В любом случае в мире не так уж много людей[24]. Согласно оценкам, расселение человечества, строительство инфраструктуры и развитие сельского хозяйства затрагивает чуть менее 15 % поверхности Земли[25]. Благодаря современным сельскохозяйственным разработкам, таким как выращивание искусственного мяса и гидропоника, есть все шансы, что мы сможем прокормить растущее население, используя меньшую территорию, и вернуть лишние поля природе. По мере урбанизации плотность населения повышается, поэтому люди не только занимают меньше места, но и потребляют меньше ресурсов: например, они чаще используют общественный транспорт, а услуги – от почты до электричества и воды – можно оказывать более эффективно, если мы живем рядом друг с другом.

Я не хочу сказать, что население будет вечно расти. Невозможно без конца расширяться. Однако у человечества еще достаточно места для роста, и, действительно, люди при этом занимают все меньше места и используют его более эффективно. В конце концов человеческая популяция перестанет расти и даже сократится. Главная идея этой книги заключается в том, что пока этого делать не следует. В какой-то момент в будущем у нас, вероятно, появятся технологии, способные взять на себя значительную часть человеческого труда. Но, как мы увидим в одной из следующих глав, пока мы к этому не пришли. Стремиться к уменьшению численности населения планеты, когда роботы еще остаются лишь мечтой, – значит закладывать в мир функциональные нарушения. В идеале население планеты в обозримом будущем должно продолжать расти, хотя и не такими темпами, как два с лишним процента в год – пиковое значение примерно полвека назад, когда большая часть мира еще находилась на ранней стадии демографического перехода[26] и слишком мало людей имели возможность пользоваться средствами контрацепции. Сейчас нам нужен постепенный стабильный рост, когда средняя женщина имеет двух-трех детей, а количество людей в обществе, умирающих до окончания детородного возраста, очень мало. Проблемы, связанные со старением и сокращением численности населения, проще решать, если они будут появляться постепенно. Но резкое падение коэффициента фертильности означает, что они будут действовать быстрее и разрушительнее.

Дело не в том, что нужно стремиться к какому-то определенному количеству людей. Можно возразить: «В мире все было хорошо, когда в 1975 году в нем проживало четыре миллиарда человек. Что ужасного в том, если он вернется к четырем миллиардам?» Что здесь важно – так это направление движения и, как следствие, структура населения. Возьмем для примера Японию. В середине 1960-х годов численность ее населения перевалила за 100 млн человек. Где-то в середине 2050-х годов страна пересечет эту границу в обратном направлении. В первый раз при отметке 100 млн в Японии на каждого человека пенсионного возраста приходилось более девяти человек трудоспособного возраста (для такого расчета примем, что он составляет 20–65 лет). Когда через три десятилетия в стране снова будет жить 100 млн человек, на каждого пенсионера придется всего полтора человека трудоспособного возраста. Если бы я мог выбрать один факт из этой книги, чтобы закрепить его в вашей памяти, то взял бы именно этот. Потому что наиболее серьезными являются проблемы, связанные с высокой долей пожилого населения.

Коэффициенты демографической нагрузки

Низкий коэффициент фертильности, особенно в сочетании с увеличением продолжительности жизни, означает сначала старение, а затем сокращение численности населения. Это создает большую нагрузку на национальные системы социального обеспечения, поскольку коэффициент демографической нагрузки – отношение числа работающих и неработающих – уменьшается и людей становится слишком мало, чтобы обеспечить стабильную работу основных служб. Когда проблема возникает в каком-то конкретном секторе, как, например, нехватка водителей автоцистерн в Великобритании осенью 2021 года, с ней обычно можно справиться с помощью специальных мер – например, повышения заработной платы, смягчения требований при поступлении на работу или найма специалистов за рубежом. Но это что-то вроде игры «ударь крота» (латания тришкиного кафтана)[27]. Вы можете спешно привлечь рабочую силу в определенные сектора (это проще сделать там, где не требуется долгосрочное обучение, и сложнее в таких областях, как медицина, где необходимо готовить профессионалов в течение многих лет), однако при общем спросе на рабочую силу это только усугубляет ее нехватку в других отраслях.

Нехватка рабочей силы – это фундаментальная демографическая проблема. Вы можете повысить пенсионный возраст, но это обычно вызывает болезненную, а иногда и яростную реакцию, как обнаружили президенты Путин и Макрон[28]. Можно уменьшить охват высшим образованием, чтобы люди начинали работать раньше (что в долгосрочной перспективе может сделать вашу рабочую силу менее производительной). Но вы не можете легко справиться с тектоническими сдвигами в структуре населения.

Когда я начал работать в середине 1980-х годов, в Соединенном Королевстве на каждого человека в возрасте под семьдесят приходилось почти два человека в возрасте за двадцать. В результате прибавление трудоспособного населения превышало его убыль. Это отражало хороший коэффициент фертильности в Великобритании в конце беби-бума в начале 1960-х годов, когда женщины рожали примерно по три ребенка. Сегодня количество людей в возрасте за двадцать и под семьдесят примерно одинаково. Приток сильно сократился вследствие гораздо более низкого уровня рождаемости в начале нынешнего века[29], и результатом оказалась хроническая нехватка рабочей силы. До сих пор решением проблемы для развитых стран являлась иммиграция, и такие страны, как Великобритания, прибегали к ней на протяжении десятилетий во все больших количествах – но, как мы увидим в главе 7, она имеет существенные изъяны, возможна не для всех стран и в любом случае не обеспечивает долгосрочное решение.

Проще всего выразить эту проблему с помощью коэффициента демографической нагрузки: соотношение числа пенсионеров и числа людей трудоспособного возраста[30][31]. Такой коэффициент зависит от того, когда люди начинают и заканчивают трудовую жизнь, но давайте предположим, что эти границы – 20 и 65 лет. Изменение любой из этих границ может помочь, однако разница будет уже относительно небольшой. Если исходить из таких величин, то отношение числа пожилых к числу трудоспособных людей в Великобритании выросло с 20 % в 1950-х годах до 30 % с лишним сегодня, а в 2100 году оно приблизится к 60 %. Согласно «медианным» оценкам ООН (есть худший и лучший варианты, зависящие в основном от коэффициентов фертильности), в 2050-х годах этот коэффициент нагрузки вырастет до 50 % (один пенсионер на двух работающих).

Великобритания – далеко не самая плохая страна в этом отношении. В Италии этот коэффициент уже вырос с 15 % в 1950-х годах до 40 % в наши дни, а к концу века он должен увеличиться до 80 %. Это означает, что не за горами тот момент, когда одному работающему придется содержать одного пенсионера. С точки зрения финансов, чтобы поддерживать такие общества, уровень налогов должен быть непомерно высоким. Трудно представить, зачем молодым работникам оставаться в Италии при таких условиях. Но даже если молодежь останется, ее окажется слишком мало, чтобы поддерживать функционирование страны[32], не говоря уже о том, чтобы заботиться обо всех пожилых людях. Италия – тяжелый случай, однако в других странах ненамного лучше. В Японии этот показатель уже превышает 50 %, а к концу столетия возрастет до 80 %. Если считать японским пенсионным возрастом 65 лет, то к середине 2050-х годов на каждых двух пенсионеров будет приходиться всего три работающих. Таиланд, где сегодня на одного пенсионера приходится около пяти работающих, примерно к 2070 году дойдет до уровня три работающих на одного пенсионера – наглядный пример того, как страна стареет раньше, чем богатеет[33].

Все это проистекает из нашей похвальной способности продлевать жизнь людей, но также и из нашего прискорбного нежелания воспроизводить себя. В США этот показатель сегодня составляет относительно здоровые 28 % (хотя это вдвое выше, чем в 1950-х годах). Это объясняется тем, что в течение последних нескольких десятилетий уровень рождаемости в США был выше, чем в большинстве развитых стран мира. Но даже в США к середине 2040-х годов коэффициент демографической нагрузки относительно пожилого населения составит около 40 %, и это событие будет иметь серьезные последствия для мирового рынка труда и для самих Соединенных Штатов.

В финансовом отношении это приводит к раздуванию государственного долга, когда расходы на социальные нужды становятся все больше и больше, а трудоспособного населения, обеспечивающего деньги на это, все меньше и меньше. На рынке труда это выражается в нехватке людей для выполнения необходимого объема работ. В главе 8 мы рассмотрим вопрос, могут ли здесь помочь технологии и когда это произойдет. Но хотя мы можем предвидеть, что в ближайшие десятилетия коэффициент демографической нагрузки резко изменится, существует множество точек приложения рабочих рук (от установки новых электрических розеток до сбора мусорных баков), для которых перспективы эффективной технологической помощи в ближайшем будущем совершенно туманны, не говоря уже о полном замещении человеческого труда. Демографическая проблема более очевидна, нежели возможные технологические решения.

Вследствие нехватки рабочей силы, необходимой для удовлетворения потребностей стареющего населения в ближайшие десятилетия, не будет выполнен определенный объем работы. В чем именно это будет выражаться – разрушающиеся здания, выходящая из строя инфраструктура или пожилые нетрудоспособные люди, предоставленные сами себе, – определят политические приоритеты и экономические сигналы.

Этот демографический переход создает проблемы не только из-за нехватки работающих по отношению к общей численности, но и из-за дефицита молодежи и творческого потенциала. Вследствие старения населения в Японии подается гораздо меньше заявок на патенты, чем 30 или 40 лет назад. На глобальном уровне потеря инноваций, которые обычно исходят от молодых, вероятно, значительно снизит экономическую производительность. Более того, возможно, это уже происходит, и здесь кроется одна из причин стагнации производительности во многих развитых странах[34]. Стоит также отметить, что инновации лучше внедряются в крупных сообществах, способных распределять интеллектуальный труд благодаря своей численности. Англоязычный мир производит больше инноваций, чем более мелкие языковые сообщества, потому что он может делиться своим мышлением в больших масштабах. Аналогичным преимуществом обладают китайцы, находящиеся на переднем крае все новых и новых областей изобретательства. Но смогут ли они продолжать выдавать новинки в условиях сокращения их молодой когорты?

Конечно, следует рассматривать не только пожилое население, и при вычислении коэффициента нагрузки нужно учитывать и тех, кто слишком молод для работы. В современной экономике значительная часть населения учится днем как минимум до 20 лет, и, хотя некоторые утверждают, что люди могли бы начинать работать с более раннего возраста, представляется маловероятным, что современная экономика сумела бы успешно функционировать, если бы высшее образование получало меньшее количество людей. Сокращение количества детей положительно сказывается на общем коэффициенте демографической нагрузки (то есть на отношении суммарного количества детей и пожилых к количеству трудоспособных людей). Безусловно, потребуется больше капитала и труда для строительства домов престарелых и укомплектования их персоналом, зато меньше ресурсов пойдет на детские сады и школы. Производители детских подгузников могут переориентировать свои мощности и штат рабочих на создание урологических прокладок и вкладышей для взрослых; в Японии последние уже сейчас предположительно используются чаще, чем первые[35].

Однако решение проблемы общего коэффициента нагрузки путем уменьшения количества детей – это, очевидно, наихудший способ. Дети действительно требуют ресурсов от общества и не дают ничего взамен сразу – по крайней мере, с экономической точки зрения. Но они рабочие руки будущего. Инвестировать в заботу о пожилых людях – правильно с точки зрения сострадания и морали. Инвестировать в образование и развитие молодежи – значит сажать зерно для будущего функционирования общества. Если нам удастся повысить рождаемость, общий коэффициент нагрузки поначалу ухудшится. И тем не менее гораздо лучше заняться этими инвестициями и обязательствами сейчас, пока коэффициент нагрузки относительно пожилых людей не стал настолько катастрофическим, что дополнительное бремя заботы и образования «лишних» детей окажется просто непосильным. Если сегодня мы уменьшим число детей, чтобы легче справиться с давлением стареющего населения, то в будущем это давление будет только усугубляться.

Долгосрочная перспектива – уже сейчас

Наблюдая стабильно низкие показатели рождаемости в течение долгого времени, обеспокоенные эксперты предупреждали, что «в долгосрочной перспективе» возникнут проблемы.

И вот это время наконец наступило. Как мы видим, это проявляется в нехватке рабочей силы во всех развитых странах мира. Премьер-министр Японии говорит о крахе общества. Илон Маск предрекает крушение цивилизации[36].

Взглянем на несколько недавних заголовков, чтобы осознать, насколько серьезна ситуация. В Германии (коэффициент рождаемости ниже уровня воспроизводства с 1970 года): «Эксперты утверждают, что стране требуется около 400 тыс. квалифицированных иммигрантов каждый год, поскольку собственное трудоспособное население стареет и сокращается. Национальное агентство занятости заявило ранее в этом месяце, что ежегодный анализ продемонстрировал: в прошлом году нехватка рабочей силы наблюдалась в 200 из примерно 1200 профессий – по сравнению со 148 в предыдущем году»[37]. В Японии (рождаемость ниже уровня воспроизводства с 1958 года): «Исследования показывают, что Япония столкнется с нехваткой 11 млн работников к 2040 году»[38]. В Китае (рождаемость ниже уровня воспроизводства с 1991 года): «Китай поразил колоссальный дефицит людей: сокращение населения страны – мрачный знак для остального мира»[39]. Согласно последним китайским данным, коэффициент фертильности в стране чуть-чуть превышает одного ребенка на одну женщину; это означает, что каждая когорта будет примерно вдвое меньше предыдущей – и все усугубляется тем фактом, что количество женщин детородного возраста меньше нормы из-за селективных абортов, сделанных поколение назад. По прогнозам, к концу века население Китая сократится более чем на 45 %, а доля людей старше 65 лет вырастет с 14 до 40 %[40].

Поскольку за последние несколько десятилетий коэффициент рождаемости снизился и на горизонте не намечается общего подъема (скорее наоборот), а новорожденные смогут работать только через два десятка лет, ситуация может разве что ухудшаться. Дефицит рабочей силы проявляется во всех сферах: рестораны и пабы сокращают время работы из-за нехватки персонала, детей учат неквалифицированные учителя из-за недостатка педагогов, строительные проекты забрасывают или даже не начинают из-за отсутствия рабочей силы. В ближайшие десятилетия данная ситуация сохранится и даже усугубится, потому что основная причина – слишком мало людей – заложена в самой системе. И в той степени, в которой можно судить о родительских намерениях поколения Z[41], дальше будет еще хуже.

Впрочем, у нехватки рабочей силы есть свои плюсы. Те из нас, кто помнит годы массовой безработицы 1980-х годов, не хотели бы их возвращения. К тому же нехватка работников создает давление в сторону повышения заработной платы. Было бы неплохо, если бы рабочим во многих странах индустриального мира доставалась увеличенная доля пирога, тогда как сейчас основную часть дополнительного продукта съедают топ-менеджмент и акционеры. Но в условиях инфляции нет никакой гарантии, что реальная заработная плата будет повышаться (то есть что она растет быстрее инфляции). Компаниям зачастую проще повысить цены, чем зарплату работникам. Кроме того, дефицит рабочих рук означает, что многие важные задачи просто не будут выполняться, а это отразится на всех. В условиях сложного рынка труда обеспеченные слои населения по-прежнему смогут оплачивать необходимые им услуги, а вот люди, имеющие более низкий уровень достатка, обнаружат, что не могут позволить себе сантехника или сиделку в старости.

В странах с низкой рождаемостью (таких как Япония) проявления нехватки рабочей силы можно наблюдать уже сейчас. Согласно оценкам, каждую неделю в Японии в одиночестве умирают 4 тыс. пожилых людей, и в государстве возникла целая индустрия, связанная с необходимостью дезинфицировать квартиры, в которых тела обнаруживали значительно позднее момента смерти. Этот печальный финал неизбежно наступает в конце долгих лет одиночества и борьбы. «То, как мы умираем, – зеркало того, как мы живем», – сетует председатель совета жильцов одного крупного жилого комплекса под Токио[42].

Что касается экономического роста, то действительно верно, что во многих странах с низким уровнем доходов снижение численности населения в какой-то степени компенсируется повышением квалификации населения и ростом производительности труда. Но напрасно думать, что это возможно в таких странах, как Германия, Италия и Япония, где огромная доля населения и так имеет высшее образование. Даже в Китае уже сочтены дни, когда экономический рост можно стимулировать за счет повышения квалификации населения: почти 60 % нынешней когорты в Китае и так посещают университет или аналогичное учебное заведение[43]. Для развитых стран ключевым фактором, определяющим экономический рост, похоже, является численность населения трудоспособного возраста[44]. А поскольку регионов, где она падает, становится все больше, ухудшаются и перспективы экономического роста.

Можем ли мы как-нибудь перебиться?

Тех, кто беспокоится о нехватке детей, можно обвинить в разжигании «моральной паники». Да, коэффициент рождаемости мал, а число стран, где он снижается, становится все больше, но так ли это плохо? Общества вроде еще функционируют.

Свет пока не погас. Может, мы суетимся из-за пустяков? Нам рассказывают, что еще вчера специалисты нервничали из-за того, что у нас слишком много людей. Теперь они нервничают из-за того, что их слишком мало.

Британская организация под названием Population Watch[45], осуждая одного политика за то, что он обеспокоился низким уровнем рождаемости, говорит об «определенной доле истерии вокруг этих вопросов». Она настаивает на том, что «нам нужно искать позитивные, творческие пути решения проблемы старения населения»[46]. Недавно на заседании аналитического центра я слушал одного из чиновников Евросоюза, и у меня сложилось впечатление, что цель любой демографической стратегии ЕС – управлять сокращением численности населения, а не обращать эту тенденцию вспять.

Высказывается также аргумент, что можно рассмотреть проблему низких показателей рождаемости в историческом контексте и убедиться, что они на самом деле не так уж плохи. В 1920-х и 1930-х годах коэффициент фертильности снизился по всей Европе, упав, например, в Германии и Соединенном Королевстве с 3 до 2. Экономист Джон Мейнард Кейнс выражал глубокую обеспокоенность таким снижением рождаемости и переживал, что падение численности населения окажется «серьезной катастрофой»[47]. Но к всеобщему удивлению, после Второй мировой войны коэффициент подпрыгнул как раз в тех регионах, где в 1930-е годы он был наиболее низким, и в большинстве из них в течение нескольких десятилетий рождаемость сохранялась на достаточно высоком уровне. Возможно, это снова произойдет – без переполоха, озабоченности, обсуждения или политики.

Во-первых, нынешнюю ситуацию отличает глубина падения коэффициента фертильности[48]. В межвоенный период даже в самых развитых и урбанизированных странах он не опускался ниже двух детей на женщину, а это гораздо выше наблюдаемого сегодня во многих странах уровня рождаемости менее 1,5, а то и ниже 1.

Во-вторых, депрессивные показатели рождаемости в наши дни распространены гораздо шире, чем тогда. В мире существовало лишь немного стран, которые пережили быстрый рост и первые демографические переходы, – США, Великобритания и Германия; в целом же на планете уровень рождаемости оставался очень высоким. В менее развитых странах Европы и в большинстве неевропейских стран женщины по-прежнему рожали много детей. Однако сегодня доля государств с уровнем рождаемости ниже 1,5 постоянно растет, включая такие разные и далекие друг от друга страны, как Сент-Люсия, Испания и Сингапур. (Возможности аллитерации при выборе территорий с низким уровнем рождаемости безграничны; с таким же успехом можно было бы выбрать Пуэрто-Рико, Португалию и Польшу, или Ямайку, Джерси и Японию[49].)

В-третьих, нынешний демографический спад длится намного дольше по сравнению с относительно коротким межвоенным периодом. Действительно низкие показатели рождаемости в начале и середине 1930-х годов, вероятно, в значительной степени отражали сложные экономические условия того времени, когда индустриальный мир переживал величайший экономический кризис. Удивительно, но в Великобритании к 1943 году уровень рождаемости вновь превысил 2[50]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Натализм (от лат. natalis – «рождение») – позиция и политика поощрения рождаемости. Антинатализм – позиция и политика ограничения рождаемости. (Прим. пер.)

Примечания переводчика (Прим. пер.) и научного редактора (Прим. науч. ред.) даны в книге постранично. Все примечания автора расположены в конце книги в разделе «Примечания».

«Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма» – первые слова Манифеста Коммунистической партии Карла Маркса и Фридриха Энгельса (1848). (Прим. пер.)

Ржавый пояс (Индустриальный пояс) – регион на северо-востоке США, где некогда было сосредоточено сталелитейное производство. Из-за упадка отрасли города региона в значительной степени обезлюдели. В широком смысле – бывшие индустриальные районы любых точек мира. (Прим. пер.)

ABC, 24th February 2021 https://www.abc.net.au/news/2021-09-25/uk-faces-fuel-shortages-and-lack-of-truck-drivers/1004 91042

CH Aviation, 15th September 2022 https://www.ch-aviation. com/portal/news/119477-staff-shortage-continues-to-disrupt-amsterdam-schiphol

South China Morning Post, 13th January 2022. https://www. scmp.com/economy/china-economy/article/3163097/chinas-factories-are-wrestling-labour-shortages-age-old?module=per-petual_scroll_0&pgtype=article&campaign=3163097

UN Population Division.

Более детальное обсуждение значения коэффициентов фертильности и рождаемости смотрите в работе: Morland, Paul, The Human Tide: How Population Shaped the Modern World, London, John Murray, 2019.

В демографическом смысле когорта – это группа людей, родившихся в одно и то же время. Так, беби-бумеры – это люди, родившиеся в течение нескольких десятилетий после окончания Второй мировой войны. Когда-то они были молодым поколением, теперь они стареющее поколение, но это всегда одна и та же когорта.

BBC, 18th January 2023 https://www.bbc.com/future/article/202 30118-is-chinas-population-decline-surprising

Ibid.

Обратите внимание, что в этой книге я использую термин «размер семьи» для обозначения общей фертильности, а не фертильности тех, кто действительно имеет детей. Вторая трактовка (я ею не пользуюсь, но она применяется в современное время) подразумевает уровень фертильности не всех женщин, а только тех, кто действительно имеет детей, вычеркивая тем самым бездетных.

UCL, 14th February https://blogs.ucl.ac.uk/assa/2022/02/14/the-new-sandwich-generation-in-urban-china/ (просмотрено 29 августа 2023 года).

Это относится ко второй половине XIX века: по итогам Франко-прусской войны, завершившейся разгромом Франции и отторжением Эльзаса и Лотарингии, возникла ситуация т. н. демографической гонки, из-за желания каждой из стран-соперниц иметь больший мобилизационный резерв. В 1871–1914 гг. был популярен лозунг «Француженки! Не бойтесь рожать больше детей. Мы воспитаем из них поколение мстителей». (Прим. науч. ред.)

<<1 2 3 >>

На страницу:

Перейти

2 из 3