Метаморфозы Катрин

Ужин принесли вполне съедобный, но Дага почти не поела. Хоть бы к утру ей легче стало, а то кашляет так, что аж страшно.

Остаток дня я тупо вязала чулок, оставленный Дагой, а она дремала.

Спать я легла на выкатную доску, под вонючими войлоками.

* * *

Сон на досках и вонючее тряпье не сделали меня благостной к утру. Я потребовала с кухни горячей воды, умылась сама и протерла Даге лицо, грудь и руки. Температура у нее держалась, но, кажется, ей было немного лучше. После завтрака леди Тирон прислала горничную сказать, что одеждой и посудой займемся после обеда. Сейчас у нее дела. В окно я видела чьи-то сани. Очевидно, у леди были гости.

Моя сестра так и не зашла ко мне ни разу, а я не знала, где именно ее комната. Да и непонятно было – стоит ли идти. Не слишком-то любезна она была в нашу единственную встречу.

– Дага, а почему раньше в нашей комнате не топили?

– Никак заспали, леди Катрин? Вы и раньше, после сна, все, бывало, пытались мириться с леди Санией.

– При чем тут – заспала?

– Ну, как спать ложитесь, мне говорите – мол, сестры мы, не дело это ругаться, с утра схожу – помирюсь. И так себе за ночь намечтаете, что утром и идете к ней…

– И что?

– Так она простить вам не может, что вы уперлись и матушкино благословение сохранили, не отдали новой хозяйке.

И что я должна думать? Какое благословение? Скорее всего – что-то дорогое. Ну, может, деньги или украшения. А Сания, судя по всему, отдала. И живет в тепле, но жалеет… Ну, хоть тут понятно. Кстати, неужели отцу совсем наплевать на то, что дочь в каменном холодильнике спит?

– Дага, а почему отец не вмешивается?

– Ну-у-у, вы тоже придумали, леди Катрин… Чего это он будет в хозяйство лезть? Он жену молодую любит, жалеет, что ей с чужими детьми возиться нужно… А уж она всегда найдет на что пожаловаться. И как вы грамоту плохо учите, и что не слушаетесь и грубите… А еще она его с Пиной застукала, ну, которая на кухне работала. Леди тогда на сносях была. Так он вроде как задабривает ее – сына родила и наследника! И в дела не встревает домашние. Все же она из купеческих, приданое за ней богатое какое дали. Ну, и условие ему поставили, что она – полноправная хозяйка. А там, глядишь, папенька ее помрет – еще чего ценного оставит.

Понятно, дочь в хозяйстве вещь ненужная… Вот ведь уродский мир! Но жить мне придется именно в нем. Очень важно наладить хорошие отношения с мужем. Мне без разницы, пусть он хоть всех кухарок оприходует, лишь бы по обоюдному согласию. Глядишь, сильно меня не будет доставать.

– Дага, что-то я после простуды больно много заспала… Даже не помню, кто меня грамоте учил.

– Так как же так-то, леди Катрин? Ведь два года ходил гвайр Людус. Он хоть и старик, а много всего знает и помнит. И грамоте учил, и считать.

– Точно, а я его-то помню, а как звали – забыла.

– Ну, и немудрено, вы с ним никогда и не ладили. Да и с весны много времени прошло, как он помер, так и учеба ваша закончилась.

Да уж… Похоже, образованием мне не придется хвастаться в этом мире. Ну, хоть грамоте учили – и то хлеб.

Ну, со счетом у меня и без вашего гвайра проблем не будет. Буквы бы мне понять, слова написанные. А с остальным я разберусь.

– Давай, Дага, я тебе принесу сейчас еще отвара и ты поспишь?

– Ой, леди Катрин, дай вам всевышний мужа хорошего, но сил моих нет спать. Да и кашлять я меньше стала. Вы лучше, если время у вас есть, поговорите со мной еще – все день быстрее пролетит. Я вот опасаюсь. Как бы не донесли леди Тирон, что я тут в вашей кровати прохлаждаюсь.

– Думаю, не донесут. А и донесут – найду что сказать. А поговорить – это я с удовольствием. Вот расскажи мне, какое приданое должно быть за благородной леди. А то я боюсь, что мало дадут и опозорят меня перед мужем. Ты ведь уже давно при господах живешь – что-то да знаешь.

– Ну, я же раньше маменьке вашей служила, а уж потом, как она родами померла, меня к вам приставили. А няньку, что у вас двоих была, оставили с леди Санией. Она тогда у отца выплакала. Вам и было-то всего три годика – вряд ли вы хорошо помните. Ей-то аж шесть уже было – немного понимала, что делает. Ну, вот у вашей маменьки приданого было четыре сундука. В одном, небольшом, посуда серебряная, там же ларец, а в нем украшения всякие, ну, и простая посуда. В другом – аж четыре подушки, да два одеяла теплых, да два потоньше, да простыней дюжина и наволочек аж две дюжины. Самый большой сундук был с тканями. Так прямо рулонами и были сложены. И простые, и дорогие. И бархат там был, и всякие-всякие шелка. Ну, и простая ткань беленая тоже там была. Агроменный сундук-то – его слуги еле уволокли вчетвером. Ну, и отдельно – одежда ее разная. Там и шубка была, что сейчас леди Тирон носит. Хорошая шубка-то, из заморского меха сшитая. И крытая тонким сукном. А как помирала маменька ваша – так и позвала вас в комнату. Видать, чуяла, что не выживет, и благословение свое заранее уложила в две шкатулки. Вот одну вам подала, а вторую леди Сании. А вас к ней больше и не пускали. Мальчик-то сразу мертвый родился, а она через три дня, голубушка, сгорела от жара.

Дага расчувствовалась от воспоминаний и всплакнула. Видать, привязана была к матери Катрин. Я взяла ее за руку и погладила. Мне жаль было эту, в сущности, чужую женщину. Судя по всему, своих детей у нее не было, вот она и прикипела к Катрин.

* * *

Время до обеда я решила провести разбирая свой сундук в комнате. Надо сказать, он меня не порадовал. Несколько грубых сорочек. Ну, хоть чистые, значит можно будет помыться и сменить ту вонючку, которая сейчас на мне.

Два суконных платья, одно толстое и грубое, второе получше, даже с цветной вышивкой. Но на меня велико. Явно с плеча сестры. Рукавов у платьев не было – они лежали отдельно, других цветов и привязывались к платью ленточками.

Три пары сравнительно новых вязаных чулок – думаю, Дага постаралась. Только вот нужно придумать пояс или колготки. Привязывать чулки подвязками, а точнее, просто кожаными шнурками прямо к ногам – не лучшая идея.

Еще был большой суконный плащ с меховой опушкой, довольно вытертой. И грубая вязаная шаль. Остальное содержимое сундука предназначалось на теплое время года. Две пары кожаных грубых туфель без каблука и три верхних платья – все ношеные и с чужого плеча. Только одно можно было бы надеть на меня сейчас, но, думаю, к лету оно станет мало. Небогато, прямо скажем.

После обеда, покормив Дагу, которая, и правда, чувствовала себя лучше и хорошо поела, напоив ее новой порцией отвара с медом, я отправилась в сопровождении почтительной Косты к леди Тирон. Коста привела не в апартаменты леди, а в самый конец коридора, где за очень толстой дубовой дверью ждала меня мачеха.

Большая комната без окон напоминала собой склад всего на свете. Здесь же стояли сундуки. Не такие уж и большие.

Открыли первый из них.

– Это постельная ткань, леди Катрин. Белье вы нашьете сами, по размеру графской кровати.

В сундуке лежали три довольно узких рулона ткани. Сантиметров шестьдесят в ширину, не больше. Очень грубой и неотбеленной.

– Леди Тирон, вы думаете, что граф будет спать на этом? Давайте договоримся так. Я ухожу из вашего дома без денег. Но уж тряпками вы меня не позорьте. Когда красавица леди Маринда увидит это, что она обо мне подумает? Вам-то все равно, а мне с ней жить. Я не хочу всю оставшуюся жизнь выслушивать попреки в нищете.

Мадам психовала, я видела, но сейчас мне ее психи были фиолетовы. Мне с ней не жить, она однозначно мой враг. Радует то, что сделать она ничего серьезного мне не посмеет. Иначе не будет брака, а за это папенька может си-и-ильно прогневаться. Уж не знаю, что там ему король наобещал, но даже наследный титул барона для их сына – очень лакомый кусочек для купчихи. Пусть платит за свои хотелки.

По ее приказу Коста вынула эту дерюгу и положила три куска приличного, плотного и белого полотна.

– Еще столько же, леди Тирон. Давайте не будем спорить над каждым куском ткани. Иначе я сейчас просто развернусь и уйду в свою комнату, а жениха сама лично попрошу проверить сундуки. И, кстати уж, я хотела бы видеть утвержденный список приданого.

За эти слова я получила оплеуху. Повернулась и пошла в комнату.

– Стой, дрянь…

– Запомни, купчиха. Если ты еще раз посмеешь тронуть меня хоть пальцем, я много чего найду сказать и отцу, и жениху. Ты меня сильнее, но я тебя отбоялась. Если ты, тварь наглая, хочешь сыну баронский титул – плати!

Леди ахнула, закрыла себе рот рукой и перекрестилась…

– Вы меня хорошо поняли, леди Тирон?

Она покивала головой.

– Думаю, вам стоит предупредить Косту о том, что этот наш маленький конфликт должен остаться в тайне. Вам же не нужны сплетни среди слуг?

Леди взглянула на молчащую Косту.

Та начала истово креститься и трясти головой.