрикнул Председатель.

Артур Николаевич на ватных ногах подошел к гире, пошатываясь взялся за неё двумя руками.

– Нет-нет, левой, пожалуйста! Как Алексей! Вот так, да! – поправил его Рабочий. И, удовлетворившись верностью захвата, скомандовал: – Давайте!

Артур Николаевич сделал рывок и закряхтел. Гиря приподнялась от земли на пару сантиметров. Но той лёгкости и непринуждённости, что демонстрировал парой мгновений раньше донор-спортсмен, не наблюдалось.

– Давайте еще раз! – скомандовал Рабочий.

Но ни раз, ни еще раз ни еще много-много раз не дали никакого результата.

– Я! Я сам попробую! Возможно, это месть мне!

Рабочий сорвал шапочку с Артура Николаевича и натянул на себя, по-новой подключил датчики и прижался ко лбу донора. Едва планшет издал финальный писк, ринулся к гире и схватился левой рукой. Не то за счет молодости, не то в силу исследовательской экспрессии – гиря поднялась чуть выше, чем у недавнего добровольца. Но снова не так легко и высоко, как у донора.

– Не понимаю… Это же…

– Прорыв, прорыв, – сплюнул себе под ноги Артур Николаевич. Датчики на стенах тут же замигали ярко-желтым светом. Но все взоры собравшихся сейчас были прикованы к алеющему лицу Председателя. На сереющего аспиранта Рабочего же смотрели со смесью ехидства и презрения.

– Возмутительно! Да это же просто! Это! – алеющий Председатель хватал ртом воздух, силясь подобрать верные слова для выражения собственной мысли.

– Я забираю! – раздался тихий голос из кулис. Мужчина-из-тени так и не вышел на свет. Но двух слов было достаточно, чтобы охладить пыл Председателя. Двое сотрудников поднялись на сцену, бережно сняли шапочки с датчиками и уложили обратно в кейс. После чего в ожидании повернулись к Рабочему. И, поняв, что тот недвижим, как всё имущество Корпорации, аккуратно взяли его под руки и увели со сцены.

***

За три года до Презентации.

– Витя, я прошу тебя, оставь эту идею! Ты не ведаешь, к чему это может привести!

Профессор устало отложил очки и потёр переносицу. Обвёл лабораторию потухшим блёклым взглядом и прикрыл глаза. Он в тысячный раз попытался вразумить своего аспиранта. И в тысячный раз потерпел поражение!

– Профессор, вы не понимаете! Это же будет Прорыв! Вы только представьте – вот нужно кому-то научиться быстро забивать гвозди. Зачем ему тратить годы, тренироваться, когда можно пойти к Мастеру и загрузить себе конкретный скилл прямо в голову! Ну красота же, а! Кто хочет учиться забивать гвозди – кладёт на это жизнь! А потом берёт и передаёт свой навык! А медицина, а! Представьте, какие возможности там можно раскрыть? Целая каста людей, которые собирают скиллы. Прокачивают навыки, а после передают их другим. В готовом виде, так сказать. Я даже имя этой касте придумал! Хаморы! Просветлённые хаморы, звучит же, правда?

– Иврит? – уточнил профессор.

– Ага! В переводчике ночь искал, всё подбирал, чтобы звучало красиво! – довольный собой поделился Виктор.

– Как ты собираешься это делать? Ну как?

– Считывать последовательность импульсов, трансформировать с помощью преобразователя, потом растрансформировать, загружать в голову, там формировать новые нейронные связи! Профессор, ну что я вам такие элементарные вещи объясняю!

Профессор тяжело вздохнул.

– Витя, труд сделал из обезьяны человека, забыл?

– Профе-е-ессор! – протянул аспирант. – Вы сейчас серьёзно? Вы же доктор наук! Ну какое из обезьяны человека, ну!

Профессор снова тяжело вздохнул и водрузил очки на нос. В очередной раз его попытка переубедить настырного аспиранта провалилась.

***

За пять лет до Презентации.

Это были последние каникулы перед поступлением на стажировку. До конца месяца необходимо было сдать в приёмную комиссию описание научного открытия, над которым в последствии ему предстояло трудиться. Виктор Рабочий ехал в электричке в родную деревню и с тоской глядел на пробегающие мимо лесополосы и поля, поля и лесополосы. Никаких годных идей в голове не было. Никаких озарений и открытий за время учебы не случилось. Если он не сумеет пробиться в аспирантуру при Корпорации—в лучшем случае вернётся работать сельским учителем. После столичных возможностей и духа Корпорации это казалось если не персональным адом, то местом, очень близким к нему.

– Станция Репехово.

Виктор поднялся и двинулся к выходу. Родная деревня скрывалась аккурат за разъезжающимися дверями электрички. Покосившиеся домишки, прополотые огороды и палисадники, дальше лес и некогда колхозное поле. Сейчас на поле проводили эксперименты по подкормке зерновых. Успехов не добивались. Отчего каждый сосед считал своим долгом выяснить – ну, когда там уже Витёк отучится и выдумает какой-нибудь сверхнавоз, чтоб возродить родной колхоз. Идея сверхнавоза для колхоза Виктора совсем не привлекала. Но никаких иных идей, подходящих для серьёзного открытия, у него тоже не было. Признаться, что в последние дни крамольные мысли о навозе нет-нет, да и проскакивали в голове, он не решался даже самому себе. Потому списывал всё на игру воспоминаний и тут же сосредотачивался на научном поиске.

Родной дом встретил Виктора до щемоты в груди знакомым запахом, скрипом старых половиц, улыбкой матери и радостным визгом сестры-восьмиклассницы.

– Витька вернулся! Каникулы начались!

Виктор подхватил сестру, покружил её и мысленно приказал себе хотя бы несколько дней насладиться отдыхом. Кто знает, может быть подсознание, как Менделееву когда-то, само подкинет верное решение.

Но подсознание предательски молчало. День за днём складывались в недели. Май закончился, июнь подошел к концу. Сестра принялась готовиться к вступительным экзаменам в районный лицей для одарённых. А Виктор как слонялся по деревне без Идеи в первые дни после приезда, так не придумал ничего достойного и сейчас. По ночам долго лежал без сна, глядя в потолок. А мысли то и дело складывались в удручающие картины будущего—без перспектив, без достатка, без уважения. В колхозно-навозном забвении от посевной до уборочной. Он даже попытался примерить на себя график комбайнёра, и с ужасом понял – не выживет в таком ритме. Не справится. Не поможет ни матери, ни сестре. И, самое страшное, не оправдает надежду, что видел в их глазах каждый раз, когда собирался уезжать в новый учебный год.

– Господи, ну сколько можно! – в один из вечеров сестра вырвала Виктора из омута безнадежности. – Ну почему это всё надо учить, а! Ну почему нельзя подойти к кому-то умному, кто это уже знает, вынуть знания из его черепушки и в свою вложить? Я бы заплатила даже, если бы кто-то прямо мне в голову знаний отсыпал! Ну как можно выучить этот донорно-акцепторный механизм, а? Кому он нужен вообще!

Сестра негодовала и негодовала А Виктор уставился в одну точку –мозг зацепился за что-то, но он никак не мог понять, за что именно.

– Алинка, а ну-ка повтори, что ты сейчас сказала?

– Что ненавижу эту донорно-акцепторную связь! Пары электронов, орбитали – на меня всё это тоску наводит! Кстати, ты обещал мне картинку перекинуть, помнишь? Давай телефон, я ик-порт включу.

Виктор машинально передал телефон сестре, наблюдая, как она включает на обоих трубках передатчики и выкачивает картинку с телефона на телефон. А в голове продолжали крутиться разрозненные фразы из разговора с сестрой, из детства, из университета:

– Взять бы чужой мозг…

– Я тебе свой мозг не вставлю! Сам учи!

– Свои мозги не пришьешь! Хочешь научиться—учись сам!

– Я бы даже заплатила, если бы кто-то мне в голову знания отсыпал!

– Алинка, ты гений! – прошептал Виктор, вглядываясь в горящий кроваво-красной лампочкой глаз ик-порта.

***

За два года до Презентации.

В коридоре родной кафедры было непривычно многолюдно. Можно даже сказать – слишком многолюдно. Чересчур. Виктор шагал, ловя на себе восхищенные взгляды, и не понимал, что происходит. День рождения он отпраздновал еще в прошлом месяце, потратив практически всю скромную зарплату ассистента на стол, отчего третью неделю сидел на гречке и макаронах. Никаких грантов не подавал, в конкурсах не выигрывал. Отчего тогда сейчас чуть ли не весь персонал, включая студентов и практикантов смотрели на него кто с завистью, кто с восторгом.

– Рабочий! Зайдите ко мне! – в дверях своего кабинета нарисовался заведующий, заполнив своим мощным телом весь проход. Виктор тяжело вздохнул и двинулся на зов завкафа. В кабинете уже ждал научный руководитель.

– Приветствую, Профессор!

Тот лишь кивнул в ответ и перевёл уставший взгляд куда-то в окно. Виктор напрягся, не до конца понимая, чем обязан такой чести. Но заведующий прочистил горло звучным кашлем и от души хлопнул Виктора по плечу:

– Ну, поздравляю, Рабочий! Тебя отобрали! Давай, готовь проект, доставай пилот и отправляйся на предзащиту!

– Что? Куда? Какой пилот? Вы сейчас о чем? – Виктор нахмурился и глянул на Профессора, надеясь, что тот хоть немного прояснит ситуацию. Но Профессор как будто мыслями был где-то далеко.

– Так, Рабочий, давай, не пробуксовывай. Разработку твою заметили, заинтересовались. Преобразование нейроэлектрических импульсов в инфракрасное излучение, или что там у тебя такое было? Давай, собирай чемоданчик, завтра на кафедре тебя заслушаем, потом деканат-факультет, ректор, дальше межвузовские слушания, а там и до Корпорации дойдёшь подготовленный! Мы поможем, не сомневайся!

– Как бы эта помощь мне боком не вышла… – пробормотал Виктор, не подозревая, что его слова окажутся пророческими.

Каждая новая презентация прототипа сопровождалась язвительными комментариями и уничижительными репликами. Собрание заведующих смежными кафедрами, совещания с привлеченными-умудрёнными консультантами. Нельзя уронить лицо университета перед Корпорацией. Нужно приложить все усилия, чтобы ВУЗ зазвучал в самых высоких верхах.

– Рабочий, что это?

– Это пилотный образец!

– Да нас засмеют! А во лбу звезду горит, да?

– Нет! Это ИК-порт, он передает последовательность!

– А вторая звезда ловит?

– Это не звезда! Это ИК-порт!

Каждое нововведение и доработка были выстраданы неделями бессонных ночей и противостояний.

– Профессор! Ну что за дурь! Ну как им объяснить, а? – не выдерживал напряжения Виктор.

– Показывать и доказывать, – невозмутимо отзывался Профессор, не скрывая печаль во взгляде. После давнего разговора об этической стороне вопроса проводимых исследований, ни один из них больше не возвращался к этой теме.

– Да они ничерта не понимают!

– А им и не надо! Их задача – разнести. Твоя – отстоять.

– Это так работает только со мной? – Виктор срывался и подскакивал. Но спокойный голос Профессора всегда возвращал его в рабочее настроение.

– Это так работает всегда, Витя. И во всём. До тех пор, пока в тебе горит жажда Прорыва, ты будешь отстраивать все по кирпичику снова и снова. До тех пор, пока не получится единый монолит. Творение, которое невозможно разрушить!

И Виктор строил. За разом раз. Снова и снова. Совершенствуя конструкции. Прокручивая в голове всевозможные варианты. Дожидаясь выпуска новейших материалов. К финальной презентации перед ректором он был готов, как никогда. В душном зале, переполненном сотрудниками университета возбуждение можно было практически потрогать. Саму презентацию Виктор вёл как в тумане. Выбрал в качестве донора жонглёра. Акцептором взял человека из зала. И, после того, как случайный доброволец ловко отжонглировал тремя мячиками, расслабленно выдохнул.