После судного дня

– Но что они могут? Всего лишь уничтожить нас?

– Да… да, конечно.

Рамри уставился на экран. Вспышки молний уступили место звездам.

– Мой друг… – начал он и умолк.

– Что? – спросил Доннан.

– Я думаю… – Голос плохо повиновался Рамри. – Я думаю, нам надо вновь изменить курс.

Монвенги тронул клавиши на панели управления. Все зависело от выбранных им векторов скорости. В конце концов, космос велик, а кандемирская защита настроена на предметы, движущиеся к планете, а не от нее.

– Это не то, что ты хотел сказать, – заметил Доннан.

– Да. – Рамри решился. Он выпрямился, его профиль четко обрисовался на фоне созвездий. – Карл-друг-мой, я приношу извинения. Но уже много лет прошло с тех пор, как я покинул родину. На корабле лишь я могу читать надписи на языке эршаут, и только я могу справиться с управлением. Я беру курс на Каткину.

– Все в порядке, приятель, – ответил Доннан. – Я ожидал этого. Вперед. – Его тон стал жестче: – Я все равно хотел перемолвиться парой слов с вашими правителями.

Глава 10

Ради своего благополучия нация должна изменять свое поведение каждые десять лет.

    Наполеон

На какое-то мгновение, задержавшись взглядом на горизонте, Доннан представил, что он снова дома. Снежные вершины над морем, тысячи оттенков зелени долины, свет золотого солнца и тени облаков развеяли кошмар, в котором Земля превратилась в пепел. Доннан ощутил себя беспечным юнцом в Аппалачах; он ночевал на сеновале, и дочка фермера целовала его на прощание у почтового ящика… Но обман рассеялся, и вернулся кошмар.

Рамри глянул на Доннана и снова сосредоточился на дороге. После многих лет, проведенных на Земле и в космосе, монвенги впервые освоился с креслоподобным горбатым восьминогим существом двадцати футов в длину; приходилось нажимать на его нервные окончания, чтобы заставить слушаться. Такое средство передвижения считалось устарелым еще тогда, когда Рамри покидал родную планету. Парагравитационные аппараты, порхающие над головой, уже прочно вошли в обиход на Каткину. Но сегодня Рамри и Доннан направлялись к Резиденту, принадлежавшему к обществу лаотанги. Прибыть на неживой машине по официальному приглашению для представителей этой цивилизации считалось оскорблением.

Наконец Доннан взял себя в руки и раскурил трубку. Черт бы побрал эту нехватку табака… особенно сейчас, когда Рамри заверил его, что получение идентичных листьев – пустяковая задача для любого из генетиков Монвенги. Но Доннан попробовал их зелье и понял, что ему далеко до настоящего табака. Каткину – не Земля, и этот факт следовало твердо усвоить.

Даже невооруженным глазом было видно, что сходство травы и деревьев с земными лишь поверхностное. Биохимический анализ подтверждал, что их состав заметно отличался от земных растений. Прежде чем выйти из космического корабля, Доннану пришлось принять некоторые меры предосторожности. Запахи, окружающие его, пряные и приятные, не имели ничего общего с земными. По дороге (вымощенной, если можно так выразиться, густым зеленым лишайником) шли похожие на голубых попугаев существа, держа в руках незнакомые ему инструменты. Далеко отстоящие друг от друга дома, окруженные прекрасными садами, представляли собой не что иное, как очень толстые деревья; это были гигантские бочкообразные растения, в дуплах которых и размещались квартиры с нарядными перламутровыми стенами. Поля и сады вокруг находились под присмотром неуклюжих восьминогих существ, выведенных для одной-единственной работы, – как и то, на котором ехали Доннан и Рамри.

«Конечно, – думал Доннан, – это не люди. Даже Рамри, напевавший мелодию Моцарта и награжденный орденом Почетного легиона за героизм, – Рамри, самый симпатичный парень из всех, кого я знаю, – тоже не человек. Он вернулся к своей жене и детям через восемь лет – или какой там у них счет времени – и у него есть тут друзья, к которым он может зайти выпить пива…»

Мысли Доннана беспорядочно перескакивали с одного на другое. «Цивилизация тантаи на первое место ставит индивидуализм. Но, наверное, не во всех обществах монвенги так равнодушно относятся к семьям. И ни один человек не был бы так холоден с женой после долгой разлуки. Однако, помнится, Рамри говорил, что у них нет таких отношений между полами, как у землян? Значит, с глаз долой – из сердца вон? Невероятно!..

Или я что-то упустил. Может, крепкое объятие и несколько слов для Рамри и его жены равнозначны медовому месяцу для меня и Алисон?..

Если бы я дал шанс Алисон…»

Доннан выбросил эти мысли из головы.

– Ты не посвятил меня в детали. Я совершенно незнаком с вашими обычаями. Насколько я понимаю, на каждой планете, колонизированной вашим народом, правит представитель Монвенги. Правильно?

Рамри встопорщил хохолок.

– Нет, – ответил он. – Или да. Спорный вопрос. На него нельзя дать определенный ответ. В конце концов, так как Резидент Вандвей принадлежит к народу лаотанги, он разговаривает на своем языке, живет по своим законам и обычаям, его привычки кажутся странными для меня. И то, что он понимает под термином «резидент», и что подразумеваете вы, произнося это слово, не совпадает с тем, что имеют в виду жители планеты Каткину. Такие различия иногда несущественны, иногда значительны, но они всегда есть. Он даже использует другие фонетические символы.

– Вот как? Я думал, что в вопросах алфавита и системы цифр вы пришли к единому мнению.

– Нет-нет. Лишь часть нашего сообщества. Но для лаотанги, к примеру, каллиграфия – это большое искусство, они находят нашу письменность ужасной. Все монвенги пишут слева направо, как жители Англии или Эршута, а не справа налево, как в Японии или на Ворлаке. Но, кроме этого, существует еще множество отличий между социумами. То же самое с математическими символами. Естественно, образованные представители нашего мира изучают языки и обычаи наиболее значительных социумов. Но, боюсь, я мало знаком с культурой лаотанги. Я почти не знаю их искусства. В этом я типичный представитель Каткину. Мы отдаем предпочтение физике и технологии, а не искусству; этим мы отличаемся от других народов сообщества монвенги. Некоторые из них считают такое увлечение низменным. Но на Каткину другой взгляд на вещи.

– Но, – возразил Доннан, – в вашем обществе наука была на высоком уровне еще до того, как пришельцы из Галактики посетили вас. Иначе вы не достигли бы таких успехов в генетике, не смогли бы так быстро перейти к космической технологии.

– Конечно. До появления на Монвенги исследователей народа уру мы уже достигли многого в области теоретической физики. И эти достижения широко применялись на практике. Однако основные усилия направлялись в другую сторону. История последних лет Земли почти зеркально отражает образ Монвенги двухсотлетней давности. У вас были огромные успехи в теоретической биологии, но лишь немногое применялось на практике, так как все силы и средства были брошены на развитие физики. У нас наблюдалась как раз обратная ситуация.

– Все это слишком сложно для меня, – сказал Доннан. – Я никогда не мог постичь структуру вашего общества. Особенно докосмический период. Я вижу, как ваша цивилизация распространяется на новые планеты, совершенно не затрагивая столь отличной от вашей культуры туземцев. Но как могут сосуществовать различные культуры в одной и той же местности?

– Конечно, в этом есть свои сложности, – ответил Рамри. – Именно поэтому соседние общества образовали свои колонии на Каткину. Тантаи составляют большинство. – Он указал на группу строений – высоких, ярко раскрашенных цилиндров из стали и пластика в полумиле от дороги. Между цилиндрами то и дело мелькали птицы, одетые в камзолы. – Это поселение народа кодау. Я полагаю, ты назвал бы их религиозными коммунистами. Они не трогают нас, и мы их не беспокоим. Думаю, мы долго и мучительно шли к такому миру. У нас, в сообществе монвенги, не было великих войн, но местные стычки случались гораздо чаще, чем у людей. Постепенно был выработан метод мирного разрешения конфликтов. Именно поэтому государство поддержало повсеместно ряд общественных технологических служб. Поддержание мира – это тоже технология, не более загадочная, чем агрономия или медицина. Потом появилась необходимость и было создано межпланетное правительство.

Рамри покосился на Доннана и, решив, видимо, что человек не успевает за ходом его мысли, продолжил более медленно:

– Честно говоря, по мере увеличения плотности населения и усиления взаимовлияния некоторые культуры теряли свою индивидуальность. Выход в космос стал для нас спасением. Мы нашли достаточно свободных территорий. Теперь можно экспериментировать, не нарушая баланса между нашей и соседними культурами. Свежие идеи, пришедшие с других планет, укрепляют нашу цивилизацию. Несмотря на все наши с тобой беседы, Карл-друг-мой, ты вряд ли осознаешь, какое огромное влияние оказали на монвенги идеи землян. Вы помогали нам, не только посылая редкие ископаемые и запчасти для машин, – ваши инженеры обходились нам дешевле, так как они взамен обучались нашей технологии… но вы еще преподнесли нам и целую философию. Тантаи, к примеру, ранее были реакционны и не признавали новых научных достижений. Вы заставили их признать, что технология сама по себе не противоречит нашему мировоззрению… а вот биотехнология, небрежность в манипулировании жизнями живых существ… – Он выразительным жестом указал на горбатое существо, на котором они ехали. – Подобная небрежность затронула и область психологии. В некоторых обществах велись разговоры о контроле над индивидуумом на основе генной инженерии. Такие концепции встревожили нас. Если бы тантаи и дальше продолжали в том же направлении, мы бы сейчас были близки к полному вырождению. Неожиданно для себя на Земле, особенно в Америке, мы обнаружили социально-экономическую систему, основанную более на физике, чем на биологии. Эта система не совсем соответствовала представлениям монвенги; она страдала большей жестокостью, но обладала и большим потенциалом и большей гуманностью. Мы были рады изучить и применить увиденное. Знаешь, я даже удивился, насколько изменилась планета в мое отсутствие. Говорю тебе, земляне сильно повлияли на наше общество!

– Спасибо, – буркнул Доннан.

Да, история монвенги разительно отличалась от земной истории. Может быть, система вилайетов Оттоманской империи отдаленно напоминала такое общество, да и то вряд ли. Человечество слишком дорого платило за любые социальные изменения. Подумать только, какое множество психоаналитиков практиковали в США, – а много ли нашлось бы довольных жизнью людей на улицах американских городов? А для монвенги перемены в общественном устройстве естественны. Птицы не нуждаются в корнях так, как люди. Возможно, их почти первобытные обряды, их музыка и танцы дают им ощущение безопасности и значимости, которые люди черпают в своих традициях.

«Вряд ли здесь нам помогут, – подумал Доннан. – Мы должны найти свободную планету и начать жить сначала. Если у нас будут дети, они помогут нам. Если нет – к черту все. Слишком много хлопот».

Рамри смущенно хихикнул.

– Э… мы несколько отвлеклись от темы, – произнесен. – Ты спрашивал о Резиденте Вандвее. Он представляет верховную власть, то есть целую коалицию планет и обществ. Он возглавляет арбитражный суд. А в данный момент он еще и член генштаба. Опасность, исходящая от Кандемира, заставляет каждое общество держать наготове вооруженные силы. Центральное правительство в лице резидентов координирует их действия.

«А еще, – подумал Доннан, – центральное правительство управляет чудовищным аппаратом дипломатии холодной войны и шпионажа. Наверное, нам надо посетить одну из окраинных планет и попытаться разузнать что-нибудь там».

– Я знаю, что каждое общество имеет представителей на Монвенги, – сказал он вслух. – Но значит ли это, что все они имеют одинаковый вес в правительстве?

– Нет, конечно, – ответил Рамри. – Подумай сам, как могли бы примитивные маудви или ультрапацифисты воданта помешать Кандемиру захватить некоторые из наших планет? Тяжесть управления внешней политикой и обороной ложится на представителей наиболее развитых миров, таких, как Лаотанг или Теза. Тантаи тоже не стоят в стороне; хотя мы остаемся более исследователями и коммерсантами, чем адмиралами или послами… Тебе незачем беспокоиться об этике сегодня. Резидент Вандвей вряд ли ожидает от тебя соблюдения всех формальностей. Говори, как сможешь. Он так быстро дал согласие на встречу, что вряд ли его беспокоят условности.

Доннан кивнул, молча попыхивая трубкой. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что его люди теряют терпение. По пути в сектор Либра, отстоящий сравнительно недалеко от Земли, они сделали крюк в несколько сот световых лет и застряли на этой планете. Неужели только для того, чтобы доставить домой голубого попугая?

Тем не менее это время нельзя считать потраченным впустую. По крайней мере Голдспринг со своими помощниками дорабатывают новые приборы.

Рано или поздно, если он будет жив, Доннан надеялся найти виновников гибели Земли и отомстить. Но торопиться нельзя. Доннан курил, рассматривал окрестности и размышлял. Временами его еще охватывало отчаяние, но он понемногу привыкал вспоминать Землю с любовью, не испытывая при этом острой боли.

Голос Рамри вернул его к действительности:

– Мы приближаемся.

Доннан огляделся. Они уже ехали по бульвару с причудливо подстриженными деревьями, смешно менявшими очертания под порывами ветра. С другой стороны террасами спускались сказочно прекрасные сады. Прямо перед глазами поднималось здание… нет, целая роща домов-деревьев, переплетенных лианами, каскадами стекавшими с крыши на портик. Тихая незнакомая музыка, казалось, рождалась в этих живых стенах. Доннан еще не встречал ничего похожего на Каткину. Конечно, ведь Резидент принадлежал к другой цивилизации…

Их встретил карлик, взявший на себя заботу о животном, доставившем их сюда. Взгляд карлика был абсолютно бессмысленным, он едва смог понять простейшие команды. Еще одна ограниченная машина. Доннан с изумлением наблюдал за «достижением» науки монвенги. Планируемое вырождение зашло намного дальше, чем рабство на Земле. Неудивительно, что тантаи решили отказаться от биотехнологии.

Доннан и Рамри спустились с живого экипажа и вошли в портик. Трое солдат, стоявших на страже, были вооружены автоматами земного образца и гранатами. Рамри обменялся с ними замысловатым приветствием. Один из часовых проводил их через шелестящую листвой, покрытую солнечными бликами арку – в приемный зал.

Обстановка этой комнаты была более знакома Доннану: перламутровые стены, отделанные деревом, стол, перекладины для сиденья – все это напоминало мебель в жилище Рамри. Но Доннану были непонятны каллиграфические символы, светящиеся на потолке. Резидент Вандвей приветствовал входящих величественным жестом, а Рамри в ответ исполнил замысловатый танец. Доннан наблюдал за ними, стоя в сторонке. Вандвей принадлежал к другой цивилизации и другой расе. Его оперение было почти черным, глаза – зелеными, клюв – более изогнутым; и он обладал более крепким сложением по сравнению с Рамри. Кроме сумочки на шее он носил золотистые ленты, соединяющие голени.