Только когда она поставила точку в третьем ответе, её запоздало бросило в пот. «Неужели сдам?» – недоверчиво мелькнуло в голове, но тут же её захлестнул отступивший было поток навязчивых мыслей о персиках. Чтобы хоть как-то отвлечься, Ленка принялась успокаивать нервы привычным способом – взяла экзаменационный листок, свободный от её куцых ответов и принялась рисовать. Она набросала шариковой ручкой …разумеется, персик. Рядом – ещё один и ещё… Ленка старательно выштриховывала светотень, стараясь передать лёгкую пушистость нежной шкурки. Незаметно для себя, она с головой погрузилась в процесс. Нарисовала стол, на котором лежали персики, очертания комнаты, плечи, руки и голову человека, сидевшего за столом и крутившего в нервных длинных пальцах персик. В голове у Ленки засела картина «Девочка с персиками», только у неё тут выходил мальчик.
Быстрыми штрихами, буквально в несколько линий она набросала озадаченно изломанные брови, прямой породистый нос, светлые широко расставленные глаза, упрямо сжатые губы, густые кудри. Она как раз выписывала острый подбородок мальчика, когда внезапно осознала, что её вызывают отвечать. И, судя по нетерпению в голосе преподавателя, уже не первый раз.
Она испуганно сгребла со стола свои письменно-рисовальные принадлежности, судорожно переключая мысли с рисунка на экзамен.
Под напряжёнными взглядами тех, кто ещё не сдался, Ленка прошла к кафедре.
Она села перед экзаменатором покорно и отважно, как приговорённый на электрический стул. Седенький профессор, год читавший её потоку лекции, оказывается, Ленку запомнил (Ленка лекции почти не прогуливала). Он улыбнулся ей, пока ещё пытливо, и углубился в предоставленные дрожащей Ленкиной рукой листки с ответами. Ленка, затаив дыхание, следила как он скользит взглядом по строчкам – большинство экзаменов проходило устно, к несчастью Ленки, которая мгновенно путалась в словах от волнения. Но профессор предпочитал только читать написанное, говорили, это от того, что он был глуховат. Он задал Ленке два или три вопроса, на которые она что-то перепугано брякала, мучительно краснея после каждого слова.
Старичок-экзаменатор то кивал, то качал головой, наконец, он подтянул к себе Ленкину зачётку. Ленка замерла. Он помедлил несколько секунд, которые Ленке показались невероятно долгими. Потом перевёл взгляд на её листы с ответами и одним пальцем выдвинул из-под остальных рисунок.
– Талантливо, – сказал он, хитро сощурив глаза.
Ленка покраснела, побледнела и в итоге просто пошла пятнами.
– Сдаётся мне, не в медицине ваше призвание, – вздохнул он, что-то вписывая в ленкину зачётку. Вложил в неё рисунок, захлопнул и с непроницаемой улыбкой буддийского монаха, протянул Ленке. В этот момент у неё в голове не было ни одной мысли (даже о персиках), кроме «раз что-то написал, значит уже не два».
– Спасибо, – прошептала она, сгребла свои вещи в сумку одним движением и выскочила за дверь. Она пронеслась мимо одногруппников, сгрудившихся у дверей аудитории, на такой скорости, что никто из них не успел и рта раскрыть. Ленку с новой силой обуяло желание персиков. На улице, обнаружив, что всё ещё держит сумку в руках, она повесила её на плечо, поправила торжественную экзаменационную юбку и решительно направилась в сторону ближайшего продуктового. Но тут до неё дошло, что (о ужас!) – кошелёк с деньгами остался в её повседневных «боевых» джинсах, из которых она вылезла по случаю экзамена. Едва не взвыв от разочарования, Ленка повернула к дому и как следует наддала скорости. «Хорошо хоть ключи не оставила, дурында». Локки сдал экзамен вчера и со вчера же бурно отмечал это на даче с приятелями. Ленка почти взлетела на девятый этаж, доставая ключи, которые звенели где-то на дне сумки и никак не хотели находится. Когда Ленка была уже готова вытряхнуть всё из сумки прямо на коврик перед дверью, ключи милостиво попались ей под руку вместе с зачёткой. С зачёткой в одной руке и с ключами в другой, прижимая дверь бедром и плечом, Ленка с трудом открыла тугой замок и, распахнув дверь, ввалилась в квартиру.
И тут она чётко почувствовала, что дома кто-то есть. Локки вернулся раньше? Но его обуви и рюкзака не было на обычном месте.
– Эй, – нерешительно позвала Ленка, держа одну руку на дверной ручке, готовая в любой момент выбежать обратно в подъезд. В кухне что-то тихо зашуршало, но прежде, чем она успела сбежать, в дверном проёме кухни возник …Демон. Он был с головы до ног закутан в оранжевое покрывало с Ленкиной кровати, одной рукой придерживал его на груди, а в другой руке держал наполовину съеденный персик. Вид у него был мрачный и на Ленку он смотрел так, как будто это она вломилась с утра к нему в дом. Некоторое время они молча стояли друг напротив друга.
– Ты что тут делаешь? – наконец спросила Ленка.
– Это мне самому интересно, – свирепо ответил Демон. – Только проснулся дома, собрался пожрать, как – херакс и я тут. Хорошо ещё, что додумался чья это квартира, а то точно обосрался бы хозяев ждать.
– А почему ты в окно не улетел? – осторожно спросила Ленка.
– В трусах?! – спросил Демон, плотнее запахивая покрывало.
Ленка покраснела.
– Ключи-то в квартире, – продолжал объяснять Демон. – Зашибись мне было бы под дверью голым торчать. Предки на работе.
Ленка вздохнула.
– У тебя тут даже кофе нет… Вообще нихрена нет, одни персики в холодильнике. На что сдала хоть?
Ленка только сейчас поняла, что не удосужилась заглянуть в зачётку, которую так и держала в руке. «Я как раз в магазин собиралась, Джек вчера суп доел» – почти прошептала она в своё оправдание и открыла зачётку. К ногам Демона медленно спланировал листок с рисунком.
– Четыре, – сказала Ленка, неверяще глядя в строчку «хор» напротив предмета.
– М-да, – с неопределённой интонацией сказал Демон, рассматривая рисунок. Мальчик с персиками был точь-в-точь – он.
Ленка посмотрела на рисунок, на Демона и беспомощно захлопала ресницами.
– Идём-ка на крышу, – предложил он. – Мне внезапно приспичило увидеть Джека.
Ленка кивнула и взялась за ручку.
Демон поднял рисунок.
– Вещдок, – объяснил он. – Покрывало я тоже с собой возьму, ты уж извини.
– Да ничего, – смиренно ответила Ленка, и они вышли из квартиры. По дороге она отобрала у Демона недоеденный персик и наконец-то исполнила навязчивое желание всего дня. Насколько съедобен и законен был персик, полученный таким интересным образом, её сейчас не волновало.
4.2 Корректор реальности
Но Джека на крыше не оказалось. Зато там был Артём. Он курил и щурился красными воспалёнными от бессонницы глазами на вход.
– Привет, мракобесы, – поприветствовал он их. – А где Источник Мракобесия?
– Смешно, – без выражения отметил Демон.
Артём оглядел его, завёрнутого в оранжевое покрывало, с ног до головы, но смолчал и сплюнул вниз, за парапет.
– А ты что тут делаешь? – подала голос Ленка, а Демону тихо шепнула: «Я его не рисовала, честное слово, он сам припёрся»
– Малого жду, – ответил Артём и затянулся. – Что, нельзя?
Ленке стало неловко:
– Просто ты тут почти никогда не бываешь, мы и удивились…
Артём насмешливо пыхнул дымом.
– Удивились, аж зубами подавились… Проходите, не стесняйтесь, – он широким хозяйским жестом повёл вокруг себя.
Ленка почувствовала, что Демон сейчас взорвётся и крепко стиснула его руку повыше локтя, затянутого покрывалом. Тот скрипнул зубами, но ничего не сказал, дёрнул плечом, отняв у неё руку и прошагал на своё обычное место. Некоторое время все молчали. Оранжевое покрывало на Демоне шевелил ветерок, Демон только плотнее укутывался.
– А зачем тебе Джек? – наконец спросила Ленка, прервав напряжённую тишину.
– За надом.
– Мы тоже его ищем, – не сдавалась Ленка.
– Популярный сучонок, – заметил Артём, явно издеваясь над Ленкой, и зевнул. Он зверски устал за последние две недели. И только вчера обнаружил в чём причина его усталости и хронического недосыпа.
Причина творила диверсии исподтишка, незаметно, как вирус-троян на компьютере. Началось всё с того, что Артём, которому часто снились сны, с недоумением обнаружил, что за последний месяц не просто не может вспомнить ни одного – но даже тени ощущения от них. Такого с ним не было никогда. При этом он был уверен, что сны он видел, но на них был поставлен какой-то тяжёлый блок в мозгу. Артём думал быстро, в следующую ночь за тем, как он осознал свои сонные недоумения: воспользовался приёмом, который знал с детства – если хочешь запомнить сон – примотай резинкой к руке бумажку и карандаш. Неважно, если они выпадут во время сна – главное, чтобы резинка осталась. Когда будет сниться сон, резинка на ноге или руке напомнит о карандаше и бумаге – о том, что сон нужно записать прямо во сне. И если во сне ты его запишешь, то утром вспомнишь. С тех пор Артём свои тайные сны стал запоминать.
А были они престранные. Каждую ночь ему снилось в какой-то мере одно и то же – звонкий детский голосок давал задания, не объясняя, как их выполнять, и Артём был вынужден всю ночь над ними биться, непостижимым образом, однако, справляясь. Голосок при этом постоянно ругал его и смеялся над ним. Но во сне обида и раздражение притуплялись. Задания были разные и, на взгляд Артёма, довольно глупые, но во сне критического мышления нет, да и решать задания оказывалось всякий раз интересно. В том, чтобы описать суть решений, у Артёма всегда были самые большие проблемы.
То что логично и понятно в реальности сна, теряет всякий смысл и форму в обычной реальности. Но Артём не сдавался. Больше всего решения походили на смесь программирования и задач многомерной геометрии. Несмотря на сугубую абстрактность Артёму казалось, что решает он не столько умом, сколько всем телом, толкая формулы и интегралы локтями, перелетая с плоскости на плоскость и связывая воедино точки координатных пространств. Иногда он просто выбивался из сил. При том, что сложные, многоступенчатые и головоломные решения, влекли за собой совершенно идиотские задачи. Задач были десятки, Артём хорошо запомнил всего несколько.
Одна из них, на которую он угробил больше всего времени, была такой: провести через четырёхмерное поле многомерную несимметричную фигуру с вариативным положением точек относительно оси так, чтобы ни один из обозначенных факторов и векторов не был задет ни в одном измерении.
Каждый раз, как Артём безуспешно, пролив три пота, применял какие-то решения, перед ним прокручивался как ролик на экране один и тот же сюжет с разными вариациями: ранняя весна, светловолосый мальчик лет десяти в квадратных очках, идёт по городу и… – его сбивала машина, избивали одногодки, он падал в колодезный люк. Артём проклял и этого мальчика и всё на свете, пока наконец, не умудрился каким-то чудом устроить всё так, что мальчик оказался дома цел и невредим, потеряв только очки. Артём решил, что это определённо меньшее из зол, кроме того, так же считал и его невидимый, но пристрастный экзаменатор. Задачу ему зачли. Артёма не насторожил то, что очки были ему знакомы – те самые с тремя линзами. Он ведь искренне считал, что это сон и, соответственно, он видит просто переработанную мозгом реальность.
А вот задачу с шахматной доской он решить не смог – играл неважно. Нужно было составить партию так, чтобы провести пешку в конец доски и при этом не потерять ни одной фигуры у себя и не взять ни одной фигуры у соперника. Артём поставил на задаче вердикт «невозможно» и больше к ней не возвращался.
Последним его заданием, которое он запомнил максимально чётко, было ввести в многомерный объёкт с вариабельным положением точек относительно оси, по одной из конфигураций образ многомерного объекта с жёстким закреплением точек, но во всём многообразии физико-химических параметров. Артём натурально взмок от этой задачи. Проснулся он с твёрдым решением прищемить хвост своему юному учителю. Ему надоело работать в две смены. Но для этого нужно было больше, чем резинка с карандашом. Кроме того, его изрядно смутило то, что действующим лицом в последней задаче была Ленка. Он начал действовать.
Осознанным сновидениям Артём научился когда ему было пятнадцать, друг ссудил ему книгу Карлоса Кастанеды «Искусство сновидения». В книге было много забавного, интересного и дикого, но Артёма прельстила только возможность управлять своим сном. На этой стадии изучения магических практик он и остановился. К семнадцати годам он достиг в этом деле нужной ловкости, но с тех пор как умер отец, к осознанным сновидениям Артём не возвращался. Не до того стало. Зато теперь, он считал это своей единственной надеждой. «Если мир сошёл с ума, веди себя как безумец» – подумал Артём и весь день готовился к осуществлению практики осознания.
Резинка с карандашом помогла и в этом. Не с первого раза у Артёма получилось удержаться во сне, когда он осознавал, что спит – в практике сновидений это и есть самое трудное. Но примерно на пятую ночь удалось. Он осознал себя как раз в тот момент, когда голосок распекал его за нерасторопность в решении. Артём взял всю свою волю в кулак и последовал за голоском. В ту же минуту тёмное поле его сна рухнуло. Он рассеянно моргал от слепящего белого света, слёзы градом полились из глаз. Это не было похоже даже на осознанное сновидение. Рядом раздалось тихое «Ой». Артём, наконец, смог рассмотреть, куда попал. Кругом на сколько хватало глаз расстилался песчаный пляж, но ни моря, ни просто линии горизонта не было. Небо такое синее, что казалось ночным, без солнца, зато песок был таким белым, что казалось, светился. Метрах в трёх от него остолбенела рыжая девчонка лет десяти с прутиком в руке.
Артём обнаружил, что стоит на песке на четвереньках. Он поднялся и мрачно отряхнул руки и колени.
– Ну привет, – недобро сказал он, глядя на девочку. Однако, та уже пришла в себя:
– Ты что, дурак? – хмуро спросила она. – Тебе сюда нельзя! Как ты вообще с телом сюда пролез? Марш назад, делать задачу.
– Нихрена я тебе не марш, козявка! – рявкнул Артём. – Давай, объясняй, что тут происходит, и какого хрена ты мне спать мешаешь.
Девчонка захлопала глазами, уже менее уверенно она повторила:
– Ты что, дурак? Ты же корректор… Как ты меня обошёл, не понимаю…
Артём подавил желание шагнуть к ней и как следует встряхнуть за шкирку. Железно усвоенное правило – не трогать девчонок и тем более чужих детей, не позволяло этого.
В этот момент из ниоткуда возникла на песке ещё одна девочка – темноволосая и темноглазая.
– Что происходит? – спросила она спокойно. – Прутик, зачем ты его сюда принесла?
– Это не я! – возмущённо заверещала рыжая. Тогда чёрненькая повернулась к Артёму:
– Как ты сюда попал, Громадина?
– Обычным методом, Малявка, – ответил ей в тон Артём.
– Уходи, – так же спокойно приказала она. – Тебе здесь не место, ты ещё не готов.
– Сами валите, – возмутился Артём, и неожиданно для себя сменил тон чуть ли не на просительный. – Пошли вон из моих снов! Оставьте меня в покое, не хочу я решать ваши дурацкие задачки, мне и днём этого хватает!
Черненькая покачала головой:
– Эти задачки помогают менять реальность, Громадина. Ты можешь не понимать их сути, но они полезны. Ты же корректор.
– Бред! – взорвался Артём. – Бред! Не верю, а если и верю, мне это не нужно, ясно? Я не хочу менять реальность, я отказываюсь быть корректором!
– Ты – корректор, Громадина, у тебя нет выбора. Извини, мы тоже не выбирали себе судьбу.
– Как это нет выбора? – заорал Артём. – Что ты несёшь вообще? У человека всегда есть выбор!
– Но ты не человек, Громадина, – его несдержанность только подчеркнула невозмутимость голоса девочки. – Ты – корректор. Останешься ты с Дылдиком или нет, это никак не изменит того, что корректор ты и есть и мы будем тебя тренировать.
– Какой ещё Дылдик?
– Себя он называет Джеком…
– Ага, – перебил Артём. – То есть, вы заодно с этим придурком блаженным?
– Дурак! – крикнула рыжая. – Ни с кем мы ни за одно, поздно плакать, работай или тебя сожрут!
– Что? – спросил Артём, брезгливо скорчив рожу. – А ты что несёшь?
– Она говорит, что если ты, корректор, не пройдёшь обучение, то дни твои сочтены, – отчеканила черненькая. – Корректоры – лакомый кусочек для всех на свете сущностей во всех мирах. Тебя просто сожрут, или приберут к лапам.
– Каким ещё лапам? – Артём тон не сменил, но чувствовал, как у него волосы поднимаются на загривке – девочка говорила правду.
– Тебя возьмут в оборот, угонят в рабство, съедят – серьёзно пояснила она. – Мне сложно подбирать слова, но эти ближе всего к тому, что с тобой могут сделать.
– Хорошо, – медленно заговорил Артём. – Если вы не в сговоре с мелким, то как вы объясните это дебильное задание с персиками и Ленкой? – последнее слово он довольно громко рявкнул. Девочки вздрогнули, но не переглянулись.
– Потому что они в твоей программе, – невозмутимо ответила черноволосая. – Ты с ней в одной партии – это всё равно, что задать левой руке нос почесать, – и она тут же почесала нос левой рукой. Потом поднесла руку ко рту и сплюнула. Тут же придирчиво принялась рассматривать на ладони мелкую жемчужину.
Артём молчал, но недолго.
– Так, я нихера не понял, кроме того, что это всё из-за Джека.
Девочки синхронно вздохнули. Черноволосая покачала головой, а рыжая сказала:
– Я ж говорила, что он дурак натуральный.
– Старших уважать научись, пока я тебя не выпорол, – бросил Артём, резко повернувшись к ней… и проснулся.
И после пробуждения в ушах стояли задумчивые слова Черноволосой: «А он, пожалуй, и это сможет».
Артём проснулся, позвонил Сене, предупредил, что занят на весь день и отправился прямиком на крышу, чтобы «нормально разобраться» с Джеком. Даже не позавтракал.
Но вместо Джека нарвался на Длинного и Ленку. Теперь он молча курил и досадовал на своё невезение.
4.3 Конфликт
Они провели на крыше ещё четверть часа в молчании. Ленка чувствовала при этом самую большую неловкость, она не решалась разговаривать даже с Демоном, который, несмотря на свой довольно нелепый в покрывале Ленкиных родителей вид, не выглядел смешным.
Артём курил сигарету за сигаретой и, как показалось Ленке, уничтожил за это время не меньше целой пачки. Когда он, раздосадованно плюнув вниз, уже поднялся с парапета, на котором сидел, явно собравшись уходить, за одним из дымоходов что-то зашуршало, и через секунду оттуда вышел Джек. Ленка понятия не имела, как он там появился – она была уверена, что всё это время на крыше его не было. Джек, конечно, сразу заметил, что не один и, увидев Артёма, удивлённо замигал – Ленка была права, в отличие от них с Демоном, тот был редким гостем на крыше. И Джек сразу почувствовал, что это исключительное появление не предвещает лично ему ничего хорошего.
Он не ошибся. Артём, не обращая внимание на экстравагантность его появления, тут же выдвинул челюсть вперёд и пошёл прямо на Джека.
– Привет, – успел пролепетать Джек, прежде чем Артём придвинулся к нему вплотную.
– Скажи им, чтобы прекратили лезть мне в голову! – рявкнул он и потянулся к Джеку – то ли хотел ударить, то взять за грудки и как следует тряхануть. Тут произошло сразу два события:
Резко среагировал Демон, развернувшись лицом к действию:
– Э! Руки убрал от пацана. Чё, дофига крутой? На мелкого залупнулся?
Джек, прежде, чем Артём достал его, присел на корточки и… исчез. Без каких-либо визуальных эффектов, без звуков. Просто исчез. Ленка охунла – она успела заметить, что Джек натянул на лицо свою шапочку. «Так он правду говорил…»
Артём как запнулся о воздух. Он потряс головой и глупо пошарил руками перед собой – Джека он не нащупал:
– Кому им-то? – раздался жалобный голос Джека из пустоты в середине крыши.
Артём не ответил, он перевёл воспалённый, невидящий взгляд с Демона на Ленку (не менее ошарашенных).
– П-псих-фокусник, – выдавил он. – Девкам своим мелким, ещё раз они ко мне придут – тебя убью. Всё равно найду…
После этого, не дожидаясь никаких ответов и объяснений, он, шатнувшись, прошагал к дверному проёму чердака и скрылся в нём. Они слышали его удаляющиеся шаги по лестнице подъезда. Ленка попробовала вспомнить, видит Артём это здание как стройку или как их с Локки дом, когда он один, но не смогла.
– Ты где? – звонко спросила она в воздух. Джек тут же стал видимым. Он поправлял свою полосатую шапку-невидимку. Демон подошёл ближе:
– Ты только не исчезай сейчас. Я на тебя орать не буду, – настороженно сказал он, шаркнув тапками Локки по бетону крыши. – Особенно, если ты меня доставишь домой какой-нибудь там своей телепортацией. Ты ж прямо из воздуха возникаешь и исчезаешь. Вот как ты, значит, так быстро тут появляешься.
Джек глянул на Демона изумлённо:
– Какой ещё телепортацией? Это моя шапка. Невидимка-невредимка. Я Ленке рассказывал. А появляюсь я просто через Коридор… Вы чего все с ума сегодня посходили? Что случилось-то?
– Я на экзамене нарисовала Митю и персики, а потом они у меня дома оказались, – выпалила Ленка.
– Молодец, а говорила, ничего необычного не происходит. Видала, как круто!
– Раньше такого не было… Кажется, – беспомощно сказала Ленка. – Что ж мне теперь, не рисовать?
Джек засопел, задумался, полез в свою тетрадку. Что-то вычитал и смутился.
– Ну, – глядя в небо, начал он. – Если ты не так… ээээ… ярко желаешь и представляешь то, что рисуешь, то можешь не переживать.
Демон поднял бровь, Ленка покраснела.
– А о чём это говорил Артём? – спросила она, надеясь быстро сменить тему.
– Бредил он, как обычно, – усмехнулся Демон, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Джек, ты домой-то меня сможешь отправить, нет? А шапку твою померить можно? Крутые темы можно замутить!
Он бросил косой взгляд на Ленку.
– Говоришь, как Локки! – возмутилась она. – Её нужно отдать.. Сдать… Нас всех нужно… – она беспомощно замолчала.
– Не… шапку только мне можно. Она не подействует как надо…
Джек помолчал и неуверенно добавил:
– Так, давай я пока попробую Дема домой отправить. Артём, кстати, не бредил, только я тут ни при чём… ну почти ни при чём. Он же корректор, это …м… должность необычная… по сравнению с нашими. Активированного корректора обучают другие корректоры, по своей программе, – Джек снова вздохнул. – Ну и, короче, похоже они это делают когда он спит, во сны приходят, наверное… Ну а их главная… корректоров, она знает, что мне… нам нужно в данный момент, поэтому и задала ему… короче, про персики ты, Лен, думала, возможно, потому что Артём с заданием справился.
Теперь настала её очередь хлопать глазами. Известие о том, что Артём способен влиять на её желания неприятно поразило Ленку. У Демона вырвалось:
– Охренеть, что творится…
Джек пожал плечами, глядя на носки своих кед:
– Я же говорил, а вы не верили… Он просто корректор. Кстати, он вот умеет телепортировать. Ну должен уже научиться.
Лицо у Демона как окаменело.
– Не, давай лучше ты попробуешь.
Джек посмотрел на него полным сомнений взглядом:
– Ладно… но ты учти, я ничего не обещаю, окей?
– Выбора-то у меня нет, – усмехнулся Демон и повёл крылатыми плечами под покрывалом.
Джек встал и в тот же момент воздух над центром крыши разошёлся, обнажая шахматную изнанку. У Ленки закружилась голова – ей показалось, что клетки Коридора постоянно перемещаются, меняют размеры… Пришлось отвернуться, чтобы прийти в себя.
Джек подошёл и шагнул в Коридор, как будто его вход был не просто дырой в пространстве, а, например дуплом дерева – с твёрдыми краями и полом.
– Иди сюда, – сказал он Демону и подал ему руку. Демон подошёл, ухватился и… Ленка снова отвернулась, а когда обернулась опять Демон уже стоял рядом с Джеком, недоверчиво глядя себе под ноги.
– А можно мне с вами? – неожиданно для себя самой спросила она.
Джек только улыбнулся и протянул руку ей. Ленка приблизилась к зияющим краям входа, но едва коснулась рукой пальцев Джека, как обнаружила, что лежит на спине на крыше и смотрит не на руку Джека а в небо. Она села. На крыше было пусто. Голова у неё кружилась сильнее, чем до падения, и Ленка решила, что ей стоит ещё немного посидеть.
Коридор её не пустил.
4.4 Предсказательница
Перед самым выходом со двора вымотанный и выбитый из колеи Артём наткнулся на Анюту и Сашку, которые, очевидно, направлялись на крышу. Они остановились, тоже заметив его. Артём мысленно чертыхнулся, но решил не игнорировать. Анюта ему нравилась.
– Привет, – сказал он неловко. Тут Анюта вздрогнула и странно на него посмотрела. Вроде бы, захотела что-то сказать, но говорить о крыше и связанными с ней вещами он не собирался, а других общих тем у них быть не могло, так что он решительно пошагал дальше.
