Их запретное желание

Поняв по моему молчанию, что договор имеет для меня значение, Игорь Александрович продолжил:

– Три недели. И я отпущу тебя.

Не поверив своим ушам, удивлённо посмотрела на мужчину: три недели?! Он что, с ума сошёл?

– В договоре говорилось, что…

– Нам дают нужное нам время для решения спорных моментов. Три недели, – последние два слова мужчина произнёс таким безапелляционным тоном, что меня в дрожь бросило. – Ни днём меньше, ни днём больше.

Выбора у меня не было. Я сама себя его лишила. Три недели… с ним?

Болезненный румянец пятнами выступил на моём лице.

– Значит, тебя это устраивает?

– Устраивает, – недовольно пробормотала.

– Оставишь мне свой номер телефона. Я позвоню тебе.

И вновь было сказано тоном, не терпящим возражений. Хотя какие к чёрту возражения?

Мужчина сделал шаг назад и расправил плечи, смотря на меня своим колючим ледяным взглядом. Будто не было сейчас ничего. Холодное напряжение выросло между нами непроницаемой стеной. – Можешь идти, Самойлова. Не забудь про задание. И я бы советовал тебе хорошо подготовиться к зачёту. Очень хорошо…

Я нервно сглотнула. Сейчас мне чётко дали понять, что наши «личные» отношения на учёбу никак не повлияют. С меня будут драть по полной программе, вдоль и поперёк. И никакие договора и клубы этого не изменят.

Подняв сумку, поправила толстовку и попятилась к двери. Мне казалось, что мужчина сейчас он передумает и вновь загонит в угол.

Уже выходя из аудитории, услышала ехидный комментарий:

– Ты ничего не забыла?

Чёрт! Номер телефона…

Пришлось вырвать чистый лист из конспекта и коряво нацарапать там дрожащей рукой свой номер. Подходить к Игорю Александровичу я не стала, просто оставила записку на ближайшем ко мне столу и выбежала в коридор.

Он позвонит мне вечером…

Сердце рухнуло в пятки. Даже думать не хочу, чего он может попросить.

МЕСТЬ

Семейный ужин не задался. Все были погружены в свои проблемы, и разговор за столом то и дело скатывался в ненужное русло. Мама, понурив голову, молча разглядывала свою тарелку, боясь хоть что-нибудь сказать.

Женя, мрачнее тучи, ковырялся вилкой в несчастной котлете, будто хотел разобрать её на атомы. Отец же возвышался над нами едва ли не надзирателем.

У меня аппетита не было. Я будто на иголках сидела. Руки дрожали, а мысли были только о том, что вечером будет звонок.

– Олеся, как твои дела в учёбе? – скрипнул ножом по тарелке. От этого я сразу покрылась мурашками. – Что нового?

Конец света! Отец интересуется моей учёбой? От меня? Разве не проще всё узнать у нас на кафедре? Поговорить с теми же преподавателями?

Меня будто вновь пронзило ледяным взглядом. Я поспешила взять чашку с горячим чаем и отвлечься хоть как-нибудь на неё.

– Нормально, – тихо пробурчала, отмечая про себя, что понятие нормы в моём случае – резиновое.

– Как тебе новый преподаватель?

Я испуганно посмотрела на отца: с чего это он вдруг спрашивает? Откуда такой интерес?

– Ты про Игоря Александровича? – деланно пожала плечами. – Преподаватель как преподаватель. Требовательный.

– К тебе? – отец фирменным взглядом поверх очков-половинок с каким-то колючим любопытством рассматривал моё краснеющее лицо. – Или ко всем?

– Любимчиков у него нет. Он ко всем ровно относится, – отхлебнула чая. – Строгий. Почему ты спрашиваешь?

– Интересно… – отец вернулся к еде, мрачно подводя итог. – Да и хочется знать, чем занимаются твои бывшие студенты.

Мы с Женей переглянулись. Брат знал про мои злоключения с Игорем Александровичем. Теперь всё немного становилось на свои места.

– Он учился у тебя? – попыталась унять дрожь в голосе и выглядеть беспристрастной.

– Учился. Очень долго учился. Только защищался уже не у меня.

– Диплом? – нахмурившись, осушила чашку с чаем до дна.

– Кандидатскую.

Странно. Я не помню Игоря Александровича. Совсем. Хотя папиных аспирантов мы с Женей знали всех в лицо. Они все частенько сидели на этой самой кухне: кто-то угощался пирожком, кто-то вместе с нашей мамой отпаивался успокоительными каплями. Это не было для нас чем-то удивительным, когда мы с Женей, возвращаясь со школы, встречали тут студентов и аспирантов. Отец был трудоголиком, поэтому и в выходные дни у нас могло быть столпотворение.

– Он сменил научного руководителя.

Вот это да! Игорь Александрович – кремень. Нанести такой удар по самолюбию моего отца. Все мечтали попасть к нему, бились не на жизнь, а насмерть, чтобы оказаться под его крылом. Готовы были терпеть любые унижения. Потому что результат того стоил.

– Ушёл от тебя?! – я даже головой покачала.

– Ушёл. Но в людях я редко ошибаюсь. Из него вышел толк… – отец вытер рот салфеткой и встал из-за стола. – Посмотрим, как он знания даёт. И какие результаты будут на сессии.

Мы втроём вздохнули от облегчения, когда отец ушёл с кухни. Мама немного оживилась, начала собирать со стола. Женя косо глядел на меня, а я в ответ таращилась.

Что я могла на это сказать? Что на мне отыгрываются? К такому я была привычна. Но между отцом и Игорем Александровичем… Между ними настоящая Марианская впадина. Как холодно и спокойно говорил о нём отец. Будто его совсем не волновало произошедшее. С его-то характером! С его вспыльчивостью и жаждой к тотальному контролю. Я помню, что было, когда Женя на истфак поступил. Всей фольги мира не хватило бы, чтобы защитить нашу квартиру от яростного и пламенного гнева отца. А тут…

Но больше всего меня беспокоило то, что Игоря Александровича я в упор не помнила. Что будет, если я сама у него про это спрошу? Схлопочу очередной неуд за задание? Или у меня будет самая кошмарная и ужасная тема реферата? Или… Или на мне отыграются в другом месте и в другое время?

Я помогла маме, Женя сдвинул мебель, и мы разошлись. Каждый привычно шёл в свою сторону, чтобы больше не пересекаться. Брат хотел о чём-то меня спросить, но я покачала головой и молча закрылась в своей комнате.

Гипнотизируя телефон и ожидая звонка, я не прекращала думать об Игоре Александровиче. Почему-то после такого признания мне стало немного легче и не так страшно. Одно дело – терзаться от неизвестности, другое – знать причины.

Месть. Только вот своей цели Игорь Александрович не добьётся: отцу я ничего не скажу. Из принципа.