За любовь
Весь день Аня не отходила от сына, а Маркус вообще уехал куда-то. Теперь Мегги не сомневалась, а потому поздно вечером направилась к Анне. Девушка готовилась ко сну. Когда Меган открыла дверь, то замерла в ужасе. Макияж был смыт, на щеке, под глазом были уже подживающие синяки. Женщина в ужасе прикрыла рот, а Эни побледнела сильнее.
– Эни, девочка моя, что случилось? – прошептала Мэгги, проходя в спальню.
– Все в порядке, Мегги, это просто… ударилась, – наигранно улыбнулась девушка и отошла к окну. Мегги же прочитала все по ее глазам.
– Не обманывай меня, Анна! – подошла она к ней, и погладив по лицу, неверяще прошептала. – Господи, неужели это сделал мой сын?
Эни помотала головой в ответ, а глаза меж тем наполнились слезами и болью.
– Моя маленькая. Боже, как он мог?! – прижала женщина хрупкое тело, сотрясаемое рыданиями. Меган была в шоке, она не понимала этого. Ее сын бил эту хрупкую девочку?! – Тихо, тихо, родная моя, моя милая!
Слезы катились у нее по лицу. Она не верила. Просто отказывалась. Ей было так жаль.
– Я поговорю с ним! – сообщила Меган, когда Анна успокоилась.
– Пожалуйста, не надо. Прошу вас! – это был страх, и он покоробил женщину.
Меган была в ярости. Как же он запугал ее бедную?!
Уложив Анну спать, она решила дождаться сына в кабинете, до утра она вряд ли дотерпит. Она ждала долго, но, видимо, задремала, а потому, когда Маркус появился в кабинете, вздрогнула. Мегги сразу поняла, что он пьян, но ее это не остановило. Она подскочила и со всего маха залепила сыну пощечину, а потом сама испугалась, ей казалось, он ее убьет. Его глаза заледенели, на щеках заходили желваки, губы сжались в тонкую полоску.
– Не смей так никогда делать, я уже давно не маленький мальчик и могу не посмотреть, что ты – моя мать! Что это, вообще, значает? – его голос звенел от гнева. Она тоже разозлилась.
– Это значает, что я разочарованна в тебе! Как ты посмел поднять руку на свою жену, на мать своего ребенка, на женщину, в конце концов?! Я разве так тебя воспитала? Как ты можешь так обращаться с ней, это человек, а не животное! – кричала она, не замечая, как от ярости его начало колотить.
– Ты права, животные не заслуживают сравнений с такой мразью. Я буду делать с ней все, что захочу, потому что она заслужила. Буду унижать, буду ломать, бить, если понадобиться, но она ответит мне за все! И лучше не лезь сюда, иначе я прекращу наши отношения. Это касается только нас с ней!
Мегги застыла от этого крика горечи и безысходности. Она уже ничего не могла понять, ее материнское сердце разывалось. Душа болела за обоих. Невыносимо смотреть, как рушится счастье любимых людей, а ты не в силах остановить эту катастрофу.
– Просто веди себя, как мужчина! Не распускай руки.
– Я веду себя так, как считаю нужным!
Через несколько дней Меган улетела домой. Сил не было наблюдать за тем, как сын и невестка уничтожают друг друга.
***
Мужчина вел машину, старясь не превышать скорость и в то же время сгорая от нетерпения.
Вот уже месяц он не видел Анну. Она нигде не появлялась. Беркет ходил мрачнее тучи. Однако, они по-прежнему были вместе, словно ничего не произошло.
На людях продолжали оставаться милой парой, а за закрытыми дверьми… Это и предстояло выяснить. К счастью, появился повод.
Его встретил управляющий, знавший, что он в этом доме особый гость, поэтому ему просто сообщили, что хозяин в кабинете. Мужчина летел на всех парусах, попутно заглядывая на другие этажи в надежде увидеть ее, но увы. Разочарованный он медленно подошел к кабинету и застыл.
Дверь была приоткрыта. Представшая глазам картина заставила сердце мужчины замереть: перед ним стояла Анна в блузке с длинным рукавом и в юбке-карандаш. Девушка была измотана, лицо осунулось, глаза потухли. Он чувствовал вину с каждой минутой все больше и больше, ибо происходящее вызывало шок.
Маркус сидел спиной к двери, его было не видно, кроме того, что он держал в руке стакан с янтарной жидкостью.
– Отвратительный наряд, милая. Кого ты пытаешься обмануть? Меня? Напрасно стараешься, – иронизировал Беркет.
– Что ты хотел? – устало вздохнула Анна, пропуская колкость мимо ушей.
– Раздевайся! – приказал ублюдок, а у наблюдающего за ними все внутри оборвалось. Нет, он же не будет за этим наблюдать?! Но оторвать взгляд был не в силах.
– Нет! – услышал он твердый ответ девушки.
– Я сказал, раздевайся! – Беркет встал с кресла и подошел к жене, отставляя стакан в сторону. Его руки потянулись к пуговицам на ее рубашке, но Анна оттолкнула их, но Беркет, не обращая внимания на ее сопротивление, продолжил.
– Нет, я не хочу! Не лезь, я же сказала, не хочу!
Резкое движение: пуговицы отлетели в разные стороны, девушка осталась в нижнем белье.
– Я говорил тебе, чтобы ты больше никогда не смела говорить мне «нет» и забыла свое гребанное «хочу»?! Говорил? – одна его рука сжимала ее запястья, а другая скользила по груди. Девушка билась, пытаясь вырваться, но его это, видимо, только сильнее распаляло. Свидетель же нервно сглотнул, он чувствовал ревность и возбуждение.
Беркет меж тем продолжал ласкать жену, рука рванула юбку вверх, обнажая стройные ноги в чулках, по которым тут же пробежали его пальцы и скрылись где-то в глубине. Его губы целовали ее шею, спустились к груди. Анна больше не сопротивлялась, а прикусив губу, терпела.
– Не хочешь, говоришь? А это что, по-твоему? – прохрипел он ей в лицо, показав ей блестящие от ее возбуждения пальцы. – Ты шлюха, Эни, стоит только коснуться тебя, как ты уже готова.
– Прекрати! Прошу тебя, – прошептала она мучительно, но он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Видимо, он прокусил ей губу, потому что девушка вскрикнула, а он довольно ухмыльнулся. Он снова целовал, лаская ее между ног. Анна больше не сопротивлялась, а постанывала. Она обнимала, зарываясь пальцами в его волосы, целуя шею, снимая с него одежду, но он не дал ей этого сделать. Развернув к себе спиной и задрав юбку до талии, оголил ее ягодицы. И, расстегнув ширинку, резко вошел. Оба стонали, Беркет яростно вколачивался в ее тело, выбивая из нее стоны.
– Нравится? – вкрадчиво поинтересовался он, хлестанув ее по ягодице, отчего та тут же покраснела. Девушка лишь отрицательно качнула головой, он схватил ее за волосы и притянул к себе.
– Конечно, нравится, ты же вся течешь, – довольно протянул он. – Вот только я не хочу, чтобы тебе нравилось, тварь, – он замер. Вышел из нее, смочил пальцы слюной и провел ими промеж ее ног. Девушка выгнулась дугой. Беркет что- то сделал, Анна вздрогнула и начала вырываться, но он со всей силы впечатал ее в стол, резко ударил бедрами, она вскричала от боли. – Тихо, бл*дь, не дергайся, а то порву! – прорычал он.
– Мне больно! – прорыдала она.
– Да, неужели?! – измывался зверь. –А ты что думала, в рай попала, сука? Терпи, тебе вроде в прошлый раз понравилось, когда тебя в задницу драли.
– Маркус, пожалуйста! Я не могу! – она извивалась под ним, пытаясь уклониться от его проникновения, но ублюдок не давал ей вырваться, придавливая к столу, крепко держа ее руки и жестко трахая.
Это была жестокая, извращенная сцена. Мужчина, стоящий за дверью, проклинал все на свете, но он был слишком слаб, слишком труслив, чтобы открыто вступиться за нее. И, главное, он не понимал, почему она терпит, почему еще не ушла от него. Он ненавидел ее за это, она рушила его планы.
Меж тем в кабинет больше не было произнесено ни слова, Беркет, молча, насиловал ее, а она еле сдерживала рыдания. Когда все закончилось, Маркус вытер ее блузкой член и кинул ее Анне, грубо усмехаясь и доливая в свой стакан виски.
– Не реви, привыкнешь.
– Ненавижу тебя! – прошептала Анна ему в ответ.
– Мне глубоко похер, дорогая! Проваливай, а то я могу и повторить.
Глава 24
– Покажи буковку «л», сынок, и пойдешь играть, – попросила Аня Мэтта. Они все утро занимались, малыш начал уставать, а потому капризничал. Но услышав, что это последнее, что от него требуется, быстро ткнул, куда его просили, а потом радостно сорвался с места своих мучений, крича:
–Папа!
Аня вздрогнула, когда муж появился рядом, обжигая ее взглядом. Обычно, она чувствовала присутствие Маркуса еще задолго до его появления, но не сейчас, поэтому была не готова. Каждая встреча с мужем требовала теперь небывалой выдержки и силы. Аня нервно сглотнула и поднялась с пола, быстро одергивая платье.
– Привет, чемпион! – поднял Маркус сына над головой, отчего мальчик залился веселым смехом. – Готов к сюрпризу?
– Какому? – радостно уточнил Мэтт, нетерпеливо болтая ногами.
– Сейчас узнаешь, – подмигнул Маркус и повел сына на задний двор.
На Аню он больше не смотрел. Это и радовало, и в то же время огорчало. Странно даже, что после стольких месяцев унижений, издевательств и ненависти она все еще на что-то надеялась.
Смирилась ли? Нет, однозначно, нет! Но выхода не было. Все ее попытки защитить себя и оправдать, заканчивались его яростью. Обратиться же к кому-то за помощью, было невозможно: Маркус, как и обещал, приставил к Анне человека, который следил за ней день и ночь. Теперь она могла посещать только магазины, которые ее вовсе не интересовали и места, предназначеные для отдыха с детьми.
Уйти? Но тогда Маркус выкинет ее из жизни Мэтта. С его деньгами это не проблема, к тому же она – иностранка. Оставалось только терпеть, надеясь, что в конечном счете, ему самому когда-нибудь надоест.
А пока жизнь замкнулась в круге: унижение – боль – ненависть – любовь – боль. Любимый мужчина превратился в садиста, который с наслаждением и безумной жестокостью отравлял ядом своей ненависти и ее, и себя.
Но сбежать было невозможно. И держал ее не только сын. Она не могла дышать без своего мучителя. Он был наркотиком, ее богом, неотделимой ее частью. Казалось, кровь была отравлена им. Она, словно мазохистка впитывала любое его внимание. Даже грубое, пошлое, извращенное. Чувствуя, что теряет себя, что еще чуть-чуть, и он сломает ее. Каждое его слово резало по-живому, каждый взгляд был настолько уничижителен, что Анна чувствовала себя оплеванной. Его ненависть выжигала шрамы, физический контакт был, как часовой механизм: стоило дотронуться, и взрыв был неизбежен.
Они с безумной жаждой и голодом накидывались друг на друга, забывая о ненависти на пару секунд. Всего пару секунд, но ради них хотелось жить. А потом секс превращался в орудие его мести.
Маркуса ничего не сдерживало, он осквернял ее тело самыми разными способами, творил такие мерзкие вещи, что казалось, лучше бы умереть и никогда не знать всего этого. Он морально уродовал, калечил ее душу, а она продолжала любить этого зверя. Любила, понимала и жалела. Его жалела, не себя!
Видела его агонию, по глазам читала, хоть он и мастерски изображал вселенское безразличие, а для посторонних так и вовсе счастье. Впрочем, она от него не отставала. Со стороны они казались обычной семьей. Никто не замечал их разложения, они научились скрывать себя от чужих глаз, прятать свою боль, в душе оплакивать друг друга и вопить о свободе.
Однако, всему есть предел. Наверное, чаша страданий была полна до краев, Анна уже не выносила этой психологической пытки. Если раньше выход эмоций был в скандалах, в сексе, в колкостях, то теперь Маркус лишил ее и этого. Она для него, словно исчезла, он больше не замечал ее: ничего не говорил, не трогал, даже старался не смотреть. Поначалу Аня вздохнула с облегчением, а потом поняла, что это еще более изощренная пытка, призванная окончательно свести ее с ума. Его равнодушие оказалось хуже ярости. Внутри все скручивало от какого-то нервного ожидания, неизвестности и страха.
– Мама, мама, смотри! – сын влетел в комнату с радостным криком и с каким-то комком в руках, отвлекая ее от печальных мыслей. – Смотри! – протянул он ей щенка лабрадора, сонно оглядывающегося вокруг, чем очень рассмешил Аню.
Она с улыбкой взяла теплый комочек и немного потискала это чудо, радуясь, как маленькая. В детстве ей очень хотелось собаку, но ее мечта так и не сбылась.
– Папа подарил нам, – радостно поделился Мэтти. Аня лишь кивнула. Да и что она могла сказать?!
В это время в дверном проеме появился Маркус, он с улыбкой наблюдал за сынишкой. В глазах плясали веселые чертята, мальчишеская улыбка обнажила белые зубы. Аня пропустила удар. Сейчас он был похож на того мужчину, которым был полгода назад. Это был ее Маркус. Маркус, в которого она влюбилась.
– Мам, а поцелуйчик? – воскликнул Мэтти, Аня взглянула на маленькую копию мужа и чмокнула сына в пухлую щечку, отчего тот засмеялся, а потом посмотрел на отца и сказал. – А папу?
Аня побледнела, внутри все оборвалось от страха. Она не хотела разыгрывать спектакль перед сыном, но и сделать то, что он просит было выше ее сил. Медленно подняв голову, она взглянула в глаза Маркусу, которые снова превратились в черные пустоты. Она поняла, что он не поможет ей, он вытерпит, но заставит пройти по горящим углям.
– Конечно, – с наигранной беспечностью пожала она плечами. Переступая ватными ногами, Анна пошла к мужу. Каждый шаг был подобен восхождению на эшафот, сердце отдавало гулом в висках, ладони увлажнились, все дрожало внутри.
Его запах – голова кружится. Горячее дыхание – по коже мурашки.
Губы касаются холодной щеки, Беркет замерает. Холодный, неприступный как скала.
Анна не выдержала и прижалась лбом к его щеке. Он дернулся, но не отстранился, к ним подбежал Мэтти и обнял обоих. Слезы навернулись на глаза. Анне казалось, что все уже выплакала, но нет.
– Что же ты делаешь, Марусь?! – прошептала она с надрывом, – Неужели не видишь, что я не могу дышать без тебя, не могу жить без тебя… неужели ты этого не видишь?!
– Банально, как в бразильском мыле. Не трать сил, – его голос был спокоен и тих, но оглушал сильнее, чем крик. Было горько.
Маркус отстранился и, взъерошив сыну волосы, ушел со словами:
–Мне пора, сынок.
Анне же он не сказал больше ни слова. Она прислонилась к стене, медленно скатываясь вниз. Играть и притворяться не было сил, хоть и понимала, что пугает ребенка.
– Мамочка, а почему ты плачешь? – испуганно пролепетал Мэтти, стирая маленькими ладошками ее слезы, целуя щеки, заставляя Аню содрогаться от рыданий.
– Мама плачет, потому что очень любит твоего папу, – сказала она сквозь слезы, прижимая к себе малыша – то единственное, что их теперь с Маркусом связывает. Самое дорогое, что у нее осталось.
Вскоре она успокоилась. Они с Мэттом решили поехать в город, пройтись по Пикадилли. Весь день они провели в Фанленде. Мэтти был, как в раю: кино, боулинг, видеоигры. Они купили обновки новому члену семьи. Анна же приняла решение, что нужно бороться. Ей нужно увидеть это видео еще раз, нужно понять, кто за этим стоит. Она должна доказать Маркусу, что все ложь и клевета. Хоть это и казалось практически невозможным. Видео, действительно, повергало в шок своей неподдельностью. Возникало миллион вопросов: Кто на пленке? Кому это нужно? Кто из близкого окружения предатель? Спланировать все так идеально, даже узнать, когда она задержалась однажды в Лондоне, может только близкий человек или прислуга. Но, чтобы воплотить столь дикую идею, нужны деньги. Значит, это кто-то, у кого они есть.
Господи! Как она раньше об этом не подумала?! Это ведь он! Этот чертов ублюдок – Сэм Роджер! Он ведь обещал ей, что она ответит за потерянные им деньги и за унижение. Боже, неужели правда?!
Когда они приехали домой, Аня сразу же побежала в кабинет Маркуса, чтобы найти проклятое видео. Трясущимися руками она тыкала мышкой, просматривая файлы на компьютере, но на многих был пароль. В гневе Аня отшвырнула стопку бумаг и прижала ладони к горящему лбу, пытаясь, успокоится, только сейчас она заметила какую-то пустоту. В кабинете явно чего-то не хватало, но она не понимала, чего.
Аня выдвинула ящики стола с документами и заметила, что некоторые из них пусты, ей стало не по себе. Сорвавшись, она побежала в комнату, которую теперь занимал Маркус.
Ворвалась и остановилась. Медленно, как вор оглянулась. Быстро юркнув за дверь, забежала в гардеробную и замерла. Его вещей почти не осталось, все любимые рубашки, футболки, костюмы – все исчезло. Она не понимала, что происходит.
– Эльза! – заорала Аня нетерпеливо.
– Да, миссис Беркет? – испуганно протараторила девушка, забегая в спальню через несколько минут.
– Где вещи моего мужа? – кивнула она в сторону гардеробной.
– Мистер Беркет звонил днем и сказал, чтобы их перевезли в пентхаус на Гайд-парк Гарденс, – объяснила ей девушка, хотя для Ани все стало еще более запутанным. Она смотрела в одну точку, силясь хоть что-то понять.
– А он ничего больше не говорил? – сама не понимая, зачем, спросила Аня. Она прекрасно знала, что Маркус прислуге раздает лишь указания.
– Простите, конечно, миссис Беркет, но мы, очень за вас переживаем! Все осуждают эту модель или кто она там… – смущенно пролепетала девушка, а у Ани внутри все похолодело. Она с недоумением посмотрела на Эльзу, отчего та еще сильнее покраснела.
– Что это значит? – прохрипела Аня. Сердце отбивало барабанную дробь, ибо она начинала понимать, что и к чему.
– О, простите меня, миссис Беркет, я такая дура! – чуть не плача, затараторила девушка со страхом. – Я думала, вы знаете, просто все знают. Вы такая замечательная, нам всем очень жаль…
– Хватит! – оборвала Аня истерику, чувствуя, как силы покидают ее. Она испытывала унижение. Эта неожиданная жалость со стороны чужого человека давила на нее тяжким грузом.
– Простите, просто может это слухи, но глядя на вас, мы решили, что это – правда, ведь у вас с мистером Беркетом не все ладно, в последнее время вы так плохо выглядите и этот переезд и…
– Это слухи, Эльза, и пожалуйста, больше не надо об этом. Можешь идти, – жестко процедила Аня.
Ей не хотелось обижать ни в чем не повинную девушку, которая проявила участие, но слушать было невыносимо.
Аня не знала, что сделать. В нерешительности она взяла телефон и долго держала в руке, прежде чем набрать нужный номер, чувствуя, как от волнения скручивает желудок. Она звонила снова и снова, но в ответ только гудки, это взвинчивало и без того натянутые нервы.
Отшвырнув телефон, Анна с шумом втянула воздух, но тут же раздался звонок, и она подскочила от неожиданности и волнения.
– Маркус?
–Это Белла, – услышала она задорный голос своей подруги и почувствовала разочарование, хоть и была рада слышать сестру Маркуса.
– Привет, родная! Вы решили посетить Лондон?
– Привет, невестушка моя любимая!
– Я вообще –то у тебя одна, – пошутила Аня, настроение понемногу поднималось. С Беллой всегда было так – все невзгоды отступали.
– Ой, ну тебя! – весело отмахнулась от нее подруга, а потом ее голос стал серьезным. – Вообще-то я здесь проездом, завтра улетаю в Португалию, к маме. Я приехала поговорить. Кстати, где мой братец? И как там наш котенок, я так соскучилась по нему, столько подарков ему привезла. Я тут с Габби и дочерью подруги, мы сейчас приедем к вам, надеюсь, возражений нет?
– Конечно, нет! – засмеялась Аня, хотя ей не хотелось никого видеть, даже Беллу. Она устала притворяться, да и как она объяснит переезд Маркуса? Впрочем, это его игра, вот пусть сам и решает проблему. У нее нет ни желания, ни сил что-то выдумывать.
Однако, через час на пороге появилась не Белла с детьми, а Маркус. Аня не знала, что сказать. Беркет, как ни в чем не бывало, зашел в дом, поднялся наверх, чтобы поцеловать Мэтти перед сном, а когда спустился к ней вниз, без предисловий заявил, обдавая ее презрительным взглядом:
– Тебе не мешало бы привести себя в порядок, да и есть больше. Ты похожа на затасканную бл*дь. Хотя, что я несу, ты таковой и являешься?!
Волна гнева поднялась внутри, ярость ослепила, и Анна вскричала:
– А как, черт возьми, я должна выглядеть? Простите, господин, но мне не так охрененно в жизни, как вам! Я, к сожалению, не могу тебя унижать, не могу издеваться над тобой, не могу трахать во все щели, не могу ударить, когда мне вздумается…
– Заткнись! – прорычал он, глаза загорелись пламенем, но ей было все равно.
– Сам заткнись, ублюдок, мне все осточертело!
– Осточертело?! Тогда собирай свои манатки и вали отсюда нахер! – оскалился он. – Что-то ненадолго хватило твоей материнской любви. Стоило перестать тебя трахать, как ты сразу заскули… – он не успел договорить, Аня со всей силы залепила ему пощечину, разбивая губы в кровь. Застыв, она с шоком и ужасом взирала на дело своих рук. Он же медленно, поднес длинные пальцы к разбитой губе, стирая кровь. В глазах блеснул дьявольский огонек – обещание скорой расправы. Аню заколотило, но тут раздался радостный голос:
– Салют, ребятки!
В холл влетела Изабелла, а потом замерла, с недоумением и неловкостью разглядывая их. – Эмм… ну, вы как?
– Привет, Беллс! – Маркус быстро оправился, подошел к сестре и обнял. – Как добрались?
– Отлично… – растерянно пробормотала Изабель, стараясь, не смотреть на красную щеку и разбитую губу брата. Ане стало неловко, она чувствовала себя омерзительно.
–Принцесса, как ты выросла, такая красавица стала! – воскликнул Маркус, щекоча Габриэль, отчего та залилась громким смехом.
Когда с приветствиями было покончено, девочки были отправлены по комнатам, а Маркус, сославшись на неотложные дела, уехал, заставляя все внутри Анны ныть от тоски, неуверенности и какого-то скользкого подозрения, и страха. Но она, как всегда подавила свои чувства и отправилась с подругой к бассейну, чтобы выпить немного вина.
Они не могли наговориться: вспоминали о своей первой любви, первых слезах и поцелуях. С бутылкой вина было вскоре покончено, девушки немного пьяные смотрели на звезды, каждая думала о чем-то своем. На улице уже было довольно холодно, но пальто, теплые сапоги и алкоголь не давали мерзнуть.
– Эни, – тихо позвала Белла.
– Ммм? – сонно ответила она.
– Как ты?
– В смысле? – попыталась Анна сделать вид, что не понимает, к чему вопрос, но Белла закатила глаза.
–Прекрати. Я же все вижу, да и сегодняшняя сцена не оставляет никаких сомнений. Я понимаю, он заслужил, я и приехала, чтобы попробовать вправить ему мозги. Просто хочу сказать, чтобы ты крепилась. Это все слухи. Они, конечно, напрягают, но я уверенна, что это – лишь пиар. Маркус не станет изменять, он слишком хорошо знает всему цену, – горячо заверила подруга, повергая Аню в шок.
Значит, всем известно о чем-то или о ком-то, а ей нет?! Господи, сколько же она пробыла в своем коконе боли, сколько она горела в аду, что выпала из реальной жизни?! Ведь когда он оставил ее в покое, она должна была догадаться.
– Семья для него очень важна, он любит тебя и Мэтти, – продолжала Белла. Аня горько усмехнулась. Возможно, раньше так и было, но теперь…
– Боюсь, что уже нет. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, все мимо… Наш брак держится только за счет сына.
– Я уверена, что это не так, милая. Маркус любит тебя, просто у вас сложный период. Но, пожалуйста, не опускай рук, борись за семью! Борись за него, за то, что между вами было, за себя борись, за свое, за то, что тебе принадлежит – за своего мужчину! Он – твой и ничто, и никто этого не изменит, пока ты не отпустишь. Уж я-то знаю! У него глаза горят, когда ты рядом. Ты – женщина, которая стала для него всем и так просто у вас ничего не закончится.
– Я устала, Белла, очень сильно устала…
– Понимаю. Не спрашиваю, что между вами произошло, но вижу, что вы совершено разбиты. Будь сильной, родная, я знаю, что тебе приходится нелегко рядом с ним. Но я верю, что вы справитесь. Помни, ты – та самая женщина для него!
Аня сглотнула подступившие слезы и обняла подругу. У Беллы разрывалось сердце за невестку. Ибо она знала, такие, как Маркус выжигают души, раздирают сердца в клочья, рвут на части и не успокаиваются, пока не протащат через все круги ада. Оставалось молить Бога, чтобы после всего этого хоть что-то осталось от женщины, которая имела несчастье заставить биться сердце зверя быстрее. Она молилась, чтобы Эни не сломалась.
На следующий день Белла и девочки улетели, Маркус попрощался по телефону, так как у него была тренировка перед игрой с Челси. Аня не стала смотреть в интернете, какие слухи крутятся вокруг ее мужа, она была научена горьким опытом, а потому не хотела его повторять. Пока она лично не убедится, не стоит даже слушать, хотя желание было непреодолимым. Внутри все скручивало от страха и волнения. Но она держалась, если можно это так назвать…
Вечером Аня металась по комнате, изнывая от неизвестности и скользких мыслей.
Картинки прокручивались в голове, терзая ее утомленное сознание. Сон не приходил. Девушка ворочалась в постели, как заведенная. Сил не было, было только одно желание – покончить с этим. Она больше не могла выносить эту пытку.
